Мирный договор

Мирный договор

 Ночь после этого боя была, возможно, самой трудной в жизни Святослава. Если верить Льву Диакону, «всю ночь провел Сфендослав в гневе и печали, сожалея о гибели своего войска. Но, видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия [ромеев], он счел долгом разумного полководца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете послов к императору Иоанну и стал просить мира на следующих условиях. Тавроскифы уступят ромеям Дористол, освободят пленных, уйдут из Мисии и возвратятся на родину, а ромеи дадут им возможность отплыть, не нападут на них по дороге с огненосными кораблями... а кроме того, снабдят их продовольствием и будут считать своими друзьями тех, которые будут посылаемы по торговым делам с Византией, как было установлено прежде».

Цимисхий, по словам Льва Диакона, «с радостью принял эти условия» (в летописи тоже сказано: «се же слышав, царь рад бысть»). Торопясь закончить войну, чтобы перебросить армию в Сирию, он «заключил с ними [русами] союз и соглашение и дал им хлеба — по два медимна[374] на каждого». По сведениям Льва Диакона, хлеб получили 22 000 русов. В Повести временных лет есть похожий эпизод, когда греки, стремясь выведать численность русского войска, просят Святослава взять с них «дань» «по числу на главу». Русский князь схитрил: «И рече Святослав: „Есть нас 20 тысящ", и прирече [прибавил] 10 тысящ, бе бо Руси 10 тысящ толко». Но вероятно, на самом деле русов было еще меньше. По словам летописца, Святослав «имашеть же [дань] и за убьеныя, глаголя, яко род его возметь».

Войско ромеев было так же сильно потрепано. Примечательно, что Цимисхий даже не заикнулся о выдаче русами награбленного в Болгарии имущества.

 Включенный в Повесть временных лет письменный договор между Иоанном и Святославом[375] по существу представлял собой краткое соглашение о возобновлении действия договора 944 г., с тем лишь прибавлением, что русский князь обязался впредь не помышлять не только на «власть [волость] Корсунскую», но также и на «страну Болгарскую».

После заключения мира Святослав попросил Цимисхия о личной встрече. Лев Диакон описал ее с драгоценными для нас подробностями: «Государь не уклонился [от свидания] и, покрытый вызолоченными доспехами, подъехал верхом к берегу Истра [Дуная], ведя за собой многочисленный отряд сверкавших золотом вооруженных всадников. Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос — признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким[376]. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами[377]. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал».

С уходом русов из Болгарии судьба Первого Болгарского царства была решена. Оставив в болгарских городах сильные гарнизоны, Цимисхий увез в Константинополь царя Бориса II и его брата Романа. Под стенами столицы триумфатора встретил ликующий народ; ему подвели окованную золотом колесницу, запряженную белыми конями. Однако Иоанн не захотел вступить в нее и поставил на золотом ее сиденье захваченную в Болгарии икону Богоматери, а у подножия иконы сложил регалии («белеги») болгарских царей. В таком виде колесница возглавила торжественную процессию. Василеве ехал за ней верхом, облаченный в багряницу, в венке и с жезлом. В храме Святой Софии он посвятил Богу венец царей болгарских. Потом Иоанн направился во дворец, где велел Борису II сложить с себя знаки царского сана — багряную шапку, украшенную золотом и драгоценными камнями, багряную одежду и красные сапоги. Низвергнутый «василевс болгар» был пожалован саном магистра империи.

Для Болгарии наступали новые времена. Большие перемены ожидали и Русскую землю.