Народные байки

Народные байки

Русский человек «за бойким словцом в карман не полезет», его речь издавна отличается смесью мудрости и шуток-прибауток. В старину отличием москвичей было частое употребление поговорок. Наибольшее количество этих речевых вкраплений приходилось на весну, которую всегда с радостью ждали («Весна и червяка оживит»).

При появлении первых проталинок, сосулек мама или бабушка говорила ребятишкам: «Весна: март с водою, апрель с травою, а май с цветами», «Апрель ленивого не любит, проворного голубит», «Апрельский цветок ломает снежок». Мамками же московские мальчишки посылались на крыши снимать с труб перевернутые горшки, которые зимой препятствовали сильной вытяжке из печей.

Домашние хозяйки уже не пользовались речной или колодезной московской водой, боясь весенней грязи, а для варки топили припасенный лед.

Первым весенним праздником на Руси, как правило, было Благовещение Пресвятой Богородице (последнее слово ставится в дательный падеж). Праздник был закрепленным по дате — 25 марта (по старому стилю, а по новому — 7 апреля).

Если подвижный в календаре, самый важный христианский праздник Пасхи был ранним, то Благовещению могло предшествовать Вербное воскресенье (Вход Господень в Иерусалим). День же двойного праздника — Кириопасха, совпадения Пасхи с Благовещением, бывает очень редко. Так, в XIX веке Кириопасху праздновали в 1817 и 1828 годах, в ХХ веке — в 1912 и в 1991 годах, а следующая Кириопасха будет только в 2075 году.

Благовещение и Вербное воскресенье (неделей предшествующее Пасхе), проходящие во время главного в году поста, праздновались на Руси скромно, для взрослых — без потех и игрищ, без обильного чревоугодия и шума, но всегда радостно.

В Подмосковье в обычае было вечером при закате солнца ходить семьями на мельницы. Здесь, сидя на соломе, и стар и млад беседовали о том, какие будут весна, посев, пахота, урожай. «Апрель-батюшка в поле зовет». Считалось, что с Благовещения оставалось до лета сорок морозных холодных утренников. «Цыган на Благовещение шубу снимает, продает ее». В этот день выносили из зимников пчел. Ночью сжигались соломенные постели, чтобы истребить болезни. С Благовещения из теплых изб переходили спать в клети, так как морозный воздух считался полезным для здоровья. При печи оставались лишь старые, больные и дети.

Завистливые люди, вороватые, крали в день Благовещения хотя бы какую безделицу, чтобы пользоваться удачей в своем ремесле целый год. Говорили, что если вор не поймается в этот день, то не попадется и впредь.

Прежде девушки голову с вечера расчесывали, потом платком завязывались, чтобы волосы не растрепались до утра и чтобы в праздник их не заплетать. «В Благовещеньев день птица гнезда не завивает, девица косы не заплетает». Грехом считался даже незначительный труд, в том числе и отъезд на заработки. Вольная же птица если свивала гнездышко, то обрекалась на хождение по земле, а не на воздушные пролеты.

Существует легенда о кукушке и снегире. Несчастная кукушка в Благовещеньев день свила гнездо. За это была наказана: она вовсе разучилась строить птичий домишко и стала откладывать яйца в чужие гнезда.

В отличие от других птиц снегирь не проявил гостеприимства к кукушкиному потомству. Он стал драться с кукушкой-самцом и убил его. С тех пор кукушка осталась горемычною вдовою, а победитель — со знаком боя и торжества: он носит на своем зобу и перьях несмываемые следы крови кукушкиного мужа.

Во многих местах в Благовещение закликали весну, водили хороводы вокруг костров, пели веснянки, выпекали из теста фигурки птиц. Это — день благословения на все доброе, день, когда даже грешников в аду перестают мучить и дают им отдых и свободу.

В Москве издавна бытовала традиция весенней бойкой торговли птицами для выпуска их на волю. В еще более глубокой древности существовал обычай выкупать для подобного же «выпуска» содержавшихся в тюрьмах преступников, некрупных должников, из московской «Ямы».

Но в какие-то годы эта традиция была нарушена: стали считать, что к преступникам надо относиться строже. Рассуждали так: «Вместо добра один вред сделаешь». Поэтому обычай как-то сам собой видоизменился.

Теперь подмосковные крестьяне стали ловить в лесах разных птичек и привозить их на продажу в Москву.

Москвичам нравилось, повинуясь весеннему порыву, открывать затворы клеток, наблюдать за птицами. Главным пунктом, где продавались птицы «на выпуск», являлась Трубная площадь. Тысячи пернатых различных пород — преимущественно малиновки, чижи и зяблики — покупались парами, десятками, а иногда и несколькими десятками. Это делалось для детей. При выпуске крылатых на волю обычно вспоминали какого-либо дорогого сердцу покойника и говорили: «Чтобы его душеньке там легче было».

За полетом наблюдали долго: если хорошо, легко полетела — на доброе дело пошла. Если же испуганная певунья не была в силе взлететь, то ее хозяева-освободители огорчались — не принесла пользы. Поэтому покупали птицу после основательного осмотра, чтобы деньги даром не пропали.

Впрочем, так поступали преимущественно люди солидные. А вот какая-нибудь гимназистка, выпускавшая птицу без всяких на нее особых видов, вовсе не торговалась и приобретала первого попавшегося на глаза чижика или зяблика. Такую покупательницу интересовал лишь сам полет выпущенной птички. Гимназистка радовалась, визжала, хлопала в ладоши от удовольствия. С такой несерьезной покупательницы продавцы брали вдвое больше против установленной цены и, когда девушка пыталась торговаться, говорили ей дерзости… Это было понятно: русский торговец никак не мог вытерпеть, когда за что-нибудь платили деньги совершенно без цели. «Цены деньгам не знают, — решал он. — А разве таких людей можно уважать?»

Если в покупатели попадал мальчишка, то он, после приобретения, с выбранной птичкой старался забраться куда-нибудь повыше, чтобы полет пернатого был лучше виден. Его так же, как и девчонку, переполняли и будоражили радостные чувства, в мыслях он и сам готов был взлететь.

Как правило, день Благовещения, считавшийся настоящим детским праздником, наполнялся радостью и визгом ребятишек. Дома детей угощали сдобными, выпеченными из теста жаворонками, куликами, снегирями.

В конце XIX века Общество покровительства животным уставом о городском и сельском хозяйстве добилось для крестьян запрета с 1 марта по 1 июля привозить в город какую-либо вольную живую дичь и торговать ею. Законом запретили массовый отлов и выпуск птиц.

В Вербную неделю, называемую еще цветоносною, начинались первые весенние гулянья.

В Москве повсеместно продавались веточки вербы. На Красной площади, в стороне у монумента Минину и Пожарскому, устраивались на три дня палатки продавцов срезанных веточек. Здесь же было и главное вербное гулянье. По центру Москвы в чертах улиц, огороженных канатами, катались в экипажах нарядные москвичи. Иное движение, считая и городской транспорт, не допускалось.

В этот день встречи Иисуса Христа, на осляти въезжавшего в Иерусалим, в знак торжества победителя ада и смерти православные традиционно держат в руках освященные веточки вербы вместо ваий — иерусалимских ветвей финиковой пальмы или ивы (потому и вся Вербная неделя называется еще иначе — Неделя ваий). Это связано с тем, что пальма, участвующая в праздновании входа Господа в Иерусалим, в нашем климате не растет, а верба ранее других деревьев дает почку.

Еще в языческие времена верба имела особое значение, которое видоизменилось при введении христианства. В древней мифологии есть предание, что некогда существовала женщина по имени Блинда. Она имела интересную способность деторождения: рожала невероятно легко и многочисленно. И не только обыкновенным образом, но и из рук, ног и головы…

Вышло так, что Земля, самая плодовитейшая из матерей, позавидовала ей в этом свойстве. Однажды, когда Блинда прогуливалась по болотистому лугу, ее ноги вдруг увязли в топкой грязи, и Земля так крепко их сжала, что Блинда не смогла освободиться и сдвинуться с места. Она тут же обратилась в вербу… Язычники почитали вербу как священное дерево, приписывали ей влияние на человеческую плодовитость.

В Вербное воскресенье освященными ветками вербы русские легонько стегали друг друга, для того чтобы человек был здоров. Считалось, что дети от этого быстрее растут. Предполагая в освященной вербе целебную силу, обыватели съедали по девять ее почек, клали вербу в воду, в которой купали больного ребенка. При первом выгоне в поле хлестали вербой скотину, чтобы не болела, втыкали ветви в дверь хлева. Говорили, что верба надежно защищает домашний очаг от нечистой силы.

Благовещение, Вербный праздник, сама весна создают радостное настроение в ожидании встречи Пасхи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.