1262–1264: Договор с норвежским конунгом и конец эпохи народовластия

1262–1264: Договор с норвежским конунгом и конец эпохи народовластия

Назначение Гицура ярлом оказалось лишь недолговременным политическим экспериментом. Никакого фундаментального переворота в общественной и политической жизни Исландии не произошло, и власть Гицура так и не охватила всю страну целиком. Насколько можно судить, конунг Хакон не особенно доверял своему ярлу — уже в самом начале 60-х годов XIII века он послал в Исландию дополнительных эмиссаров. В союзе с архиепископом Нидаросским Хакон сумел легко обойти Гицура, и конунговы посланники, прибыв на остров, получили возможность говорить с бондами напрямую, без посредников. На ряде местных тингов с 1262 по 1264 год посланники Хакона сделали землевладельцам заманчивое предложение — альтернативу резне между большими годи, и большие бонды и немногие оставшиеся в живых большие годи его приняли. Хакон не стал терять время и одним ударом уничтожил больших годи как класс, попросту отменив все годорды. Влияние же исландского ярла сошло на нет в силу того, что свободные исландцы приносили клятвы верности непосредственно конунгу, и после смерти Гицура в 1268 году норвежская корона больше не назначала в Исландии ярлов.[543]

Обратившись за помощью к далекому заморскому конунгу, свободные землевладельцы и их лидеры, большие бонды, сумели сохранить львиную долю своих старинных прав, включая и те, которыми ранее обладали годи и которым угрожали амбиции больших годи. В течение первых десятилетий пребывания под властью Норвегии Исландия чувствовала себя неплохо, прежде всего потому, что признание этой власти не привело ни к каким социальным изменениям. Де-юре Исландия утратила независимость, но де-факто она являлась автономным регионом со своими особыми, уникальными законами. Формальное соглашение, на котором южная и северная четверти приносили клятву конунгу в 1262–1264 годах, называется «Старинный уговор» (дисл. Gamli s?ttm?li). Остальные исландцы принесли конунгу клятвы на нем же или на аналогичных документах вскоре после этого.[544] «Старинный уговор» гарантировал, что конунг уважает независимость и права исландцев: «А в обмен на это [выплату конунгу налогов. — Дж. Б.] конунг позволит нам жить в мире и согласно нашим исландским законам».[545] Последняя фраза, как считается, означала не то, что норвежцы не имеют права менять законы, действовавшие на тот момент в Исландии, а то, что исландцы получают право решать, принимать им ту или иную норвежскую поправку к законам или же нет. Так или иначе, в основе своей традиционное исландское законодательство осталось в силе, и право заниматься законотворческой деятельностью у исландцев сохранилось, хотя норвежский конунг также был волен изменять старые законы и предлагать новые.

После того как строитель норвежской империи, решительный и твердый Хакон Старый сын Хакона, отправился в 1263 году в мир иной, конунгом стал его сын Магнус (ум. 1280), получивший затем прозвище Исправитель законов (дисл. lagab??tir). Магнус показал себя мудрым и миролюбивым правителем, который старался по возможности не задевать национальную гордость исландцев. Он поддерживал исландскую автономию и согласился отозвать норвежскую книгу законов «Железный бок» (дисл. J?rns??a), введенную в действие в 1271 году и очень непопулярную в Исландии. В 1280 году исландцам была предложена другая норвежская книга, «Книга Йона»[546], которая сохраняла большое число традиционных положений «Серого гуся». Изначально исландцы и ее встретили в штыки, но после долгих дебатов и под давлением конунга лёгретта на альтинге 1281 года утвердила ее как основную книгу законов для Исландии.

В первые десятилетия после введения «Книги Йона» норвежский конунг старался не злоупотреблять своими полномочиями в Исландии, и на острове снова наступил период мира и относительного расцвета. В эти годы многие саги об исландцах впервые перешли на пергамент и засвидетельствовали для нас широкое распространение в Исландии понимания традиционных юридических процедур, государственного устройства и организации общества. Тем не менее, несмотря на мягкость (по меньшей мере попервоначалу) чужеземной власти, и социальные, и политические, и правовые традиции, укорененные в исландском обществе с эпохи заселения, постепенно уходили в прошлое. К началу XIV века в Исландии выросло уже два поколения людей, не знавших независимости от Норвегии.

В XIV веке начались изменения, повлиявшие и на базовое устройство экономики, и на окружающую среду. В двадцатые годы в Исландии появились новый источник дохода и новые рабочие места, связанные с крупномасштабным экспортом сушеной трески. В прибрежных регионах, расположенных ближе всего к рыбным местам в море, многие люди жили в необычном для Исландии достатке. Другие же регионы, напротив, переживали упадок — эрозия никуда не делась, а климат, который постепенно становился все холоднее, в XIV веке уже испортился всерьез. К 1350 году в Исландии начался малый ледниковый период, которому предстояло продлиться несколько веков. Это были недобрые времена. Лед теперь даже летом покрывал не самые высокие вершины, отчего температура на острове понизилась еще больше; близ северных и восточных берегов стали регулярно появляться крупные льдины, а порой лед окружал Исландию и с юга. Похолодание заставило исландцев полностью отказаться от выращивания злаков (впрочем, эта индустрия и в предыдущие века была скромной); сезон же роста травы, которую сушили на сено, чтобы зимой кормить скот, резко сократился. На фоне всего этого росла власть церкви, захватывавшей все больше и больше земли.

Поголовье коров и овец также снизилось, и многие землевладельцы отказались от скотоводства, перейдя к более рискованным, но менее затратным видам хозяйствования вроде рыбной ловли и охоты на тюленей (которых, однако, стало больше, так как их теперь все чаще приносило из Арктики на льдинах). В XIV и XV веках ситуация все ухудшалась, некогда независимые землевладельцы бросали свои хутора, отдавая наследные земли неуклонно набирающим силу местным лидерам и церкви. А в 1402 году, спустя пятьдесят лет после своих первых шагов в Европе, в Исландию пришла чума. Последствия эпидемии были катастрофические — погибло никак не менее трети населения. Но все это — дела совсем других времен. Славные дни народовластия, запечатленные на пергаментных страницах саг и законов, навсегда ушли в прошлое, и для исландцев XV века эпоха викингов была уже не более чем древней историей.