Рыцарь Мартин Бехайм, мореплаватель

Рыцарь Мартин Бехайм, мореплаватель

Из нюрнбергских знакомых Мюнцера, кроме Шеделя и Цельтиса, для развития нашей темы важен Мартин Бехайм, прославившийся созданием в 1492 г. нюрнбергского глобуса.

Космографы, придерживавшиеся теории шарообразности Земли, изготовляли глобусы из камня или из дерева еще в классической древности. При новом возрождении этой теории в средние века, как мы знаем, снова начали создаваться глобусы. Уже во второй половине XIII в. король Альфонс X Кастильский (прозванный «астрономом») писал в своих «Книгах астрономических знаний» об изготовлении глобусов не только из дерева, но и из пергамента, кожи и полотна (Uhden, 1938). Имеется ряд сообщений об изготовлении в XIV в. деревянных и металлических глобусов.

Нам известны вполне определенные сведения о земных глобусах XV в. Так, в письме Тосканелли указано, что земные глобусы изготовлялись в это время (т. е. в 1474 г.). Ванте сделал земной глобус в 1484 г. в Перудже. Брат Кристофора Колумба Бартоломео выехал 13 февраля 1488 г. в Лондон, чтобы изготовить земной глобус для английского короля Генриха VII и пробыл в Лондоне до 1493 г. (Hennig, 1956).

Как указано выше, Конрад Цельтис в конце XV в. заказал две пары глобусов (земной и небесный) для библиотеки Максимилиана I и для своих лекций в Венском университете. Историки предполагают, что земные глобусы Цельтиса — копии глобуса Бехайма. Но так как они не сохранились и о них нет никаких сведений, кроме кратких упоминаний, то рассуждения о том, как они были сделаны и что на них изображалось, пока бесполезны.

Во всяком случае глобусу М. Бехайма повезло — он сохранился до нашего времени и считается самым древним из известных нам земных глобусов.

Имя М. Бехайма получило широкую известность, и историки географических открытий обратили большое внимание на изучение его жизни и деятельности. К сожалению, несмотря на тщательные поиски в архивах Европы, о нем обнаружено лишь ничтожное количество документов.

Это неблагоприятное обстоятельство было отягчено еще крайней пристрастностью исследователей: немцы стремились доказать, что М. Бехайм являлся выдающимся знатоком навигации и что он оказал большое влияние на теорию и практику мореплавания в Португалии. Это возвеличивание роли Бехайма началось уже в XVIII в. Особенно сильно оно проявилось после появления известной статьи А. Гумбольдта в 1838 г. и продолжалось до начала XIX в. В 1890 г. в Нюрнберге был воздвигнут памятник Бехайму, в 1905 г. император Вильгельм в речи, произнесенной в Лиссабоне, поставил Бехайма наравне с Диашем, Васко да Гама, Магелланом, Альмейде и Абукерком.

Выяснение истинной и очень скромной роли Бехайма в развитии навигации и мореплавания началось в 1908 г. с выходом в свет большой монографии Равенстейна. Этот ученый, немец, проживший почти всю жизнь в Англии, собрал очень большой материал о Бехайме и нанес сильнейший удар по репутации его как картографа и географа. Выяснение истории навигации в Португалии и почти полного отсутствия какого-либо влияния немецкой космографии, астрономии и науки о мореплавании на португальское мореплавание XIV–XVII вв. послужило темой работ и португальского историка Бенсауде (Bensaude, 1912).

Работы Равенстейна и Бенсауде заставили и немцев пересмотреть свое отношение к роли Бехайма и немецкой навигационной науки в практике мореплавания в Португалии (Wagner, 1918). Однако в немецкой литературе за Бехаймом все же остается некоторый ореол выдающегося географа. Большие биографии Бехайма появились уже в XVIII в. (Murr, 1778) и в середине XIX в. (Ghillany, 1853), но самая полная и беспристрастная принадлежит, конечно, Равенстейну (Ravenstein, 1908). В последние годы в связи с 500-летием со дня рождения М. Бехайма появилось несколько интересных статей, посвященных его жизни и деятельности (Winter, 1959).

Семья Бехаймов — выходцы из Чехии (Богемии), на что указывает их фамилия, которая в документах пишется весьма различно (Pehem, Beham, Beheim и др.).

Усадьба зажиточного крестьянина в Нюрнберге. Гравюра «Блудный сын» А. Дюрера, 1497 г.

Как установил Гиллани, они уже в X в. переселились в Нюрнберг и в начале XIV в. принадлежали к патрицианским семьям города. Главным их занятием была торговля.

Мартин родился в 1459 г. и до 17 лет жил в Нюрнберге. Родители готовили сына к наследственной купеческой профессии, но юные мечты увлекали его в далекие страны. Впоследствии Мартин утверждал, что он был учеником знаменитого космографа Региомонтана (Иоганн Мюллер из Кенигсберга в Оберпфальце), принявшего в качестве псевдонима латинский перевод названия своего родного города. Это первое из сведений о жизни М. Бехайма, которое подвергается сомнению, так как кроме весьма иронической фразы португальского историка середины XVI в. Барруша: «Бехайм хвалился, что был учеником Региомонтана», нет никаких сведений о принадлежности Бехайма к кругу выдающегося космографа.

Региомонтан жил в Нюрнберге очень уединенно и провел здесь меньше пяти лет — с 1470 по 1474 г., когда он уехал в Рим по вызову папы. Он скончался в Риме, по-видимому, от чумы, в 1476 г., в возрасте 40 лет. Мартину было всего 15 лет, когда Региомонтан уехал из Нюрнберга, и, конечно, он не мог глубоко изучить методы определения положения светил, разработанные Региомонтаном. К тому же, как известно, последний не вел в Нюрнберге никаких занятий с учениками и не читал лекций.

В 1475 г., после смерти своего отца, Бехайм уехал во Фландрию, чтобы пройти там практику в купеческой фирме, торговавшей сукном. Некоторые биографы Бехайма предполагают, что в 1481 или 1482 г. он побывал по торговым делам в Лиссабоне, но эта поездка не подтверждается документами.

В 1483 г. он был в Нюрнберге, где, как полагают биографы, глубже ознакомился с инструментами, усовершенствованными Региомонтаном, и с его таблицами — эфемеридами и захватил их с собой. Но это лишь предположения, факты же таковы: Бехайм наделал в Нюрнберге долгов, дал обязательства уплатить их в следующий приезд в Нюрнберг, а 1 марта 1493 г. его привлекли к суду по обвинению в недостойном по тем временам для патриция поведении —20 февраля он вместе с четырьмя другими молодыми людьми танцевал на еврейской свадьбе. Он и Зебальд Дейхслер были приговорены к неделе тюремного заключения, а три остальных отделались штрафом. Но Бехайму дали отсрочку на две недели для поездки в Франкфурт по торговым делам.

Не известно, вернулся ли Бехайм после поездки в Нюрнберг или уехал в Антверпен.

В середине июня 1484 г. Бехайм уехал из Антверпена в Лиссабон. Здесь он делает головокружительную карьеру. 18 февраля 1485 г. португальский король Жуан Не городе Алковаса посвящает его в рыцари ордена Христа. Мурр приводит по этому поводу письмо какого-то немца (Murr, 1778). Церемония была очень торжественной. В присутствии королевы, всех князей и рыцарей в церкви св. Спасителя после мессы король собственноручно опоясал Бехайма мечом, один из рыцарей-ассистенов прикрепил ему правую шпору, другой — левую, третий надел на него шлем, и король закончил церемонию ударом меча по плечу Бехайма (Ghillany, 1853).

Это событие, как и большинство фактов из жизни Бехайма, оспаривается. В архивных документах ордена Христа нет сообщения о посвящении Бехайма в рыцари, 18 февраля 1485 г. он не мог быть в Португалии, так как на его глобусе написано, что 18 января этого года он находился у берегов Африки, у мыса Негро.

Защитники документальной точности сообщений Бехайма, в частности Хенниг, предлагают для решения этого вопроса в его пользу принять, что при обозначении на глобусе Бехайм пользовался не тем календарем, в котором год начинался после рождества, а тем, который начинался с благовещения (т. е. с 25 марта). Тогда у мыса Негро Бехайм был бы 18 января 1486 г. Но это допущение требует и другого: что Бехайм не пользовался календарем, принятым на Пиренейском полуострове, а тем, который был в ходу в Нидерландах и может быть у выходцев из Фландрии на Азорских островах!

Что касается сообщения о посвящении Бехайма в рыцари, то так как оно основано на немецком письме, число в нем показано по немецкому календарю — т. е. это событие действительно происходило в пятницу 18 февраля 1485 г. Король Жуан действительно был в Алькасовасе в феврале 1485 г. (куда он бежал от чумы) и 18 февраля действительно приходится на пятницу (Hennig, 1956).

Недоразумение с орденом Христа Равенстейн и Хенниг объясняют ошибкой автора письма: в городе Алковаса тогда состоялось простое посвящение в рыцари. Кроме того, если бы Бехайм в 1485 г. сделался рыцарем ордена Христа, он не мог бы жениться. А как мы знаем, в 1486 г. он женился на дочери губернатора островов Фаял и Пико.

Но эти объяснения о разных календарях кажутся довольно спорными. К надписям на глобусе мы вернемся ниже.

В это время М. Бехайму было всего 25 лет, кроме тоги, он являлся чужеземцем и тем не менее король Жуан II назначил его в 1484 г. членом Тайного совета математиков (Junta dos mathematicos), целью которого явилась выработка методов навигации в открытом море. Совет был тайным потому, что португальцы тщательно скрывали свои навигационные приемы от мореплавателей других стран, и особенно от Испании. Считают, что к началу XVI в. Португалия в деле мореплавания обогнала Испанию на два поколения (т. е. на 40–50 лет).

В Тайный совет входило немного лиц — мы знаем о двух придворных врачах, двух епископах и об одном крупном придворном. Этим двум врачам — Жосе Визинхо (ученику астронома Закуто) и Родриго, хорошо знакомым с астрономией и навигацией, и Бехайму Жуан II поручил выработать методы определения высоты солнца в открытом море (т. е. определения широты). Такую задачу, как пишет Барруш, эти три члена Совета математиков и выполнили вполне успешно — они составили таблицы для определений.

Головокружительную карьеру Бехайма биографы (развивая далее сообщение Барруша) объясняют тем, что он представил Тайному совету изобретения Региомонтана— посох Иакова, таблицы эфемерид (вычисленные на период с 1475 по 1505 г.) и может быть, усовершенствованную им астролябию. Этим, очевидно, была решена задача, поставленная Жуаном II перед Советом.

Но изучение истории мореплавания средних веков, и в особенности Португалии, произведенное как португальскими, так и немецкими учеными (Wagner, 1918; Zinner, 1934; Bensaude. 1912 и др.), показало, что португальская навигация ко времени прибытия в Лиссабон Бехайма уже стояла на высоком уровне.

Астролябию, которую в течение столетий использовали для астрономических определений на суше, впервые применил на море в 1481 г. португальский мореплаватель Диогу д’Азамбужа.

Посох Иакова (градшток) был изобретен каталанским евреем Леви бен Герсоном (1288–1344), н Региомонтан лишь усовершенствовал его, добавив штифты. Посох употреблялся в Португалии для определения расстояния по звездам. В широкое употребление в навигации он вошел только в 30—40-х годах XVl в.

В эфемеридах Региомонтана нет таблиц склонения солнца, необходимых для определений его высоты. Эти таблицы помещены в другой его книге «Tabula directionum per-fectionumque», напечатанной впервые в Нюрнберге в 1475 г. (следующие издания в 1485 и 1490 гг.). Обе эти книги были известны в Португалии еще до 1478 г. Кроме того, португальцы уже имели в конце XV в. и другие таблицы для определения высоты солнца и Полярной звезды.

Таким образом, совершенно ни на чем не основано предположение, что Бехайм произвел революцию в португальском мореплавании, представив эфемериды, посох Иакова и астролябию Региомонтана Тайному совету, и что это положило начало его блестящей карьере.

Тем не менее, несмотря на резкие возражения со стороны португальцев, надо признать, что Бехайм несомненно оказал какие-то важные услуги португальскому правительству, иначе Жуан II не назначил бы его членом Тайного совета и не возвел бы в рыцари. Однако мы не знаем, чем именно он прославился.

Некоторые биографы предполагают, и не без основания, что Бехайму в его продвижении помог статгальтер островов Фаял и Пико, выходец из Фландрии дворянин Иобст ван Хуртер, женатый на португальской придворной даме. На дочери Хуртера Жоанне Бехайм вскоре женился и сделался жителем острова Фаял.

Важнейшим этапом в жизни М. Бехайма было его участие в плавании экспедиции Диогу Кана вдоль западного берега Африки к устью Конго и к побережью Анголы (1484–1486 гг.), если он действительно участвовал в этом историческом плавании. Такое сомнение основано на полном отсутствии в португальских источниках каких-либо сведений об участии М. Бехайма. Об этом мы знаем только из «Хроники» Шеделя и из надписей, которые Бехайм сделал на своем глобусе (воспроизведены: Ghyllany, 1853; Ravenstein, 1908).

Из надписей на глобусе наиболее важны четыре:

на нижней части глобуса: «Светлейший король Дон Жуан португальский эту дальнейшую часть, неизвестную Птоломею, лежащую к югу, велел посетить своим кораблям в 1485 г., при этом плавании находился я, который этот глобус («яблоко») создал»;

у Зеленого Мыса: «Тот, кто писал это, был послан королем Португалии дальше в 1485 г.»;

в двух других записях, возле островов Принсипе и Сан-Томе и у мыса Доброй Надежды Бехайм пишет везде «мы»: «мы нашли», «мы поехали». Он сообщает, что король Португалии дал «нам» подарки для короля мавров.

Не менее важно описание экспедиции, вставленное в текст «Хроники» Шеделя. В латинском оригинале монографии видно, что этот отрывок написан почерком Мюнцера на белой части листа, оставленной для дополнений писцом (Goldschmidt, 1938). В нем сообщается, что в 1483 г. Жуан II организовал экспедицию в составе двух кораблей. «Назначил двух начальников (patrones): Якова Кана португальца и Мартина-богемца, немца из Нюрнберга в верхней Германии, рожденного в хорошей богемской семье, человека, стремящегося к познанию, сведущего в положении суши и моря, который исправил широты и долготы Птоломея на западе как наблюдениями, так и длительными плаваниями».

Дальше Мюнцер описывает результаты плавания как достижения обоих капитанов.

Несомненно, этот отрывок, написанный во время пребывания Бехайма в Нюрнберге в 1492 г., инспирирован последним.

Изучая надписи на глобусе Бехайма и описание португальских путешествий, историки нашли много противоречий — в числах и фактах.

Прежде всего это противоречия в двух нюрнбергских источниках: на глобусе продолжительность путешествия указана в 19 месяцев, а в «Хронике» — в 26! Много противоречий содержит глобус и по сравнению с описанием плавания Д. Кана у Барруша, однако завзятые бехаймисты без колебаний верят Бехайму, так как он-де сам плавал, а Барруш родился после экспедиции, в 1490 или 1496 г. и писал с чужих слов в середине XVI в. Из неприятных для М. Бехайма противоречий, отметим еще одно: в низовьях Конго, куда плавала на лодке экспедиция Д. Кана, на утесе высечены имена его спутников, но среди них нет Бехайма.

Хотя ни в одном из документов, касающихся экспедиции, нет упоминания о Бехайме, хорошо известно, как много противоречий и недомолвок бывает в данных, взятых из документов средневековья и начала возрождения. Поэтому, вероятно, многое в нападках на Бехайма не так существенно.

Чему же верить? Хвастливым надписям на глобусе и чрезмерно лестной характеристике Мюнцера? Или считать, что Бехайм нахвастал в Нюрнберге о своих плаваниях, как ранее в Лиссабоне он нахвастал о своем ученичестве у Региомонтана? Или он плавал с Д. Каном в качестве матроса? Или участвовал в каком-нибудь торговом плавании к берегам Африки, как предполагают Равенстейн (1908) и современный португальский историк Кроне (Crone, 1960).

Весной 1490 г. М. Бехайм уехал с острова Фаял, оставив там жену с годовалым ребенком, и летом того же года приехал в Нюрнберг. Целью его поездки было участие в дележе наследства матери, скончавшейся 1489 г. (1487 г. по другим источникам). У его отца было семь детей, но Мартин, старший сын, получил при разделе 800 гульденов — большую по тому времени сумму (Ravenstein, 1908).

Почему-то Бехайм задержался в Нюрнберге на три года, хотя встретили его здесь не очень ласково. Родственники, как мы знаем из писем его младшего брата, были недовольны, что он ничего не делает (очевидно, не принимает участия в их торговых делах).

В письме от 22 ноября 1491 г. брат его Вольф (Вольфхарт) пишет из Лиона своему двоюродному брату Михаилу Бехайму в Нюрнберг: «…мой брат Мартин все еще в Нюрнберге, и у нас дома, и ведет очень странный образ жизни, о чем я узнал с неудовольствием; о нем рассказывают в Лионе, так что я должен стыдиться; я хотел бы, чтобы мы совсем от него избавились».

Через год, 5 декабря 1942 г. тот же Вольф пишет из Лиона тому же Михаилу: «…брат Мартин ничего особенного не делает, проводит целые дни в саду и занимается садовыми работами» (Ghyllany, 1853).

Преследовали М. Бехайма в это время и кредиторы, которые хотели взыскать с него старые долги, сделанные им еще в 1483 г. Эти долги, как сообщает Равенстейн, уплатил за него брат Стефан, которому Мартин был теперь должен. Не избежал он и новых долгов.

Однако для географии безделье Бехайма оказалось весьма плодотворным. По заказу трех выдающихся граждан Нюрнберга, действовавших с санкции городского совета, Мартин в течение года (1491–1492) изготовил земной глобус и преподнес его в 1492 г. городу Нюрнбергу.

Под руководством М. Бехайма работали нюрнбергские мастера: Кальпергер, которого по просьбе городского совета он обучил искусству изготовления глобусов, и художник Георг Глокендон, выполнивший живописные изображения на глобусе — миниатюры и гербы.

По искусству изготовления глобус являлся выдающимся произведением. Только в значительно более поздних глобусах были применены столь же высокие технические приемы, изобретенные, вероятно, Бехаймом или его помощниками.

Глобус хранился сначала в городском совете Нюрнберга, затем в семье Бехаймов, а в 1937 г. был куплен Германским музеем Нюрнберга.

Глобус Бехайма имеет диаметр 50,7 см, и, следовательно, масштаб его около 1: 25 200 ООО. По-видимому, неправильно сообщение, повторенное в ряде современных работ, что Бехайм предварительно нарисовал плоскую карту мира, с которой его помощники и наносили очертания на глобус. Счета за работу, найденные в нюренбергских архивах, указывают, что карта была печатная, ее затем вывесили в канцелярии. К сожалению, до нашего времени она не сохранилась.

Сравнение очертаний суши на глобусе и на картах второй половины XV в. показывает, что основой для глобуса послужили карты Птоломея, изданные в 1482 и 1486 гг. Николаем Германусом. В изображении Европы чувствуется большое влияние карты 1489 г. Генриха Мартелла (Muris, 1955). Лейтхойзер же считает, что многое заимствовано с генуэзской карты 1457 г. (Leithauser, 1958). Африка по очертанию берегов следует карте Птоломея, но по западному берегу много новых названий, вероятно заимствованных из новых карт; Азорские острова названы Новая Фландрия. Для Северного полюса на глобусе дано фантастическое изображение (Muris, 1955).

То, что в очертаниях Африки Бехайм следовал Птолемею, а не своим собственным наблюдениям, Мурис объясняет так: изменить Птоломея в конце XV в. явилось бы неслыханной дерзостью и на это решился впервые лишь

Меркатор (Muris, 1955). Но все же удивительно, что Бехайм поместил острова Азорские, Канарские и Зеленого мыса в два-три раза дальше от берегов Африки, чем они расположены на самом деле. Хотя таково положение этих островов у Птоломея, но на современных Бехайму португальских портоланах эти острова были показаны гораздо правильнее. Отсутствие в этой рисовке следов собственных наблюдений Бехайма во время плавания с Д. Каном говорит против того, что он участвовал в этой экспедиции. Очень странно также, что допущены грубейшие ошибки при указании широты пунктов западного побережья Африки: устье Конго он поместил на 24° ю. ш. вместо 6°4? ю. ш., Черную гору — на 38° ю. ш. вместо 15°40 ю. ш. Широты эти были довольно точно определены при плаваниях португальцев, предшествовавших 1492 г.

Для оценки глобуса Бехайма можно привести мнение Равенстейна: Бехайм проявил крайнюю некомпетентность как картограф; он в своей рисовке на глобусе сделал своеобразную смесь из карт, которые попали в его руки. Но Равенстейн все же признает, что в этом отношении Бехайм ничуть не хуже, чем другие картографы той эпохи: Фра Мауро, Вальдзеемюллер, Шёнер и Гастальдо и даже знаменитый Меркатор (в рисовке Восточной Азии). Виноваты больше всего беззастенчивые панегиристы, превозносившие в XIX в. глобус Бехайма!

В наши задачи не входит анализ глобуса М. Бехайма и сравнение его с картами XV в. Однако отметим, что изучение глобуса сильно затруднено тем, что он обновлялся после смерти Бехайма, на нем имеется даже дата его смерти. Предполагают, что мыс Доброй Надежды нанесен после смерти автора. Это дает широкий простор предположениям о характере первоначальных очертаний на глобусе М. Бехайма.

Любопытно, что на глобусе Бехайма в изображении Азии, в различных надписях, в многокрасочных фантастических картинках, рисующих азиатских повелителей и бытовые сцены, чувствуется большое влияние книги Марко Поло. Это придает глобусу очень веселый развлекательный характер, который усиливается использованием материалов лекгомысленной книги Мандевилля и введением ряда легенд.

Для нас интересно сейчас лишь одно: насколько велико участие Мюнцера и Шеделя в создании глобуса. Что оно было очень значительным, это несомненно. В одной из книг шеделевской библиотеки Штаубер нашел переписанную Шеделем рукопись «О земном шаре» (De globo spherico terre). Часть ее составлена по книге Энеа Сильвио Пикко-ломини «Азия», другая содержит описание глобуса М. Бехайма и перечисление использованных при этом источников (Stauber, 1908). В этом описании Шедель часто говорит о работе над глобусом во множественном числе («наша работа»), хотя и указывает авторство Бехайма.

Большинство историков, занимавшихся Мюнцером (И. Фишер, Грауэрт, Гольдшмидт и др.), придерживаются мнения, что Шедель только скопировал эту рукопись, а автором ее является Мюнцер. Считая также, что глобус обнаруживает в его творце большое знание географической литературы классической древности: сочинений Пто-ломея, Страбона и др., биографы Мюнцера полагают, что Бехайм не обладал такой начитанностью и что он должен был иметь при создании глобуса географа-консультанта, каким и мог оказаться только Мюнцер. К этому мнению присоединяется и историк картографии Л. Багров (Bag-row, 1951). В общем в то время как участие Мюнцера в «Хронике» Шеделя установлено документально, о его соавторстве в создании глобуса можно говорить только предположительно, на основании косвенных данных и соображений о развитии географических знаний в Нюрнберге в конце XV в.

М. Бехайм уехал из Нюрнберга в 1493 г., вернулся в Лиссабон и был послан королем Жуаном II с серьезным политическим поручением во Фландрию. По пути туда Бехайм был захвачен английскими морскими корсарами и пробыл в плену три месяца. Здесь он сильно болел «лихорадкой», но все же ему удалось бежать на материк. Все это мы узнаем из его письма, написанного 11 марта 1494 г. в Брабанте и адресованного двоюродному брату Михаилу Бехайму в Нюрнберг. Письмо это Бехайм не отправил в Нюрнберг из Фландрии, а увез с собой в Лиссабон, куда вновь попал весной того же года (о чем он говорит в приписке). Здесь же сообщается, что подробнее обо всем расскажет доктор Иероним (т. е. Мюнцер).

Мюнцер, как мы знаем из дневника его путешествия, был в Лиссабоне с 26 ноября по 2 декабря 1494 г., но он ничего не записал в дневнике о встрече с Бехаймом; по-видимому, тот уже уехал на Фаял.

Бенсауде весьма живо описывает, что письмо Мюнцера, где Бехайма рекомендовали Жуану II как представителя Максимилиана I, было принято с большим вниманием, так как Жуан II старался поддержать с последним хорошие отношения. Поэтому он и послал Бехайма с дипломатическим поручением, как известно из письма Бехайма, «к сыну короля». Но Бехайм, попав в плен к английским корсарам, только весной 1494 г. пробрался во Фландрию. Бенсауде считает, что Бехайм должен был участвовать в переговорах с Филиппом, сыном Максимилиана I, по вопросу о притязаниях последнего на фландрские земли. Однако в договоре, подписанном 23 июля 1494 г., кроме подписей Жуана II, Максимилиана I и Филиппа, имеется только подпись Диогу Фернандеса Кореа, официального представителя Португалии, и, следовательно, Бехайм как официальное лицо не участвовал в этих переговорах (Bensaude, 1912).

Равенстейн предполагает, что Бехайм отправился во Фландрию, чтобы собрать долги с должников своего тестя, губернатора Фаяла, а Жуан II дал ему попутное поручение.

Это письмо Бехайма от 11 марта 1494 г. — последнее известие о нем. Единственное, что мы еще знаем — это дата его смерти: 29 июля 1506 г. (на мемориальном щите, поставленном его сыном в церкви Екатерины, ошибочно указано 29 июля 1507 г.). Умер он в Лиссабоне в госпитале, в нищете и задолжал перед смертью 15 золотых. Смерть его связывают со страшной чумой, которая в 1506 г. свирепствовала в Лиссабоне и ежедневно уносила в могилу несколько сот человек.

Так преждевременно, в возрасте не более 47 лет, погиб этот смелый и энергичный человек, оставивший для потомства столько загадок. Легенды о нем стали слагаться уже значительно позже, в начале XIX в. Для одних М. Бехайм — авантюрист и хвастун, малообразованный, но предприимчивый человек, ловко создавший себе славу мореплавателя и ученого. Для других он известный космограф, знаток навигации, географ и один из крупнейших деятелей португальского мореплавания, спутник и навигатор Д. Кана. Ему даже приписывают еще более замечательные деяния: он будто бы до Колумба обосновал гипотезу о том, что можно легко достичь Китая, отправившись на запад через Атлантический океан; Колумб-де встречался с ним в Лиссабоне и заимствовал у него идеи. Больше того, некоторые считают, что Бехайм первый достиг Америки на португальских кораблях таинственной экспедиции 1486–1487 гг., отправившейся с Азорских островов для поисков легендарных «Семи островов». Так утверждает колумбист кристической школы Виньо (Vignaud, 1911). Наконец, уже в середине XVI в. спутник Магеллана Антонио Пигафетта сообщил, что Магеллан еще до своей экспедиции видел карту, изготовленную Бехаймом, на которой нанесен был пролив «а юге Южной Америки. Это сообщение неоднократно повторялось и послужило для обоснования гипотезы о том, что Бехайм первый открыл Магелланов пролив и что этот пролив надо бы называть Fretum Bohemicum (Богемский пролив).

Хенниг посвятил особую главу обсуждению этих мнимых заслуг Бехайма в открытии Южной Америки и Магелланова пролива. Он доказывает, что и на некоторых других известных нам картах начала XVI в., составленных до экспедиции Магеллана, предположительно указывался пролив в южной части Южной Америки. Предположение же об экспедиции 1486–1487 гг. с Азорских островов вообще весьма необоснованно (Hennig, 1956).

В заключение следует привести мнение Максимилиана I о М. Бехайме: «Из подданных моей империи никто никогда не был более крупным путешественником и не посещал более отдаленные места земного шара по сравнению с Мартином Бехаймом». Эта сентенция известна нам из рукописных анналов Нюрнберга начала XVII в. и вероятно представляет вольное повторение устного высказывания Максимилиана I.

Мы видим, что Бехайм считался в Германии выдающимся путешественником, а судя по отношению к нему Жуана II, и португальский двор относился к нему с некоторым вниманием. Лишь позже, в XVII в., его называют выдающимся географом и космографом. Возможно, что он хорошо ориентировался в вопросах определения положения кораблей в море и в других вопросах навигации и хорошо знал современные ему плавания португальцев. Еще в 1847 г. Шмеллер обнаружил в мюнхенской государственной библиотеке латинский перевод рукописи о плавании Диого Гомеша к берегам Гамбии (между 1444 и 1475 г.).

Император Максимилиан I. Гравюра А. Дюрера

Оригинал рукописи на португальском языке продиктован, как это написано в заголовке рукописи, Мартину Бехайму (около 1484 г.). Латинский перевод рукописи, по-видимому, сделан Бехаймом и был привезен им в Нюрнберг в 1490 г.

Этот рассказ, следовательно, был сообщен Бехайму перед его возможной поездкой к берегам Африки, что свидетельствует о его серьезных географических интересах.

Пожалуй, стоит еще остановиться на приезде сына Мартина Бехайма, также Мартина, в Нюрнберг. Мартин младший родился в 1489 г. Он занимался на Азорских островах сельским хозяйством и мореплаванием. Через десять лет после смерти отца он захотел поехать в Нюрнберг повидать родственников. Чтобы получить согласие матери, жившей в это время на острове Мадейре с новым мужем, он поехал туда. На обратном пути, при плавании в Лиссабон он в ссоре, защищаясь от нападения, убил одного из моряков. В течение двух лет он просидел в тюрьме в Лиссабоне; наконец, при помощи своих родственников, уплатив 31 дукат, он освободился и после долгой переписки поехал в Нюрнберг — сначала морем через Антверпен, потом верхом через Голландию и Германию.

7 июня 1519 г. Мартин младший приехал в Нюрнберг, везя с собой трех попугаев в подарок дяде Михаилу. Его уже заранее предупреждали в письмах, что в Германии нельзя жить за счет родственников, надо работать и жить и одеваться скромно. Мартин в Антверпене по совету близких сменил свои цветные одежды на более скромное и темное немецкое платье.

Родственники приняли Мартина ласково, но убеждали его, что он должен учиться немецкому языку и счету у своих в Бамберге, и уже затем заняться торговлей.

Мартин вежливо соглашался на все и готов был учиться в Бамберге три года, но указывал, что его положение в Португалии как сына рыцаря не позволяет ему заняться гам торговлей.

Но так же, как и его отца, достопочтенным немецким бюргерам не удалось перевоспитать молодого Мартина и ввести его в русло добродетельной жизни. Он прожил в Германии всего год, «плохо себя зарекомендовал» и его отправили обратно в Лиссабон, снабдив деньгами из наследства дяди и рекомендацией нюренбергского сената о предоставлении ему места при дворе португальского короля. О дальнейшей его судьбе ничего не известно.

Во время пребывания в Нюрнберге Мартин заказал мемориальный щит в церкви св. Екатерины и люстру. На щите были гербы его отца и матери и надпись по-немецки: «В четверг 1507 после дня св. Иакова 29 июля умер могущественный и наилучший господин Мартин Бехайм, рыцарь в королевстве Португалии. Господи, будь милостив к нему».

На люстре две латинские надписи. На нижнем круге:

«Светлейшего короля Португалии золотоукрашенный рыцарь Мартин Бехайм, мужественно побеждавший африканцев, мавров и нашедший жену на краю земного круга».

На верхнем:

«Иоанна, дочь капитана Португальского королевства, островов Азорских Катерид, начальника Новой Фландрии. Жена господина Мартина Богемского, рыцаря блаженной памяти». Как мы видим, сын сообщает важнейшие и неизвестные нам факты о военной карьере отца, но не упоминает о его заслугах как космографа и не говорит ничего о плавании на юг вдоль Африки.

Как щит, так и люстра при реконструкции церкви в начале XIX в. были уничтожены. Все эти сведения о молодом Мартине собрал Гиллани (Ghyllany, 1853).