Обреченный принц

Обреченный принц

Даже верноподанные историки признавали, что Пугачевщина угрожала самому существованию Империи. Поэтому Власть сделала выводы. Движение было беспощадно разгромлено. Казакам же решили выделить своего рода «святорусскую» резервацию. Мол, живите себе, только россиян не бунтуйте. И те переходят на другую сторону «фронта». Однако при этом сохраняют в свернутом виде матрицу Русской Правды в своем внутреннем устройстве и обиходе.

А между тем, рабское положение крепостных лишь усугублялось. Забавно, что Игорь Тальков, называвший себя русским националистом, пел про «век золотой Екатерины». Между тем, это был один из самых зловещих в судьбе нашего народа периодов. Русские представления о Правде попираются в это время тотально.

Искони предполагалось, что крестьяне оттого работают на дворян, что те служат государю, защищают Русь. И даже Петр, ломая через колено все национальные традиции, эту не только не тронул, но напротив сделал данный принцип стержневым в своей государственной конструкции. Но он же заложил мину в ее фундамент, издав «Закон о престолонаследии».

Согласно этому документу трон наследовал тот, на кого указывал самодержец. То есть, он, тем самым, возрождал древнеримскую имперскую практику. И так же, как в Риме, именно она породила произвол преторианцев. История России XVIII века — это история переворотов. И Екатерина II приходит к власти, как откровенный узурпатор.

По строгой монархической логике, после свержения ее супруга, императором следовало провозгласить их сына Павла, а ей могло «светить» максимум регентство. Тем не менее, гвардейцы, возглавляемые любовниками Екатерины братьями Орловыми, провозглашают императрицей именно ее.

Апологеты этой и в самом деле одаренной женщины утверждают, что она, мол, вынашивала планы освобождения крестьян. Однако, столкнувшись с сопротивлением дворянства, их похерила. Были у нее эти благие намерения или нет, вопрос пустой. Факт, что она и в самом деле была заложницей дворянства. Преторианцы дали ей власть, на которую она формально вообще никаких прав не имела.

После «Указа о вольности» дворянства, изданного Петром III, крестьяне, жившие еще представлениями о наличии в мире сем какой-никакой правды, ожидали объявления аналогичной вольности и для них. Но происходит ровно наоборот. Екатерина дарует помещикам безраздельную власть над крепостными.

Дворянин имеет право отправить своего раба на каторгу за «дерзость» с его стороны. Может отдать его в солдаты в любое время, не дожидаясь рекрутского набора. А указом 1767 года крестьянам и вовсе запрещено было подавать какие-либо жалобы на помещиков.

То есть, очевидно, что дворяне из служилых людей, спасителей Отечества в Смуту, героев недавних петровских баталий, превращаются в откровенно паразитический, «кровопийственный» класс. Сбросив с себя груз государственных обязанностей, они массово деградировали в своих усадьбах. «Лишними людьми» они начнут осознавать себя позже. А пока «дикие помещики» наслаждаются волей и безраздельной властью над крестьянами.

И тут приходит Павел.

Этот многократно оклеветанный монарх пытался остановить гражданскую войну. Эта уникальная личность сочетала в себе разнородные и, казалось, насмерть враждебные тенденции. Он хотел снова дать общий духовный смысл всем сословиям, примирить в русской национальной душе Европу и Азию.

Его правление начинается с того, что впервые владельческим крестьянам предоставляется право присягать Императору, наравне с прочими сословиями. Он отменяет «древнеримский», заведенный Петром, порядок престолонаследия. После Павла трон должен безоговорочно достаться старшему сыну.

Павел издает Указ, запрещающий помещикам заставлять крестьян работать на них больше трех дней в неделю. Логика его преобразований возвращала «крепости» изначальный смысл — крестьянин не имеет права покинуть свою землю, но никто не может и его лишить надела. То есть, он уже не раб, но землепашец, несущий определенную повинность.

Крайне показателен следующий эпизод. Некий помещик несправедливым обращением с крестьянами спровоцировал их бунт. Давая отчет государю о происшедшем, он услышал от Павла: «Напрасно вы, сударь, да и многие с вами ж, крестьян трактуют как рабов ваших. Сие отнюдь не так. Впредь запомните — они не рабы вам, а такие же мне подданные, как и вы. Вам же лишь вверена забота о них, и вы ответственны предо мною за них, как я ответственен за Россию перед Богом».

Он напоминает этими словами о том, о чем в России лет сто уж как не вспоминают: правильная, то есть, по Правде построенная иерархия, должна быть основана на непреложном принципе тотального духовного служения и тотальной же ответственности высших за низших перед теми, кто находится на следующей ступени.

Павел, словно былинный какой-то государь, велел в одном из окон Зимнего дворца выставить железный ящик. В него каждый «униженный и оскорбленный» мог бросить свою жалобу. Ключ от него был только у Императора. И он часто до поздней ночи разбирал эти прошения у себя в кабинете.

В армии он впервые в Европе ввел награждение низших чинов орденскими знаками отличия (орденов «св. Анны» и «донатом ордена св. Иоанна Иерусалимского»). Последний знак, фактически, включал солдата в духовно-рыцарскую иерархию Мальтийского ордена, Великим магистром которого был Павел.

Орденский замысел Павла, вообще, отдельная и крайне актуальная тема. Он воспринимал рыцарскую традицию, как мощное оздоравливающее средство против дегенеративной тенденции в русском дворянстве. И, в то же время, как глобальную силу, способную противостоять Революции.

Он хотел, чтобы Россия стала оплотом Европы Традиции и Порядка и непримиримым врагом Европы якобинцев и либертинов. Он говорил, что революционеры стремятся навязать «равнение по низшим». Избрание Русского Императора магистром ордена Иоаннитов, конечно, никак не случаен. Западные ультраправые видели в нем и в России свою последнюю надежду.

И Павел готов был возглавить новый крестовый поход против сил деградации.

У нас исторически склонны преувеличивать роль зарубежного злокозненного фактора в судьбе России. И часто, говоря об убийстве Павла, упор делают на участии в заговоре английского посла. Разумеется, союз, заключенный Русским Императором с Наполеоном и дерзкий поход казаков на британскую колонию Индию чреваты были для Соединенного Королевства геополитической катастрофой. И «рука Лондона», конечно, в этой гнусной истории свои отпечатки оставила. Однако не она нанесла смертельный удар.

Императора-рыцаря убили русские дворяне, которые сами сделали свой выбор. Выбор в пользу деградации. В пользу гражданской войны.

Романтический принц был обречен. Он был один. У него не было ближнего круга «опричников». Он принципиально хотел уйти от логики оккупации, не считая ее оправданной даже в высших целях. Орден он воспринимал, как всероссийский проект, а не как отряд посвященных.

Но подготовительный (дабы обрести должную выправку) дисциплинарный этап потенциальные рыцари расценивали, как бессмысленную муштру. И возликовали когда «безумца» не стало.

А народ, для которого ящик железный был установлен, он как? А он не успел понять, что к чему. Только, вот солдаты гвардейских полков, когда заговорщики приводили их к присяге наследнику трона Александру, говорят, плакали. И роптали, что мол «погубили царя злодеи».

Цареубийство в доме Ипатьева было подготовлено всей логикой предшествовавших полутораста лет, в течение которых были убиты четыре императора. Зловещая статистика — лишнее свидетельство тому, что гражданскую начали не белые с красными. Очевидно, что самодержавие со времен реформ Петра, взорвавших национальную матрицу, вовсе не воспринималось как тотально легитимное и безальтернативное государственное устройство.

Если можно запросто «государя табакеркой по уху», то о каком священном монархическом принципе речь? До отрицания его не только на практике, но и в теории оставался один шаг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.