ИСТОРИЧЕСКАЯ И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

ИСТОРИЧЕСКАЯ И СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

В борьбу с турецким султаном эмир Тимур вступил во время своего семилетнего завоевательного похода на Запад (1399–1404 годы). Возвратясь в мае 1399 года в Самарканд, Тимур немедленно приступил к подготовке войны с Баязидом и его союзниками, султанами египетским и багдадским. Вероятно, грядущая схватка виделась ему довольно продолжительной, ибо после победы над турками он хотел двинуться на Египет, а затем переправиться в Европу; все это предполагалось осуществить в течение ближайших семи лет.

Приготовления к этой войне отличались необычайным размахом. Поскольку все воины Тимура получали значительное жалование, то, по всей вероятности, недавно завершившийся индийский поход доставил средства не только на содержание всего войска, но и на ведение войны на Западе во имя идеи покорения всего мира. Надо сказать, что все войны Тимура представляли из себя некую цепочку, в которой завершающее звено доставляло средства для ведения организации нового похода.

Боевой дух противостоящих армий сильно различался. В то время как султан не желал обращать никакого внимания на поднимавшееся в его войсках недовольство и легкомысленно, даже с некоторым хвастовством, отправился перед самым началом битвы на охоту, где промешкал довольно долгое время, Тимур обеспечил себе все те выгоды, которые могла дать сложившаяся обстановка, и даже постарался по возможности посеять рознь в рядах турок. На сторону Тимура перешли правители некоторых соседних с Турцией азиатских государств – так, властители Ширвана Ибрахим I и Шеки Сиди Ахмед присоединились к войскам эмира вместе со своими ополчениями.

Вплоть до 1402 года Тимур не спешил вступать в решительную схватку с Баязидом и лишь испытывал его, стараясь понять и узнать врага. С этой целью эмир неоднократно отправлял к султану посольства и, говоря о себе как о защитнике ислама, явно не хотел оказаться зачинщиком войны против такого же, как и он, врага христиан. Однако переписка между обоими восточными владыками становилась все более и более резкой, и поэтому Тимур – для устрашения ли Баязида, или же ради принуждения его к объявлению войны – первым в 1400 году двинулся в завоеванные османами земли. В августе того же года взял он взял приступом две важнейшие крепости Сивас (Себастию) и Малатию, находившиеся на плодородных равнинах Малой Азии. Эти крепости стали базой для всех дальнейших действий Тимура в Малой Азии.

Удовольствовавшись их захватом, Тимур продолжал донимать Баязида перепиской, а сам обратил свое оружие против Сирии, ибо владевший ею египетский султан был довольно силен и опасен как возможный союзник Баязида. Взяв и разгромив столицу Сирии Дамаск и обратив египетского султана в бегство, Тимур пошел к Мосулу, а оттуда к Багдаду, владетель которого, хотя и признавал его власть, но мог отложиться в случае успехов Баязида. Поэтому, под предлогом возмущения багдадцев, Тимур, взяв этот город после трехмесячной осады, уничтожил все его защитные сооружения, в том числе и цитадель.

Обезопасив себя таким образом с фланга и тыла в ожидании окончательного разрыва с Баязидом, Тимур двинулся в Грузию. Намекая на владычество над мусульманскими народами, он произнес известную фразу: «В одном котле не могут вариться две бараньи головы». Победа над Баязидом действительно делала его властелином Центральной Азии и Ближнего Востока.

Тем временем в 1401 году Баязид покинул Бруссу и поспешил в Армению, где занял земли между Эрзинджаном и Малатией, делая тем самым прямой вызов восточному владыке. Он чувствовал себя настолько уверенно, что отправил византийскому императору требование сложить с себя регалии суверенного правителя, признав себя османским наместником, грозя в противном случае предать разрушению и истреблению всю империю. Император Иоанн отказался принять эти требования, и жители Константинополя уже готовились к осаде, когда эмир Тимур, взяв Сиву и Энфенджан, потребовал от Баязида, чтобы он казнил или, по крайней мере, изгнал нашедших у него приют непокорных Тимуру князей – особенно туркмена Кара-Юсуфа, предводителя Кара-Кюнлу (туркменского рода «Чернобаранных»), грабившего караваны в Мекку и Медину, защиты от которого просили у среднеазиатского эмира паломники. Узнав о приготовлениях Баязида к войне и отправке им отрядов в Алеппо, Эдессу и Диарбекир, Тимур двинул свои войска на турок.

Место сражения при Анкаре. Современный вид, открывающийся со средней городской стены

Отправка османами войск к этим трем городам свидетельствует о том, что они еще не теряли надежды на помощь египетского султана – и, возможно, надеялись своим приближением к Багдаду вызвать в нем восстание. К тому же если бы Тимур был вынужден избрать театром военных действий южную часть Малой Азии, то при малейшей его неудаче надежды Баязида могли бы исполниться. Но, будучи искусным полководцем, Тимур стал угрожать из Грузии тылу турецкого войска и этим самым сумел перенести войну в северную часть Малой Азии.

На требование эмира весной 1402 года сдать ему крепость Кемаху вблизи Эрзинджана султан долго не отвечал и только после того, как крепость была захвачена маверранахрцами, и все войско ушло к Сивасу, от Баязида пришел оскорбительный ответ, в котором Тимуру угрожали обесчестить его гарем. Ответ эмира не заставил себя долго ждать: Тимур, устремившись в Галатию, достиг Анкары – главного города одноименного турецкого вилайета, расположенного у верховий реки Сакарьи в Кутайском пашалыке Анатолии. В то время город насчитывал 20 000 (по другим сведениям – 80 000) жителей. Он был осажден Тимуром в июне 1402 года, но приближение войска султана Баязида вынудило эмира снять осаду и отступить на берег речки Чибук-Абады, где он расположился в укрепленном стане. Именно в это время Баязид, желая показать свое презрение к пришельцу, почти что на глазах Тимура занялся большой охотой в близлежащих горах, в ходе которой лишился до 500 своих воинов, погибших от зноя и жажды.

Тимур же, сняв осаду, вышел навстречу туркам, и 20 июня 1402 года оба войска встретились на равнине, лежащей к северо-востоку от Анкары, у подошвы горы Стелла.