Глава 10 КАПИТАН КРОУ, ПОСЛЕДНИЙ РАБОТОРГОВЕЦ ИЗ ЛИВЕРПУЛЯ

Глава 10

КАПИТАН КРОУ, ПОСЛЕДНИЙ РАБОТОРГОВЕЦ ИЗ ЛИВЕРПУЛЯ

Английская работорговля была запрещена парламентским Актом от 1 мая 1807 года. В течение многих лет Ливерпуль являлся крупным центром торговли африканскими рабами, и, когда она уже подходила к концу, Генри Кларк, владелец корабля «Амелия Китти», водоизмещением триста тонн и с восемнадцатью орудиями на борту, отправил его в последний рейс как раз перед принятием вышеназванного закона. Капитан корабля – Хью Кроу, уроженец острова Мэн, – занимался торговлей с Гвинеей шестнадцать лет и в последующие годы много писал об этом. По его мнению, «торговля неграми дозволена, как неизбежное зло, Провидением, которое управляет всем, и что она не должна упраздняться на потеху глупости или фантазиям группы людей, которые знают немного или ничего по этому вопросу». Он полагал, что филантроп-лицемер посредством отмены рабства стал косвенно ответственным за гибель тысяч рабов, поскольку они вытеснили торговлю на корабли других стран, где проявлены жестокость и пренебрежение к человеческой жизни, «к которым англичане никогда бы не прибегли».

До 27 июля «Амелия Китти» еще не отправилась к побережью Африки, но документы на ее выход, оформленные до 1 мая, позволили завершить ее оснащение. Страховую же премию представители компании назначили по цене пятнадцать гиней за сто гиней, что было на пять гиней ниже обычного. Экипаж корабля состоял почти из шестидесяти человек, но, пока шли через пролив Святого Георга, четыре лучших члена команды, несмотря на их охранные грамоты, были насильно завербованы фрегатом его величества «Принцесса Шарлотта». Корабль имел каперское свидетельство и во время вояжа преследовал и брал на абордаж несколько судов, но не присваивал никаких трофеев.

Корабль капитана Кроу прибыл к Бонни после морского перехода в семь недель. Его сразу же посетил вождь Холидей, который живо интересовался, верно ли, что «Амелия Китти» является последним судном, прибывшим в Бонни за неграми. Кроу в своих мемуарах[28] приводит любопытный рассказ о том, как проходили эти продолжительные переговоры. Отношение вождя к отмене работорговли было выражено следующим образом.

«Кроу, – заметил он, – мы давно знаем друг друга, я знаю, что ты говоришь мне правду. Все капитаны приходили на реку и говорили: вождь и важные лица, торговля прекращается, и, если это правда, что делать? Ты знаешь, что у меня много жен, страна в тревоге, у нас также много детей, некоторые могут быть мошенниками, в то же время мы видели и плохих белых людей на некоторых кораблях. Мы слышали, что многие белые люди стали мошенниками. Но Бог дал вам умную книгу и большой корабль – затем вы послали много плохих людей в другую страну, и мы слышали: вы повесили много людей и много людей погибло из-за вашей войны. Но Бог сделал нас черными, и у нас нет умной книги. Мы не можем построить корабль и послать больше плохих людей в другие страны. У нас есть закон. Положим, некоторые из наших детей становятся плохими, а мы не можем продать их, тогда нам приходится убивать их. Положим, торговля прекратится, нам придется убить очень много детей таким образом. Но мы надеемся, что торговля не прекратится, потому что все колдуны нам так говорят, они говорят, что нельзя противиться Господу Всемогущему».

Кроу решил, что замечания вождя не лишены смысла и проницательности.

У Бонни в ожидании рабов стояли десять – двенадцать судов, и капитан Кроу был вынужден, в свою очередь, оставаться там продолжительное время. В этот период ожидания команду поразили злокачественная лихорадка и дизентерия. Видимо, болезни вызвали некоторые товары на борту, возвращенные на корабль после прошлого рейса, когда команда сильно болела. Испорченные товары выбросили за борт, но хвори задержали закупку рабов. Когда корабль стоял на якоре, начались ужасные штормы, но стоило ему поднять якоря, и его чуть было не выбросило на берег.

Со временем добрали необходимое количество рабов, и судно в последний раз отправилось из Бонни с «таким великолепным грузом чернокожих туземцев, какой никогда не вывозился из Африки». Однако заболевания не спешили покинуть корабль, несмотря на усилия двух судовых врачей. Между тем белые и черные умирали с пугающей быстротой. Капитан Кроу сделал остановку у острова Сент-Томас в Гвинейском заливе, чтобы набрать новых людей. Едва больные выздоровели и корабль возобновил рейс, после короткого пребывания в открытом море болезни начались снова и поразили как белых, так и черных. Умер старший помощник, и капитан стал опасаться катастрофы. Ведь если бы что-нибудь с ним случилось, на борту не осталось бы ни одного человека, кто смог бы управлять кораблем. Обстановку усугубило то, что примерно в это время в трюме возник пожар. Капитан рассказывал:

«Однажды в полдень, когда мы были в десяти – двенадцати сотнях миль от берега и двигались со скоростью семь-восемь узлов, подняли тревогу в связи с пожаром в кормовом трюме. В это время я был в каюте и, выбежав на палубу, увидел двух молодых матросов во фланельках, горящих на спинах. В то же время я заметил густые клубы дыма, поднимавшиеся снизу. Оглядевшись, увидел, как люди бегут к корме и рассаживаются в лодках, чтобы покинуть судно. В этот критический момент я сохранил присутствие духа и громко крикнул: «Похоже, парни, вы собираетесь бросить меня в момент, когда ваш долг состоит в том, чтобы помогать мне». Заметив их нерешительность, я добавил: «За мной, парни, и мы спасем корабль». Эти слова произвели желанный эффект, поскольку люди собрались вместе и бросились мне на помощь. Чтобы показать им личный пример, я первым ринулся вниз, поскольку думал о бедных туземцах, положившихся на мое попечение. Их нельзя было спасти в лодках, поэтому я решил во что бы то ни стало не дать им разбежаться, потушить огонь или погибнуть в борьбе с пожаром.

Спустившись вниз, мы обнаружили, что огонь бушует у левого борта, и, так как всей команде было известно, что в пороховом погребе хранилось сорок пять баррелей пороха (всего в трех футах от огня), с моей стороны потребовалось максимальное напряжение сил, чтобы мобилизовать их на тушение быстро разрастающегося пламени. Вначале, когда я увидел размеры пожарища и подумал о его близости к пороху, меня охватило отчаяние, но усилием воли я подавил малодушие и сосредоточился лишь на активной работе, не думая о нависшей опасности. Мы колебались только мгновение, решая, что делать дальше. К счастью, наши запасные паруса лежали под рукой. Мы развернули их и с чрезвычайным проворством набросили на пламя. Это дало нам возможность выиграть время для пуска мощного потока воды через люк. В течение десяти – пятнадцати минут, с помощью Всемогущего Господа, мы покончили с пламенем… Я выяснил, что авария была вызвана небрежением и беспечностью двух молодых матросов, которых я видел с горящей одеждой на спинах. Из-за недостатка офицеров им поручили набрать рома из запасной бочки. Не зная об опасности, которой подвергают себя и корабль, они спустились с горящей свечой, искра от которой подожгла спирт.

«Может, небезынтересно узнать, чем кормили негров. Мы часто покупали у местных туземцев значительное количество сушеных креветок, чтобы варить суп. Из них получалось великолепное блюдо, если смешать их с мукой и пальмовым маслом, добавив перец и соль. Такое месиво любили как белые, так и черные. Помимо ямса мы давали туземцам для разнообразия великолепный лущеный горох и рис, приготовленные вместе. Все это давали каждому негру с изрядным количеством супа. В другие дни суп смешивался с очищенным ямсом, тонко порезанным и сваренным с долей толченого крекера. Больных мы кормили острыми супами и густыми похлебками, приготовленными вместе с бараниной, козлятиной, дичью и т. д. К ним мы добавляли саго и горох, замешивая все на портвейне и сахаре. Я, таким образом, особо останавливаюсь на описании ингредиентов, входивших в пищу черных, чтобы показать, какое постоянное внимание им оказывалось в этом отношении. Также заботились и об их личных удобствах: по выходе на палубу около восьми часов утра им предоставлялась вода для умывания, раствор лимонного сока для полоскания рта, полотенца для вытирания, жевательные палочки для чистки зубов – как правило, обломки молодых веточек обычного лимона или цедра сладкого лимонного дерева, наружный слой которого гладкий, зеленый и приятно пахнет. Они берутся за утолщение трубчатого стержня, а конец прожевывают. Белое прекрасное древесное волокно вскоре образует щетку, которой, когда водишь ею вверх-вниз, можно хорошо чистить зубы. Эти палочки придают дыханию приятный аромат и продаются небольшими связками за пустяковую цену на рынках Вест-Индии. Глоток бренди полагался каждому мужчине, выдавались чистые ложки. Завтракали рабы около девяти часов, около одиннадцати, если день был хорошим, они купались и, после того как насухо вытерлись, могли использовать пальмовое масло и любимые косметические средства. Далее, мужчинам выдавались курительные трубки и табак, среди женщин распределялись бусы и другие атрибуты для их развлечения. После этого позволялось танцевать и гулять по палубе для их бодрости духа. Около полудня им выдавали хлеб с кокосом. Третий прием пищи проходил около трех часов, а после того, как внизу все вычищалось и приводилось в порядок, туземцев, как правило, отсылали вниз в четыре-пять часов вечера. Я всегда прилагал много усилий, чтобы обеспечить людям на борту здоровье и удобство посредством правильной диеты, режима, физических упражнений и чистоты, ибо считал, что успех нашего вояжа зависел главным образом от содержания корабля в чистоте и порядке, что было всегда моим хобби».

Такие идеальные и гуманные отношения на борту невольничьего корабля ни в коем случае не были общепринятыми, как будет показано во многих местах настоящей книги.

По мере приближения «Амелии Китти» к Вест-Индии эпидемия на борту корабля пошла на спад, но ко времени прибытия в Кингстон после восьминедельного перехода от Сент-Томаса умерли два врача, а в течение всего вояжа умерло 80 человек, из которых 30 были белыми. Капитан Кроу обнаружил, что смертность на борту его корабля оказалась вдвое меньше, чем на других кораблях в бухте, где стояли на якоре 16 невольничьих кораблей, некоторые из которых – уже несколько месяцев. Их живой товар оставался нераспроданным из-за перенасыщенности рынка, а рабы и члены экипажей умирали ежедневно. Товар Кроу, однако, был в лучшем состоянии, чем у других, поэтому ему удалось продать его с прибылью и вернуться в Ливерпуль, где он ушел в отставку с приличным состоянием.

Капитан Кроу в молодости потерял правый глаз и был хорошо известен повсюду под кличкой Помни Свой Глаз, Кроу. Первый рейс к побережью Гвинеи он совершил на борту невольничьего корабля «Принц» в 1790 году. Его брат, Уильям, тоже занимался работорговлей и был старшим помощником на «Отелло», когда ночью на якорной стоянке в Бонни на корабле возник пожар. Огонь разросся, вызвав гибель нескольких белых человек и около ста двадцати чернокожих туземцев, включая брата вождя Пеппля.

В октябре 1796 года Хью Кроу отправился из Ливерпуля на борту невольничьего корабля «Джеймс» в качестве помощника капитана. Судно приняло в Бонни груз негров, выбрало якорь и проделал почти пять лиг, когда в условиях половины отлива село на мель и с водой в трюме на уровне шесть футов было перенесено через песчаную косу приливом, став на якорь на достаточной глубине. Капитан отправился в лодке за помощью в Бонни, оставив Кроу командовать кораблем, на борту которого содержалось четыре сотни черных. Дав указание задействовать насосы, Хью вместе с плотником спустился в трюм, обнаружил течь и заткнул ее бараньими тушами. Постепенно судно вынесло на берег реки Бонни, а рабов переправили на другие суда.

Через сутки или более на борт поднялась толпа негров и стала грабить корабль. Кроу, оставленный охранять корабль, уложил свои вещи на бимсы и, обеспечив себя множеством шестифунтовых зарядов для самозащиты, стойко отражал все попытки сбить его с позиции, пока не появился вождь Пеппль и не приказал своим людям удалиться. Это спасло Кроу, который потом совершил переход в Кингстон и оттуда добрался до Ливерпуля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.