5.6. Знаменитые плавания
5.6. Знаменитые плавания
Около 600 года до нашей эры финикийские моряки, отправившись в путь от берегов Красного моря, совершили по поручению фараона Нехо II (610 – 595 гг. до н.э.) – в то время Финикия вновь вошла в состав Египта – плавание вокруг Африки.
Фараон Нехо был одним из самых энергичных царей Египта в I тысячелетии до нашей эры. Он пытался восстановить египетскую власть над Азией вплоть до Евфрата, строил флот на Средиземном и Красном морях, рыл канал, чтобы соединить оба моря и превратить Африку в остров. «Разве у такого решительного государя, – задавался вопросом австрийский историк А.Л. Херен, – не могла возникнуть мысль отдать приказ определить очертания и величину Африканского материка?»
Могла. Но пока все его помыслы поглощал канал. Он пролегал примерно там же, где построен современный Суэцкий канал. Длина канала, по словам Геродота, равнялась четырем дням пути, он был достаточно извилист, а широк настолько, что по нему могли идти «гонимые веслами две триремы рядом; вода в него проведена из Нила». Грандиозная работа унесла множество жизней: «при проведении канала погибло сто двадцать тысяч египтян». Его сооружение близилось к концу, когда фараон был напуган оракулом, возвестившим, что строит он «для варвара», а варварами египтяне называли всех говорящих на чужом им наречии.
Тогда, «остановив рытье канала из Нила в Аравийский залив, – писал Геродот, – он (Нехо. – А.В.) отправил на кораблях финикиян, приказав проплыть назад через Геракловы Столпы (сами финикийцы называли их «Столпами Мелькарта». – А.В.), пока не войдут в Северное море (Средиземное море. – А.В.), а через него – в Египет. Финикияне двинулись из Эритрейского моря (Красного моря. – А.В.), вошли в Южное море (Индийский океан. – А.В.)». Целью их путешествия было открытие морского пути из Красного моря в Средиземное, раз строительство канала потерпело неудачу.
Канал еще будет построен и снабжен шлюзом, но произойдет это лишь в III веке до нашей эры, при царе Птолемее II. Последний раз этот канал ремонтировался в 640 году нашей эры, после арабского завоевания. В VIII веке он окончательно пришел в упадок.
Пока же горстка финикийцев плыла на юг, гонимая жестокой волей фараона. Сам Геродот, любитель исторических басен, не поверил, когда ему поведали об этом путешествии. Высмеивая «вралей», он сообщил одну деталь их рассказа – она, казалось ему, разоблачала их выдумки.
«Рассказывали также, – писал Геродот, – чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, и поверит, что во время плавания кругом Ливии (так греки называли Африку. – А.В.) финикияне имели солнце с правой стороны». Но именно эта деталь не позволяет ученым сомневаться в правдивости рассказа. Она доказывает, что финикийцы пересекли экватор. Ведь тогда Солнце оказывалось для них вовсе не там, где его привыкли видеть жители Северного полушария.
Продолжая путешествие, финикийцы неизменно двигались вдоль берега. «Когда наступала осень, они, пристав к берегу, засевали землю, в каком бы месте Ливии, плывя, ни находились, и ожидали жатвы, а убрав хлеб, продолжали плавание. Так прошли два года, а на третий год, обойдя Геракловы Столпы, финикияне прибыли в Египет» уже из Средиземного моря.
Другие подробности плавания неизвестны. Геродот не сообщил ни о тропической растительности, ни о больших реках, ни о смене времен года, ни о встречах моряков с африканцами. «Быть может, – задавался вопросом И.Ш. Шифман, – информаторы Геродота – финикияне или египтяне – не захотели поведать ему о том, что видели путешественники, не желая открывать свои коммерческие тайны».
Так, финикийцы задолго до Васко да Гамы совершили подвиг, за который впоследствии португальский адмирал был причислен к сонму самых великих мореплавателей всех времен и народов: они сумели обогнуть Африку морским путем, причем добились этого, используя куда более примитивные технические средства, чем средневековые моряки.
Передвигаясь по Индийскому и Атлантическому океану, как по Средиземному морю, то есть делая небольшие переходы и вновь выбирая для стоянки «типичный пунический пейзаж» – бухту с пологим берегом, – финикийские моряки миновали горы в окрестности мыса Доброй Надежды и поросшее тропическим лесом устье реки Конго, встретили враждебные им негритянские племена, столкнулись с необычными заболеваниями – желтой лихорадкой, малярией и сонной болезнью. История экспедиции финикийцев могла бы читаться как приключенческий роман, но, к сожалению, до нас дошел лишь крайне скупой отчет об этом плавании. Можно лишь гадать, что поведали путешественники фараону Нехо, вернувшись в Египет.
Впоследствии рассказ Геродота чаще вызывал сомнение, чем доверие, и не только в древности, но даже в наше время. Казалось неправдоподобным, что финикийцам с первого раза удался подвиг, для осуществления которого морякам средневековья, начиная с 1291 года, понадобилось около двух веков.
Однако невозможно оспаривать, что хотя бы значительную часть пути финикийцы проделали – добрались до Южного полушария. Само же по себе плавание вокруг Африки (его протяженность составляет более 25 тысяч километров) нельзя считать невозможным, если учесть, что финикийцы неизменно держались вблизи берега и могли постоянно добывать себе пищу и воду. Как подсчитано, первые мореходы, плававшие в Индию и обратно, проходили не меньшее расстояние, в точности следуя всем изгибам береговой линии.
В начале VI века до нашей эры Финикия переживала кризис. Страна утратила господство на море и монополию в торговле металлом. Возместить потери финикийцы пытались освоением новых сырьевых районов. Именно в этот период власти Карфагена решили исследовать берега Атлантического океана и, возможно, основать на них новые колонии. На разведку снаряжаются как минимум две экспедиции; одна плывет на север, другая – на юг.
Около 525 года (по мнению ряда исследователей, около 480 – 450 года до нашей эры) карфагенянин Гимилькон, миновав Столпы Мелькарта, достигает «Страны олова» (Британии), а именно полуострова Корнуэлл. По словам Плиния Старшего, Гимилько-ну надлежало «исследовать внешние границы Европы» и, может быть, найти не только Страну олова, но и Страну янтаря. Необходимость такого путешествия была вызвана происками греков, перекрывших прежние пути поступления олова – древние торговые пути, проложенные по территории Франции.
Путь экспедиции Гимилькона, пустившейся за край земли, был труден. «Тут нет течений ветра, чтобы гнать корабль; ленивая поверхность тихих вод лежит недвижно… Среди пучин растет здесь много водорослей, и не раз, как заросли в лесах, движенью кораблей они препятствуют… Дно морское здесь не очень глубоко, и мелкая вода едва лишь землю покрывает. Не раз встречаются здесь и стаи морских зверей… Мрак одевает воздух, как будто какое одеяние, всегда густой туман нависает над пучиною, и сумрачные дни не разгоняют туч над ними» (пер. С.П. Кондратьева), – таков рассказ о четырехмесячном плавании Гимилькона, приводимый в поэме «Морские берега» латинским поэтом и проконсулом Африки Руфием Фестом Авиеном, жившим около 400 года нашей эры.
Подлинный отчет о плавании Гимилькона не сохранился, и мы плохо осведомлены о результатах экспедиции. Точный его маршрут вызывает споры. Возможно, Гимилькон побывал в Сар-гассовом море, но не исключено даже, что он добрался до полярных областей, где так сумрачны и туманны дни. Можно лишь предполагать, что Гимилькон (или правители Карфагена) намеренно преувеличил тяготы плавания, чтобы отбить у конкурентов, если они проведают об его отчете, всякое желание плыть в этот северный край. Впрочем, грек Пифей, плававший в Британию в начале IV века до нашей эры, видимо, знал об экспедиции карфагенян.
Сами они всегда старались хранить свои открытия в тайне. Страбон рассказывает следующую историю: «Когда римляне однажды пустились преследовать какого-то финикийского капитана корабля, чтобы самим узнать местонахождение торговых портов, то капитан из алчности посадил свой корабль на мель, погубив таким же образом своих преследователей. Сам, однако, он спасся на обломках разбитого корабля и получил от государства возмещение стоимости потерянного груза».
«Эта склонность к конспирации, когда дело касалось путешествий и открытий, суливших торгово-экономические выгоды, – замечает К. – Х.Бернхардт, – могла быть причиной того, что в истории почти не осталось первоисточников о финикийских морских экспедициях». Исключение составляет еще одна экспедиция.
В то же самое время, – «в эпоху могущества Карфагена» (Плиний), – еще один финикийский мореход, Ганнон, совершил плавание вдоль берегов Западной Африки и, вероятно, достиг Камеруна.
Отчет об этом плавании («перипл») был выставлен для всеобщего обозрения в храме Верховного бога Баал-Хаммона. До нашего времени он сохранился в одной-единственной рукописи Х века нашей эры – сокращенном переводе финикийского оригинала на греческий язык. Ниже приведены некоторые выдержки из этого сухого, лаконичного отчета, о котором Ш.Монтескье заметил: «Великие люди пишут всегда просто, потому что они больше гордятся своими делами, чем своими словами».
«1. И он (Ганнон. – А.В.) отплыл, ведя 60 пентеконтер (галер с 50 гребцами. – А.В.) и мн ожество мужчин и жен щи н, числом в 30 тысяч (по мнению историков, это число явно преувеличено. – А.В.), и везя хлеб и другие припасы.
2. Когда, плывя, мы миновали Столпы и за ними проплыли двухдневный морской путь, мы основали первый город…
9. Мы прибыли в самую отдаленную часть озера, над которой поднимаются высокие горы, населенные дикими людьми, одетыми в звериные шкуры. Эти люди, швыряясь камнями, наносили нам раны, не давая сойти на берег.
10. Плывя оттуда, мы вошли в другую реку, большую и широкую, в которой было много крокодилов и гиппопотамов…
16. Проведя в пути четыре дня, ночью мы увидели землю, заполненную огнем; в середине же был некий огромный костер, достигавший, казалось, звезд. Днем оказалось, что это большая гора, называемая Колесницей богов (очевидно, вулкан Камерун. – А.В.)…
Охота за гориллами в Африке. Деталь финикийской серебряной чаши, VII в. до н.э.
18. В глубине залива есть остров… населенный дикими людьми. Очень много было женщин, тело которых поросло шерстью; переводчики называли их гориллами… Трех женщин мы захватили; они кусали и царапали тех, кто их вел, и не хотели идти за ними. Однако, убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген» (пер. И.Ш. Шифмана).
Стоит отметить, что и здесь – особенно во второй части рассказа, когда Ганнон сообщает о тех областях, где еще не побывали греки, – он уделяет особое внимание опасностям, которые поджидают мореходов: дикие, воинственные люди, извержения вулканов, крокодилы. Коммерческий же успех предприятия якобы ничтожен: три шкуры горилл – вот и все богатства, привезенные из этого страшного края. Разумеется, мало кто из купцов, узнав о подобном исходе путешествия, рискнет повторить его. Пускались ли сами карфагеняне в новые плавания в Тропическую Африку? Может быть. Нам ничего не известно об этом. Если бы одна-единственная рукопись, сохранившая отчет Ганнона, погибла в Средние века, мы мало что знали бы и об этом плавании.
Путешествия финикийцев значительно расширили географические познания древних. Однако свои открытия финикийцы держали в тайне. После гибели Карфагена эти открытия были забыты. Побережье Центральной, Восточной и Южной Африки почти на полторы тысячи лет превратилось для европейских мореплавателей в одно огромное белое пятно. Вплоть до ХV века никто не рисковал плавать вдоль западных берегов Африки по направлению к экватору – маршрутом, давно знакомым финикийцам.