«Дело» полковника Рудакова

«Дело» полковника Рудакова

В начале 1919 г. произошел конфликт Дутова с членом Войскового правительства Оренбургского казачьего войска В.Г. Рудаковым. Суть этого конфликта до сих пор не вполне ясна. Однако очевидно, что атаман Дутов в этой истории проявил себя далеко не с лучшей стороны. Чтобы разобраться в произошедшем, необходимо для начала представить себе личность Рудакова и его деятельность в войске. Василий Григорьевич Рудаков был ярким представителем оренбургской казачьей интеллигенции начала ХХ в. Он родился 27 февраля 1885 г. в семье казака-земледельца станицы Кичигинской 3-го (Троицкого) военного отдела Оренбургского казачьего войска. До 18 лет жил в станице и занимался хозяйством. В 1903 г. окончил Нижнеувельское двухклассное училище и два года проработал педагогом в казачьей школе. Поступив на военную службу, Рудаков в 1907 г. окончил Оренбургское казачье юнкерское училище, а в 1913 г. – Интендантскую академию в Петербурге. С 1907 по 1910 г. он служил в чине хорунжего в Отдельном Оренбургском казачьем дивизионе, дислоцированном в Гельсингфорсе. Рудаков принял участие в Первой мировой войне, занимался вопросами военного снабжения (занимал должность дивизионного интенданта¹³⁷²), к 1917 г. был награжден пятью орденами и произведен за отличия в три чина. Вопросы военного снабжения не были предметом формального интереса Рудакова, который к 33 годам уже являлся автором четырех научных работ по этой и близкой к ней тематике: «Органическая химия»; «Военная администрация Германии»; «Продовольствие германской армии» и «Пищевые раскладки Германии»¹³⁷³.

Осенью 1917 г. подполковник Рудаков, избранный депутатом, принимал участие в работе чрезвычайного Войскового Круга Оренбургского казачьего войска, проходившего в войсковой столице. 28 сентября совместно с представителями других военных округов депутатами М.А. Арзамасцевым и К.Л. Каргиным он был командирован на казачью конференцию в Екатеринодар¹³⁷⁴, а 2 октября 101 голосом из 145 избран членом Войскового правительства Оренбургского казачьего войска по продовольственному делу, возглавив отдел снабжения¹³⁷⁵. В период Гражданской войны Рудаков принимал самое активное участие в политической жизни оренбургского казачества. Именно он составил проект конституции Юго-Восточного союза¹³⁷⁶ (по всей видимости, основу проекта Рудаков привез из Екатеринодара), сторонником идеи которого был Дутов.

По возвращении из командировки 26 октября 1917 г. войсковой старшина Рудаков вступил в должность члена Войскового правительства, а также помощника главноуполномоченного Временного правительства по продовольственному делу в Оренбургской губернии и Тургайской области. Как известно, в этот период должность главноуполномоченного занимал сам полковник Дутов. 31 января 1918 г., вскоре после оставления казаками Оренбурга (18 января), В.Г. Рудаков выступил перед делегатами 2-го чрезвычайного Войскового Круга, собравшегося в Верхнеуральске, с докладом о положении Оренбурга после занятия его большевиками. Как отмечалось в протоколе заседания, «в своем докладе [он] рисует картину событий, происходивших в первые дни занятия Оренбурга большевиками, отмечает жертвы казаков и офицеров, зверски убитых и растерзанных бандитами. Заявляет, что при выезде из Оренбурга на станции Оренбург при обыске у него большевики отобрали 24 000 р. казенных денег, взятых им для доставления в г. Верхнеуральск¹³⁷⁷. В заключение доложил, что семейства войскового атамана Дутова и некоторых членов войскового правительства большевиками арестовано (так в документе. – А. Г.) и увезено неизвестно куда… Рудаков, дополняя доклад, выяснил роль группы в лице Седельникова, Копытина, Завалишина¹³⁷⁸ и др[угих], захвативших самочинно власть в войске, именующих себя временным Советом Оренбургского войска, причем указал, что лица эти помогли большевикам занять Оренбург, так как сам Кобозев¹³⁷⁹ заявил, что если бы не Седельников, Копытин и др[угие], то большевикам не взять бы Оренбурга»¹³⁸⁰.

2 февраля 1918 г. В.Г. Рудаков вошел в состав финансовой комиссии Круга для решения вопроса о денежном займе и в тот же день выступил с докладом о продовольственном деле в войске, причем доклад вызвал поддержку атамана Дутова¹³⁸¹. На следующий день Дутов и Рудаков ушли в отпуска по болезни, первый – на 2 месяца, второй – на месяц с сохранением содержания¹³⁸². Оба офицера заявили, что, если Круг прикажет им остаться на службе, они подчинятся этому приказу. Но, несмотря на постановление об отпуске, Дутов и Рудаков не покинули Круг.

Вновь заявил о себе Рудаков примерно через месяц, когда под видом простого казака по заданию Войскового правительства¹³⁸³ прибыл в свою родную станицу Кичигинскую и от имени правительства повел агитацию с целью поднять казаков на борьбу с большевиками¹³⁸⁴. Из Кичигинской, в которой по решению Войскового правительства расположился 3-й боевой пункт, или узел сопротивления, куда должны были стягиваться отряды самообороны из окрестных станиц, Рудаков разослал по станицам распоряжения о присылке всех имеющихся дружин. Первыми прибыли отряды из станиц Таяндинской и Коельской. Общее военное командование было возложено на есаула В. Степанова. Однако 30 марта 1918 г. кичигинские фронтовики признали советскую власть, и Рудакову пришлось спешно покинуть станицу. 3 апреля командующий восточными отрядами, действующими против Дутова, В.К. Блюхер, заявил казачьей делегации: «Вот до чего Ваше офицерство Вас доводит – Рудаков, кажется, пойман и ваш Дутов скоро будет пойман»¹³⁸⁵. Однако будущий красный маршал ошибался, Рудакова красным захватить не удалось. Тем не менее он не принял участия в Тургайском походе, в который весной 1918 г. с войсковой территории ушел сам Дутов и другие члены Войскового правительства. В походе в составе партизанского отряда Оренбургского казачьего войска участвовал сын Рудакова, он погиб при возвращении отряда в бою у станции Кувандык¹³⁸⁶.

После освобождения значительной части войска от большевиков 27 июня 1918 г. Рудаков выступил на Круге объединенных станиц Оренбургского казачьего войска с внеочередным докладом о действиях казаков против большевиков и об охране Оренбурга. Кроме того, он сообщил Кругу о взятии на себя хозяйственной инициативы перед союзными послами¹³⁸⁷ – по всей видимости, речь шла о переговорах с представителями Великих держав по вопросам снабжения оренбургских казачьих частей. Круг постановил вынести Рудакову благодарность за его труды на пользу войска. 3 июля он вошел в состав комиссии для поверки и учета денежных сумм и ведения денежных книг, а на следующий день вместе с еще четырьмя депутатами Круга был командирован в Оренбург для учета сельскохозяйственных машин и отпуска их пострадавшим станицам, а также в помощь атаману 1-го военного округа К.Л. Каргину¹³⁸⁸.

Рудаков постоянно в работе: в июле 1918 г. он едет в Омск, в августе в составе делегации Войскового правительства – в Самару для доклада членам Комуча о политическом курсе Оренбурга¹³⁸⁹, затем принимает участие в совещании в Челябинске по вопросу о созыве Государственного совещания, в сентябре участвует в самом Государственном совещании¹³⁹⁰ и в работе 3-го чрезвычайного Войскового Круга в Оренбурге. 21 сентября и 3 октября 1918 г. Рудаков выступил на Круге с докладами по продовольственному вопросу, предложив конкретные меры по преодолению возможного голода в войске¹³⁹¹. При возвращении Рудакова из Омска в конце июля его попутчиком оказался видный деятель партии социалистов-революционеров Л.А. Кроль, отразивший в своих мемуарах воззрения Рудакова. Кроль вспоминал: «Я ехал в вагоне полковника Рудакова, с которым у нас завязалась серьезная беседа по поводу методов дальнейшего устроения судеб освободившейся территории. К Комучу Рудаков относился скептически, но с Комучем Оренбургскому войску приходилось сильно считаться из-за материальных ресурсов. К вступлению атамана Дутова членом Комуча – что немало нас всех удивляло – Рудаков относился очень просто: отчего не использовать атаману Дутову своего положения члена Учредительного Собрания для большего влияния в Комуче; имея свою реальную воинскую силу, Дутов фактически независим от Комуча; наконец, Дутов в любой момент, когда это будет выгодно, может так же легко уйти из Комуча, как он в него вошел. Особые условия казачьего быта, по словам Рудакова, и заинтересованность казачества в сохранении его приводили его к выводу, что если бы удалось в разумном виде создать федерацию, то, пожалуй, это было бы наилучшим исходом. Мысль о создании автономии Горнозаводского Урала с рабочим населением, иного уклада жизни и с иной психологией, чем казачье, Рудаков одобрял. Избавиться от беспокойного элемента и передать его области горнозаводского Урала было бы очень хорошо. Одним словом, в полковнике Рудакове я нашел сочувствие, и мы тут же, развернув карту Урала, намечали, примерно, границы Оренбургского войска и Горнозаводского Урала, учитывая еще третью претензию, башкир, имевших в то время свое правительство, поддерживаемое Самарой. По пути мы остановились, встретившись на разъезде с поездом атамана Дутова, ехавшего в Омск… Через час примерно мы двинулись дальше. Вернувшийся от атамана полковник Рудаков сообщил мне, что он передал нашу беседу атаману и что тот в общем тоже сходится с нами во взглядах»¹³⁹².

1 октября 1918 г. по решению 3-го чрезвычайного Войскового Круга Оренбургского казачьего войска Рудаков был произведен в чин полковника¹³⁹³. Однако еще до официального производства его не раз называли полковником. Чтобы разобраться, он с недоумением телеграфировал Войсковому правительству: «[Из] Моих документов значусь полковником, разве произведен?»¹³⁹⁴ Как выяснилось, произошла ошибка.

Во второй половине ноября 1918 – марте 1919 г. он ездил в командировку в Омск, на совещание казачьих представителей при помощнике военного министра по казачьим делам и далее – на Дальний Восток. С этой поездкой и были связаны основные события его конфликта с Дутовым. Созыв совещания официально мотивировался следующим: «Верховн[ый] Главноком[андующий], принимая во внимание заслуги казачества в борьбе за возрождение России, дабы в дни устроения ее не нарушить вековых традиций и особенности быта казачьих войск, с целью урегулирования ряда экономических, хозяйственных, военно-административных и бытовых вопросов, разрешенных и проведенных в жизнь в период всеобщей разрухи войсковыми самоуправлениями крайне разнообразно, а также для выработки общих для всех казачьих войск положений, приказал установить при моем (военного министра. – А. Г.) помощнике по казачьим войскам¹³⁹⁵ совещание из представителей войсковых общественных самоуправлений всех казачьих войск, командируемых Войсковыми Кругами или правительствами по одному от каждого войска… Вице-Адмирал Колчак… 4 ноября 1918 г.»¹³⁹⁶. Выбор пал на Рудакова в связи с желанием войсковой администрации достичь нескольких целей одновременно: и командировать своего надежного представителя на совещание, и добиться увеличения снабжения. Именно Рудаков подходил для решения обеих задач – он был одним из высших войсковых чиновников и одновременно специалистом по снабжению.

В Омске Рудаков рассказал о нужде войска в теплой одежде, вооружении, боеприпасах, подготовленных резервах и моральной поддержке (присылке хотя бы небольшой части другого казачьего войска)¹³⁹⁷. Рудаков встретился с Верховным Правителем и Верховным главнокомандующим адмиралом А.В. Колчаком, начальником штаба Верховного главнокомандующего Генерального штаба полковником Д.А. Лебедевым и со всеми министрами. Военный министр выделил войску 2 миллиона патронов, перевозившихся из Владивостока, министр финансов сообщил о выделении Оренбургу 5 миллионов руб., еще 5 миллионов сдано в полевое казначейство Юго-Западной армии, и такая же сумма была обещана в ближайшее время. Рудакову было сообщено, что из Америки ожидалось поступление 600 миллионов руб., из которых 100 миллионов должны были быть направлены Дутову¹³⁹⁸. Совещание казачьих представителей состоялось 29 ноября¹³⁹⁹.

Одергивания Рудакова со стороны Дутова начались уже в декабре 1918 г. 11 декабря 1918 г. Дутовым в Омск полковнику Н.С. Анисимову для передачи Рудакову была направлена телеграмма: «Войсковое Правительство, командируя Вас, не дало Вам право рекомендовать [от] имени Правительства кого-либо [на] административные должности и особенно [на] должность Губернского комиссара»¹⁴⁰⁰. Почти три недели спустя, 31 декабря 1918 г., Дутов «ввиду перегруженности работой и невозможности без ущерба дела вести столь сложную отрасль Государственного Хозяйства, как продовольствие» назначил Рудакова вместо себя главноуполномоченным Всероссийского правительства по продовольствию Оренбургской губернии, Оренбургского казачьего войска, Тургайской области и Башкурдистана¹⁴⁰¹. Однако в дальнейшем их отношения резко ухудшились.

Причины назначения Рудакова изложены в докладной записке военно-окружного контролера Отдельной Оренбургской армии С. Жихарева, который писал: «Командующему приходилось выполнять ряд многочисленных обязанностей, вытекавших из совмещения в своем лице других должностей, а именно: Войскового Атамана Оренбургского Казачьего войска, Председателя войскового Правительства и Главноуполномоченного Министерства Продовольствия по Оренбургской губ. и Тургайской области. С 19/20 октября (1918 г. – А. Г.), с учреждением особой должности Главного Начальника Округа, Командующий Армией хотя и был свободен от бремени забот по разрешению вопросов хозяйственного характера, тем не менее многие из этих вопросов им разрешались по-прежнему. В общем по всем означенным выше, а также и по другим вопросам, вообще мало имеющим общего с делом командования армией как таковым, командующий г[енерал]-л[ейтенант] ДУТОВ ежедневно был осаждаем посетителями и просителями, часто ожидавшими очереди по несколько дней. Детальное знакомство со всеми делами, связанными с отправлением означенных должностей, а также выполнение всех многочисленных обязанностей и формальностей, относящихся к этим делам и должностям, было физически невозможно и, несомненно, должно было повести к отрицательным результатам, что не замедлило, например, сказаться на должности Главноуполномоченного Министерства Продовольствия. Выполнение большей части связанных с этою должностью обязанностей было поручено члену войскового Правительства полковнику РУДАКОВУ, при заместителях последнего уполномоченных Нарбуте (по хлебным операциям)¹⁴⁰² и Орлове (по мясным операциям). Означенный продовольственный орган назначен был обслуживать интересы армии по преимуществу. В распоряжение его поступили эвакуированные с Бузулукского фронта в весьма значительном количестве необходимые для армии продовольственные и иные грузы (пшеница, сахар, мануфактура и проч.). Точных данных о количестве и стоимости означенных грузов установить не представилось возможным ввиду приема их агентами уполномоченного без участия представителей Государственного Контроля и отсутствия в отчетности уполномоченного точных формальных данных по этому предмету, тем не менее, по частным сведениям, стоимость их определялась до 100, если не более, миллионов. Между тем орган уполномоченного в действительности почти не обслуживал нужд армии (за исключением заготовок мяса, производившихся лишь в последнее время за счет военных кредитов); эвакуированные грузы также мало были использованы для нужд армии, так как переданы большей частью на удовлетворение нужд населения, главным образом казачьего. Большая часть отчетности уполномоченным не представлена, денежные счета находятся в крайне неурегулированном состоянии, причем даже самим г[енерал]-л[ейтенантом] ДУТОВЫМ заявлено было 17 февраля с/г (1919. – А. Г.) на заседании войскового круга, что имеются данные о наличии разных злоупотреблений по продовольственным операциям, осуществлявшимся полковником РУДАКОВЫМ. Носились слухи о возможных злоупотреблениях и по другим операциям. Означенное выше положение дел могло, конечно, отразиться и на духе чисто казачьей армии, порыв которой мог быть не использован. По отзывам многих, духовной связи с командованием вообще в армии не чувствовалось»¹⁴⁰³.

Еще до возвращения Рудакова из командировки 13 февраля 1919 г. Дутов на заседании Войскового правительства поднял вопрос о его деятельности. 17 февраля оренбургский атаман выступил перед депутатами 3-го очередного Войскового Круга в Троицке с речью, в которой заявил, что Рудаков «выехал в Читу и вел с Атаманом Семеновым переговоры, не имея на это никаких полномочий. Потом он отправился во Владивосток также без разрешения. Состоя уполномоченным по продовольствию, Полковник Рудаков не сдал отчетов, а между тем денежные обороты по продовольственным операциям превышают десятки миллионов рублей и имеются данные о разных злоупотреблениях»¹⁴⁰⁴. В Омске Рудаков получил от оренбургского представителя при Ставке полковника Н.С. Анисимова 500 000 руб. и не представил по ним отчета. Кроме того, Рудаков, как утверждал Дутов, превысил полномочия, действуя у атамана Семенова от имени самого Дутова, а затем не подчинился приказу последнего вернуться в войско и самовольно уехал во Владивосток, откуда прислал телеграмму о сложении с себя полномочий члена правительства. По решению Дутова Рудаков был выведен из состава Войскового правительства, снят со всех должностей и должен был быть доставлен в Троицк для расследования и предания суду¹⁴⁰⁵. Круг после выступления Дутова принял решение просить Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака о немедленной высылке Рудакова в войско.

8 марта Рудаков уже возвратился и выступил перед депутатами Войскового Круга с отчетным докладом о поездке. Ему удалось по низким ценам закупить для казаков мануфактуру и предметы первой необходимости и в десятых числах февраля с большими трудностями отправить их двумя поездами из Харбина в войско. Доход войска должен был составить около 6,5 миллионов руб. Еще в Омске Рудакову удалось получить на нужды войска 21 миллион руб. и добиться отправки в войско свыше 2 миллионов винтовочных патронов.

Рудаков опроверг обвинения Дутова и заявил: «Господа депутаты!.. На то, что я командирован был только на совещание казачьих представителей, докладываю, что, кроме этого, я выполнял еще очень много поручений… был… избран для доклада Центральному Правительству о тяжелом положении Оренбургского Края в финансовом и вообще экономическом отношениях и командирован, несмотря на то что я от этого отказывался, ссылаясь на предпринятые мною большие операции по продовольственному делу… я хлопотал о деньгах на восстановление станиц… согласно распоряжения Командующего Юго-Западной армии Генерала Дутова… испрашивал у Штаба Верховного Главнокомандующего и у Главных Управлений Военного Министерства отпуск вооружения, снаряжения и обмундирования для нашей армии… согласно его же распоряжения… выхлопатывал 20 миллионов рублей для нашей армии… согласно распоряжения Войскового Правительства… я был уполномочен получить 10 миллионов рублей на восстановление погорелых станиц и 1 400 000 руб. на покрытие расхода страхового капитала. И еще было очень много поручений…»¹⁴⁰⁶

Поездка Рудакова на Дальний Восток также не была самовольной: в ноябре 1918 г. Помощником Дутова и главным начальником Оренбургского военного округа на театре военных действий Генерального штаба генерал-майором И.Г. Акулининым ему была дана инструкция во избежание краха оренбургского фронта во что бы то ни стало достать вооружения и денежных средств, хотя бы и на Дальнем Востоке, «ибо в противном случае будет крах войска»¹⁴⁰⁷. По мнению Акулинина, которое он высказал, очевидно, уже в период нахождения Рудакова в Омске, такая поездка могла бы способствовать ликвидации «семеновщины». Дал санкцию на поездку и сам Дутов. Кроме того, поехать в Читу и Владивосток Рудакова просил начальник штаба Верховного главнокомандующего Генерального штаба полковник Д.А. Лебедев.

Командировочные документы Рудакова подтверждают его право ехать на Дальний Восток. В рукописном черновике удостоверения № 3902 от 15 ноября 1918 г. указано: «Дано сие Члену Войскового правительства Оренбургского Казачьего Войска Полковнику Рудакову в том, что он командирован в г. Омск в центральное правительство с чрезвычай[ной] важности поручением и секретными докум[ентами], а посему Начальникам дорог и комендантам Станций Российских железных дорог предлагается оказывать содействие в предоставлении Полковнику Рудакову служебного вагона и в прицепке этого вагона к поездам, следующим без задержки при проезде в г. Омск, и при возвращении из командировки к месту служения. Пом[ощник] Вой[скового] Ат[амана] [Генерального штаба генерал-майор И.Г. Акулинин]»¹⁴⁰⁸. В том же деле имеется черновик другого удостоверения Рудакова № 3899, напечатанный на машинке, на бланке Войскового правительства Оренбургского казачьего войска и заверенный войсковой печатью. В нем сообщается: «Предъявитель сего член Войскового Правительства, полковник Василий Григорьевич Рудаков, командирован в г. Омск для участия в созываемом при Помощнике Военного Министра Совещании представителей войсковых общественных самоуправлений казачьих войск для урегулирования ряда хозяйственно-экономических, военных, административных и по войсковому самоуправлению вопросов, а также и для всестороннего (выделенный курсивом текст зачеркнут. – А. Г.) освещения пред Всероссийским Временным Правительством положения в Оренбургском крае»¹⁴⁰⁹. Далее в текст внесена столь значительная правка, что необходимо привести оба варианта. Машинописный текст следующий: «Кроме того, полковнику Рудакову поручено войти в сношение с представителями Японии в отношении военного снабжения Оренбургского войска, что удостоверяется подписью с приложением войсковой печати. Председатель Войскового Правительства и Войсковой Атаман, Генерал-Лейтенант [А.И. Дутов (подпись отсутствует. – А. Г.)]. Члены Правительства, Полковник Шангин. Войсковой Секретарь Г. Иванов»¹⁴¹⁰. Внесенная от руки правка выглядит следующим образом: «Причем полковнику Рудакову разрешено по (выделенный курсивом текст зачеркнут. – А. Г.) необходимости отъезда его из Омска по делам службы ранее окончания созываемого при (выделенный курсивом текст зачеркнут. – А. Г.) сессии указанного выше совещания полномочия свои передать полковнику Н.С. Анисимову. Что удостоверяется подписью с приложением войсковой печати»¹⁴¹¹. Оба варианта, таким образом, не исключали отъезд Рудакова на Дальний Восток, тем более что в первом из них шла речь о японцах.

Еще один документ от 14 декабря 1918 г. разграничивал полномочия полковников Анисимова и Рудакова: «В целях установления правильного взгляда [в] правящих кругах Омска на Оренбургского представителя полковника Анисимова, изменившегося [с] прибытием [в] Омск полковника Рудакова, Войсковое Правительство заявляет, что полковник Рудаков был командирован [в] Омск исключительно (выделенный курсивом текст зачеркнут. – А. Г.), главным образом, для всестороннего освещения положения [в] Оренбургском крае и войске пред Центральной властью, участие [в] совещании при помощнике Военного министра Рудакову было поручено [с] целью ознакомления [с] постановкой казачьего вопроса вообще [и] личного доклада Войсковому Пр[авительст]ву, ибо вызов [в] Оренбург для этой цели полковника Анисимова Войсков[ое] Пр[авительст]во считало невозможным, поэтому полномочия полковника Анисимова командированием полковника Рудакова нисколько не умаляются»¹⁴¹².

Переговоры в Чите с раненным в обе ноги и руку осколками бомбы (в результате покушения 19 декабря 1918 г. в Мариинском театре Читы¹⁴¹³) Семеновым 22 декабря 1918 г. Рудаков вел от себя лично, а не от имени Дутова, причем Семенов предложил направить на Оренбургский фронт забайкальские казачьи части (бригаду, в перспективе же речь шла о направлении под Оренбург конной дивизии, бригады пехоты, конно-артиллерийского дивизиона, инженерного и железнодорожного батальонов и трех бронепоездов¹⁴¹⁴ – до трети имевшихся в Забайкалье сил¹⁴¹⁵) и бесплатно осуществить поставку военного имущества. Военное имущество (400 винтовок, 48 000 патронов, 20 000 фуфаек, 30 000 поясных ремней, 10 000 брезентовых патронташей, 10 000 котелков, 1000 ружейных ремней, 500 кобур, 600 000 аршин мануфактуры и т. д.) было отправлено в войско. Кроме того, Семенов согласился подчиниться Дутову и тем самым Колчаку. Примирение Колчака и Семенова при посредничестве Дутова резко повышало авторитет оренбургского атамана, значительно укрепляло белый лагерь на Востоке России, а кроме того, вело к усилению Оренбургского фронта за счет забайкальских частей, которые предлагал Семенов. Однако Дутов не взял на себя бремя быть посредником между Читой и Омском, хотя имел все шансы на успех. Более того, во время разговора с Рудаковым 24 декабря 1918 г. по прямому проводу он в угоду политическому моменту заявил: «Помощь Семенова нам не нужна»¹⁴¹⁶. Несмотря на отказ Дутова, товары от Семенова войско получило, однако забайкальские казаки на Южный Урал так и не были посланы¹⁴¹⁷. Спустя неделю после этого разговора, как уже говорилось выше, Рудаков получил от Дутова новое ответственное назначение. Таким образом, до конца 1918 г. у оренбургского атамана не было претензий к своему помощнику, в том числе и в связи с вопросом о Семенове.

Из Читы Рудаков выехал во Владивосток, куда прибыл 2 января 1919 г. Здесь он встречался с генералами П.Г. Бурлиным, В.И. Волковым, П.П. Ивановым-Риновым, Г.Д. Романовским и Д.Л. Хорватом, многими региональными общественными деятелями. Кроме того, во время командировки Рудаков неоднократно встречался с представителями союзников и из этих встреч смог сделать правильный вывод, что они готовы оказывать белым материальную помощь, но на помощь людьми рассчитывать нельзя. Уссурийские казаки передали Рудакову для оренбуржцев 3000 винтовок, 10 000 башлыков и 1000 теплых халатов для раненых¹⁴¹⁸, владивостокские предприниматели пожертвовали на нужды войска до 2 миллионов руб. Рудаков содействовал закупке и вывозу с Дальнего Востока товаров, заготовлявшихся там для войска, часть из которых должна была быть закуплена и доставлена еще в конце 1918 г., но из-за разрухи на железной дороге доставлена не была. Таким образом, войско получило три вагона медикаментов, несколько вагонов бумаги для Войскового издательства и другие товары. Кроме того, с Дальнего Востока удалось вывести много товаров, предназначенных оренбургским организациям, предприятиям, штабам, воинским частям и станицам (штабу Отдельной Оренбургской армии, штабу Оренбургского военного округа, окружному интендантству Оренбургского военного округа, окружному правлению 1-го военного округа; Войсковой сапожной фабрике, оренбургскому мыловаренному заводу, станицам Кичигинской, Ключевской, Крутоярской, Лугов-ской, Таналыцкой, Усть-Уйской, окружному атаману 3-го военного округа, башкирским частям, 2-й гаубичной батарее и другим адресатам). Были взяты товары и для сибирских казаков. В общей сложности удалось вывезти 56 вагонов. Таким образом, в условиях почти полного хаоса и разрухи на Транссибирской железной дороге Рудаков, преодолев множественные препоны, смог снабдить войско значительным количеством товаров первой необходимости, что нельзя не поставить ему в заслугу. Кроме того, заботясь о выгоде войска, он смог обеспечить ему значительную прибыль при предстоявшей продаже закупленных товаров.

По словам самого Рудакова, «что касается пущенных по моему адресу еще бесконечного множества самых нелепых обвинений… я заявляю, что это гнусная клевета и я даже не нахожу нужным на это отвечать, ибо это ниже моего достоинства. Как видите, все заявление (Дутова. – А. Г.) является каким-то сплошным недоразумением. Действия я свои считаю совершенно законными и правильными, направленными всецело ко благу казаков и Родины вообще… я сделал для войска все, что было в моих силах. Я отдал войску все свое знание, всю энергию, все свое здоровье, я отдал самое для меня дорогое – моего сына… Теперь у меня осталась только моя честь. И вот Вы, для кого я все отдал, отнимаете у меня последнее – мою честь, нет, этого я Вам не отдам, ибо честь моя дороже моей жизни»¹⁴¹⁹. Протоколы заседаний Войскового Круга скупо свидетельствуют о том, что доклад Рудакова вызвал продолжительные горячие прения, после чего была принята резолюция о переходе к очередным делам. Во всяком случае, Рудаков не был арестован, что уже свидетельствует о недоказанности обвинений в финансовых злоупотреблениях. Однако в составе Войскового правительства его так и не восстановили.

Получается, что обвинение Рудакова в том, что он «не представил… отчета» о затратах, было вовсе не основным в речи Дутова. Рудаков в декабре 1918 – феврале 1919 г. направил Войсковому правительству и Кругу восемь телеграмм с отчетами о своей работе, так что войсковая администрация была осведомлена о его действиях. Разумеется, спустя 85 лет после рассматриваемых событий ни доказать, ни опровергнуть наличие злоупотреблений со стороны Рудакова невозможно.

Вместе с тем оренбургского атамана больше всего возмутил факт самовольного, с его точки зрения, отъезда Рудакова в Читу для переговоров с Семеновым. По сути, Рудаков стал жертвой переменившейся политической обстановки и личных опасений Дутова. Когда его в середине ноября 1918 г. направляли в командировку, ни о каком конфликте Семенова с верховной властью речь не шла. Предложение Семенова признать Дутова в качестве Верховного Правителя сильно компрометировало последнего перед Колчаком и его окружением. Визит же оренбургской делегации к мятежному атаману в Читу мог и вовсе быть воспринят Омском как попытка объединения казачьей оппозиции, что могло плохим кончиться для самого Дутова. Оренбургский атаман опасался, возможно не без оснований, что в Ставке в связи с действиями Рудакова усомнятся в его собственной лояльности (при этом проехать в Читу, чтобы продвинуть оренбургские грузы, Рудакову посоветовал не кто иной, как Д.А. Лебедев), и стремился не запятнать свою репутацию верного сторонника центральной власти. Дутов отлично понимал, что без поддержки омской Ставки его положение весьма непрочно, поскольку снабжение Отдельной Оренбургской армии всецело зависело от контролировавшего железную дорогу Омска. Поэтому оренбургский атаман предпочел в угоду собственному спокойствию предать своего помощника. В своей ответной речи Рудаков аргументированно ответил на все обвинения Дутова. Более того, его поездка, как выяснилось, принесла ощутимую пользу войску. Но это уже не имело значения.

Буквально на следующий день после обсуждения на Круге, 9 марта 1919 г., Дутов приписал к своему письму Колчаку следующий постскриптум: «К Вам устроился в Ставку полков[ник] Рудаков, бывший член Войск[ового] правительства и мой помощник по продовольствию, я едва[-]едва от него отделался, считаю долгом предупредить, что много говорит и как будто дело, но очень и очень любит деньги, очень ловок, хитер и замешан в некрасивых сношениях с германскими агентами через жену польку»¹⁴²⁰. Вряд ли Рудакову с подобной характеристикой удалось задержаться в Ставке.

На мой взгляд, этот отрывок свидетельствует далеко не в пользу оренбургского атамана, обнаружившего свое злопамятство и продолжившего возводить поклеп, теперь уже очевидный, на своего бывшего соратника. Зато доказательство лояльности Верховному Правителю было налицо, и оренбургский атаман мог быть спокоен за свое положение. Однако Дутов этим не ограничился и в письме Колчаку от 22 марта не преминул вновь кинуть камень в адрес Рудакова: «В Челябинск к нам прибыло два маршрутных поезда из Сибири с мануфактурой. Мы ее получить не можем, ибо требуют с нас оплаты таможенной пошлины и акциза, тогда как Китайское правительство освободило этот груз от всяких налогов, и население, ждавшее этих поездов, теперь принуждено отказаться от мысли использовать этот так трудно приобретенный, товар, ибо таможня заявила, что досмотр продолжится около 3-х месяцев. Я, конечно, не сомневаюсь, что в этих поездах привезен и контрабандный груз; их вел Полковник Рудаков, о котором я Вам докладывал, и вполне допускаю злоупотребления. Поэтому Круг и назначил Комиссию – принять эти вагоны и все, что окажется не по нарядам, – реквизировать для армии. Мы сами стараемся пресечь злоупотребления и помочь Центральной Власти и никогда не станем на скользкий путь сепаратизма. Я не знаю, какое впечатление произведет на Вас мое письмо, но Атаман Дутов никогда не врал и клеветничеством не занимался, а говорил всегда правду в глаза, не считаясь ни с положением, ни с чином, преследуя лишь интересы горячо любимой Родины и борясь за ее честь, не ожидая никаких наград и не добиваясь никаких постов»¹⁴²¹. По всей видимости, деятельность Рудакова ассоциировалась у Дутова с сепаратизмом Семенова, иначе непонятно, к чему вообще фраза о сепаратизме. Особенно анекдотично сразу после упоминания об оклеветанном Дутовым Рудакове выглядит фраза первого о том, что он «клеветничеством не занимался, а говорил всегда правду в глаза».

Позднее Рудаков числился прикомандированным к Управлению Главного полевого интенданта штаба Верховного главнокомандующего (на 5 апреля 1919 г.). В нашем распоряжении есть данные о том, что 22 июля 1919 г. он был зачислен в резерв чинов интендантского отдела Восточно-Сибирского военного округа. По свидетельству Г.В. Енборисова, Рудаков в начале 1920 г. в чине генерал-майора служил в Чите у атамана Г.М. Семенова¹⁴²², с которым познакомился еще в свою командировку на Дальний Восток. Действительно, есть данные о том, что в марте 1920 г. генерал-майор Рудаков состоял в Главном управлении по казачьим делам Российской Восточной окраины – у атамана Семенова¹⁴²³. Сведения о дальнейшей судьбе Рудакова крайне противоречивы, и однозначно сказать, относятся ли они именно к нему или к его однофамильцам, невозможно. Дело в том, что в Белом движении на Востоке России участвовало несколько старших офицеров Рудаковых, из которых наиболее известен генерал-майор Б.А. Рудаков, служивший, как и наш герой, по интендантскому ведомству, что, разумеется, значительно осложняет поиск. По некоторым данным, В.Г. Рудаков позднее оказался в эмиграции в Шанхае¹⁴²⁴. Позднее, по всей видимости разочаровавшись в Белом движении, Рудаков уехал в СССР¹⁴²⁵.

В случае с Рудаковым Дутов, пойдя по пути наименьшего сопротивления, продемонстрировал боязнь ответственности, интриганство и, наконец, предательство своего ближайшего соратника. Столь негативные черты одного из крупнейших казачьих вождей периода Гражданской войны не могли не повлиять на общий исход Белой борьбы на Востоке России.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.