Крах

Крах

Савва Иванович стал настоящим российским железнодорожным магнатом и, как следствие, одним из богатейших людей империи. В 1872 году он купил контрольный пакет акций Московско-Ярославской железной дороги и повел ее на север – к Костроме и дальше до Архангельска. Одновременно он получил концессию на строительство Донецкой каменноугольной дороги, движение по которой открылось в 1882 году. В 1894 году его посетила идея, казавшаяся многим совершенно безумной: протянуть дорогу до Мурмана (Мурманска).

Новая идея требовала вложения колоссальных финансовых средств, и для того, чтобы их получить, Савва предложил российскому правительству выкупить у него Донецкую дорогу. Правительство согласилось, заявив, что часть оплаты будет произведена натурой, а именно: Мамонтову предлагалось взять по сходной цене полуразваленный казенный Невский паровозный завод. Соглашение было подписано в 1896 году. Началось строительство первой северной железной дороги.

Строительство продвигалось с трудом. Кредиты получать было все сложнее, правительственные чиновники все чаше воротили нос, ревизоры дневали и ночевали в дирекциях компании. «Я как-то не пойму, – жаловался Савва Иванович своему другу художнику Коровину, – есть что-то новое и странное, не в моем понимании. Открыт новый край огромного богатства. Строится дорога, кончается, туда нужно людей инициативы, нужно бросить капиталы, золото, кредиты… а у нас все сидят на сундуках и не дают деньги… Заказы дают, торгуясь так, что нельзя исполнить. Мне один день стоит целого сезона Оперы».

А летом 1899 года министерство финансов уполномочило чиновника особых поручений Хитрово провести полный аудит мамонтовской компании. Чиновник справился с этим делом настолько блестяще, что Плевако на процессе сказал о нем: «Удивительно, как много говорит о человеке фамилия». В результате аудита выяснился вопиющий факт: оказалось, что хозяева фирмы – сам Мамонтов, его сыновья Всеволод и Сергей, брат Николай, дворянин Арцебушев и купец Кривошеин – совершили страшное преступление, а именно вложили в восстановление Невского паровозного завода 9 000 000 рублей, взяв их из кассы железной дороги, что было противозаконно. Сразу после обнаружения этого факта и на железной дороге, и на заводе было введено внешнее управление, возглавил которое тот же Хитрово.

Советы директоров были моментально изменены, а векселя завода, находившиеся в железнодорожной кассе, признаны недействительными. Деньги, 9 000 000 рублей (сегодня примерно 4 миллиарда долларов), повесили на Савву Ивановича как недостачу, которую следовало немедленно покрыть. Однако покрывать было нечем, и 11 сентября 1899 года коммерции советник, потомственный почетный гражданин, купец первой гильдии, кавалер ордена Святого Владимира Савва Иванович Мамонтов был арестован и под конвоем доставлен в Таганскую тюрьму, а на все его имущество был наложен арест. При обыске в его доме были найдены деньги в размере 53 рублей, кредитный билет в 100 германских марок, револьвер и записка: «Тянуть дальше незачем, без меня все скорее уладится и проще разрешится. Ухожу с сознанием, что никому зла намеренно не делал, кому делал добро, тот вспомнит меня в своей совести. Фарисеем никогда не был».

15 сентября Савва Иванович написал прошение об изменении меры пресечения на домашний арест. Следователь назначил залог в 763 000 рублей. Когда родственники требуемую сумму собрали, размер залога был увеличен до пяти миллионов.

Пока шло следствие, Хитрово успел с блеском закончить свою миссию: акции мамонтовской северной дороги и Невского паровозного завода были проданы в казну практически за бесценок, за 30 % от настоящей стоимости. Поскольку полученных денег на покрытие недостачи не хватило, все имущество Саввы Ивановича, включая дом, усадьбу, картинную галерею, библиотеку и прочее было продано с молотка. Узнав об аресте Саввы Ивановича, из его театра ушли Шаляпин и Коровин. Ни тот ни другой ни разу не посетили его в тюрьме. Ушла от него и любовница, актриса театра Татьяна Любатович, из-за которой Савва в середине 90-х годов расстался с женой. И не просто ушла, а распродала декорации и костюмы Частной оперы, присвоив себе несколько десятков тысяч рублей.

Справедливости ради стоит сказать, что так поступили далеко не все из друзей Саввы. Серов, например, писавший портрет царя, ходатайствовал перед Николаем II о своем благодетеле.

В июне состоялся суд. Блестящий Плевако отработал свой адвокатский хлеб на славу, наголову разбив обвинение и доказав, что в действиях C. И. Мамонтова и его компаньонов не было ни грамма преступного умысла. Присяжные оправдали Савву Ивановича Мамонтова и остальных участников процесса по всем пунктам, и 3 июля они были отпущены на свободу прямо из зала суда.

– Подсудимые, вы свободны! – объявил председатель.

Услышав это, Савва Иванович уткнулся в плечо адвоката и заплакал.