Деньги нужны всегда

Деньги нужны всегда

В 1797 году, аккурат когда Вашингтон ушел на покой, сдав штурвал Джону Адамсу, резко осложнились отношения с Францией. Той самой, благодаря которой независимость бывших колоний стала былью. Вернее, не совсем той самой, поскольку помощь шла все-таки под флагом с лилиями, но зато республиканской, идейно и социально куда более близкой. Причина охлаждения была проста: США (глупо их осуждать), став государством, действовали в своих государственных интересах, которые настоятельно требовали приведения в порядок отношений с бывшей метрополией. Что и было осуществлено в рамках т. н. «договора Джея», предусматривавшего, в частности, прекращение поставок французам. Естественно, Париж обиделся. Дипломатические связи были разорваны, на морских путях начались осложнения, и вопрос о вероятности войны понемногу вышел на первый план.

Правда, во Францию поехали специальные представители решать вопрос полюбовно, но идея слегка повоевать, да еще и в союзе с англичанами, Конгрессу пришлась по душе, и «владельцы независимости», не дожидаясь финала переговоров, решили начать подготовку. Были выделены деньги на укрепление ВМФ, воссоздан упраздненный после войны корпус морской пехоты, приняты меры по формированию нормальной армии. Началась и перестройка портовых укреплений. В общем, за дело взялись всерьез, а поскольку от уехавших в Европу товарищей не было ни слуху ни духу, поползли слухи, что Директория приняла решение о вторжении в США, и срочно понадобились деньги. Большие. Так что, весной 1798 года Конгресс вотировал введение чрезвычайного налога, ни много ни мало 2 000 000 долларов. Сумма по тем временам — огромная (чтобы было понятно, 200–250 долларов считались тогда неплохим годовым доходом), и вот тут возникли сложности.

Проблемы, собственно, не было, и тем не менее проблема была. И заключалась она, во-первых, в том, что без согласия местных ассамблей центр собирать «чрезвычайный» налог права не имел, а ассамблеи на такую новацию согласия не давали. Ибо, по действовавшим правилам, «чрезвычайные» налоги были «домашними». То есть прямыми. А следовательно, должны были взиматься не с доходов, а с имущества, то есть «домов, исходя из количества комнат, экипажей, рабов и других признаков состояния». Иными словами, чем богаче гражданин, тем больше ему следовало платить в общак, который полагалось собрать по разверстке в каждом конкретном штате. Но на юге все было ясно и понятно: плантаторы платят побольше (по количеству рабов), фермеры сильно поменьше, а «белая плесень» вообще от уплаты освобождалась. На севере же, где народ был в основном небогатый, а основные «признаки состояния» сосредоточились в руках абсолютного меньшинства, получалось так, что именно этому абсолютному меньшинству придется серьезно раскошелиться.