На родине финской государственности, или Танец императора
На родине финской государственности, или Танец императора
Примерно в 130 верстах от российской границы находится небольшой городок Порвоо (Борго)[55]. Тихие улочки, застроенные малоэтажными домами, дышат уютом и покоем. Особенно живописна старая часть города — Ванаа Порвоо, где вместо асфальта — мостовая, сохранилось много старинных домов, вдоль реки стоят старинные деревянные амбары. На улицах множество магазинчиков и кафе. Над всем этим возвышается здание большой кирхи, или, как часто пишут в русскоязычных путеводителях, — кафедрального собора.
Его не назовешь величественным, не блещет храм и архитектурными изысками, не дышит глубокой стариной, но именно он сыграл огромную роль в истории Финляндии.
Еще в Средние века финские земли попали под власть шведской короны. По воле своих воинственных повелителей финны приняли христианство, а потом и реформацию. Территория Финляндии неоднократно становилась театром боевых действий во время многочисленных русско-шведских войн. Во время Северной войны (1700 — 1721 гг.) русские войска захватили все шведские крепости в Финляндии, но лишь одна из них — Выборг, — осталась в составе Российской империи после заключения мира. Обеспечивая контроль над немногими дорогами, ведущими через Карельский перешеек, она защищала с северо-запада новую столицу Санкт-Петербург.
За следующее столетие русские и шведы дважды встречались на полях сражений (в 1741 — 1743 и 1788 — 1790 гг.), и хотя оба столкновения заканчивались поражениями скандинавов, это не привело к изменению территориального размежевания. Но в начале XIX века ситуация изменилась. В 1807 году после Тильзитского мира, Россия была вынуждена формально присоединиться к объявленной Наполеоном континентальной блокаде Великобритании, и более того, заставить Швецию сделать то же самое. Неожиданно шведский король Густав IV Адольф отказался выполнять это требование, что привело к военному столкновению между Россией и Швецией. Помимо политических целей русское правительство стремилось и к территориальным приобретениям — было решено включить Финляндию в состав империи. Русский публицист и участник войны Фаддей Булгарин писал:
«Россия должна воспользоваться первым случаем к приобретению всей Финляндии для завершения здания, воздвигнутого Петром Великим. Без Финляндии Россия была неполною, как будто недостроенною. Не только Балтийское море с Ботническим заливом, но даже Финский залив, при котором находятся первый порт и первая столица империи, были не в полной власти России, и неприступный Свеаборг, могущий прикрывать целый флот, стоял, как грозное приведение, у врат империи»{117}.
Шведский король не ожидал этой войны. Поэтому когда в феврале 1808 года три русские дивизии (Багратиона, Тучкова и Горчакова) под общим командованием генерала Буксгевдена перешли шведскую границу, сопротивление им было оказано весьма слабое и неорганизованное.
Помимо фактора неожиданности на ход событий оказало влияние и настроение шведского общества. А оно было в этот момент крайне негативно настроено по отношению к своему королю. Деспотичный и самолюбивый, Густав IV Адольф вел внешнюю политику, не оглядываясь на интересы Швеции. Участие шведской армии в антифранцузских коалициях, утрата позиций в Дании, а теперь еще и война с Россией — все это шведы ставили в вину своему государю. Шведская армия не слишком охотно сражалась за финские земли. Уже к апрелю 1808 года русские войска полностью вытеснили шведов из Финляндии, захватив все ключевые позиции, включая Свеаборг и Аландские острова. По словам Дениса Давыдова (в ту пору адъютанта князя П.И. Багратиона), поход стал «вооруженною прогулкою войск наших почти до границы Лапландии и покорением первоклассной крепости слабыми канонадами да наскоками нескольких сотен казаков»{118}.
И тут вступил в действие фактор, который совершенно не был предусмотрен русским командованием, — позиция финского населения Финляндии. 20 марта 1808 года русский царь специальным манифестом объявил о намерении России присоединить к себе Финляндию. Это решение способствовало мобилизации финнов для защиты отечества. Почему финны сражались за шведского короля? Ответ очень простой — потому, что это был их король, и другого они не знали. В результате русская армия столкнулась с настоящей партизанской войной, в которой финны проявили себя прирожденными мастерами.
Неожиданные набеги, удары по русским конвоям и гарнизонам, умелое использование лесистой и болотистой местности, — все это превратило войну, для русской армии из «вооруженной прогулки» в тяжелое испытание. Русский офицер вспоминал: «нельзя было свернуть в сторону на сто шагов от большой дороги, чтобы не подвергнуться выстрелам, и это затрудняло нас в разъездах и препятствовало распознать местоположение… Это отзывалось уже Испанией»{119}.
Сопротивление финнов помогло шведской армии оказывать русским более упорное сопротивление. В этой сложной ситуации император Александр I проявил лучшие качества политика и главнокомандующего. С одной стороны, он перебросил на театр военных действий новые силы, Буксгевдена сменил Барклай де Толли, а Горчакова — генерал Каменский. С другой, он решил привлечь финское население на свою сторону.
Осенью 1808 года в Петербурге были приняты делегаты от разных слоев финского общества — дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Им была предоставлена возможность высказать свои пожелания относительно будущего Финляндии. В феврале 1809 года русские войска по льду замерзшего Ботнического залива перешли на территорию собственно Швеции. Угроза войны на своей земле вызвала активизацию всех недовольных политикой короля сил. 13 марта группа заговорщиков сместила Густава IV Адольфа с трона и провозгласила королем герцога Зюдерманландского, принявшего имя Карла XIII.
Почти одновременно в городе Борго начал работу первый в истории Финляндии сейм, на который собрались делегаты от всех провинций и сословий страны. Русский император прибыл на сейм почти без охраны, уже этим шагом выражая доверие к новым подданным. Открывая сейм, он подтвердил, что в стране сохраняются законы и общественное устройство, принятые при шведах. Новые законы могут вводиться только с согласия сейма. Финляндия вошла в состав России на правах автономной территории — Великого княжества Финляндского. На сейме царь дал больше, чем отобрали его войска. Финны не просто не потеряли того, что имели в составе Шведского королевства, но впервые в истории приобрели право самим влиять на собственную судьбу. Именно с Боргосского сейма 1809 года современная Финляндия отсчитывает начало своей государственности[56].
Приняв клятву верности от делегатов сейма, государь все так же с малым конвоем отправился в тогдашнюю столицу Финляндии — Турку (Або). Он проехал более ста верст по той самой дороге, где еще недавно финские стрелки нападали на русские колонны. Этот жест окончательно покорил финнов. На въезде в Турку императора встречала триумфальная арка с надписью: «Александру I, войска которого покорили страну, и кротость которого покорила народ»{120}.
Впрочем, император не только демонстрировал смелость на финских дорогах или мудрость на заседаниях сейма. Как полагалось в XIX веке, крупные политические мероприятия сопровождались светскими вечерами, балами и танцами. На этих неформальных раутах Александр Павлович своим добрым нравом и обаянием буквально очаровал финнов, став на короткое время самым популярным человеком в стране. Очаровал и сам был очарован финской дворянкой Уллой Мёллерсверд. Их знакомство началось с того, что на балу в Порво царь поднял оброненный красавицей веер, а потом закружился с ней в танце… Роман государя длился не долго, но, как отмечают современные финские историки, эта «романтическая и любовная история сделала императора для финнов гораздо более известным, чем всё политические и военные достижения»{121}.
На стене собора в Порвоо высеченные в камне слова-«обещания» русского императора, давшие начало финскому государству. Рядом — небольшая, но выполненная с большим мастерством статуя Александра Павловича. Государь изображен в момент своей знаменитой речи, шляпа снята и чуть отнесена в сторону, правая рука опущена в ораторском жесте.
Но это память официальная. А сохранилось ли что-нибудь от того впечатления, которое Александр Павлович произвел на финнов? Того обаяния, что оказалось сильней штыков и сабель его армии? Или все это растаяло как дым и живет только на страницах исторических книг?
Идя по улице старого Порвоо, поневоле теряешь ощущение времени. Ведь эти дома и эта мостовая наверняка видели и русского государя, и съехавшихся на сейм делегатов, и очаровательную Уллу Мёллерсверд… И вдруг — на стене черный силуэтный портрет человека в старинном мундире и треуголке. Кто это? Неужели… Да! Размещенный под портретом автограф не даст ошибиться — император Александр I.
Портреты государя оформляют вход в небольшое кафе. Зайдем на минутку. Интерьер заведения выдержан в стиле начала прошлого века. Рекламы, чайные и кофейные коробки, надписи по-русски с ятями. Официантки говорят по-русски с легким акцентом, а в меню — блюда русской традиционной кухни. Очень уютно. Пожалуй, сам Александр Павлович тоже не отказался бы от чашечки кофе за этим круглым столиком…
В розовом здании бывшей ратуши сейчас находится музей. В витрине — та самая знаменитая сцена — император поднимает оброненной барышней веер. Веер, кстати, подлинный, равно как и шуба с царского плеча, висящая рядом.
Вот таким обаянием обладал русский царь, сумевший своей улыбкой и танцем оставить о себе память на два столетия…