Хождения князя Даниила 1240–1241 гг.

Хождения князя Даниила

1240–1241 гг.

Преже того ехаль бе Данило князь ко королеви Угры, хотя имети с ним любовь сватьства, и не бы любови межи има.

Ипатьевская летопись

Одной из причин, почему князь Даниил обратился к королю Бэле IV, было то, что он его неплохо знал лично, поскольку в детские годы довольно долго жил при венгерском дворе, и будущий наследник королевского трона был его товарищем по детским играм. Человек большого государственного ума, Даниил Романович был отличным военачальником, не чета Мстиславу Удатному, а потому он надеялся, что ему удастся убедить венгерского короля объединить войска и совместными усилиями остановить нашествие. Ну а скрепить военный союз, по замыслу князя, должен был брак его старшего сына Льва и дочери короля Белы Констанции. Но все планы рухнули, поскольку Бела на союз не пошел, а вскоре пришла весть о падении Киева и походе монголов на Владимир-Волынский. Трудно сказать, почему король не пошел на союз, скорее всего Даниил с этим предложением просто опоздал, поскольку вторжение в Южную Русь уже началось, а каких-либо мер по обороне своих земель князья Романовичи не приняли. Вполне возможно, что часть своей дружины галицкий князь оставил в волынских городах, чтобы они держались до тех пор, пока он не приведет венгров, но это не решало проблемы. Одно дело, если бы князь Даниил прибыл с готовыми к бою полками, а другое, что он явился лишь с малой дружиной, от которой король не видел большой пользы. К тому же, чтобы собрать войско, Бэле требовалось время, а оно сейчас работало против него, поскольку города Юго-Западной Руси хоть и сражались отчаянно, но надолго не могли задержать завоевателей. Однако и сам Батый считал, что у него времени нет, а потому очень торопился поскорее прорваться в Венгрию через Карпаты и выйти на оперативный простор. А что касается сватовства сына Даниила, то Бэла поступил с ним так же, как и с князем Ростиславом, — дал от ворот поворот. Бесполезный союзник ему был не нужен, а размениваться на мелочи король не хотел, и потому Даниил, видя, что в Венгрии он ничего не добьется, принял решение вернуться в свои земли. «Ездил Даниил-князь к королю в Угорскую землю, хотел породниться с ним, и не было между ними согласия» — так с горечью запишет галицкий летописец. А князь уже мчался на Русь, надеясь успеть и попытаться спасти то, что еще было возможно, но было уже поздно. У Синеволодского монастыря, который находился в Карпатах, при впадении реки Опора в реку Стрый, Даниил увидел потоки беженцев, которые шли на запад, спасаясь от монголов. Для галицкого князя это был страшный удар — он понял, что все кончено и шансов, чтобы оказать сопротивление монголам, нет никаких. Летописец очень точно обрисовал сложившуюся ситуацию: «Он вернулся от короля и приехал в Синеволодский монастырь Святой Богородицы. Наутро он встал и увидел множество бегущих от безбожных татар и воротился назад в Угорскую землю. Он не мог пройти в Русскую землю, потому что с ним было мало дружины». Последняя фраза прямо указывает на то, что большую часть своих гридней Даниил Романович оставил в городах на Волыни, полагая, что они сумеют там продержаться до его возвращения с венгерским войском. Но не получилось, и теперь все пошло прахом. Это был сильнейший удар для князя, дело всей его жизни — объединение Галицкой и Волынской земли — рушилось на глазах, поскольку сейчас никто не мог предсказать, чем же и где закончится поход Батыя. Ко всему этому добавилась личная драма — Даниил ровным счетом ничего не знал о том, что случилось с его семьей. Идти в недавно покоренный Галич, где были сильны его недруги, и попытаться организовать там отпор монголам князь не рискнул, а потому и Льва он решил оставить в Венгрии. «Он оставил сына своего в Угорской земле, чтобы не отдавать его во власть галичан; зная их коварство, он не взял его с собой» (Галицко-Волынская летопись).

Единственным местом, куда мог направиться Даниил Романович, была Польша, там можно было попытаться узнать о своей семье, и невзирая на то, что монголы уже топтали копытами своих коней земли польских князей, он прибыл в Сандомир. Здесь он и узнал о жене и детях — накануне вторжения монголов на Волынь им удалось уйти в Польшу, а потому князь немедленно бросился на их поиски. В итоге они увенчались успехом, и Даниил, не желая больше подвергать близких опасности, явился к своему союзнику, мазовецкому князю Болеславу, который выделил ему в кормление Вышгород. Там галицкий князь и переждал благополучно нашествие, а когда орда двинулась на закатные страны, он вместе с братом Васильком решает вернуться на Русь.

* * *

Возвращение было страшным — князю казалось, что он вернулся на огромное пепелище, чтобы править мертвыми. Мало того, посчитав, что он предал свой народ, города отказывались открывать перед ним ворота и признавать своим властелином. «Вернулся Даниил в свою землю и пришел к городу Дорогичину, и захотел войти в город, но ему заявили: «Не войдешь ты в город». Тогда он сказал: «Это был наш город и отцов наших, а вы не позволяете мне войти в него». И ушел он, думая так» (Галицко-Волынская летопись). Чтобы сразу покарать непокорных, у князя не было сил, а потому он занялся тем, что в первую очередь требовало его внимания, — восстановлением страны. Похоронить павших, вернуть тех, кто разбежался по лесам, спасаясь от нашествия, начать поднимать из руин города, восстанавливать сожженные села и погосты — вот чем занялся в первую очередь князь Даниил. Столицу княжества, поскольку Владимир и Галич монголы практически сровняли с землей, он перенес в Холм, который устоял перед Батыем, а вскоре из Венгрии вернулся и его сын Лев.

Потихоньку на Русь возвращались и другие князья — в частности, Михаил Всеволодович и его сын Ростислав, который пришел в Чернигов и увидел, что город практически не существует. Что касается его отца, то князь Михаил вновь объявил себя князем Киевским и вернулся в город, но то, что он там застал, повергло его в шок. Восстановлением бывшей столицы Руси он не занимался, жил на острове под Киевом и выжидал, как дальше развернутся события. Южная Русь лежала в руинах, а Юго-Западная начинала медленно подниматься из пепла — но Даниилу Галицкому приходилось постоянно оглядываться на Запад, ожидая от своих соседей удара в спину. Он давно уже знал о том, что, пользуясь военным разгромом Руси монголами, на северо-западе перешли в наступление крестоносцы, и судьба страны повисла на волоске.