Глава 2. КАЖДЫЙ ВЫЖИВАЕТ В ОДИНОЧКУ

Глава 2. КАЖДЫЙ ВЫЖИВАЕТ В ОДИНОЧКУ

Двадцатого августа с утра на меня обрушился шквал телефонных звонков от иностранных и многих советских журналистов. Язвительно интересовались: кто из руководства ЦК уже навестил заболевшего в Крыму генсека? Особенно усердствовали наши самые молодые и нетерпеливые издания: «Независимая газета», «Куранты», «Коммерсантъ». Атаковали и другие телефоны пресс-центра. Бедные девушки не знали, что отвечать. На другом конце провода недоумевали: почему молчит ЦК, почему молчит его пресс-служба? Что я мог ответить своим девчатам? Они-то, конечно, люди опытные, все понимали.

Пресс-конференция, прошедшая на исходе третьего дня путча, когда стало ясно, что выступление провалилось, вызвала резко критическую реакцию в большинстве газет. Критиковали за неуклюжесть ответов, за недосказанность и расплывчатость оценок. А ведь тогда еще не было известно о знаменитой секретной шифротелеграмме из ЦК КПСС, о том, что через несколько часов будет арестован член Политбюро и секретарь ЦК Олег Шенин. Не знаю, как бы выпутывались из этой щекотливой ситуации пришедшие на встречу с журналистами люди со Старой площади.

О поступлении шифровки в первый же день путча раньше других, кажется, заявил Назарбаев. Вот ее содержание.

Документ для истории

«Секретно. Первым секретарям ЦК компартий союзных республик, рескомов, крайкомов, обкомов партии. В связи с введением чрезвычайного положения примите меры по участию коммунистов в содействии Государственному Комитету по Чрезвычайному Положению в СССР. О пленуме ЦК и других мероприятиях сообщим дополнительно. № 116/Ц. Секретариат ЦК КПСС.

Отпечатано 1 экз. в 12 час. 05 мин. 19 августа 1991 г.»

Давно уж отгремели бурные дебаты: документ это или фальшивка? Ивашко, например, неоднократно высказывался в печати и устно: шифровка не должна была подписываться Секретариатом ЦК КПСС по двум причинам.

Во-первых, текст телеграммы на Секретариате не рассматривался и не утверждался. Девятнадцатого августа, когда шифровка вышла из ЦК, отсутствовали: В. А. Ивашко — по болезни, А. Н. Гиренко — по болезни, П. К. Лучинский — находился в отпуске, Г. В. Семенова — в командировке в Алма-Ате. Даже если бы остальные члены Секретариата проголосовали «за», что абсолютно исключено, то все равно документ не имел бы юридической силы. Дело в том, что по существовавшему в ЦК регламенту документы имели право выходить в свет только после подписи Горбачева или Ивашко. Ни тот, ни другой его не подписывали.

Есть и вторая причина, в силу которой подпись Секретариата ЦК под шифровкой не действительна. Об этой причине знают немногие. Если у кого-то из секретарей ЦК зарождалось сомнение по поводу того или иного документа, вносимого на рассмотрение Секретариата ЦК, и он возражал против его принятия, проект документа автоматически снимался с рассмотрения. Такая практика сложилась в ЦК с довоенных времен, и она всегда подчеркивала особую роль этого коллегиального органа.

В данном случае не было на месте трех секретарей да плюс заместителя генсека. Разве это мнение коллегиального органа, каковым являлся Секретариат ЦК?

Известно, кто подписал злополучную шифровку — член Политбюро и секретарь ЦК Олег Шенин. Единолично. Как самозванец? Возможно. Скорее, так и было. Правда, два последних заседания Секретариата в отсутствие Горбачева и Ивашко вел Шенин, который оставался в ЦК за старшего. Помню, когда я увидел Олега Семеновича в качестве председательствующего, несколько удивился. В 1990 году, в аналогичной ситуации, когда отсутствовали Горбачев и Ивашко, роль старшего выполнял Дзасохов. Вряд ли председательствовать па Секретариатах было доверено одному из членов Политбюро без согласования с генсеком или его заместителем.

Послушаем, как объяснил этот шаг В. А. Ивашко:

— Что касается О. С. Шенина, то он вел оргработу, был членом Политбюро, секретарем ЦК КПСС по оргработе, одним словом, вроде бы ему по занимаемому положению эта функция была ближе, чем кому-го другому. Но самое главное, никто ведь ни на какие перевороты не рассчитывал.

К оценкам Шенина, оставшегося «на хозяйстве», к ею взаимоотношениям с Дзасоховым, который был «на хозяйстве» в 1990 году, мы еще вернемся. Здесь немало топкостей, деталей, которые во многом объясняют расстановку сил в Политбюро и Секретариате, характеризуют особенности поведения высшего политического руководства страны. Вернемся к событиям, которые последовали за пресс-конференцией в пресс-центре ЦК КПСС.

Двадцать второго августа все входы в здания ЦК были перекрыты. В столовую мы шли такими лабиринтами, что уму непостижимо. Лица у аппаратчиков были угрюмые. Все понимали, что это конец.

В четыре состоялось партсобрание. Мы состояли на учете в парторганизации идеологического отдела. Собирались обычно на шестом этаже в шестом подъезде, там была большая темная комната без окон с кондиционером. В коридоре появился Лучинский. Это было его первое присутствие на партийном собрании отдела.

Информацию о текущем моменте сделал заведующий отделом А. Я. Дегтярев. Он прервал свой отпуск, вернулся из Крыма загоревший, с густой симпатичной бородкой. Наши женщины тут же решили, что бородка ему очень идет, и оп не должен ее сбривать без общего согласия коллектива.

Александр Якимович отличался демократичностью, мягким юмором, общительностью. Он был сравнительно молод — всего сорок лет. Доктор исторических наук, профессор. Притом, что особенно импонировало, кандидатскую и докторскую защищал не в Академии общественных наук при ЦК КПСС— этом поточном конвейере по производству доцентов и профессоров, а в Ленинградском университете. Александр Якимович специализировался не в области партийного руководства социалистическим соревнованием, как многие его коллега по партийному аппарату, а занимался историей России в средние века. Умный, проницательный. ироничный человек, талантливый публицист, выступавший под разными псевдонимами, он был полным антиподом своему предшественнику Александру Семеновичу Капто.

Дегтярев на партсобрании был предельно краток и резок в оценках. Сам он, как я уже говорил, был в дни путча в отпуске и вернулся в Москву, как только появилась возможность. Очевидно, я выдаю его секрет, но из одной центральной газеты мпе позвонили на второй день путча: мы имеем переданное по каналам ТАСС заявление члена ЦК КПСС Дегтярева и его единомышленников с призывом к членам ЦК самораспуститься. «Что делать? — спрашивал первый заместитель главного редактора газеты. — Печатать?»

Не напечатали. По той простой причине, что заявление Дегтярева было отозвано.

Собрание было бурным, острым, нелицеприятным. Досталось и присутствовавшему на нем члену Политбюро, секретарю ЦК Лучинскому. Петра Кирилловича прямо попросили, чтобы он объяснил свою позицию в дни путча.

Консультант идеологического отдела Вазых Серазев высказал резкие замечания в адрес Лучинского, что было полнейшей неожиданностью для последнего. В его бытность зам. зав. отделом аппарат такой смелости себе не позволял.

Постановление партийного собрания было жестким. Коммунисты отдела осудили пассивность, нерешительность Секретариата ЦК. В трудный момент его члены растерялись, проводили время в бесплодных дискуссиях. Не нашлось сильной личности, которая бы взяла ответственность на себя.

Вечером того же дня я разговаривал с коллегами из других отделов. Там тоже в этот день прошли партийные собрания. Коммунисты нелицеприятно говорили о своих секретарях. В некоторых отделах оценки были похлеще, чем у нас, в идеологическом. Многие открыто говорили, что Секретариат ЦК оказался не на высоте положения. Звучали требования отставки Секретариата в полном составе. Кто знает, если бы наши начальники вняли голосу разума, все могло бы повернуться по-иному, пленум избрал бы другой Секретариат, и партия была бы спасена. Но высшие руководители ЦК придерживались иной точки зрения.

А кто они, собственно говоря, были? Крупные мыслители? Философы? Публицисты? Экономисты? Хозяйственники? Чем они прославились, за какие заслуги выдвинулись в число лидеров великой державы?

Несколько убедительных штрихов добавил Виктор Васильевич Рябов, доктор наук, профессор, секретарь парткома аппарата ЦК, вернувшийся из отпуска в Москву досрочно, двадцать третьего августа. Восьмого августа с женой он отправился в Форос, в санаторий «Южный», что в семи километрах от дачи Горбачева. Известие о заговоре узнал в столовой, за завтраком, девятнадцатого августа. Поздно вернулся в Москву потому, что у него тяжело заболела жена.

— Как только оказался в Москве, сразу же обратился в Секретариат ЦК. Знаете, он был полностью деморализован. Приемные не отвечали, кто находился в здании — неизвестно. Я предложил Александру Дегтяреву— заведующему идеологическим отделом — выступить с заявлением о роспуске ЦК и поддержке правительства России. Что и было сделано — еще до приостановления деятельности КПСС.

Позже стали известны и некоторые другие пикантные подробности последних дней Старой площади. В частности, о том, как исключали из партии Янаева.

Было это в пятницу, двадцать третьего августа. Вице-президент числился на учете в парторганизации международного отдела ЦК с тех пор, как он стал членом Политбюро и секретарем ЦК КПСС. Его кабинет был в третьем подъезде на третьем этаже.

Партсобрание началось в 15.30. Первым пунктом объявили «персональное дело тов. Янаева Г. И.» Кто-то поправил: «не «тов.», а просто — Янаева Г. И.» Примерно полчаса дебатировали формулировку исключения Янаева из партии. А под окнами уже собиралась толпа. Одна из предложенных формулировок гласила: «...за попытку сорвать процессы демократизации, проводимые КПСС». На что последовала реплика: «Не сорвал, а ускорил».

Янаева исключили — под шум и крики увеличивавшейся на площади толпы. Исключили единогласно.

Вторым пунктом повестки дня собрания было обращение к ЦК, ко всем членам партии срочно созвать чрезвычайный пленум и съезд. Только приступили к обсуждению, как открылась дверь и один из коллег оповестил о том, что по внутренней связи прозвучало объявление: по распоряжению мэра Москвы и по согласованию с президентом СССР Горбачевым всем работникам предложено до пяти часов покинуть здание. Те, кто останется после семнадцати, будут задержаны. Можете взять с собой личные вещи. Документы выносить не разрешается. При выходе все могут быть подвергнуты личному досмотру. На часах было 16.15.

Быстро, кое-как проголосовав за обращение к ЦК, работники международного отдела начали покидать помещение. В Ипатьевском переулке росла толпа зевак и корреспондентов. Международники — люди крепкие, их ничем не прошибешь. Некоторые направились к восточному входу гостиницы «Россия» — выпить по сто граммов водки.

Но, конечно, самым главным событием двадцать третьего августа стала утренняя встреча президента СССР Горбачева с депутатами российского парламента. Она началась в десять часов утра в зале заседаний Верховного Совета Российской Федерации.

Документ для истории

Президент России Ельцин предоставляет слово президенту СССР Горбачеву.

Горбачев. Я хочу особо выделить, и это тоже я делаю в результате той оценки, которая базируется на реальностях всего, что произошло, выделить выдающуюся роль президента России в этих событиях Бориса Николаевича Ельцина. (Бурные аплодисменты.)

Ельцин. Благодарю вас!

Горбачев. Я убежден всегда, был убежден тогда, когда от меня требовали ультимативно передать полномочия президента вице-президенту или заявить об отставке для того, чтобы спасти Отечество, что эта авантюра не пройдет и авантюристы потерпят поражение и их ждет участь как преступников, которые толкают страну, народ в тяжелейшее время, время испытаний и поиска новых форм, к катастрофе. Тем не менее, слава Богу, что все обошлось, потому что замыслы были далеко идущие — прежде всего, нанести удар по авангардным силам демократическим, которые на себе тащат эту ответственность демократических преобразований страны и держат, несмотря на все перипетии и сложности. В этом состоял замысел. И элементом этого шантажа по отношению к президенту страны было сообщение о том, что президент России арестован уже. Что? Президент России Ельцин уже арестован или будет арестован — я так понимал — на пути движения, возвращения из поездки и так далее. Иначе говоря, расчет был такой — нанести удар, изолировать президента страны, если он не согласится на сотрудничество с этими силами реакционными, и изолировать президента Российской Федерации.

(Ельцин вынуждает Горбачева утвердить указы, подписанные президентом России 19—21 августа, в которых он брал на себя функции союзного президента).

Горбачев. Борис Николаевич утром прислал пакет решений, что вы принимали, я их все перелистал, и вчера, когда меня спрашивали, законны или незаконны эти указы, я сказал: <<В такой ситуации, в какой оказалась страна, российское руководство, другого способа и метода действий я не вижу, и все, что делал Верховный Совет, президент и правительство, было продиктовано обстоятельствами и правомерно».

Ельцин. Я прошу это оформить указом президента страны! (Аплодисменты, смех в зале.)

Горбачев. Борис Николаевич, мы же не договаривались все сразу выдавать, все секреты!

Ельцин. Это не секрет, это серьезно. (Смех в зале.)

Горбачев. У нас действительно, товарищи, с Борисом Николаевичем шел обмен по этому вопросу, когда мы встретились. Почему? Потому что отношение в общем-то, да, эти указы были ко времени, в определенной ситуации и т. д. и этим самым надо при-зпать их правомерность в той ситуации, когда они решались. И мы договорились, что со стороны президента такой указ должен быть, подтвердить еще, хотя бы после, но позицию эту с юридической точки зрения. Это тоже прецедент, необходимый прецедент! (Аплодисменты.)

Ельцин. Специально подготовлен целый блок, Михаил Сергеевич, «Указы и постановления, принятые в осажденном Доме Советов». Так и называется. Мы вам вручаем! (Бурные аплодисменты, шум, свист, выкрики.)

В. Новиков, депутат. Михаил, Сергеевич, вы в очередной раз подтвердили свою приверженность социализму. Одновременно вы сообщили, что собираетесь заниматься усовершенствованием КПСС. Я задаю такой вопрос: не считаете ли вы, что социализм должен быть изгнан с территории Советского Союза? Второе. Не Считаете ли вы, как это считает фракция беспартийных депутатов РСФСР, что Коммунистическая партия Советского Союза должна быть расформирована как преступная организация? (Аплодисменты.)

Горбачев. Ну что ж, вопрос поставлен откровенно. Отвечаю вам предельно откровенно. Если вы поставите задачу перед Верховным Советом и правительством Российской Федерации и всеми Верховными Советами и правительствами изгнать социализм с территории Советского Союза, эту задачу нам не удастся с вами решить. Потому что это очередной вариант крестового похода, религиозной войны на нынешнем этапе. Социализм, как я его понимаю, это определенные убеждения людей не только в нашей стране, но и в других странах, и не только сегодня, но и в другие времена, и мы с вами провозгласили свободу убеждений, плюрализм мнений... (Шум в зале.) Нет, вы уж послушайте, вы сами хотели, чтобы я ответил откровенно. Как вы ставите вопрос, так и отвечаю, как думаю... (Шум в зале. Горбачев сердится.) Тогда не задавайте вопросов, по которым я доклад должен делать. Задачу изгнания социализма с территории СССР никто не вправе ставить, и это вообще очередная утопия, больше того, это есть самая настоящая ловля ведьм. Человек имеет право на взгляды, выбирает движение, партию или вообще стоит вне партии. Раз.

Вторая часть вопроса. Когда вы говорите — партию запретить как преступную организацию, не могу согласиться, потому что в этой партии есть люди, есть течения, есть группы, которые встают на такой путь, мешают и даже стали соучастниками такого процесса, они должны понести всю ответственность, одни — политическую, другие— юридическую, но я никогда не соглашусь, что мы должны разгонять коммунистов — рабочих, крестьян, о чем я говорил, запретить как преступную организацию.

«Запретить как преступную организацию». Я отвечаю: есть люди, которые оказались у руководства и в Секретариате ЦК, у которых не хватило даже мужества и там шла драка три дня, чтобы выступить в защиту своего генсека и добиться встречи с ним. Есть комитеты, которые приняли решение сделать все для того, чтобы помогать этому так называемому комитету, эти люди должны отвечать, каждый в меру своих «заслуг». Но объявить преступниками миллионы рабочих и крестьян, на это я никогда не соглашусь... (Шум в з а л е, в ы к р и к и, с в и с т.) Тем более в программе, которая вынесена на обсуждение, там цели поставлены такие, что вам трудно даже с ними конкурировать...

(Шум в зале усиливается.) Если эта программа будет принята и те, кто останется на позициях этой программы, это будут демократы, которые будут вместе с вами.

Г. Задонский, депутат. Сформулируйте, пожалуйста, вашу позицию по отношению к мнению группы депутатов России, которые считают, что должны быть приняты безотлагательные меры, чтобы искоренить питательную среду для возникновения переворотов и всех ситуаций, которые произошли. Эти меры должны заключаться в следующем: немедленно устранить параллельное управление страной партийными структурами, для чего на период становления демократии распустить центральные руководящие структуры КПСС и РКП — ЦК, в том числе Политбюро, региональные территориальные партийные комитеты, политорганы в КГБ, МВД, в армии и на флоте. Немедленно национализировать имущество КПСС и РКП, направить финансовые ресурсы, в том числе и валюту, на социальные нужды. Осуществить национализацию имущества КПСС гласно, под контролем депутатских и общественных комиссий. Распустить КГБ, создав новые органы безопасности за счет объединения соответствующих органов республик. Пограничные войска подчинить непосредственно президенту.

Горбачев. С последнего вопроса. Утвердив тов. Бакатина председателем Комитета госбезопасности, вторым пунктом мы записали: представить предложения по реорганизации этой службы. Что касается других вопросов, все они заслуживают того, чтобы они были рассмотрены в ближайшее время. Кстати, эти мысли в приближенном виде, охватывающем темы, которые вы поднимаете, обсуждались на встрече с руководителями всех республик. Так что эти вопросы мы будем рассматривать безотлагательно и будем вырабатывать меры и подходы. Но опять-таки сделать так, чтобы все это шло законным путем.

Вопрос из зала. Такая организация, как КПСС, изначально создавалась на уголовных принципах и является партией государственной измены. Так вот, не мешает вам как президенту издать указ о том, чтобы опечатать все здания, принадлежащие этой организации. По моим сведениям, ЦК КПСС снимает со счетов гигантские суммы, в том числе и валютные, и, мне кажется, это нужно немедленно прекратить.

Горбачев. Я в принципе ответил на этот вопрос. Практические вопросы, которые из этого вытекают, будут решаться в ближайшие дни. Поэтому не буду я начинать сначала разворачивать свою аргументацию по этому вопросу. Что касается поступившей информации, тов. Бурбулис писал записку, что там в здании ЦК нечто происходит такое, что надо остановить, и попросил согласия, чтобы принять меры. Я написал «согласен», передали, не знаю, приняты меры там...

Ельцин (улыбаясь). Меры приняты, здание ЦК КПСС опечатано... (Бурные аплодисменты.)

Горбачев. Но в эмоциях не расходитесь. Особенно сейчас должна быть ясная голова.

Ельцин. Одну минуточку. Речь шла, Михаил Сергеевич, о собственности. Я хочу напомнить вам, что мы с вами до всех этих событий договаривались, что, если не будет принято вами решения о передаче собственности на территории России в юрисдикцию России, это сделает президент России своим указом. Я такой указ двадцатого числа этого месяца подписал: все имущество, вся собственность на территории Российской Федерации, кроме функций, переданных Союзу, находятся в собственности народов России, в собственности России. А вы сегодня сказали, что подпишете указ, подтверждающий все мои указы, изданные в этот период... (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овации.)

Горбачев (растерянно). Я не думаю, что вы меня загнали в ловушку, нет. Я еще раз подтверждаю, что Верховный Совет Российской Федерации, президент и правительство в этой экстремальной ситуации единственно действовали так, как они действовали, и то, что они приняли, было продиктовано ситуацией и все имеет юридическую силу и должно быть подтверждено ситуацией... Все имеет юридическую силу и должно быть подтверждено даже задним числом со стороны президента.

Все, что касается вопросов реализации Союзного договора, Борис Николаевич, как мы и обсуждали, и я подтверждаю это, что после подписания Союзного договора должен быть принят указ президента по вопросам собственности, относящийся ко всем республикам, и должна начаться реализация этой идеи.

Это крупная задача, и мы должны ее решать таким образом, чтобы как раз, когда трудности большие в функционировании экономики этим не усугубились. Одно ясно, что такой указ сразу после подписания договора будет, и он готовится.

Ельцин. Товарищи, для разрядки. Разрешите подписать указ о приостановлении деятельности Российской компартии... (В зале массовый психоз, овации, крики «Браво!», «Ура!».)

Горбачев (испуганно). Борис Николаевич... Борис Николаевич...

Ельцин (куражась): Я подписываю... Указ подписан!.. (В зале неистовство, крики «Ура!», овации.)

Горбачев (пытаясь владеть собой). Я думаю, вам небезынтересно... Я не знаю, что там написано и как он называется. Если так, как сказал Борис Николаевич, то Верховный Совет, который столько сделал и должен поддержать президента Бориса Николаевича, которого я уважаю и об этом... (Депутаты перебивают президента, не дают ему говорить.) Одну минутку... Не вся Компартия России участвовала, коммунисты России участвовали в заговоре и его поддерживали... (Крики, свист в зале.) Поэтому, если установлено, что Российский комитет и какие-то комитеты в областях солидаризировались с этим комитетом, то я бы такой указ поддержал. Запрещать Компартию— это, я вам прямо скажу, будет ошибкой со стороны такого демократичного и Верховного Совета, и президента России. Поэтому точно ли назван указ?

Ельцин. Михаил Сергеевич, не о запрещении, а о приостановлении деятельности Российской .компартии до выяснения судебными органами ее причастности ко всем этим событиям. Это совершенно законно.

Горбачев (удовлетворенно). Это уже другое дело. (Аплодисменты.)

Ельцин. Тем более Российская Компартия до сих пор в Минюсте России не зарегистрирована. (Аплодисменты.)

Горбачев. Будьте до конца демократами. До конца будьте. И тогда с вами будут все: подлинные демократы и здравомыслящие люди.

В. Петренко, депутат, г. Ростов-на-Дону. Уважаемый Михаил Сергеевич! Я хочу задать такой вопрос: скажите, пожалуйста, у вас хватит решимости, только честно, прямо сейчас полностью дать оценку всем кадрам, всем лицам, которые возглавляли государственные комитеты, кроме министерств, мы уже слышали ответ на этот вопрос. И второе — по тем событиям, которые произошли. Вы прекрасно понимаете, что единожды отмолчавшийся в этой ситуации хуже, чем предатель. Нужно называть все своими именами.

И сейчас, в продолжение указа о приостановке параллельно второй вопрос: сможете ли вы и каким образом дать оценку тем секретарям районных, городских комитетов партии, я имею в виду по структуре, крайкомов партии и т. д., вплоть до Центрального Комитета партии. Какие будут действия? Вы сказали сейчас, что знакомы с тем, что не все поступили одинаково. Я не говорю о коммунистах рядовых, я говорю об аппарате партийного управления, который, в общем, надо честно говорить, не поддержал вас и не поддержал российское правительство в данной ситуации. Каковы будут ваши действия?

И мое пожелание. Сейчас люди ждут от вас только решительных шагов. Я прошу вас просто как женщина: поступите решительно в этот тяжелый момент. (В ы -крики «Правильно!», шумные аплодисменты.)

Горбачев. Там, где будут требоваться самые решительные меры и оправданы ситуацией, а ситуацию мы с вами пережили такую, из которой вытекают очень тяжелые уроки, с моей стороны будут приниматься — на основе совета со всеми вами, это очень важно — самые решительные меры. К этому я готов и морально, и политически... Но до конца буду настаивать на том, если мы расколем общество, не пойдем на объединение вокруг демократических движений и сил всего-здорового общества, то будет драка в нашем обществе. А мы ее должны избежать, и люди ее тоже не приемлют. Вы обратили внимание, что часть людей прореагировала на «порядок», а кое-где даже звучит: «Давайте Брежнева, давайте Сталина, лишь бы был порядок». Поэтому мы должны показать, что мы можем. решать дела и должны решать дела в условиях законности и демократии. Я буду настаивать на таком способе действий. Но это не в ущерб решительности и твердости...

Ельцин. Я могу подтвердить, сегодня в полуторачасовой беседе один на один твердо было сказано Михаилом Сергеевичем, что все те, кто причастен был прямо или косвенно к этому перевороту, к ним будут применены соответствующие меры, по закону, резко, решительно, и никакой пощады здесь не должно быть. (Бурные аплодисмены, выкрики «Браво!».)

По словам В. А. Медведева, советника президента Горбачева, во время этой злополучной встречи произошли драматические события: работникам ЦК КПСС под угрозой задержания предписано было немедленно покинуть служебные помещения. По-видимому, отмечает В. А. Медведев, не случайно, что именно тогда Ельцин на встрече Горбачева с депутатами демонстративно подписал указ о приостановлении деятельности Компартии РСФСР и организаций КПСС на территории Российской Федерации.

И в дни путча, и после него у меня было много бесед с коллегами разного ранга — от консультантов и заведующих секторами до «крупняка»— заведующих отделов, их замами, другими категориями работников центрального партийного аппарата. Обменивались мнениями и с местными партработниками. Я погрешил бы против истины, если бы не сказал о разных точках зрения на случившееся. Нравится это кому или нет, мне безразлично. Лично я не хочу здесь присоединяться к какому-либо мнению. Моя задача— учесть все точки зрения, не оставить без внимания ни одного штриха, ни одной детали, которые в будущем могут стать определяющими в выяснении тайны Фороса.