Глава IV «ТРИУМФ ЛЮБВИ»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава IV

«ТРИУМФ ЛЮБВИ»

Разъяренная Изабелла бросилась к Францу Иосифу с жалобами на недопустимое поведение Франца Фердинанда. Она истерически настаивала, что он сделал идиотов из ее семьи и унизил ее старшую дочь своим скандальным романом с ее фрейлиной. За праведным гневом Изабеллы скрывались ее циничное поведение и хорошее понимание ситуации: эрцгерцог никогда не подавал никаких признаков романтической заинтересованности Марией Кристиной. Но Изабелла утвердилась в своем желании увидеть Франца Фердинанда наказанным, а Софию униженной. Франц Иосиф с неохотой, но все же согласился поговорить с племянником. Этот разговор между ними не походил на какое-то противостояние. Скорее всего Франц Иосиф рассматривал это происшествие как не более чем мимолетную связь между Францем Фердинандом и податливой графиней, которую император, по всей видимости, воспринимал лишь как любовницу племянника.

Но реальность оказалась отличной от ожиданий. Франц Фердинанд явился к своему дяде и выслушал, как император изложил высказанные Изабеллой жалобы. Такие вещи случались: несколько извинений — и время исцелит старые обиды. Он был потрясен, когда Франц Фердинанд открыл правду: он никогда не давал ни одного повода или намека, что его интересует Мария Кристина, и поэтому нет необходимости извиняться. Но теперь, когда император узнал о графине Хотек, он уже может узнать и то, что эрцгерцог полюбил ее и собирался на ней жениться. «Нет! — говорят, воскликнул император в ужасе. — Такой брак невозможен! Я никогда не соглашусь на него!» Франц Фердинанд оставался непреклонен, утверждая, что он уже объявил о своем намерении графине и собирается выполнить свое обещание. Ошеломленный, император дал своему племяннику неделю, чтобы тот еще раз хорошенько все обдумал, и отпустил его.

Франц Фердинанд и София Хотек

«Любовь заставляет людей терять всякое чувство собственного достоинства», — жаловался Франц Иосиф. Прошла неделя, Франц Фердинанд вернулся еще более решительным в своих намерениях, чем прежде. Такой брак, предупредил его император, нанесет вред стране и трону. На кону стояли престиж династии и многолетняя традиция, и это не могло быть потеряно из-за глупой романтики. Но Франц Фердинанд был настроен решительно: он не собирался отказываться от Софии. Франц Иосиф был невосприимчив к таким сентиментальным доводам и выложил свой козырь: Хотеки не имели права на брак с Габсбургами. Ни акт Германской конфедерации 1815 г., ни фамильные статусы Габсбургов не признавали Хотеков равными по положению. Брак между Францем Фердинандом и Софией был бы морганатическим союзом, который не дал бы ей никаких прав, закрывал бы перед графиней двери Императорского Дома и отстранил бы возможных детей от вероятности правопреемства.

Морганатические браки случались и раньше. В 1869 г. король Италии Виктор Эммануил II женился на своей любовнице, Розе Верселлане, и сделал ее графиней Мирафиори; царь Александр II взял в жены княгиню Екатерину Долгорукую спустя месяц после смерти своей жены в 1880 г. В 1891 г. во время нахождения Великого князя Михаила Михайловича в Англии был заключен морганатический брак с Софьей фон Меренберг. Подобное случалось и среди Габсбургов. В 1829 г. эрцгерцог Иоганн женился на Анне Плёхль, дочери почтмейстера, а эрцгерцог Генрих — на певице Франца Иосифа и сделал ее баронессой.

Но как верно заметил один историк, морганатический брак «расценивался немногим больше чем смертный грех. Простые принцессы, которые при ином раскладе могли считать себя удачливыми, если просто могли найти мужа, — становились королевами. Брак вне пределов золотого частокола королевского двора считался катастрофой». Даже сама мысль о подобном была невозможной для будущего императора. В конце концов Франц Иосиф дал своему племяннику год на то, чтобы тот взвесил все вероятные последствия. Решение императора было негласным, но кристально ясным. Франц Фердинанд не имел права пойти на морганатический брак и оставить трон без наследника. Если он выбирал Софию — он терял свое место в Императорском доме, титул эрцгерцога, доходы и свою страну.

Эрцгерцог не собирался сдаваться так легко. Он не хотел оставлять Софию, как не хотел и отказываться от своего места наследника престола. Непостижимое и божественное провидение сделало его наследником: отказаться от него было подобно тому, как оспорить саму Божью мудрость. Поэтому он выбирал и Софию, и трон. Любопытный разговор, в котором видна вся решимость эрцгерцога, состоялся у него с Айзенменгером. Беспокоясь о своей болезни и желая быть уверенным в том, что он достаточно здоров для того, чтобы жениться, и не передаст своей болезни будущим детям, он загнал доктора в угол и потребовал его заверений. Затем, не называя имени Софии, он признался врачу: «Я наконец-то нашел женщину, которую я полюбил и которая идеально подходит для меня. А они создают теперь непреодолимые трудности из-за пустякового дефекта в ее генеалогическом древе. Однако я это преодолею».

«Пустяковый дефект». Но он не казался таким ни императору, ни обергофмейстеру принца Альфреда де Монтенуово, ни лорду верховному камергеру двора Франца Иосифа. Ирония состояла в том, что сам Монтенуово появился на свет в результате морганатического союза. Его бабушка, эрцгерцогиня Мария-Луиза Австрийская, вышла замуж за Наполеона после того, как тот развелся с императрицей Жозефиной; когда бывший французский император был сослан на остров Святой Елены, Мария-Луиза осталась в Европе, в объятиях камергера графа Адама Нейпперга, и, находясь еще в законном браке с Наполеоном, родила внебрачных сына и дочку. После смерти императора она вступила с Нейппергом в морганатический союз и получила от императора Австрии разрешение для своих детей на новый графский титул — Монтенуово. Один из этих детей, принц Вильгельм, приходился Францу Иосифу двоюродным братом, и у него был сорокапятилетний сын Альфред, который был сейчас управляющим Императорским двором в Вене.

Человек с гордым ястребиным аристократическим профилем, Альфред Монтенуово никогда не забывал, что он был правнуком австрийского императора; он никогда не мог забыть, что его отец появился на свет в результате любовного приключения и неравного брака. Он ответил этому комплексу неполноценности тем, что стал главным снобом страны, человеком, даже более исключительным, чем Габсбурги, в своем социальном окружении, и фигурой, жестко настаивающей на твердом соблюдении всех традиций и норм придворного этикета. Он испытывал гордость и удовлетворение, зная, как его не любят и презирают. Фаворитка Франца Иосифа Катарина Шратт ненавидела его, как и младшая дочь императора Мария Валерия, наряду со многими другими членами королевской семьи. Придворные ненавидели его, слуги находили его заносчивым, а в обществе его боялись. Монтенуово был таким снобом, что, даже несмотря на его брак с известной графиней Франциской Кински (дальней родственницей Софии), его огромное состояние и великолепный Венский дворец, он продолжал жить как скряга, никого у себя не принимая и оставаясь вне австрийского аристократического общества.

Теперь с благословения императора Монтенуово сочинил письмо к Софии. Он начал его с попытки очаровать ее, льстиво рассказывая о том, что он прекрасно понимал, как было бы несладко эрцгерцогу в жизни, если бы она покинула его. Как лояльная подданная императора она, конечно же, понимала, что морганатический брак повредит престижу императорского трона. Такой союз мог бы повредить эрцгерцогу и ввергнуть страну в хаос, и все это только ради удовлетворения собственных стремлений. Разве она не видела невозможность такого варианта? И сейчас было бы правильнее забыть о романтике и освободить эрцгерцога от данного им обещания, поставив благо страны выше личного счастья.

Это первое письмо Монтенуово было достаточно вежливым, но он предпринял и ряд негласных шагов, которые могли гарантировать ему успех. Он также использовал и запугивание, обратившись к семье Софии с просьбой не поддерживать этот брак; ее брат Вольфганг мог бы считать свою дальнейшую карьеру на государственной службе чрезвычайно затруднительной, если этот брак состоится. «Так поступать бесчестно! — взорвался эрцгерцог, когда узнал об этих угрозах. — Я понимаю, когда воздействуют на меня, но не вмешивайте в это мою невесту!»

Когда из этого ничего не вышло, Монтенуово повел себя совсем некрасиво. Он стал говорить о том, что София просто простолюдинка и авантюристка, которая осознанно околдовала эрцгерцога, чтобы в один прекрасный день стать императрицей Австрии. Эрцгерцог едва смог сдержать свою ярость, видя, как чернят имя Софии. Графиня — интриганка, изворотливая и коварная, и мещанка от рождения, обладающая скверным характером, не могла вступить в брак с Габсбургом. Объединив свои силы с Изабеллой, он распространял дикие слухи о богемской графине. Они шептали, что она недостойна выйти замуж за эрцгерцога, так как уже разделяла свою постель с другими, и кто знает, сколько других мужчин получили удовольствие от ее милостей? Вскоре вся столица гудела от историй, одна некрасивее другой.

Религия также не осталась в стороне от этой битвы. С благословения императора старый учитель Франца Фердинанда Готфрид Маршалл тоже присоединился к этим интригам: сначала попробовал великодушно заступиться за своего бывшего ученика, говоря, что тому приходится выбирать — трон или графиня. Потом он утверждал, что для императора было бы самой большой ошибкой разрешить такой союз. Когда из этого ничего не вышло, как рассказывает правнучка Софии Хотек, принцесса София, Маршалл обратился к графине, пытаясь использовать свою религиозность против ее «убеждений, веры и верности». Клирик предложил Софии финансовую и духовную взятку: если графиня отказывалась от эрцгерцога, прелат обещал, что император вознаградил бы тогда ее семью, папа римский тоже был бы ей признателен, и она смогла бы быть настоятельницей какого-нибудь монастыря и тем самым исполнить волю Божью. Если она отказывалась, говорил он, это было равносильно сомнению в божественном провидении, которое сделало Франца Фердинанда наследником. Эта тактика сработала: глубоко расстроенная София согласилась на то, что, несмотря на свою любовь к эрцгерцогу, она расстается с ним.

Франц Фердинанд пришел в бешенство от такого поворота событий. Он убеждал Софию, что непременно женится на ней и что они должны игнорировать любое противодействие. Чтобы избежать будущих конфронтаций, которые уже сказались и на ее сестрах, София покинула Вену, надеясь защитить себя от ненужного внимания и остаться в стороне от центра кризиса. Чтобы продолжать поддерживать контакт, но и защитить свою переписку от глаз нечистоплотных почтовых служащих, она и Франц Фердинанд разработали секретный код для своих писем. Эрцгерцог взял себе псевдоним «граф Гогенберг», который он использовал и раньше, чтобы избежать внимания Габсбургов, а София просит клерков немедленно доставлять ей письма от этого таинственного аристократа.

Эрцгерцогиня Мария Тереза сразу встала на сторону своего пасынка, как и обе его единокровных сестры. Мария Тереза дважды ходила с ними к императору, умоляла об уступках, но прием был менее чем теплым. Франц Иосиф выслушивал свою невестку, но оставался непреклонным, говоря, что никогда не разрешит этот брак. Франц Фердинанд вскоре узнал, что император, Изабелла, Монтенуово, Маршалл и другие успешно настроили его братьев, Отто и Фердинанда Карла, против их любовного романа. Будучи в курсе всех грехов Отто, Франц Фердинанд был ошеломлен, когда его беспутный брат, живший вполне открыто со своей последней любовницей, лицемерно осудил саму идею его брака с Софией. «Обязанности нашего рода, — настаивал Отто, — лежат вне рамок добра и счастья». И добавлял, что для чести Габсбургов будет немыслимым ударом, если его брат «женится на графине». Францу Фердинанду не повезло и с Фердинандом Карлом, который, как попугай, повторял практически то же самое.

Остальные Габсбурги были почти единодушны в своем осуждении. «Я не должен влюбляться в своих слуг», — так озвучил их отношение Франц Фердинанд. Как писал один автор: «Они не могли простить Францу Фердинанду того, что он выбрал себе жену не из их круга». Эрцгерцогиня Изабелла, как говорил один из родственников, «впадала в глубокое расстройство, если речь заходила о графине Хотек». Она объединила свои силы с другими дамами, думающими так же, в том числе с дочерью Рудольфа, эрцгерцогиней Елизаветой, стараясь представить Софию коварной авантюристкой, мечтавшей увидеть себя императрицей.

Пожилой эрцгерцог Райнер отправляет Францу Фердинанду письмо, предупреждая против брака с Софией не по династическим соображениям, а пророча возможные личные трудности, которые могли бы последовать:

«Попробуйте подойти к вашему решению более серьезно и подумайте о последствиях, к которым приведет этот шаг, так как я не верю, что этот союз принесет вам продолжительное счастье. Постоянно видеть неблагополучие возлюбленной жены причинит вам боль, и многие вещи, которые вы надеялись найти в семейном счастье, окажутся совсем иными и станут совершенно невыносимыми. Мысли о долге помогают преодолеть многие стремления, и чем выше человек стоит — тем меньше он может себе позволить отклониться от соблюдения своих обязанностей».

Единственным примечательным исключением из этой оппозиции Габсбургов стала коронованная принцесса Стефания, выразившая симпатию и личное понимание этого вопроса. Весной 1900 г. она боролась за победу в разрешении собственного морганатического брака с камергером двора графом Элемером Лоньяи. Хотя изначально Франц Иосиф пришел в ужас от такого варианта, но впоследствии он смягчил свою позицию и 22 марта 1900 г. дал свое согласие на этот брак. Она сохранила свои австрийские титулы, и ей даже было позволено появляться при императорском дворе, но не со своим морганатическим мужем.

Когда скандал вокруг Франца Фердинанда и Софии стал широко известен, количество их противников и сторонников стало примерно равным. Запретный роман обсуждался по всей Вене; о нем шептались при дворе, студенты выстраивали его возможные последствия в прокуренных кафе, и казалось, что все очарованы этой мелодрамой. Вскоре появились сообщения и в европейских газетах. О любовной истории начали говорить по всему миру. Безусловно, эрцгерцог старался склонить общественное мнение на свою сторону. Рассказывали, что царь Николай II и кайзер Вильгельм II пытались выступить посредниками в этом противостоянии, хотя это представляется сомнительным. Эрцгерцогиня Мария Тереза якобы написала папе Льву XIII, превознося добродетели Софии как набожной католички и подчеркивая, что такой брак только усилит позиции церкви в империи. Как бы ни было на самом деле, но что-то заставило папу действовать, и он теперь утверждал, что продолжение всех этих интриг и сплетен только повредит габсбургскому трону. Накаляющийся конфликт вспыхнул в 1900 г. в Хофбурге во время новогоднего ужина. На глазах всей императорской семьи император поднял бокал, демонстративно обращая свой тост к двенадцатилетнему сыну Отто Карлу, словно бы публично признавая того своим преемником.

Этот инцидент убедил Франца Фердинанда в том, что пришло время действовать. Он обратился к премьер-министру, графу Францу фон Туну, и спросил его мнение о браке. Не удивительно, что Тун, дальний родственник Софии, поддержал этот союз, обосновывая тем, что Хотеки прослеживали свою родословную на протяжении веков и вполне соответствовали условиям брака. Такой брак, говорил он, несомненно, будет способствовать укреплению связей между короной и Богемией. Но в сентябре он подал в отставку с поста премьер-министра; слухи утверждали, что Франц Иосиф заставил его уйти, узнав, что он поддержал любовный роман.

Несдающийся эрцгерцог поделился своей тайной с Максом Владимиром фон Беком, бывшим его опекуном. «Этот огонь, — признался он, — сжигает меня в течение пяти лет. Он никогда не потухнет». Франц Фердинанд настаивал на том, что, если так сложились обстоятельства, он будет просто ждать смерти императора, чтобы потом жениться на своей графине. В таком случае София станет императрицей: Фамильный устав Габсбургов хранил молчание относительно такого варианта (если кто-то будет требовать для императрицы равного статуса). Жены императоров автоматически приравнивались им в положении, а их дети, возможно, могли даже претендовать на престол.

Такие разговоры взволновали Бека, который теперь работал с премьер-министром Эрнестом фон Кёрбером, сменившем на этом посту Туна, и он попытался найти какое-то решение. 9 апреля Франц Иосиф вручил своему премьер-министру копию Фамильных статусов Габсбургов и попросил его высказать свое мнение относительно этого брака. Узнав об этом, Франц Фердинанд попытался надавить на Кёрбера, настаивая на том, что, если он не сможет жениться на Софии, он сойдет с ума или наложит на себя руки. «Я достиг конца своих физических и моральных сил, — говорил он, — и я больше ни за что не ручаюсь!»

С помощью Бека эрцгерцог составил письмо, которое адресовал своему дяде: «Еще раз все взвесив и будучи сильно измученным всей этой сложившейся ситуацией, я решил снова обратиться к отеческому сердцу Вашего Величества с неотложной просьбой исполнить мое глубочайшее и самое заветное желание, от которого зависит все мое будущее существование, мое счастье, мой мир и мое удовлетворение жизнью. Я могу только еще раз отметить, что мое желание жениться на графине не прихоть, а результат глубочайшей привязанности и прошедших лет испытаний и страданий. Ваше Величество, моя будущая жизнь зависит от моего прошлого. Моим постоянным стремлением было действовать преданно и открыто для Вашего Величества, и никогда я не помышлял в нанесении вам какого-либо вреда, как, возможно, пытались внушить вам некоторые, воспользовавшись моим бедственным положением… Быть может, я никогда не смогу жениться на ком-либо еще, кроме графини; меня отталкивает сама мысль об этом, я не могу привязать свое сердце к кому-либо еще без любви, делая ее и себя несчастными, в то время как мое сердце будет всегда принадлежать графине… Что же касается убеждения Вашего Величества, которое вы высказали о том, что мой брак может повредить монархии, я смиренно прошу отметить, что этот брак превратит меня обратно в счастливого человека, который любит свою работу и отдает все свои силы на благосостояние монархии. И я смогу делать это гораздо лучше, чем если бы я прожил свою оставшуюся жизнь несчастным, одиноким человеком, обуреваемым несбыточными желаниями и стремлениями… Я прошу Ваше Величество поверить, что в этой сложной ситуации я лишь стремлюсь сделать все от меня зависящее, но для этого я должен иметь возможность чувствовать себя счастливым. Поэтому я прошу Ваше Величество дать позволение на то, чтобы в мою жизнь пришло счастье, разрешить этот брак… В свою очередь я буду стремиться быть для Вашего Величества твердой и верной опорой в той мере, в которой Ваше Величество повелит. Я никогда не делал ничего против Вашего Величества открыто или тайно. Это позволяет мне надеяться на милость сердца Вашего Величества, что может даровать мне счастье».

Появившийся призрак того, что еще один наследник Габсбургов мог решиться на самоубийство из-за несчастного романа, заставил в конце концов Франца Иосифа действовать. В течение мая он встретился с рядом официальных и должностных лиц, обсуждая возможные варианты; 12 июня он собрал всех старших эрцгерцогов дома на срочное совещание, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Пока он был противником этого брака, но его племянник полон решимости идти до конца; если так будет продолжаться и дальше, Франц Иосиф может согласиться на этот союз и установить сроки. Если все оставить как есть, то Франц Фердинанд, как он раньше говорил, будет просто ждать его смерти и сделает Софию императрицей после его смерти. Чтобы этого избежать, необходимо было внести изменения в Фамильные статусы Габсбургов в части, оговаривающей для императрицы равный статус с супругом.

Если внести такие изменения, то император смог бы позволить этот брак, но только на определенных условиях, а именно — как морганатический. Хотя это тоже представляло определенную проблему. В венгерском законодательстве не существовало понятия неравного брака. Могло возникнуть очень неловкое положение: Франц Фердинанд мог стать в один прекрасный день правящим императором с неравной ему по положению супругой-императрицей и детьми, исключенными из Императорского дома Австрии. Но София была бы коронована как королева Венгрии, а значит, их дети получили бы право претендовать на престол в Будапеште. Такое положение могло окончательно разрушить монархию, разделив ее между ближайшими родственниками Франца Фердинанда по мужской линии в Австрии и его морганатическими потомками в Венгрии. После долгих переговоров венгерские чиновники согласились признать морганатический брак при условии, что эрцгерцог признал бы неравный статус его жены и отказался бы от права наследования для своих детей. Все юридические лазейки были теперь закрыты.

О Франце Фердинанде в процессе этих обсуждений совсем забыли. «Я схожу с ума и в полном отчаянии», — писал он Беку. Затем 23 июня он получил вызов от императора для обсуждения ситуации. В ходе этой встречи Франц Иосиф ознакомил своего племянника с новыми изменениями в Фамильном уставе. Венгерские премьер-министры согласны были одобрить этот союз, если он будет иметь форму морганатического брака. Теперь, если эрцгерцог настаивает на женитьбе на Софии, он потеряет право наследования, а если намерен ждать смерти императора и жениться потом — все равно, благодаря новым изменениям, внесенным в уставы, брак будет считаться неравным. Если эрцгерцог по-прежнему тверд в намерении сделать Софию своей женой, то единственным вариантом для него был теперь морганатический брак. Но прежде чем это могло произойти, эрцгерцог должен принести клятву, что никогда не попытается изменить статус своей супруги или предоставить права наследования для их будущих детей. Франц Фердинанд с неохотой, но согласился на эти условия, которые навсегда приговорили его жену и детей на существование в тени обеспокоенных Габсбургов. В будущем это было чревато проблемами, но счастливый Франц Фердинанд не задумывался об этом. «Ваш Франци просто сошел с ума от радости! — писал он Софии. — Только представь себе, Софи: Его Величество оповестил меня сегодня в два часа дня, что разрешает назначить мне свадьбу на 1 июля, в Рейхштадте. Ура! Ура! Ура! Это означает, что вечером 29-го я упаду в твои объятия! И потом все завершится в Рейхштадте».

«Я надеюсь, племянник, — предупредил его император, — что вы никогда не будете жалеть об этом». В частных беседах Франц Иосиф выглядел удрученным и подавленным этим «совершенно немыслимым» и «чудовищным» поворотом событий. Как отмечал один придворный, император считал себя «избранным хранителем славы и репутации своего Дома, Дома, который занял ведущие позиции в Европе более 600 лет назад». Он возмущался, что его вынудили согласиться на этот брак, и эта обида создала между ним и племянником пропасть, «которая не могла быть преодолена».

Отречение произошло через пять дней, холодным мокрым утром 28 июня. Франц Фердинанд прибыл во дворец Хофбург в закрытом экипаже, выглядел бледным и серьезным и был одет в белый мундир кавалерийского офицера. Он прошел в зал, где молча стояли эрцгерцоги в ожидании своего императора; даже Отто и Фердинанд Карл не заговорили со своим братом. За несколько минут до полудня вошли Франц Иосиф и члены тайного совета. Придворные, министры, дипломаты, депутаты парламента, а также клирики стали свидетелями своеобразной церемонии. Франц Иосиф, стоящий на помосте под пурпурным навесом, заявил: «…Руководствуясь своим стремлением предоставить моему племяннику новые доказательства моей особой любви к нему, я согласился на его брак с графиней Софией Хотек. Графиня происходит из знатного рода, хотя и более низкого по положению; согласно обычаям нашего Дома, ее семья не может быть равной по положению для заключения брака. Так как равноценный брак возможен только с женщиной из Дома, равного нам, этот брак должен рассматриваться как морганатический союз, а детям, которые могут появиться в его результате милостью Божьей, не могут быть предоставлены права членов Императорского дома. Следовательно, эрцгерцог должен принести клятву в том, что он признает все это, что он признает свой брак с графиней Хотек как морганатический, признает, что брак не может рассматриваться как брак между равными по положению, и признает, что родившиеся дети не могут рассматриваться как законные дети, обладающие правами членов нашего Дома».

Министр иностранных дел Голуховский зачитал декларацию эрцгерцога: «Мы чувствуем себя обязанными заявить, что наш брак с графиней Софией Хотек не является браком между равными и браком в соответствии с законами, но морганатическим союзом, и должен рассматриваться как таковой сейчас и во все времена. Как следствие, ни наша жена, ни наши дети, которые с благословления Божьего могут произойти от этого брака, ни их потомки не могут претендовать на права, почести, титулы, гербовые щиты или привилегии, которые предоставляются женам и детям эрцгерцогов, заключивших равный брак в соответствии с Фамильными уставами… Мы заявляем, что это наша настоящая декларация, смысл и значение которой мы полностью осознаем, является обязательной к исполнению на все времена и распространяется на нашу жену, ее детей и их потомков. Кроме того, мы обещаем, что не будем никогда предпринимать каких-либо действий, направленных на ослабление и растворение обязательной силы настоящего заявления».

Франц Фердинанд приблизился к алтарю в центре зала, рядом с которым стояли принц архиепископ Венский кардинал Антон Грюсха (Anton Gr?scha) и первый принц Венгрии кардинал д-р Лоренс Шлаух. Сняв перчатку с правой руки, он положил ладонь на декларацию, лежащую под распятием, и торжественно поклялся соблюдать все ее положения. Перекрестившись, он отошел от алтаря. Все было кончено меньше чем за тридцать минут.

Теперь только два дня отделяли Франца Фердинанда и Софию от брака. Эрцгерцог собрал некоторые вещи, заранее готовясь покинуть Вену, и со слезами благодарности попрощался с Беком. Вечером должны были начаться торжества, предшествующие бракосочетанию наследника престола: фуршеты, банкеты, праздничное шествие по улицам города в окружении ликующих людей и сложная церемония в соборе Св. Августина под руководством кардинала архиепископа Венского и в присутствии императора и членов императорской семьи.

Традиция, пышность и церемония — но не для Франца Фердинанда и Софии Хотек. Их свадьба проходила даже не в Вене: эрцгерцогиня Мария Тереза предложила для проведения свадьбы свою летнюю резиденцию — замок Рейхштадт (ныне Закупи), мрачную крепость в Северной Богемии, больше известную как место, где жил Франц Фердинанд после своего отказа от трона в 1848 г. Узнав, что Монтенуово запретил любые праздничные мероприятия, она попросила местных жителей, чтобы они украсили свои дома флагами и гирляндами. Как всегда мстительный, Монтенуово распорядился о том, чтобы местные чиновники не приветствовали герцога, как принято, когда его поезд остановился на маленькой станции города. Даже кардинал архиепископ остался в Вене, не решившись совершить обряд, чтобы не вызвать императорского неудовольствия.

Франц Иосиф с трудом согласился на этот союз. Считая, что эта свадьба принижает достоинство Дома Габсбургов, он отказался на ней присутствовать и вместо этого уехал в Бад-Ишль вместе со своей госпожой Катериной Шратт. Пребывая в решимости наказать эрцгерцога и сделать его свадьбу как можно более унизительной, император позволяет Монтенуово предпринять очередные нечистоплотные шаги, чтобы спровоцировать конфликт среди Габсбургов. 19 июня умерла Жозефина Гогенцоллерн, баденская принцесса, находившаяся в родстве с правящей немецкой династией. Хотя Австрийский двор никогда раньше ее никак не выделял, теперь был установлен двенадцатидневный траур, в течение которого членам императорской семьи запрещалось участвовать в каких-либо праздничных мероприятиях. День, на который была намечена свадьба, попадал в этот период скорби, что гарантировало, что ни один из членов династии не сможет присутствовать на церемонии.

Несмотря на все это, Франц Фердинанд все же надеялся, что его братья и сестры поддержат его. Но ни Отто, ни Фердинанд Карл не присутствовали на свадьбе; его сестра Маргарита, герцогиня Вюртемберг, также осталась в стороне. «Мне было очень жаль его», — так писал Бек, комментируя отсутствие на свадьбе членов семьи герцога. Единственными присутствовавшими на торжествах в Рейхштадте родственниками, рискнувшими навлечь на себя гнев императора, были две его единокровных сестры и Мария Тереза. В субботу, 30 июня, когда его поезд подошел к станции, они были там и приветствовали эрцгерцога. Выполняя инструкции, полученные из Вены, на вокзал не явился и губернатор провинции, только городской мэр, нервничая, шагнул навстречу эрцгерцогу, приветствуя наследника трона. И хотя не было никаких официальных указаний, жители города украсили свои дома флагами и выстроились вдоль улиц, чтобы выразить поддержку эрцгерцогу на его пути в замок. Несколькими часами позднее София прибыла в поместье Карла Хотека в Гросспрейсене; во дворе замка группа школьников исполнила новобрачным любовную серенаду, а на семейном обеде Мария Тереза произнесла тост за своего пасынка и Софию, даря ей изящный футляр для драгоценностей, принадлежавший когда-то покойной матери Франца Фердинанда.

Ухватившись за настроения людей вокруг этой современной романтической сказки, репортеры развлекали своих читателей картинами счастливого финала. Это был «Триумф любви» с «Принцем-рыцарем» и его Золушкой. Эрцгерцог «вступил в морганатический союз с избранницей своего сердца» — беспрецедентный союз для наследника Габсбургов. «Тот, кто борется за свою любовь, — утверждали чешские газеты, — кто отказывается отдать то, что ему дорого, несмотря на все противодействие, — такому человеку можно смело доверять, ибо он будет защищать все ценное для него с такой же энергией». Что касалось Софии, то венская «Новая свободная пресса» писала: «Графиня Хотек никогда не будет носить корону на своей голове, но ей придется ощущать все колючки этого венца, так как она не сможет остаться в стороне от бремени ее мужа».

Воскресенье 1 июля 1900 г. в Рейхштадте выдалось серым и дождливым. В половине одиннадцатого утра под звон колоколов на башнях замка началось праздничное шествие к часовне. Эрцгерцог был в парадной белой форме генерала кавалерии, которую украшали ордена Золотого руна и Большой крест ордена Святого Стефана. Его сопровождали приемная мать и две его сестры. За ними следовала София. Опасаясь того, что его карьера государственного служащего могла пострадать, ее брат Вольфган, испытывая большую неловкость, сказал, что не сможет присутствовать. Вместо него она шла под руку со своим двоюродным братом и бывшим опекуном принцем Алоисом Лёвенштейн-Вертгейм-Розенбергом и в сопровождении ее племянника Карла Хотека в качестве главы семьи.

София, как писали газеты, выглядела «восхитительно красивой» и даже похожей на юную «девочку». Она была одета в белое атласное платье, украшенное шелковой вышивкой, оборками из шифона, кружевами и лентами, а также гирляндой из мирта и флердоранжа. Ее голову украшал венец из оранжевых цветов, а поверх него — бриллиантовая диадема, подарок императора на свадьбу, на шее — ожерелье из жемчуга и бриллиантов. Лицо прикрывала вуаль из тюля и старинных кружев, сзади тянулся семифутовый парчовый шлейф. В руках она несла созданный в Праге букет из лилий, мирта и флердоранжей.

Когда процессия вошла в часовню Святого Франциска и Святого Серафима, торжественно грянул орган. Музыка взлетела под своды часовни, отразилась от сводчатого потолка и фресок и вернулась к собравшимся, среди которых оказались не блестящие Габсбурги и придворные, а городские чиновники и служащие замка. Декан Вильгельм Хикиш, духовник Марии Терезы, стоял у мраморного алтаря, состоящего из двух колонн, который украшали пальмы в горшках и полевые цветы, собранные местными школьниками. Декан объявил: «Настал час, когда заветные желания ваших сердец осуществятся в неразрывной связи, через которую создастся ваш союз». Франц Фердинанд и София обменялись брачными обетами и клятвами, голоса их звучали громко и ясно. Декан благословил кольца, которые «являются залогом вашего безмятежного семейного счастья». «Эти кольца стали свидетелями самых теплых пожеланий миллионов людей и особенно тех, кто стоит сейчас рядом с вами». Последовали молитвы и гимны, поздравления присутствующих. Газеты писали, что свадебная церемония прошла «без придворного церемониала, без помпы и показной роскоши» и носила «максимально простой характер».

К полудню все закончилось. Участники сделали несколько фотографий в угловой комнате замка на первом этаже и приступили к завтраку. Эрцгерцог сидел в середине длинного стола, София справа от него, его сводная сестра Мария Аннунциата по левую руку, а напротив молодоженов — Мария Тереза. Группа офицеров из 94-го пехотного полка пела серенады и налегала на салат, жареную оленину, спаржу и шампанское. Практически единственным признаком того, что это была императорская свадьба, стал национальный гимн, который в конце исполнили гости праздника.

Свадьба Франца Фердинанда и Софии. 1900 г.

Хотя Франца Иосифа не было на свадьбе, он сделал так, что его присутствие ощущалось. Он оставил распоряжение для своего министра иностранных дел, чтобы тот послал телеграмму, составленную его адъютантом от его имени, словно бы демонстрируя этим, что личное письмо будет слишком большим знаком одобрения. В один прекрасный день Франц Фердинанд взойдет на трон как император Габсбург-Лотарингского дома, но не София. Она не сможет разделить не только положение мужа, но даже его имя. «Я искренне хочу поздравить с повышением морганатическую жену моего племянника, — писал император, — теперь вы присоединяетесь к древнему, свободному от налогов, аристократическому роду Гогенбергов и получаете статус «Fuerstliche Gnaden» (меньше, чем титул «Высочество», примерный эквивалент английскому «Ваша Светлость»).

Вежливый язык этого безличного послания не мог скрыть заключенную в нем острую, как нож, иронию: напоминание Софии о ее положении морганатической супруги. В 1245 г. Анна Гогенберг оставила свой родовой замок в Южной Германии и вышла замуж за главу семьи Габсбургов, став родоначальницей зарождающейся династии. Именем Гогенберг пользовался Франц Фердинанд, когда путешествовал инкогнито и не хотел быть узнанным как один из Габсбургов. Смысл, вложенный в послание императором, был ясен: София и ее возможные будущие дети навсегда будут связаны с этим именем ее мужа и таким образом отстранены от его императорского наследия.

Дождь все еще шел, когда два дня спустя молодые сели в карету и отправились на вокзал. София, одетая в легкое летнее платье и черную соломенную шляпку, благодарила школьников, бросающих полевые цветы в проезжающую мимо них карету. Пара поблагодарила мэра и села в поезд, чтобы провести свой медовый месяц в замке эрцгерцога Конопишт в Богемии. Как признавался Франц Фердинанд Беку, это был «самый счастливый день в нашей жизни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.