Шестое сражение в Курляндии
Шестое сражение в Курляндии
Обзор ситуации
Шестое сражение в Курляндии началось 18 марта 1945 года мощной артподготовкой Красной армии. Сотни орудийных стволов, а также минометы и реактивные минометы обрушили на германские позиции между Дунгасом и Скутини буквально стальной град.
Артподготовка началась еще в предрассветных сумерках. Советское командование рассчитывало на этот раз окончательно разделаться с группой армий «Курляндия». Главный удар наносился через Салдус на Лиепаю.
Чуть в глубине, сразу за центром позиций батарей, ведущих артподготовку, изготовилась к наступлению советская 10-я армия. Все ее стрелковые дивизии, а также механизированный корпус и танковая бригада были готовы броситься вперед, чтобы стереть с лица земли группу армий «Курляндия» (особенно танковая бригада с ее 53 (по штату) танками. — Ред.).
В наступлении должна была участвовать и советская авиация, перед которой была поставлена задача прежде всего разрушить все пути сообщения, ведущие из тыла германских войск к передовой, а также все средства подвоза горючего и боеприпасов.
И снова советское командование оставило узкие коридоры в огневом валу артподготовки, по которым танки Т-34, ИС-2 и самоходные орудия могли двинуться в наступление еще до окончания артиллерийского обстрела.
Танковые армады русских, за которыми следовали стрелковые части, обрушились на уже изрядно поредевшие после пятого сражения в Курляндии и не получившие никакого подкрепления германские соединения. Командование группы армий вынуждено было бросить в огонь битвы те немногие соединения, которые до этого оно использовало как «пожарную команду», подвижный резерв на фронте: проверенную во многих боях 11-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Файерабенда, 12-ю танковую дивизию, которой командовал генерал-лейтенант барон фон Боденхаузен, и побывавшую во всех сражениях в Курляндии 14-ю танковую дивизию генерала Унрайна. Наиболее мобильные подразделения 14-й танковой дивизии образовали оборонительные заслоны на наиболее опасных участках передовой. Но даже им не удалось сдержать лавину атакующих русских. В некоторых местах следующим за танками русским пехотинцам удалось прорвать передовую и добраться до позиций германской артиллерии. Отдельные немецкие пехотные батальоны оказались отрезанными от других частей и окруженными на передовой. Ходы сообщений от опорных пунктов, ведущие направо и налево, были также перерезаны. Им пришлось в течение всего дня сражаться в лесном массиве, отбивая атаки русских, и лишь ближе к ночи они смогли воссоединиться со своими соседями.
Но этот частичный успех достался Красной армии дорогой ценой. Когда над полем боя сгустились сумерки, на пространстве перед германской линией обороны остались не менее 92 подбитых и порой еще горящих танков противника.
Но и германская оборона понесла крупные потери. Не покладая рук трудились хирурги и санитары в полевых лазаретах и прежде всего на главном перевязочном пункте. Здесь удалось спасти много жизней после того, как санитарные команды пробрались на ничейную полосу, перевязали лежащих там раненых и доставили их в тыл.
Опаснее складывалась ситуация на стыке между 16-й и 18-й армиями. Здесь некоторые опорные пункты, возглавляемые опытными офицерами и обороняемые отважными солдатами, выстояли под ударами многократно превосходящих сил противника и не дали ему в полной мере воспользоваться плодами прорыва.
Большую роль сыграли и дивизии сражавшегося по обе стороны от Салдуса XXXVIII армейского корпуса под командованием генерала от артиллерии Герцога, которые предотвратили катастрофу на фронте, а затем сконцентрировались на направлении главного удара русских. И хотя стоявшие здесь в обороне германские дивизии понесли тяжелые потери, ни одна из них не была полностью уничтожена и не отошла со своих позиций.
Артиллерия XXXVIII армейского корпуса вела огонь прямой наводкой по наступавшим в плотных боевых порядках танкам противника и внесла значительный вклад в успех обороны. Отлично показали себя в обороне и немногие оставшиеся тяжелые зенитки.
Германский опорный пункт Беззбидж, который оборонял 44-й мотопехотный полк «Восточная Пруссия» (11-й пехотной дивизии), наступавшие взять не смогли. Он, а также и местечко Струтели, который отстоял 386-й мотопехотный полк 218-й пехотной дивизии, отбивший врукопашную четыре вражеские атаки, стали символами германской стойкости. Нельзя не упомянуть и 1-ю роту 24-го противотанкового истребительного батальона 24-й пехотной дивизии, превратившую хутор Страутини в изрыгающую огонь крепость, перед которой остались стоять девять сожженных вражеских танков.
Даже бомбардировщики, засыпавшие их градом бомб, и пикирующие на эти оплоты штурмовики Ил-2, обрушивавшие на них не только огонь бортовых пушек, но и 250-килограммовые авиабомбы, не могли сломить стойкость их защитников.
Но если потрепанные русские подразделения имели возможность выйти из боя и пополнить свои ряды свежими силами, то германские солдаты стояли в обороне дни и ночи, не получая никакого подкрепления, однако не сдавали своих позиций. Лавина русских танков и пехоты, обрушившаяся на германские позиции в первые дни сражения, была остановлена. Но в последующие дни 10-я гвардейская армия предпринимала все новые и новые попытки прорвать фронт и выйти к Лиепае. Но все подобные попытки провалились. Плотные порядки наступавшего неприятеля распались на отдельные сражающиеся группы, как и германская передовая — на отдельные опорные пункты.
Полковник Хайнц-Оскар Лёбе, командир 44-го мотопехотного полка, занял один из таких опорных пунктов молниеносным броском. Еще будучи подполковником и командуя 1-м батальоном 44-го полка, он получил Рыцарский крест. За оборону опорного пункта Беззбидж 29 апреля 1945 года он был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.
Полковник Иоахим Ройтер, командир 386-го мотопехотного полка, 27 августа 1944 года отмеченный Рыцарским крестом, за бои в ходе шестого сражения в Курляндии был удостоен еще и дубовых листьев. Эту награду он получил за то, что, сражаясь в Струтели, неизменно отражал каждую атаку русских.
В этих оборонительных боях участвовала и 12-я танковая дивизия, которая смогла отразить прорыв вражеских танков под Мезалази, подбив 19 машин.
Также в рядах 16-й армии сражался — о чем часто забывают или лишь бегло упоминают — и VI добровольческий корпус СС, о чем будет рассказано более подробно ниже.
Здесь же отличилась бригада штурмовых орудий — воинское формирование, предназначенное для того, чтобы выручать пехоту в тяжелых ситуациях и останавливать атаки вражеских танков. На этом участке фронта эту роль выполняла 912-я бригада штурмовых орудий под командованием майора Йозефа Бранднера. Бригада сражалась во всех боях с самого начала обороны Курляндии вплоть до ее окончания и подбила за это время около 600 вражеских танков.
23 марта 10-я гвардейская армия была вынуждена отвести свои части из района южнее Салдуса. Напряжение боев на этом участке фронта спало. Германские дивизии к этому дню постепенно, шаг за шагом, оттянулись к озеру Циецерес и создали там новый оборонительный рубеж. Одна только 10-я гвардейская армия к 23 марта потеряла 263 танка, среди них ряд сверхтяжелых машин типа «Иосиф Сталин-2».
Но к северу от Салдуса сражение продолжалось. В ходе непрерывных атак мощных танковых и стрелковых частей советские войска смогли перейти через железнодорожную линию, соединяющую Добеле и Салдус. Германским частям пришлось отступить к «оплоту на Виесате»[40].
За то, что такой маневр удалось осуществить, следовало поблагодарить 24-ю пехотную дивизию генерал-майора Гаральда Шульца ее танкистов и мотострелков, которые в качестве арьергарда четыре дня держались на станции Йоста, прикрывая отход войск и обеспечивая создание нового оборонительного рубежа. За это генерал-майор был 5 апреля 1945 года награжден Рыцарским крестом.
Русские отказались от дальнейшего наступления. Кроме уже упомянутых 263 танков, они потеряли 249 пулеметов, 185 орудий, 29 минометов и 27 самолетов.
Линия германской обороны, созданная на упомянутом рубеже, была весьма тонкой. Но о сплошной линии фронта речь больше и не шла, поскольку теперь зачастую опорные пункты располагались метрах в ста друг от друга, между ними были только лишь двойные посты, а те «пожарные команды», которые еще оставались боеспособными, располагались за фронтом таким образом, что могли в любое время добраться к любой точке своего участка фронта.
1 апреля 1945 года командование группы армий направило главному командованию сухопутных сил (ОКХ) оценку боеспособности своих дивизий на момент завершения шестого сражения в Курляндии.
Среди тех дивизий, боеспособность которых можно было считать очень хорошей либо хорошей, числились 11-я пехотная, 12-я танковая, 24-я пехотная, 81-я пехотная и 121-я пехотная дивизии.
Их солдаты и офицеры в самых кризисных ситуациях сохраняли самообладание, демонстрировали высокие стандарты боевой выучки и отменный боевой дух.
Также среди боеспособных частей были названы 126, 205, 225, 263 и 329-я пехотные дивизии. Они воевали под командованием опытных офицеров, решительно действовали в бою и умело противостояли урагану смерти.
Ряд других дивизий, боеспособность которых была оценена как удовлетворительная, не менее отважно вели себя в бою и столь же успешно отражали атаки врага, как и перечисленные выше. Правда, побывав в гуще боев, причем в самых горячих точках, они были изрядно обескровлены. К таким относилась 30-я пехотная дивизия, которая первое время вполне успешно оборонялась, но из сражения вышла с большими потерями. Не менее стойко держалась в боях и 290-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-майор Карл Хенке (получивший Рыцарский крест еще будучи полковником и командиром 770-го саперного полка 4 августа 1943 года). В ходе боев она весьма успешно сражалась в обороне, но после них в ней осталась едва ли половина личного состава.
Командир 290-й пехотной дивизии Карл Хенке пал в бою 27 апреля 1945 года на косе Фрише-Нерунг (совр. Балтийская) под Пиллау (совр. Балтийск под Калининградом), отражая наступление превосходящих сил противника.
Вследствие понесенных ею тяжелых потерь не была в полной мере боеспособна также и 14-я танковая дивизия. Но, выйдя из огня многих сражений под командованием генерал-лейтенанта Унрайна, она продолжала все так же отражать удары врага уже под командованием полковника Трассера вплоть до горестного конца.
Ниже приведены более подробные описания боевых действий отдельных частей.
14-я танковая дивизия в обороне
Отведенная на отдых, понесшая тяжелые потери в ходе пяти битв в Курляндии 14-я танковая дивизия готовилась к ожидавшемуся там новому сражению.
10 марта в Курляндии наступила оттепель. Весенняя распутица прервала всякое передвижение, даже гусеницы танков и бронетранспортеров буксовали на размякшей почве. Вода, перемешанная с подтаявшим мокрым снегом, заполняла все траншеи и окопы. Реки, ручьи и озера вышли из берегов и затопили всю округу. Гати, которые до сих пор давали возможность передвигаться по заболоченным местам, утонули в грязи. Саперы и военные строители были не в состоянии поддерживать в проезжем состоянии пути сообщения. Колесный транспорт не мог сдвинуться с места. Передвижение оставалось возможным только по железной дороге, которая, несмотря на постоянные налеты авиации и бомбежки, на участке Лиепая — Скрунда — Салдус продолжала действовать как и прежде. Функционировала даже ветка на Гробиню и Айзпуте. Поэтому все переброски войск и перевозки снаряжения, боеприпасов и продуктов осуществлялись по железной дороге.
Когда же началось шестое сражение в Курляндии, то на этом участке фронта всякое передвижение заглохло в течение недели, буквально утонув в грязи.
14-я танковая дивизия участвовала в этом сражении только частично, поскольку все еще оставалась небоеспособной и могла бросить в бой лишь немногие оставшиеся на ходу танки.
Тем не менее она изготовилась к бою, расположившись на наиболее вероятных направлениях удара противника. На данном участке, из-за громадного моря грязи южнее болот долины реки Вартавы, речь могла идти только об одном месте. Западнее его располагалось местечко Дурбе, которое лежало на главной железнодорожной трассе и поэтому явно могло быть целью русских.
В лесу около хутора Гелци и рядом с железнодорожной станцией Илмая, а также южнее ветки Падоне — Илмая пехотинцы оборудовали дзоты, а по обеим сторонам шоссе Илмая — Бержукрог заняли позиции еще имевшиеся приданные танки.
Огневые позиции артиллерии располагались южнее железнодорожной линии неподалеку от станции Падоне, позади 276-й зенитной батареей поставленного в прикрытие 60-го зенитного полка под командованием полковника Людвига Булла, кавалера Рыцарского креста, когда он в звании подполковника командовал 164-м зенитным полком, который сбил целый ряд вражеских самолетов и подбил много танков.
Этим частям удалось отразить все удары врага на этом участке, представлявшие собой скорее разведку боем.
В это время командиром дивизии стал полковник Трассер, бывший до этого командиром 108-го мотопехотного полка и сменивший полковника Юргенса, отстраненного приказом генерал-лейтенанта Унрайна.
Этот краткий обзор ситуации свидетельствует о том, что 14-я танковая дивизия более не обладала былой боевой мощью и требовались срочные меры по восстановлению ее ударной силы.
Однако осуществить это уже не представлялось возможным, так что теперь 14-я танковая дивизия не могла больше участвовать в бою как полноценная боевая единица, а лишь могла еще поддерживать своими действиями такие части, как войсковые формирования гитлерюгенда, фольксштурма, полицейские подразделения, рабочее ополчение, а также остатки разбитых в бою полевых дивизий.
При этом постоянно у всех возникал вопрос: «Почему нас не отводят в рейх, как и другие дивизии, — ведь там, на родине, нужен каждый солдат?»
В последующие дни и недели на участке 14-й танковой дивизии — как и на всем фронте в Курляндии — происходили только незначительные стычки, не выходящие за рамки боев местного значения.
Лишь в ночь на 3 мая 1945 года советские войска на всем протяжении Курляндского фронта открыли огонь из тысяч стволов, причем не только для того, чтобы, как сказал автору один из солдат 14-й танковой дивизии, нарушить установившееся «перемирие». «Гораздо больше все это напоминало победный салют, данный с неким опережением. Вскоре это подтвердили и громкоговорители русских, принявшиеся вещать на германские позиции: „Берлин пал. Германии конец!“»
В командовании группы армий «Курляндия»
Генерал от инфантерии Хильперт еще 13 апреля направил просьбу в командование 1-го воздушного флота и командующему морской акваторией «Леттланд» предоставить в распоряжение группы армий «Курляндия» ряд выбранных им частей.
В своем приказе, отданном через начальника штаба, командующий разъяснял: «Миссия группы армий „Курляндия“ остается неизменной: всеми силами сражаться, нанося урон русской армии и тем самым предотвращая дальнейшее продвижение неприятеля на территорию рейха».
Верховное главнокомандование вооруженных сил 14 апреля направило свой ответ на эту просьбу: «Чтобы успешно держаться в обороне в ходе седьмого сражения в Курляндии, вашей группе армий предстоит, не обращая внимания на возможное изменение линии фронта на второстепенных направлениях, стойко держаться на решающих участках, в особенности в районе восточнее Либавы (Лиепаи)».
В тот же день генерал от инфантерии Хильперт передал по радио в Берлин разработанные им планы мероприятий:
«1. В общем: в предвидении грядущего сражения на сложившемся на сегодня фронте группа армий решила: путем жесткой обороны и активных военных действий удерживать фронт. Основным условием успеха все же остается создание необходимых запасов боеприпасов и горючего.
2. В частности: на участке северо-западнее и северо-восточнее Приекуле: увеличение оборонительных возможностей войск путем пополнения, поступающего со следующим транспортом. Введение в бой 14-й танковой дивизии, усиленной 510-й ротой тяжелых танков и 126-й пехотной дивизией, находится в стадии завершения. Участок юго-западнее Салдуса: переброшен резерв группы армий — мотопехотный полк 11-й пехотной дивизии. Дополнительно усилен артиллерией, зенитками и самоходными орудиями.
Прикрыть пехотой наиболее вероятные направления главного удара не представляется возможным из-за недостатка личного состава».
Упомянутые генералом соединения, 14-я танковая дивизия и 126-я пехотная дивизия, уже возвращались в строй, восстанавливая свою ударную мощь. Однако довести этот процесс до конца не удалось, так как в Курляндию пополнение больше не направлялось.
Обмен этими сообщениями ясно показал обеим сторонам, что падение боеспособности и потери настолько велики, что не может быть больше и речи о дальнейшем удержании фронта в Курляндии.
Когда 1-й воздушный флот направил 17 батальонов для пополнения наземных частей в Курляндии, выделив их из состава своих формирований, это не изменило ситуацию, поскольку личный состав этих подразделений не был подготовлен для действий в наземных сражениях и не был оснащен тяжелым оружием пехоты. Поэтому их боевая ценность в действиях против насыщенной оружием Красной армии практически равнялась нулю. Эти части можно было задействовать только для охраны немногих еще остававшихся в руках германской армии аэродромов и обороны важных объектов.
Седьмому сражению в Курляндии, однако, не дано было состояться. Командование Красной армии вывело из Курляндии основную массу своих войск. На пространстве между Рижским заливом и Тукумсом осталась только 1-я ударная армия. 22-я армия удерживала район Джуксте, тогда как 42-я армия оставалась под Салдусом.
В направлении на Вентспилс окопалась 4-я ударная армия. 6-я гвардейская армия расположилась между Вайнеде и Скуодасом, а очень мощная, усиленная танковым и механизированным корпусом 51-я армия стояла южнее Лиепаи, чтобы при необходимости овладеть портом.
Последний бой 126-й пехотной дивизии
Когда 126-я пехотная дивизия в ночь на 22 февраля 1945 года с боем прорывалась из Приекуле на северо-запад из полукольца советских войск, ей пришлось оставить на поле боя большую часть своего тяжелого вооружения. Всех раненых удалось эвакуировать на танках, бронетранспортерах и штурмовых орудиях.
С полудня 2 февраля остатки мотопехотного полка дивизии на новых предписанных приказом позициях сооружали оборонительный рубеж против наступавшего неприятеля. В последующем оборонительном бою шестой батарее 126-го артиллерийского полка удалось отбить все атаки врага. Командир батареи лейтенант Нойман успешно отразил все попытки русских штурмовых групп захватить батарею. Ему даже удалось отбить несколько уже было захваченных врагом орудий. В разгоревшейся рукопашной схватке он лично возглавил две небольшие группы своих солдат, но был смертельно ранен очередью из советского автомата. (5 апреля 1945 года он был посмертно награжден Рыцарским крестом.)
24 февраля служба радиоперехвата сообщила о наступлении танковых частей, которые быстро продвигались с востока и уже приближались к шоссе, выйдя на которое, при их скорости, они вполне могли очень быстро покрыть оставшиеся 30 километров до порта Лиепаи.
Все же цели этого наступления оставались до конца неясными, и 126-я пехотная дивизия передала свой участок обороны 132-й пехотной дивизии, намереваясь отойти в район балтийского побережья и завершить здесь ускоренное пополнение своих рядов. Район южнее Лиепаи представлял собой только сборный пункт, куда также направлялись выздоравливающие раненые, которые затем возвращались в дивизию. Здесь же был расформирован доблестный бывший 424-й мотопехотный полк. Его остатки были сведены в один батальон.
В этом спокойном месте 126-я пехотная дивизия оставалась целый месяц. КП дивизии расположился в дюнах на берегу Лиепайского озера (озеро Лиепаяс).
С 29 марта началось перебазирование 126-й пехотной дивизии обратно в район Приекуле. Боевая группа дивизии нанесла по врагу удар для занятия более выгодной позиции. Она выбила русскую пехоту из выступа, вклинившегося в германскую оборону. Ожидавшееся к середине апреля новое наступление русских, которое предположительно было бы направлено на железнодорожную станцию Рудбаржи, так и не состоялось. Происходили только незначительные стычки, которые по большей части возникали из-за проникновения ударных и разведывательных групп русских. В конце апреля дивизия получила приказ снова переместиться в район Бунки.
К концу апреля начали расползаться слухи, что командование группы армий разрабатывает планы по оставлению Курляндии. Для дислоцированной неподалеку от Лиепаи 126-й пехотной дивизии вывод из Курляндии был предварительно назначен на 15 мая 1945 года. Однако события стали развиваться совсем другим образом.
Начальник штаба 126-й пехотной дивизии подполковник Циммер поздним вечером 7 мая 1945 года присутствовал на совещании в штабе I армейского корпуса, когда собравшиеся там офицеры получили сообщение, что Германия капитулировала на всех фронтах (это была так называемая предварительная капитуляция, подписанная в Реймсе. — Ред.) и что в Курляндии также предстоит немедленно прекратить всякие военные действия. По приказу командования I армейского корпуса это сообщение было пока что запрещено передавать в войска.
Ранним утром 8 мая 1945 года находившийся в резерве 422-й мотопехотный полк получил приказ передислоцироваться в Лиепаю и в тот же день погрузился на суда для отправки на родину морем.
Приведем текст телефонограммы от командования группы армий «Курляндия», полученной в дивизии в 13.45: «Всем! По договоренности с Маршалом Советского Союза Говоровым с 14.00 военные действия прекращаются. Требую от всех частей соблюдать прекращение огня, поскольку от этого зависит судьба всей группы армий. Хильперт».
А вот свидетельство капитана Даубе, командира 10-й батареи 126-го артполка:
«Русские надвигались на наши позиции, подобно куче муравьев, размахивая над головами оружием и бурно жестикулируя. Кое-кто из них даже бросался нашим солдатам на шею и предлагал водку. В двух словах все происходящее можно было бы назвать так: всеобщее братание.
Однако такое состояние длилось не более получала. Русский офицер высокого звания приказал, чтобы мы в течение получаса сложили оружие перед кирхой в Бунке. Если этого не будет сделано, то боевые действия возобновятся. На КП 426-го мотопехотного полка я случайно стал свидетелем разговора между полковником Даубертом и русским генералом, командиром стрелкового корпуса. Наш полковник вскоре после 14.00 отправился на бронетранспортере в штаб русских. Там ему было сказано: „Ожидайте дальнейших распоряжений. Огня ни в коем случае не открывать!“
Поскольку мы не стреляли, советские войска с 16.00 начали беспрепятственно продвигаться по шоссе Изриеде — Лиепая. Снимаясь со своих позиций, отдельные полки 126-й пехотной дивизии также направлялись к Лиепае. Когда шоссе стало подниматься несколько в гору, нашим глазам предстала громадная маршевая колонна. Части всех родов войск, некоторые пешком, другие на транспортных средствах, двигались к Лиепае, напоминая со стороны великое переселение народов.
В соответствии с приказом по дивизии все ее подразделения собрались в местечке Левинеки восточнее городка Гробиня. Там и должна была произойти сдача».
Во второй половине дня 8 мая 70 офицеров и 3000 солдат 126-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Хелинга выстроились несколькими рядами в шеренгу. Затем русский генерал официально объявил их военнопленными.
Лишь 422-й мотопехотный полк избег этой участи, поскольку он уже утром 8 мая добрался до Лиепаи, чтобы соединиться там с выжившими военнослужащими 11-й пехотной дивизии, и во второй половине того же самого дня переправился на минном тральщике и нескольких парусниках на минные тральщики 9-й вспомогательной флотилии, которой командовал капитан 2-го ранга Карл Пальмгрен.
Этот флотский офицер, получивший Рыцарский крест 3 августа 1941 года, командуя минным прорывателем[41] IX, отличился и как командир 38-й флотилии минных тральщиков, за что был удостоен 11 июля 1944 года дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Прослужив на должностях начальника штаба 2-й флотилии обеспечения и в 9-й флотилии обеспечения в Готенхафене (Гдыне) и позднее в Лиепае, с марта 1945 года он стал командиром 3-й вспомогательной флотилии. В этом качестве он участвовал в спасательных операциях и совершал по ночам челночные рейсы, во время которых вывез много беженцев, раненых и солдат. Когда 16 сентября 1970 года он умер в Гёттингене, то проводить его в последний путь приехали спасенные им люди даже из ГДР, тайно перебравшись через границу.
Утром 9 мая под бомбовыми ударами с воздуха караван из 30 судов с охранением смог выйти из гавани, поставив огневую завесу, и даже сбил три из атакующих самолетов.
На следующий день они миновали остров Борнхольм, а 11 мая спасенные уже входили в Кильскую бухту.
Те же подразделения дивизии, которые остались в Курляндии, были 10 мая разоружены и отправлены пешим маршем в район Тельше (уже в Литве). Здесь офицеры были отделены от рядовых. Генерал-майор Хелинг был увезен русскими в глубь страны. Вплоть до 28 марта 1951 года он пребывал в лагере для военнопленных.
В городе Сталино[42] на Украине солдаты дивизии стали лесоустроителями. На показательном Ленинградском процессе генерал-лейтенант Фишер, полковник Люнебург и подполковник Циммер были приговорены к 25 годам каторжных работ. Благодаря хлопотам Конрада Аденауэра в 1955 году им удалось вернуться на родину.