Гуманисты и географы Нюрнберга XV в.
Гуманисты и географы Нюрнберга XV в.
Нюрнберг в XV–XVI вв. являлся одним из важнейших городов Германии. В течение нескольких столетий как имперский город он сумел отстоять свою независимость под руководством патрицианского совета. Торговые интересы связывали его со Средней Европой и с городами Италии. Благодаря этому Нюрнберг сделался в то время одним из важнейших центров немецкого гуманизма.
Здесь в среде бюргерства, патрициев, а частью и духовенства, горячо обсуждались вопросы, которые волновали тогда всех культурных людей Европы. Реформа реакционной католической церкви, преобразование общественного строя, изучение классического литературного наследия — все это занимало умы нюрнбергских гуманистов.
Много имен нюрнбержцев, частью знаменитых, частью давно забытых, мы найдем в трудах по истории Возрождения в Германии. Целый ряд работ посвящен и истории Нюрнберга и возникновению гуманизма в этом городе. На русском языке недавно появилась статья А. Н. Немилова (1958), специально посвященная гуманистическим кружкам Нюрнберга, где приведена и соответствующая немецкая литература.
Для нас все эти деятели раннего немецкого Возрождения и те вопросы, которые их так живо волновали, отошли в прошлое. Но вот уже много веков живет и долго будет жить замечательное искусство Возрождения. Поэтому понятно, что из людей, живших в Нюрнберге на рубеже XV и XVI вв., нас прежде всего привлекает фигура Альбрехта Дюрера — одного из величайших художников мира.
Живописец, воспитанный еще в узких рамках готического искусства, он первый в Германии широко открыл дорогу реализму, изображению человека и окружающего его мира. Мы до сих пор восхищаемся его портретами и гравюрами, с необыкновенным проникновением отражающими все существо человека: его мысли и чувства, радость и горе.
Для меня Дюрер был всегда одним из самых любимых художников, и поэтому, попав в 1913 г., еще студентом, в Германию, я, конечно, постарался увидеть его произведения в важнейших музеях.
В Нюрнберге я прежде всего решил посетить могилу Дюрера. Плоские, серые, продолговатые плиты лежали правильными рядами. Над общим суровым единообразием нигде не возвышалось какое-либо надгробие.
Могилу Дюрера я нашел по букетику полевых цветов, лежавшему на плите. Короткая латинская надпись: «Что осталось смертного от Альбрехта Дюрера, скрыто под этим камнем», и цицероновская формула: «Emigravit». Число — 6 апреля 1528 г. и анаграмма Дюрера: маленькое D в большом А.
Геометрическая суровость окружающего напоминала глубокую печаль гравюры Дюрера «Меланхолия».
Другой целью моего пилигримства в Нюрнберг явилась квартира Дюрера.
Помню низкие темные комнаты и скудный свет, проходящий через решетчатые окна. Потемневшие от времени потолки, неудобная темная мебель. Замечательная гравюра Дюрера 1514 г. «Св. Иероним», где на первом плане так уютно спят собака и лев, может дать живое представление об этих комнатах.
В бурной, переменчивой атмосфере той эпохи, предвещающей грозные раскаты реформации и крестьянской войны, среди средневековых построек и молодой, новой жизни мы и должны представить себе нашего героя — Мюнцера.
Он не был родственником знаменитого деятеля реформации Томаса Мюнцера и не находился в первых рядах старших гуманистов XV в., имя его не запечатлено в великих событиях Возрождения, но он входил, как мы сказали бы теперь, в «актив» эпохи.
Как можно судить по скупым документам, Мюнцер был связан узами дружбы с рядом выдающихся гуманистов. В нем мы находим типичные черты гуманиста — любителя классических произведений Рима и Греции, возрождающего классику в современности, книголюба, покровителя печатного дела. В длинном письме Шеделю от 15 июля 1493 г. Мюнцер пишет о пользе книгопечатания, жалеет, что оно не было изобретено раньше — ведь сколько можно было спасти рукописей от гибели, сколько издать книг интересных авторов!
Для гуманистов собирание личной библиотеки представляло большую культурную работу. Тогда ведь не было никаких общедоступных библиотек; в XV в. книготорговля была еще плохо организована, приходилось искать и покупать рукописи важнейших произведений.
Мюнцер еще во времена Лейпцигского студенчества начал покупать книги — и латинских классиков, и необходимые ему медицинские книги и рукописи. Состав его библиотеки нам полностью не известен. По-видимому, список 76 книг, найденный И. Фишером, и 165 книг, изученных Е. Гольдшмидтом в Чехословакии, представляют примерно половину всей первоначальной библиотеки Мюнцера. Но и этого достаточно, чтобы понять, чем интересовался владелец: здесь и теология, и философия, и юриспруденция, и математика, и астрономия, и география, и медицина, классики и современные произведения на латинском языке (на разные темы) — Если исключить медицинские книги как профессиональные, то все остальное — типичный состав библиотеки гуманиста XV в.: подобные книги мы находим и в других крупных частных книжных собраниях Возрождения. Гуманисты считали, что все науки взаимосвязаны и чтобы понять одну из них, надо знать все.
Я уже писал о судьбе библиотеки Мюнцера: та часть ее, которую он передал в библиотеку родного города, исчезла без следа. После смерти Мюнцера его зять Иероним Хольцшуэр, выдающийся деятель Нюрнберга, на которого Мюнцер несомненно оказывал большое влияние, значительно приумножил наследованную им библиотеку новыми покупками. По-видимому, она оставалась в Нюрнберге до 1600 г., когда была продана Ф. Гофману, австрийскому магнату; позже она перешла по наследству к князьям Дитрих-штейн и в 1669 г. была перевезена в их замок в Моравию. К 1934 г. остатки библиотеки Хольцшуэра вместе с входившими в нее книгами Мюнцера составляли около 500 томов. В том же году они были проданы с аукциона в Швейцарии.
Отпечаток интересов человека, принадлежащего к кругу гуманистов, носит и дневник Мюнцера о его путешествии в Испанию и Португалию (написанный, по-видимому, для нюрнбергских друзей). Ни в одном из подобных описаний XV в. мы не найдем такого внимания к библиотекам — Мюнцер часто упоминает о посещаемых им библиотеках и о редких книгах, которые он видел (Ruland, 1860). Внимательно осматривает и описывает он древние здания; дает точные сведения о состоянии преподавания и лечебного дела; рассказывает о замечательных картинах и других произведениях искусства. Заслуживает внимания, что Мюнцер первый описал ставший «впоследствии столь знаменитым гентский алтарь братьев Ван-Эйк, причем он считал эту картину произведением только одного художника. (Как известно, участие в первом этапе создания картины второго брата — Губерта было установлено исследователями только в 1824 г.).
Гуманиста Мюнцера интересовали все формы жизни посещаемых им стран, как частной, так и общественной. Большое внимание он уделяет животрепещущему вопросу своего времени — реформе церкви, удалению недостойных монахов, соблюдению истинного благочестия.
Гольдшмйдт считает характерным признаком гуманистического образа мыслей Мюнцера его отношение к ландшафтам — он не любуется красотой природы, он видит только утилитарную ее сторону: равнины для него только удобные площади для земледелия и скотоводства, а горные хребты — лишь препятствия для общения народов. Мюнцер вообще практически настроенный человек — он пунктуально регистрирует цены на рынке, всегда старается указать для всего вес и меру и число и в произведениях искусства прежде всего замечает их материальную ценность. Вероятнее всего, здесь сказывается влияние среды — расчетливого торгового бюргерства Нюрнберга.
Нюрнбергским гуманистом, о дружеских связях которого с Мюнцером мы хорошо знаем, являлся и Хартманн Шедель, вышедший из состоятельной бюргерской семьи. С ним Мюнцер был связан и как врач, и как любитель географии. Шедель учился в Италии в университете Падуи, но несколько раньше, чем Мюнцер: он получил степень доктора медицины в 1466 г. Однако не медицинской практикой оставил Хартманн Шедель память в истории Возрождения: этот широко образованный и начитанный человек создал замечательную библиотеку и собрание рукописей.
Шедель записывал или переписывал самые различные документы, главным образом произведения своих современников-гуманистов: стихи, эпиграммы, надписи, письма и трактаты; меньше его привлекали классики, правда, он все же списывал сочинения Цицерона и стихи Овидия. Его собрание представляет целый ряд томов, имеющих в настоящее время- исключительную ценность.
Второе, не менее важное дело его жизни — это издание огромной историко-географической монографии. Как и все инкунабулы, она не имеет титульного листа и соответственно общего названия. Обычно ее называют «хроника Шеделя» или «книга хроник», или «хроника мира», или «нюренбергская хроника», но полное ее название: «Книга хроник с фигурами и картинами от начала мира» или «Книга хроник и историй с фигурами и картинами мира вплоть до наших дней». Книга имеет около 600 страниц текста и более 2000 иллюстраций, из которых 645 гравюр делал Михаэль Вольгемут, учитель Дюрера, со своим приемным сыном.
Эта огромная книга вышла 12 июля 1493 г. на латинском языке, и так как она имела большой успех, то в декабре того же года был выпущен перевод ее на немецкий язык. Следующие издания появились в 1496 г. (немецкое), в 1497 (латинское) и в 1500 г. (снова немецкое).
Нюрнберг в конце XV в. являлся одним из важнейших центров книгопечатания в Германии. В городе было много различных типографий. Однако этого книжного левиафана с таким большим количеством рисунков могла выпустить только солидная типография. И действительно, Антон Кобергер, издатель книги, занимался печатным делом с 1470 г-, и имел в конце века 24 печатных станка, которые обслуживались сотней рабочих. До 1500 г. он выпустил около 250 книг, среди которых было 13 библий. Кобергер создал одно из крупнейших издательств с типографией в Германии конца XV в. Но и для Кобергера издание «Хроники» являлось выдающейся, исключительной работой по объему и особенно по обилию иллюстраций и сложности верстки (Binns, 1962).
«Хроника» Шеделя заключает большой очерк — историю мира от его сотворения и до современности и очень значительное по объему географическое описание Европы.
Историки Возрождения считают, что «Хроника» Шеделя — первая историко-географическая работа, заменившая схоластические средневековые энциклопедии; это попытка обосновать восприятие мира, опираясь на мировоззрение гуманистов. Вот почему в свое время книга имела большое значение как передовая современная сводка исторических событий и страноведения Европы.
Участие Мюнцера в создании «Хроники» было очень значительно. Еще до его большой поездки в Португалию и Испанию Мюнцер считался знатоком географии, и поэтому Шедель поручил ему переработать и дополнить для «Хроники» описание Европы, составленное итальянским гуманистом Энеа Сильвио Пикколомини (с 1458 г. — папа Пий II).
Киноцефалы (псоглавцы). [6].
Циклопы одноглазые.
Люди, имеющие голову среди тела.
Люди без носа, с плоским лицом.
Люди с большой нижней губой, покрывающей все лицо.
Люди с большими ушами, закрывающими тело.
Люди с ногами, поставленными задом наперед.
Женщина с бородой.
Люди с одной ногой, которой они закрываются от солнца.
Люди без рта пьющие через трубочку.
Сатиры с козьими рогами и копытами.
Люди одноногие, ловящие на бегу оленей.
Ипопеды — люди с лошадиными копытами.
Люди, воюющие с птицами.
Центавры — наполовину люди, наполовину кони.
Гермафродиты — наполовину мужчины, наполовину женщины.
Люди четырехглазые.
Люди с птичьими головами.
Люди шестирукие.
Мохнатая женщина.
Люди с шестью пальцами на руках и ногах.
Следы этой переработки можно видеть на сохранившемся в городской библиотеке Нюрнберга рукописном экземпляре «Хроники», подготовленном для печати. Первоначальный текст Энеа Сильвио, переписанный аккуратным почерком писца, испещрен поправками и дополнениями, внесенными Мюнцером, и затем частью вновь переписан «а отдельных листках писцом (Coldschrnidt, 1938).
Мюнцер попутно исправлял и географические названия оригинала. Иногда поправки Мюнцера были очень своеобразны. Например, он не утерпел, и постарался прославить свой родной город, о котором ввиду его ничтожных размеров Энеа Сильвио даже и не упомянул. Мюнцер после описания знаменитого католического собора, заседавшего в 1414–1418 гг. в Констанце, добавил: «В семи милях от Костница (Констанц) и в 20 тысячах шагов от гор лежит богатый и красивый город, называемый Фельдкирх, который имеет прекрасные, хорошо построенные здания, виноградники и фруктовые сады».
Правка рукописи была кончена 4 апреля 1493 г.
Через три дня после выхода «Хроники», 15 июля 1493 г., Мюнцер написал Шеделю длинное письмо, о котором я уже упоминал выше. В нем он подробно говорит о своей работе для «Хроники» — о переделке книги Энеа Сильвио Пикколомини, о многочисленных ошибках, которые он исправил. Он сообщает также, что составил для «Хроники» карту Германии «с соседними на восток и запад областями».
В конце письма Мюнцер дает и общую оценку книги: «Этим всем ты доставил душам читателей большое удовольствие и поощрил их к возвеличиванию добродетелей и отвращению от пороков».
Мюнцеровская карта Германии в общем была выполнена значительно хуже карт, сделанных картографами-профессионалами того времени. В ней есть ряд ошибок, которые Мюнцер мог бы исправить. Однако главное ее значение в том, что она — первая печатная карта Германии, карта, включенная е состав книги. Карта составлена, как установили Л. С. Багров, Лейтхойзер и др., по лучшим картам того времени — главным образом по карте Германии Николая Кузанского и по атласам Птоломея Николая Германуса (1482 и 1486 гг.); рисовка северной части карты (Балтийское море и Скандинавия) заимствована у Клавдия Клавуса (в обработке Николая Германуса, 1482—
1486 гг.). Мюнцер, очевидно, принял участие и в составлении примитивной карты мира, также приложенной к «Хронике». К сожалению, не дошла до нас составленная им карта Allemania inferior Нижней (Северной) Германии, о которой он писал в одном из своих писем.
По мнению историков Нюрнберга, Мюнцер в конце XV в., в особенности после его поездки в 1494–1495 гг. в Испанию и Португалию, являлся лучшим знатоком географии и страноведения Европы. Этому, по-видимому, во многом способствовала и его дружба с Шеделем. Большая библиотека последнего позволяла Мюнцеру знакомиться с книгами и рукописями, которые он не мог приобрести для своей более скромной библиотеки.
Библиотека и собрание манускриптов Хартманна Ше-деля была любимым его детищем. Он тратил много времени и денег на их пополнение. Многие документы, важные для той эпохи, он сохранил в собственноручных копиях. Преимущественно в его копиях мы имеем и главные документы о Мюнцере. В состав библиотеки вошла по наследству часть книг, принадлежавших его двоюродному брату Германну Шеделю (1410–1485), выдающемуся юристу. Собрание Шеделя, образцовое для того времени, показывало разносторонние интересы широко образованного гуманиста конца XV в.
Дружеские связи между Шеделем и Мюнцером лучше всего характеризует латинское стихотворение, которое Шедель вписал на последний лист своего экземпляра «Хроники». Этот экземпляр был изучен А. Руландом (Ruland, 1854), обнаружившим в нем целый ряд интересных дополнений в стихах и прозе, вписанных Шеделем, и ряд вклеенных печатных страниц разного содержания. Вот это стихотворение в переводе, выполненном мною и отредактированное А. Н. Егуновым:
Иерониму
Голосом, звонким, как медь, и сотнею уст неумолчных
С благостной помощью муз если б тебя восхвалил —
Все же достойной заслуг твоих песни создать я не в силах,
Чтобы до звездных небес слава твоя вознеслась.
Пусть не могу я воздать тебе должным делом и словом
Тайно в сердце моем ты заключен, Иероним.
Хартманн Шедель, доктор
Из гуманистов конца XV в. одним из ближайших друзей Мюнцера был блестящий поэт и лектор Конрад Цельтис. Мы немного остановимся на его характеристике, так как он также интересовался вопросами географии.
Цельтис, фамилия которого представляет латинскую переделку его отцовской фамилии Пикель, родился в 1459 г. в семье франконского крестьянина. Получив образование у местного монаха, он увлекся изучением классиков. Проведя несколько лет в одном из центров гуманизма — Гейдельберге, где читал лекции знаменитый Рудольф Агрикола, Цельтис отправился путешествовать по Германии. Некоторое время он живет в Кракове и почти два года — в Италии. Потом — новая поездка по Германии.
В этот период Цельтис побывал и в Праге, а также посетил вторично Нюрнберг (в 1491 г.) и, казалось, надолго должен был задержаться в Ингольштадте, где ему предложили кафедру в университете. Но он пробыл здесь всего полгода — жажда новых впечатлений гнала его все дальше и дальше. Последовали новые поездки по Германии, и только в 1497 г. Цельтис после двадцати лет странствий решил осесть в Вене, где Максимилиан I учредил специально для него факультет искусств (т. е. гуманитарных наук), на котором преподавались поэзия, риторика и математика. В 1508 г. Цельтис умер 49 лет от рода.
Влияние Цельтиса на развитие немецкого гуманизма огромно. Он был не только выдающимся поэтом-лириком, но и провозвестником идей гуманизма. Его кратковременные курсы по классической филологии и философии, которые он читал в разных местах Германии, ознакомили немцев с философией гуманистов и важнейшими идеями латинских и греческих авторов. Личные знакомства Цельтиса со множеством гуманистов позволили ему установить связи между группами гуманистов в разных городах.
Так, например, его появление в Нюрнберге в 1487, 1491 и 1492 гг. внесло значительное оживление в среду местных гуманистов. Деятельность Цельтиса была ценна не изложением философских взглядов гуманизма — у него очень мало таких высказываний, — а пропагандой самого духа Возрождения, всего нового, что несло с собой это могучее движение, ниспровергавшее средневековую схоластику.
Необходимо отметить также географические интересы Цельтиса: его четыре книги стихов переполнены сведениями по географии.
Цельтис начал пропагандировать в кругах гуманистов составление большого многотомного издания «Germania illustrata», но сам успел написать для этой серии лишь небольшое описание Нюрнберга: «Книга о происхождении, положении, нравах и учреждениях Нюрнберга» — превосходное произведение, дающее всестороннюю живую характеристику города.
Очень важно для нас, что во время пребывания в Вене он заказал две пары глобусов (земных и звездных) для себя и для библиотеки Максимилиана I. В своем завещании Цельтис оставил свою пару глобусов (земной и звездный) Венскому университету или факультету искусств и два глобуса — канонику Ольмютца, Лёбенбергу.
Наконец, мы обязаны Цельтису находкой и сохранением единственного экземпляра римского итинерария (карта мира) в средневековой копии.
Цельтис был, несомненно, по тому времени знатоком географии и космогонии.
Переписка Мюнцера и Цельтиса указывает на их очень близкие отношения. Можно остановиться на нескольких примерах
18 апреля 1487 г. в Нюрнберге император Фридрих III увенчал Конрада Цельтиса на торжественном празднике, устроенном в честь последнего, лавровым венком как первого поэта Римской империи. Вскоре после этого, 9 мая, Цельтис написал Мюнцеру как своему единомышленнику послание в стихах. Он называл Мюнцера своим покровителем, который соединил искусство медицины со знанием звездного мира и небесной сферы. И несомненно, что в философии неоплатонизма, возникшей в кругу гуманистов, ярким распространителем которой был Цельтис, его идеи целиком разделял и Мюнцер. В этом можно убедиться, просматривая заметки Мюнцера на полях принадлежавших ему книг. В библиотеке Мюнцера находились, по-видимому, все (Книги Цельтиса, некоторые с авторским посвящением.
Но теперь сохранилась только часть их. В некоторых Мюнцер вписал на чистых листах неопубликованные стихи Цельтиса.
О дружеском отношении Мюнцера к Цельтису говорит и его письмо к Конраду, написанное в 1492 г. Приведем его начало:
«Иероним, доктор из Нюрнберга, Конраду Цельтису, своему дорогому поэту-лауреату, ныне живущему в Ингольштадте. Я радуюсь, что ты здоров, мой Конрад. Здоров и медик со своей толстой супругой. В том, что я тебе целый век не писал, виновата моя медлительность и бездеятельность. Было и время, и досуг, и работа не мешала, и одна только небрежность в переписке является моим грехом…»