Пролог НА БЕРЕГУ РУБИКОНА

Пролог

НА БЕРЕГУ РУБИКОНА

Холодный зимний дождь поливал прибрежные горы. Дождевые воды собирались в поток, скатывавшийся мимо пустовавших пастушьих хижин в узкую береговую равнину и пополнявший собою впадавшую в море реку. Из года в год в течение нескольких тысяч лет путники, оставив Северную Италию, шли берегом Адриатики вдоль подножия заснеженных Альп и подходили к этой реке, чтобы ее пересечь и оказаться в теплых краях. Летом в засуху эта река превращалась в маленький ручеек, а в зимнюю пору становилась широкой и полноводной.

В ненастный январский день 49 года Гай Юлий Цезарь сидел на берегу Рубикона и смотрел на юг в сторону Рима. Последние восемь лет Цезарь вел упорную и зачастую жестокую войну в Галлии, чтобы присоединить эту обширную местность к Риму. Военная кампания увенчалась успехом. Он не только покорил населявшие Галлию кельтские племена, но и дал ясно понять германцам, что им лучше держаться своей собственной территории и не помышлять о захвате земель по другую сторону Рейна. Кампания обернулась и богатой военной добычей, сделавшей Цезаря весьма состоятельным человеком. Богатства, военные победы, безупречная родословная и государственный ум были достаточны для того, чтобы вселить страх в политических противников Цезаря. Эти самозваные защитники Римской республики десятилетиями боролись против ненавистных им реформ, в которых Рим нуждался больше всего. Консерваторы-оптиматы, возглавлявшиеся неукротимым Катоном, стремились управлять обширными землями, простиравшимися от Сирии до Испании, как и прежде, в угоду небольшому числу семейств, словно Рим до сих пор был небольшим поселением, окруженным семью холмами. Власть, дальновидность и амбициозность Юлия Цезаря являлись для них угрозой, с которой они раньше не сталкивались, и потому оптиматы были полны решимости разделаться с Цезарем, чего бы это ни стоило.

Цезарь делал все возможное, чтобы избежать гражданской войны. Когда политические противники предложили отстранить его от командования римскими легионами в Галлии и предать суду в Риме, Цезарь переиграл их и избежал прямой конфронтации. Когда предводитель его малонадежных союзников полководец Помпей вместе с безответственными сенаторами допустили в Риме хаос, сопровождавшийся поджогами на Форуме, Цезарь не стал вмешиваться в драматические события и сенат провозгласил Помпея диктатором. Когда Катон и его союзники потребовали от Цезаря отправить два легиона на борьбу с неуступчивыми парфянами, он подчинился, хотя солдаты остались в Италии служить Помпею. Цезарь даже предложил, чтобы избежать конфронтации, распустить свою армию, если Помпей сделает то же самое, но сенат отклонил все его мирные предложения, оскорбил его представителей и принял постановление, в котором Цезарю предлагалось отдаться в руки его коварных противников.

И вот теперь в начале нового года Цезарь находился на берегу Рубикона, реки, отделявшей Цизальпинскую Галлию (провинцию, которой он управлял) от Италии. Он оставил в своей провинции большую часть своей армии, приведя к Рубикону лишь один легион. Но если он переправится через реку даже с одним легионом, все равно это будет означать, что он выступил против Рима.

Цезарь провел день в близлежащем городе — присутствовал при упражнениях гладиаторов, а затем трапезничал вместе со своими друзьями. После захода солнца Цезарь поднялся из-за стола и попросил гостей подождать его. Вместе с наиболее преданными друзьями он сел в наемную повозку, в которой добрался до Рубикона. На берегу быстрой теперь реки он остановился, раздумывая, на какой шаг он отваживается. Он вспомнил недавний сон, который не предвещал ему ничего хорошего, если он выступит против Рима. Цезарь заколебался, обдумывая свой дерзостный замысел, склоняясь то к одному, то к другому решению. Затем он поделился сомнениями с присутствовавшими друзьями. Все остановились на том, что если Цезарь перейдет Рубикон, то этим принесет Риму великие бедствия, но если Цезарь станет бездействовать, то это приведет к его собственному падению.

Наконец Цезарь, преисполнившись уверенности в успехе своего предприятия, подошел к самому берегу и, воскликнув во всеуслышание: «Жребий брошен!», ступил в ледяной поток.