Катастрофа под Уфой

Катастрофа под Уфой

Трагедии тем и страшны, что всегда случаются, когда их не ждешь. Так было и на этот раз. Утром 4 июня 1989 года страна и весь мир узнали страшную новость – ночью произошел взрыв на железной дороге в Башкирии, в результате которого пострадало почти 1200 человек – 575 погибли, 623 стали инвалидами, получив тяжелые ожоги и телесные повреждения. Газеты пестрели заголовками: «Катастрофа, которой не знал мир», «Самая страшная “газовая” катастрофа». Железные дороги считались в нашей стране самым безопасным видом транспорта, и тут такое…

3 июня 1989 года на продуктопроводе Западная Сибирь – Урал – Поволжье произошла «газовая» авария, ставшая крупнейшей даже по мировым масштабам. Трубопровод диаметром 700 мм служил для транспортировки под высоким давлением сжиженного газа широкой фракции нефтяных углеводородов. Около поселка Улу-Теляк в Башкирии из-за разрыва трубы произошла утечка газа. Сжиженный газ, который был тяжелее воздуха, разлился по земле, заполнив собой две большие ложбины – от прилежащего леса и до железной дороги. Примерно в 23 часа 10 минут по московскому времени именно здесь, на 1710 км в зоне скопления углеводородно-воздушной смеси встретились два пассажирских состава – «Новосибирск – Адлер» и «Адлер – Новосибирск». Машинист одного из составов успел передать по радио, что поезд вошел в зону сильной загазованности. И тут связь оборвалась…

Во время схождения поездов внезапно произошел взрыв колоссальной силы, эквивалентный взрыву 300 тонн тротила. В нескольких километрах от его эпицентра, в колхозе «Красный восход», на центральной усадьбе вылетели все стекла в домах, взрывная волна повалила деревья на расстоянии до 3 км вдоль железной дороги. Взрывом были сброшены с колеи 14 вагонов. Многих пассажиров выбросило из поезда. На месте катастрофы начался пожар, который охватил территорию около 250 гектаров. Фронт взметнувшегося пламени достигал полутора-двух километров. Оба поезда оказались в громадном огненном котле.

Составы были довольно большими – 20 вагонов в поезде «Новосибирск – Адлер» и 18 вагонов у встречного. Сколько всего было пассажиров, точно не известно, поскольку на детей до пяти лет билеты не брались. Взрослых пассажиров было 1284, кроме того были дети и 86 членов поездных бригад – машинистов и проводников.

Катастрофа произошла в труднодоступной для наземного транспорта местности. Кругом леса и болота, ближайшие селения – на расстоянии трех-пяти километров. Эта изолированность и безлюдность привела вначале к отсутствию достоверной информации о случившемся, а затем осложнила проведение спасательных работ, затруднила оказание первой медицинской помощи пострадавшим. Несмотря на это, уже через час Комиссия по чрезвычайным ситуациям Башкирской республики приступила к организации аварийно-спасательных работ. А еще через 20 минут на месте аварии работало 14 бригад «скорой медицинской помощи». Спустя 2,5 часа после катастрофы сюда прибыло более 100 врачебно-сестринских бригад. Вскоре в помощь им дополнительно поступили еще 42 санитарные дружины и 14 санитарных постов. Всего было задействовано 138 санитарных машин, 37 вертолетов, 4 автобуса, а затем и просто грузовики и самосвалы эвакуировали пострадавших пассажиров. Их привозили «вповалку: живых, не очень живых, вообще неживых». Разбираться было некогда – грузили в спешке и темноте. А на месте уже смотрели – в первую очередь в больницы отправляли тех, кого можно было спасти. Людей со стопроцентными ожогами оставляли – помогая одному такому безнадежному, можно было потерять двадцать человек, у которых был шанс выжить.

Больницы Уфы и Аши, принявшие основную нагрузку, были переполнены – пострадавших во время аварии размещали в палаты и коридоры, на все освобожденные койки и на пол. Спешно, той же ночью, эвакуировали роддома и хирургические отделения – нужно было слишком много мест. Врачи и медперсонал по трое-четверо суток не выходили из больниц. Американцы, увидев пациентов ожогового центра, поставили диагноз – «выживет не больше 40 процентов, этих и этих вообще лечить не надо». Наши врачи сумели спасти более половины из тех, кого уже считали обреченными.

Для ликвидации последствий аварии были привлечены воинские подразделения. Спустя несколько часов пожар был локализован. Огонь непосредственно на газопроводе погасили только тогда, когда, собственно, выгорел весь углеводород, собравшийся в месте разрыва.

Когда, наконец, спасатели завершили свою работу и стало возможно оценить потери, люди ужаснулись масштабам случившегося. В огне пожара были разрушены оба электровоза и 37 вагонов из 38. Семь вагонов сгорело дотла, 26 – полностью выгорели изнутри. Взрыв разворотил рельсы и шпалы железнодорожного пути на протяжении 350 метров, разрушил 17 тысяч метров воздушных линий связи, 1500 метров линии электроснабжения и около трех километров контактной сети, вывернув около 30 опор. Алексей Годок, заместитель начальника пассажирской службы Южно-Уральской железной дороги, рассказывал: «Когда мы облетали место аварии, было такое впечатление, что напалм какой-то прошел. От деревьев остались черные колья, как будто их ободрали от корня до верхушки. Вагоны были разбросаны, раскиданы…» Горело все – деревья, трава, земля…

В момент взрыва температура достигла 900– 1000 °C. Такой вывод был сделан после того, как на одной из пострадавших пассажирок обнаружили оплавленные золотые сережки и такую же зубную золотую коронку у другой женщины, доставленной в уфимскую больницу с сильными ожогами. Это при том, что температура плавления золота – 1242°

С. Одежда не выдерживала высокой температуры, она просто истлевала от жара на людях. Синтетические материалы плавились и испарялись.

На месте аварии было обнаружено 258 трупов, 806 пассажиров получили ожоги и травмы различной степени тяжести, из них 317 умерло в больницах. Всего погибло 575 человек, травмировано – 623.

Уже на следующий день за погибшими стали приезжать родственники. Но опознать всех не удалось – некоторые обгорели так, что невозможно было определить, мужчина это или женщина. Некоторых опознали по документам, личным вещам – люди сгорели, а бумаги остались невредимы. Почти треть погибших была захоронена неопознанными.

В составе поезда «Новосибирск – Адлер» было два вагона с детьми. В одном из них, прицепном, ехали в Молдавию на сбор черешни челябинские школьники: традиция была такая в школе. В вагоне было более 50 детей и три преподавателя. Когда произошел взрыв, все дети крепко спали, поэтому спастись почти никому не удалось. В живых осталось только девять человек. Ни один из учителей не выжил.

Василий Рожко, бывший в 1989 году начальником оперативного отдела штаба ГО по Челябинской области, вспоминал: «Бабушка одна у меня перед глазами стоит. На веревке через плечо привязан чемодан. С другой стороны висит сумка. За руки держит двух маленьких девочек с бантиками. Тоже пассажиры с того поезда – живые, невредимые. На них ни царапинки. Самым страшным в те дни были не трупы, а живые, которые с последней надеждой ждали, когда ты найдешь фамилию в списках живых. А ее нет там, фамилии этой…»

Вероятно, этой трагедии могло и не быть. Все могло бы закончиться не так трагично, если бы не роковое стечение обстоятельств. Во-первых, разгерметизация трубы произошла вблизи железнодорожной магистрали Москва – Уфа – Новосибирск – Владивосток, которая в этом месте находилась всего в километре от трубопровода. Во-вторых, случилось то, чего случиться никак не должно было – два пассажирских поезда встретились именно здесь, в месте загазованности. Такое произошло впервые. По расписанию составы должны были разминуться в другом месте, но поезд, следовавший в Адлер, опаздывал. Ему пришлось сделать вынужденную остановку на промежуточной станции: у одной из женщин в поезде начались преждевременные роды.

Что послужило причиной взрыва – установить уже не представляется возможным. Это могло быть искрение токоприемника одного из локомотивов, детонация, вызванная потоками воздуха от двух идущих навстречу друг другу поездов, или прос то выброшенная в окно сигарета. Специалисты предполагают, что если бы поезда прошли строго по расписанию и встретились раньше, все бы обошлось. Дело в том, что следовавшие в этот день железнодорожные составы мощным потоком воздуха прокладывали в загазованной зоне безопасный для себя «коридор». А когда два поезда сошлись на критическое расстояние, произошло столкновение двух встречных воздушных потоков. Теперь для взрыва было достаточно малейшей искры из-под колес поезда.

Для выяснения причин катастрофы было начато следствие, которое вела союзная прокуратура. Сразу же было установлено, что о загазованности в данном районе сообщали неоднократно и машинисты проходящих поездов, и местные жители. Что было неудивительно – запах газа распространялся на расстояние до восьми километров. Как оказалось, утечка газа началась там довольно давно, газ накапливался уже 20–25 дней. И в течение всего этого времени по железной дороге регулярно ездили поезда! Никакой реакции на сигналы тревоги не последовало – ни поиском, ни ликвидацией утечки никто не стал заниматься. Потом выяснилось, что трубопровод был практически без присмотра и за его состоянием следить было некому. К этому времени – из экономии или по халатности – были отменены регулярный облет трубопровода на вертолете и даже упразднена должность обходчика. Следствие сразу же вышло на ответственных лиц: руководителей проектного института, утвердивших проект с нарушениями; зам. министра нефтяной промышленности Донгаряна, отменившего телеметрию, предназначенную для контроля работы газопровода; на руководителей уфимского управления «Нефтепроводмонтаж», построившего магистраль. Девяти должностным лицам было предъявлено обвинение по статье 215, часть II Уголовного кодекса РСФСР. Еще до суда двое из них были амнистированы. Итого – семь человек «ответственных»: начальник СМУ треста, прорабы, другие исполнители. Максимальная мера наказания по статье – пять лет лишения свободы. После суда, который состоялся 26 декабря 1992 года, дело было отправлено на дорасследование. В результате только двое были осуждены: два года с высылкой за пределы Уфы.

Судебное разбирательство, которое продолжалось почти шесть лет и содержало двести томов показаний потерпевших, свидетелей, экспертов и специалистов, имевших отношение к строительству газопровода, закончилось наказанием «стрелочников».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.