Розанов и еврейский вопрос

Розанов и еврейский вопрос

“Всю жизнь Розанова мучили евреи. Всю жизнь он ходил вокруг - да около них как завороженный, прилипал к ним - отлипал от них, притягивался - отталкивался”, - писала в мемуарах З. Гиппиус.

В 2000 году в нашей стране была издана книга под названием “Василий Розанов и Евреи” авторов Ефима Курганова и Генриеты Монди. Можно предположить, что данную книгу писали в 1997-1999 гг., то есть в расцвет в нашей стране Березовских, Гусинских, Фридманов и иже с ними. То есть экономический захват необходимо было подкрепить ещё и идеологическим.

Авторы этой книги пытались объяснить русским гражданам, что великие русские философы: Соловьёв, Бердяев и Флоренский вовсе не великие философы, а - фашисты. А вот единственный великий философ в России - это Василий Розанов. А вот за что Розанову такие почести станет ясно, если процитировать несколько отрывков из этой книги. Генриетта Монди:

“Розанов оказался не то чтобы дальновидней и прозорливей Вл. Соловьёва и его школы, - он оказался как мыслитель честнее. Он нашёл в себе силы признать, что полумеры бессмысленны, что нужно или отбрасывать условности и открыто признавать собственное варварство, или нужно уживаться с народом Израиля и учиться у него великому искусству национального самосохранения, что сам Розанов и делал. Да, порой он начинал бунтовать, как бы отказываясь от положения вечного ученика. Но исступление проходило, и возвращалось ясное понимание того, что всякая попытка низвергнуть Израиль в бездну означает для русского человека только решительный откат к дикости, к полному озверению”.

Ефим Курганов:

“Отрицать избранность еврейского народа, считать её временной, преходящей - ересь, ведь бог избранность эту не отменил… И христианство было для мыслителя (Розанова) не что иное, как замутнённый источник”.

Е. Курганов:

“Глупо и бессмысленно тягаться с народом, избранным к особому служению (к управлению другими народами) самим Богом, - решил Розанов. - Не об этом надо думать, не заноситься в гордыне… Никто не захотел понять, что Розанов не осуждал, а восхищался (евреями) и завидовал. Суть его позиции можно выразить буквально в нескольких словах: нам бы так”.

Напомню начало этого интереса из признания самого В. Розанова:

“В 1895-1896 году я определённо помню, что у меня не было тем. Музыка (в душе) есть, а пищи на зубы не было. Печь пламенеет, но ничего в ней не варится. Тут моя семейная история и вообще отношения к “другу” и сыграли роль. Пробуждение внимания к юдаизму, интерес к язычеству, критика христианства - всё выросло из одной боли, всё выросло из одной точки”.

На самом деле интерес к вышеперечисленному у Розанова проявился не в сорокалетнем возрасте, а по его же другому признанию гораздо раньше, - Розанов:

“Отроду я никогда не любил читать Евангелие. Не влекло. Напротив, Ветхим Заветом я не мог насытиться… Я вам дам совет изучить хоть поверхностно, еврейское учение именуемое: Талмуд, и тогда узнаете еврея, всего, как он есть, в действительности… Узнав это, и узнаешь сразу всю жизнь еврея с самой колыбели до могилы”, “Только болваны - всемирные историки не догадываются, что без “жидка” гаснет всемирная история”.

В. Розанов писал Гершензону:

“Что касается евреев, то, не думая ничего о немцах, французах и англичанах, питая почти гадливость к “полячишкам”, я как-то и почему-то “жида в пейсах” и физиологически (почти половым образом - В. Роз.) и художественно люблю и, втайне в обществе всегда за ними подглядываю и любуюсь… Мне все евреи и еврейки инстинктивно милы”.

Как мы видели ранее - понятие Родины у В. Розанова было весьма своеобразным - в прямом смысле свинским, и Розанов продолжал углублять это своё базовое определение:

“У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть. У французов - “chere France”, у англичан - “Старая Англия”. У немцев - “наш старый Фриц”. Только у прошедшего русскую гимназию и университет - “проклятая Россия””.

Розанов “забыл” добавить - “только у демократов и либералов”.

“Молодой Розанов мучительно искал своё призвание. Как-то ещё до поступления в гимназию, открыв какую-то книжку у брата, он прочёл, что в Индии были две великие поэмы: Магабарата и Рамайана. Он долго стоял (“трясясь”) перед открытой книжкой со слезами в душе: “Ничего в России нет, - нет вот такой Рамайаны и Магабараты… Ничего нет… Бездарный, слабый народ. Не великий духовно и умственно””, - отметил в своём исследовании А. Николюкин.

Соответственно и естественно выглядит у Розанова и критика славянофильства в работе под характерным названием “Поминки по славянофильстве и славянофилах” (1904 г.):

“Всё вообще славянофильство похоже на прекрасно сервированный стол, но в котором забыли посолить кушанья. И они все, от одной этой ошибки повара, получили удивительно сходный, однообразный и утомительный вкус; попробовать ещё - ничего, но есть по-настоящему - невозможно. Таковы их стихи, рассуждения, пафос, негодование”.

“Глядя на русскую предреволюционную действительность более реалистически, Розанов не видел каких-либо условий для воскрешения Хомякова. В самом деле, вопрошает он, как что-либо “из Хомякова” стало бы принимать общество, “испивши из чаши Карла Маркса”? Шёл или начинался процесс “политического бешенства”… Нам и Пушкина не надо, потому что он “не ведёт нас на баррикады””, - объяснял в своей книге А. Николюкин.

Фактически перед первой русской революцией Розанов занимался пропагандой иудаизма в журнале “Новый путь”. С 1903 года Розанов печатает серию статей под названием “Юдаизм”.

При этом Розанов прекрасно осознавал действительность, ситуацию в России, и понимал к чему это может привести, но поступал сугубо меркантильно, коньюктурно, научился “самосохраняться”.

Бурные события 1901-1905 гг. Розанов воспринял восторженно, его друг в этот период Андрей Белый в 1906 г. цитирует Розанова:

“”Явились как будто безбожники, а работают как ангелы, посланные Богом”, - удивляется Розанов, и как всегда не доказывает отвлечённо правоты своего удивления, а зарисовывает недавнее прошлое в художественных картинах: вот митинг, Дума, Родичев, вот кадеты, а вот трудовики…”.

К кадетам у Розанова были такие же отношения как к евреям:

“Я согласен, что кадеты почти революционеры: но - с культурой, за которую держатся…”.

После убийства Плеве радостный В. Розанов в лучших традициях “марксистов” издал в Париже произведение под кощунственным названием “Когда начальство ушло”. “Сгорели в пожаре Феникса отечества религия, быт, социальные связи, сословия, философия, поэзия. Человек наг опять. Но чего мы не можем оспорить, что бессильны оспаривать все стороны, - это - что он добр, благ, прекрасен”, - несло Розанова, а второй такой же “интеллигент” - Андрей Белый после вышеприведённой цитаты Розанова с восхищением восклицал: “Это ли не оправдание революции?” Через 13 лет В. Розанов не раз вспомнит эту свою глупость, тупость…

Молодой Н. А. Бердяев в 1907 г. дал точную оценку В. Розанову:

“Хвалёный “мир” Розанова есть кладбище, в нём всё отравлено трупным ядом… Розанов, сотрудник “Русского вестника” и “Московских ведомостей”, начинает флиртовать со стихией революции… Но политическая неосведомлённость, я бы сказал, почти малограмотность мешает Розанову разобраться в существующих политических течениях…”.

Да и в христианстве Розанов никак не мог разобраться - “Он в сущности всегда любил православие без Христа”, - отмечал этот парадокс Н. Бердяев после того как В. Розанов в 1907 году прочитал публичный доклад на свою любимую тематику - “Отчего падает православие”.

Хотя Розанов прекрасно понимал шумливых демократов, многие из которых - террористы, революционеры:

“Все они - сладкие, демократичные. И безжалостные”.

Прекрасно Розанов понимал и их главное оружие -

“Печать - это пулемёт, из которого стреляет идиотический унтер… Печатная водка. Проклятая водка. Пришли сто гадов и нагадили у меня в мозгу, - писал верно о газетах Розанов. - Образовался рынок. Рынок книг, газет, литературы. И стали писать для рынка. Никто не выражает более свою душу. Никто более не говорит о душе. На этом и погибло всё”.

В. Розанов всё это понимал, но в дружной либеральной стае писал, своё… - свинское вплоть до 1913 года.

Зинаида Гиппиус в этот период была от статей Розанова в восторге, они все печатались и приносили Розанову солидные барыши. Розанов был любимцем её Религиозно-Философского общества и на этом поприще достиг большой похвалы и славы. Розанова даже наградили - увековечили, нарисовав его портрет.

“Превосходным памятником этого увлечения Розановым, говорит, А. Бенуа, остаётся портрет, рисованный пастелью Львом Бакстом, находящийся ныне в Третьяковской галерее, - отметил А. Николюкин. - Увлечение же это имело в данном случае ещё то специальное основание, что Лёвушка, будучи убеждённым евреем, особенно ценил в Розанове его культ еврейства”.

В. Розанов на стороне евреев участвовал даже в некой мировой дискуссии, - в своей работе “Около церковных стен” он выступил в защиту евреев против Иоанна Златоуста и его работы “Против евреев”. 1909 год входил в период, который в учебниках советской эпохи называли периодом разгула реакционных сил. Часть революционеров-террористов была в тюрьмах и каторгах, другая их часть сбежала за границу. Казалось бы в России наступила долгожданная тишина и стабильность, о которой так мечтал Столыпин, и как раз в этом году Столыпин, используя Конституцию, - на 4 дня распустил Государственный Совет, который мешал ему провести нужный для его реформ закон, но на самом деле, как мы наблюдали в предыдущей главе, - в этот период шла упорная идеологическая борьба. И Розанов самым активным образом в ней участвовал на стороне “прогрессивных сил”.

Работа Розанова написанная им в 1909 году “О Песни Песней” - это восторженный гимн еврейской нации. Именно с этого года Розанов обрушился с критикой на русскую православную церковь в статье “Русская церковь”, в книгах: “В тёмных религиозных лучах”, “Тёмный лик”, “Люди лунного света”.

При этом Розанов пришёл к этой критике не в результате какого-то глубинного аналитического поиска, как это произошло у Ницше, Толстого и Флоренского, а по его любимой линии противопоставления - что лучше: иудаизм или христианство. Эти работы естественно нравились “прогрессивным” сторонникам революций, - Максим Горький писал М. О. Гершензону:

“Особенно теплеет, когда В. Розанов в последних своих книгах: “Тёмный лик”, “Люди лунного света”, “Русская церковь” - убедительнейше доказывает, что наше христианство - нехорошо и душевредно”.

Соответственно, как отмечает А. Николюкин, христианский брак по Розанову - это “голое и безлюбовное размножение”, производство “духовных чад Церкви”.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.