МИНДОВГ (конец 1230—1262)[2]

МИНДОВГ (конец 1230—1262)[2]

Вокруг личности Миндовга ведутся горячие споры историков. Скупые сведения о его жизни породили множество версий и даже фальсификаций. Миндовга называют создателем Великого Княжества Литовского, завоевавшим западные земли Беларуси и таким образом установившим на них власть «литовских феодалов». Но ни один исторический документ не свидетельствует об этом.

У белорусов сохранились предания о Миндовге,[3] где он называется «новоградским князем».

В Новогрудке есть курган Миндовга. Курган и улица Миндовга были в прошлом и в Пинске. Народная память сберегала его имя.

Видимо, родовым гнездом Миндовга был град Рута, который упоминается в Ипатьевской летописи. Несколько населенных пунктов с названием Рута есть вблизи Новогрудка, тут же протекает река с таким названием.

Совпадение этих данных не может быть случайным. Возможно, это следы Неманской Литвы на правом берегу Немана, о которой писал в XVI веке польский хронист Матей Стрыйковский. Он сообщал, что эта Литва «с древности прислуживала Новогородскому княжеству». Возможно, Миндовг и был князем в этой Литве и находился в вассальной зависимости от новогородского князя Изяслава, о чем свидетельствует запись в Ипатьевской летописи под 1237 годом. В это время князь Даниил Галицкий воевал с Кондратом Мазовецким и «возведе на Конрата Литву Миндовга Изяслава Новогородьского».[4] По смыслу название «Литва» тут означает военную дружину язычников. Может быть, Миндовг был наемником и поступил на службу к новогородскому князю. Так называемые языческие боги, которым молился Миндовг — Нанадай, Телявель и Дивирикс — не что иное, как слова из молитвы на ятвяжском языке «Отче наш»: «нумандай тавевалле дейверикс» — «пусть будет воля Твоя, Господи Боже». Вероятно, галицкий летописец ошибочно принял эту фразу, услышанную или им самим из уст Миндовга, или переданную ему информаторами, за имена языческих богов. Как считают исследователи Алексей Дайлидов и Кирилл Костян, христианству Миндовга научили священники неканонической, вероятно, богомильской ориентации.[5] «Такое обучение скорее всего произошло в детские годы, ибо Миндовг остался верным прежним молитвам, даже приняв католичество», полагают Дайлидов и Костян. Об исповедании богомольства великими князьями и боярами литовскими с XIII столетия писал в 1418 году кардинал Петр д’Элли. «Отметим попутно, что родным языком Миндовга и его окружения (отмеченных в летописи литвинов) надо признать ятвяжско-прусский (западнобалтский), а не восточнобалтский (жемойтский), на котором указанное выражение звучит совершенно иначе», — пишут Дайлидов и Костян.[6] В свете этих данных становится понятным, почему для автора польской «Великой хроники», современника Миндовга, он прежде всего прусский (ятвяжский) король, т.е. ятвяг. Очевидно, Миндовг происходил из ятвягов, живших в Новогородской земле.

Первое упоминание о Миндовге мы находим в Ипатьевской летописи, в записи под 1219 годом, среди князей Литвы и Жемайтии, которые приехали к Даниилу Галицкому заключать мир с Галицко-Волынским княжеством. Он назван среди старейших князей, а стало быть, уже тогда имел значительную власть в Литве. В ливонской «Рифмованной Хронике» можно прочитать, что его отец был «великим королем и в его время не имел себе равных в Литве», но его имя там не упоминается. В «Хронике Быховца» отцом Миндовга назван новогородский князь Рингольд, который якобы разбил на Немане возле деревни Могильно войска киевского князя Святослава, владимирского князя Льва и друцкого князя Дмитрия, которые хотели «согнать его с их отчизны — с городов русских». Далее в «Хронике» сообщается следующее: «И жил он много лет в Новогородке и умер, а по себе оставил на великом княжении новогородском сына своего Миндовга». Но об Рингольде и его победе над русскими князьями нет никаких известий в исторических документах. Хотя можно предположить, что повествование «Хроники Быховца» о Рингольде зафиксировало местную легенду о литовском князе, который после смерти Изяслава Новогородского стал княжить в Новогородке и с оружием защищал свои права от посягательств русских князей. Если это так, то Миндовг как сын получил от отца наследственную власть в Новогородке. Обращает на себя имя мифического Рингольда — оно готского происхождения, а это значит, что названный «Хроникой Быховца» отец Миндовга мог происходить из династии прусского «короля» Видевута. Согласно прусским преданиям, Видевут и его брат Брутень во главе готского племени кимбров переселились с острова Готланд в Пруссию. Брутень был выбран верховным жрецом, а Видевут стал прусским королем. Он имел 12 сыновей, младший из которых Литфо правил ятвяжскими землями в Городно. От Литфо эти земли и получили название Литва. Значит, по прусским преданиям, правители Литвы происходили от Видевута. Прусы чтили память Видевута и Брутеня, возводя им каменные изваяния, что может свидетельствовать об их реальном существовании. Есть мнение, что отцом Миндовга был упомянутый в «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского, написанной в начале XIII века, князь Довгерд. По свидетельству хрониста, он был одним «из наиболее могущественных литвинов». Из «Хроники» известно, что Довгерд являлся тестем князя Герцике (полоцкой крепости на Двине) Всеволода и вместе с ним сражался против рыцарей Ордена меченосцев. В 1213 году Довгерд ездил в Новгород и заключил там союз, направленный против меченосцев. На обратном пути он попал к ним в плен. Гордый литвин покончил с собой. Видимо, поэтому так люто ненавидел Миндовг меченосцев, мстя им за смерть отца.

Ясно одно, что семья Миндовга занимала видное место в Литовской земле, имела сильную власть, если с ней породнился один из могущественных князей Руси галицко-волынский князь Даниил, взявший в жены дочь Миндовгова брата Довспрунга. Это все, что известно о раннем периоде жизни Миндовга.

Нет точных данных, как оказался Миндовг в Новогородке и стал там князем и был ли он вообще новогородским князем. Как считал белорусский историк Н. Ермолович, Миндовг после поражения в междоусобной борьбе с другими литовскими феодалами сбежал в Новогородок, принял там православие («прия веру Христову от Востока») и был выбран князем. На такой шаг Миндовга могло подтолкнуть сознание своего бессилия. В конце 1244 или начале 1245 года он потерпел сокрушительное поражение от крестоносцев под замком Амботен в Куронии и потерял более полутора тысяч воинов. Спасаясь от крестоносцев, Миндовг спрятался в своем замке, не в силах защитить от нападения подвластную ему землю.

Этим поражением воспользовались недруги, начав против Миндовга борьбу. Поддержку Миндовг мог найти только в Новогородке, где его хорошо знали как союзника бывшего новогородского князя Изяслава. Возможно, после смерти Изяслава Новогородок выбрал своим князем Миндовга с условием присоединения к Новогородской земле своего владения. Но решающим доводом, на наш взгляд, было желание новогородцев избавиться от вассальной зависимости от Галицко-Волынского княжества и не платить обременительной дани Золотой Орде. Юридически князь-литвин был не подвластен Орде и на его владение не распространялась ордынская власть.

А может быть, первой женой Миндовга была дочь новогородского князя Изяслава и он унаследовал власть в Новогородке? Заслуживают внимания данные русской императрицы Екатерины II, которые она брала для своих исторических сочинений из не дошедших до нашего времени источников. По этим данным, Миндовг был родственником князя Ярослава Владимировича Новогоржского и женился на тверской княгине, от которой имел двух сыновей — Вышлега (Войшелка) и Доманта (Довмонта). Возможно, князь Новогоржский — это князь новогородский, ибо города Новогорожска не было и при переписке летописи или записок вкралась ошибка. Что касается второго сына Миндовга — Домонта, то его можно считать упомянутым в Лаврентьевской летописи великим князем Домантом, погибшим в 1285 году в Тверской волости Олешне. Великим князем он мог стать, если его отцом был Миндовг. Значит, данные императрицы Екатерины II заслуживают доверия. Не исключено, что Миндовг был в родственных связях с новгородским князем. В начале 50-х годов XIII века князь Миндовг «зане Литву». Убийства, хитрость, обман, измена — ни перед чем не останавливался Миндовг. Тот, кто вставал на его пути, был убит или вынужден разделить судьбу изгоев. Силу Миндовга чувствовали и его боялись. Мелкие князьки бегут в Ригу: «С тех пор, как Миндовг оказался против нас, нам не жить в этой стране», — горько признают они свое бессилие. Своих племянников Тевтивила, Едевида и их дядю по материнской линии Викента Миндовг отправил в поход на Смоленск, наказав им: «Што кто приемлеть, собе держить». И те, поверив ему, пошли в поход. Неизвестно, чем он закончился. Может, именно они в конце 1248 года около реки Протвы разбили войско московского князя Михаила Ярославича Храброго, который в этой битве и погиб. Никаких выгод от этой победы литвины не получили, более того, около Зубцова они были наголову разбиты суздальскими князьями. Если этим войском командовали племянники Миндовга, то становится понятно, как смог Миндовг избавиться от них, а после захватить их вотчины. Но, по Ипатьевской летописи, племянники не пошли в поход, а бежали во Владимир к князьям Даниилу и Васильке Романовичам. А Миндовг тем временем захватил всю землю Литовскую и взял богатство и владения своих сбежавших родственников. Но, как оказалось, настроил против себя соседних правителей. Даниил Галицкий не внял его просьбе расправиться с беглецами, («не чини има милости») и начал создавать коалицию. Он послал предложение польским князьям: «Яко время ест хрестьяном на поганее, яко сами имеють рать межи собою». Польские князья обещали участвовать в походе, но не пришли. Зато Викенту удалось уговорить выступить на его стороне ятвягов и жемайтов. К ним присоединился Ливонский орден меченосцев. Миндовг был окружен со всех сторон врагами. Сил противостоять всем сразу у него не было, оставалось прибегнуть к своему проверенному приему — коварству. Важно было найти слабое место в коалиции.

Между тем на Литву напали ливонские крестоносцы во главе с магистром Андреем Стирландом. Как отмечается в ливонской

«Хронике Рюссова», магистр «пошел на встречу неприятелям, многих из них убил, пришел и выжег их земли, разорил и опустошил, и дошел до бугра, в котором жил король Миндовг, вокруг все земли ограбил и обошел, и всех, кого нашел, избил и полонил; затем отправился в Самайтию (Жемайтию. — Авт.) и там хозяйничал точно так же, как и в Литве. После такого покорения он возвратился в Ригу с большою радостью и триумфом и привез с собою богатую добычу, из которой магистр отдал большую часть на славу Божию и бедным, а остальное разделил между своими воинами». Это был первый грабительский поход крестоносцев на земли Литвы. И, как видно, они не распространяли христианскую веру, а убивали и грабили мирное население. Из этой постыдной войны не делали секрета. А князь Миндовг трусливо прятался за стенами своего замка.

Главный удар наносился силами галицко-волынских князей Даниилы и Васильки Романовичей по Волковыску, Слониму, а позже князья «поидоша к Новугородку», который взять так и не удалось. Силой победить врагов Миндовг не мог, тогда он вновь использует хитрость и коварство. Подкупил «дарми многими» магистра и встретился с ним. Стирланд поставил свои условия: «Не спасешься и не победишь врага, когда не пошлешь папе и не примешь христианство. А служить тебе рад, и хоть ослепил глаза свои золотом, полученным от тебя, все же я тебе помогу». Миндовг обещал принять христианство и просил у магистра выхлопотать у папы для него королевскую корону, а за это готов был передать Ордену меченосцев часть жемайтских и литовских земель. Магистр согласился. По существу крестоносцы использовали Миндовга в своей политике, нейтрализовали его и теперь могли спокойно покорять балтские земли. Как видим, Миндовг вовсе не руководствовался национальными интересами, главное для него было удержать власть. Поэтому и принял предложение магистра. В 1252 году Миндовг крестился по католическому обряду.

Крещению языческого правителя очень обрадовался папа римский Иннокентий IV. В булле от 17 июня 1251 года он написал «весьма дорогому в Христе сыну, сиятельному королю Лютовии» горячие слова благодарности и поддержки: «Сердце наше наполнилось великой радостью, ибо доброта Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа явила тебе свое обличье по милосердию своем вдохновила тебя, чтобы ты, некогда окутанный тьмою, с большим множеством поганцев дал возродить себя на славу Божиего имени через ласку крестильной купели и целиком отдал свою особу, королевство и все имущество под юрисдикцию и защиту апостольского престола. Но поскольку через официальных и полномочных послов ты покорно просил принять тебя как особенного сына святого католического костела и взять под отеческую опеку, мы, ласково склоняясь к твоим справедливым желаниям, достойных наибольшей благосклонности, принимаем королевство Лютовию и все земли, которые с Божией помощью ты уже вырвал из рук неверных или сможешь вырвать в будущем, под юрисдикцию и в собственность святого Петра и постановляем, что они, а также твоя жена, сыновья и семья остаются под защитой и в подданстве апостольского престола. Сурово наказываем, чтобы никто легкомысленно не осмелился препятствовать или надоедать в отношении упомянутых королевства и земель тебе, ставшему под опекой и защитой апостольского престола». Интересно то, что королевство Миндовга названо Лютовией — белорусским (в частности слуцким) наименованием Литвы — Лютва, лютвины. Вероятно, это название папа услышал от послов Миндовга.

Примечательно и упоминание о «вырванных» из рук неверных землях. Речь идет о завоеванных Миндовгом землях православных князей. Можно допустить, что Миндовг не только «зане Литву», но и Слонимско-Волковысскую и Городенскую земли.

Миндовгу нашлось место в создаваемой папой политической системе. Королевство Лютовия должно было сдерживать Тевтонский орден — военного союзника императора Священной Римской империи — противника папской курии — и одновременно быть буферной державой на границе католической Европы с владениями Золотой Орды. С этой целью папа предложил королевские короны галицко-волынскому князю Даниилу Романовичу и ростово-суздальскому князю Александру Невскому. И если Даниил Галицкий принял предложение и был коронован, то Александр Невский отказался от папской милости, поддерживая вассальные отношения с Золотой Ордой, давшей ему власть над Великим Княжеством Владимирским.

Папа Иннокентий IV поручил кульмскому епископу Генриху короновать Миндовга на «короля всей Литовии и всех земель, которые он с помощью силы Божьей уже вырвал или вырвет в будущем из рук неверных». Одновременно папа просил епископа позаботиться, чтобы «все присутствующие там безусловно подчинялись ему как католическому королю во всем, что касается королевского достоинства. Но так, чтобы он сам и его переемники признавали, что названное королевство и упомянутые земли, которые мы по их настойчивой просьбе взяли под юрисдикцию и во владения Святого Петра, они получили навечно от апостольского престола».

Миндовг не чувствовал себя сильным и нуждался в поддержке папы. В июле 1253 года Миндовг короновался. Летописи конца XVI века местом коронации называют Новогородок.[7] Так Миндовг стал «милостью Божьей» королем Литовии. История давала Литве шанс занять свое место среди европейских стран. Но на беду Миндовг оказался не тем человеком, которого должна была выбрать история. Не хватило ему ни сил, ни понимания своей исторической миссии, ни государственного мышления, чтобы быть королем. Он по-прежнему оставался князьком, думающим о личных выгодах, и методы его правления соответствовали его характеру — коварство, обман, хитрость. Королевская корона, само королевство были не целью, а средством удерживать власть, ради которой он мог и отречься от короны. Это была не вина Миндовга, а его беда, даже проклятье.

Как и обещал, Миндовг отписал Ордену то, что ему не принадлежало: Ятвязь, Жемайтию, Дайнову (земля между Неманом и Вилией), Нальшаны (земля в районе Гольшан, Ошмян, Крево). Это была плата за былую помощь и за будущую. В дарственной грамоте Миндовг писал: «...для того, чтобы этот свой священный долг в помощи нам они могли исполнять более деятельно, что очень нужно для нас в этих новых обстоятельствах, мы с согласия наших дедичей передали их дому на вечные времена вольное и безопасное владение ниже названные земли». Но передавал Миндовг земли при условии помощи рыцарей «нам и законным преемникам нашего королевства материальным мечом, поддержкой и советом против наших врагов и неприятелей веры». Со своей стороны Миндовг обещал поддерживать братьев-рыцарей. Таким образом, Орден стал союзником Миндовга. Но Миндовг не победил в войне. Тевтивил с русскими, жемайтскими и ятвяжскими отрядами осадил Миндовга в замке Ворута. И теперь Миндовг схоронился за крепостными стенами, не надеясь на свои силы. Только пришедший на помощь отряд крестоносцев прогнал Тевтивила. Но Миндовг так и не воспользовался этой временной победой. Его поход в Жемайтию на город Викента Твиремет был неудачным. В бою Миндовг чуть не погиб, когда ранили его коня. Когда в 1253 году князь Даниил Галицкий «плениша всю землю Новогородьскую», Миндовг запросил у него мира. Его сын Войшелк в 1254 году заключил мир, уступив Даниилу города Новогородок, Слоним и Волковыск. Неизвестно, в каком городе стал править Миндовг. Положение его было нелегким. Языческое население Литвы было недовольно своим правителем-христианином, поэтому он показывал, что его крещение «льстиво», и тайно поклонялся языческим богам.

Миндовг не проявлял рвения к распространению христианства. За это его по-отечески увещевал папа римский Александр IV в булле от 7 марта 1255 года: «Горячо просим и умоляем твою светлость, для отпущения грехов твоих, чтобы от почтениях к Богу и к нам ты помогал в нуждах тому же епископу (литовскому епископу Христиану. — Авт.), непосредственно подданному апостольского престола, охранял и защищал его от поганых, которые со всех сторон нападают на его диацезию, и набегов иных врагов, а также от недоброжелателей, подчиненных твоей власти, чтобы он с Божией помощью имел плоды, исполняя пастырский долг соответственно со своим обетом, а тебе за это пусть будет наградой благословение Божие и должная благодарность от меня». Епископ плодов от своей пасторской деятельности не имел. И дело не в том, что Миндовг не поддерживал его и потворствовал язычникам и «неверным», но и в нападениях крестоносцев. В короле Литвы они видели соперника и претендента на языческие земли, которыми хотели завладеть. Как ни странно, но крестоносцы были заинтересованы в сохранении язычества в Литве, вот и разоряли грабительскими набегами Литовское епископство. Позже, в 1310 году, это поставят в вину рыцарям Ливонского ордена: «О позор, — писалось в грамоте-обвинении комиссии при папе Клименте V, — как разрушители той же веры постарались некоторых из этих епископов, презбитеров и братьев скрытыми, тайными способами оттуда изгнать, а некоторых даже убить». Это, по выводам следствия, стало причиной того, что костел в Литве «был жестоко разрушен», а язычники «даже приведенные к вере, откинув свет правды, о горе, вновь приняли давние заблуждения». Неудивительно, что Христиан вскоре покинул не гостеприимную для него Литву.

А между тем в Полоцке сел на престол главный враг Миндовга Тевтивил. И самому Миндовгу приходилось ходить в «сподручниках» у еще одного новоявленного короля — Даниила Галицкого, тратить свои силы на его авантюры. Так, в 1267 году Миндовг вынужден был выслать дружину для неудачного похода Даниила на Киев. Поход вызвал гнев в Золотой Орде. Там решили огнем и мечом проучить Миндовга. И вот в 1258 году татарская рать темника Бурундая «повоевала Литву и Нальшаны», что ослабило позиции Миндовга. Вновь начали поднимать голову мелкие князьки, мечтавшие избавиться от престарелого правителя. Поэтому, чувствуя опасность, Миндовг еще в 1255 году просил папу Александра IV подтвердить его права на королевство и позволить после своей смерти короновать одного из своих малолетних сыновей Руклю или Репекью.[8] Тем самым Миндовг хотел юридически оформить преемственность своей власти и создать наследственную династию, и хоть подтверждение он получил, но все равно чувствовал себя неуверенно, «чтобы сильной рукой мы могли удерживать бунтовщиков против веры и нарушителей нашего королевства», говорилось в его грамоте. Миндовг вынужден был признать, что без помощи Ордена его королевство погибло бы. «Но перед нашим крещением и после его мы и наше королевство Литовия были так возбуждены и расстроены врагами христианской веры и отступниками, что если б названные магистр и братья не поддержали нас своей великой помощью и советом, то все наше королевство было б опрокинуто в ничто и вера уничтожена». В конце концов, чувствуя, что власть уходит из его рук, Миндовг идет на последнюю жертву и в июне 1260 года выдает грамоту, которой дарит Ордену после своей смерти «все наше королевство Летовию».[9] Правда, историки считают эту грамоту подделанной в Ордене фальшивкой.

В 1260 году Миндовг под давлением жемайтского князя Треняты отрекся от христианства. «Твой отец был великий король, и в его время не было ему равных в Литве. Неужели ты хочешь принять ярмо сам и своим детям, когда можешь быть вольным? Когда крестоносцы покорят жемайтов, то слава твоя погибнет, а с ней и все твое королевство, ибо ты должен будешь покориться им тогда со всеми детьми. Неужели ты такой слепой? Когда желаешь теперь же освободиться от католиков, на твоей стороне жемайты, которые любят тебя, ты должен согласиться отречься от христианства. Пожелай от всей души, что ты, всеми почитаемый, сильный и к тому же богатый король, оставил своих богов, которые так часто помогали твоим отцам. Хочешь остаться христианином, оставайся, но после пожалеешь, что остался. Это тебе посоветует всякий, кто желает тебе славы. Как только мы с тобой придем к латгалам[10] в Ливонию, то две эти земли сразу попадут в твои руки, ибо они очень хотят стать язычниками», — говорил убедительно Тренята. Миндовг не устоял, отрекся от христианства и тем самым утратил королевское достоинство. Литва вновь стала княжеством.

Тренята и подбил Миндовга на поход в Латгалию и Ливонию. В 1261 году князь Миндовг пришел с войском в Ливонию. Тренята изменил ему и увел жемайтов, а ливы не восстали. Наконец Миндовг понял, что Тренята использовал его в своих политических целях, чтоб ослабить его. Автор орденской «Рифмованной хроники» передает озлобление Миндовга на Треняту, которого называет злодеем и лжецом: «Из- за тебя стал магистру я недругом. Какой совет теперь мне дашь? Летты, ливы и эта страна, которую ты мне посулил, они не подчинились мне ничуть. Этот поход может мне трудности принести. Я сейчас же хочу прочь уйти, назад в мою землю вернуться и намерен поход прекратить». Но Миндовг должен был винить прежде всего самого себя, что послушался Треняту. Зачем же ему тогда голова? Миндовг выглядит жертвой своих амбиций и чувств, а вот понимания политической обстановки и перспективы ему не хватает. Сам себе создает проблемы, решить которые он не в силах. Он вынужден был признать правоту слов своей жены Марфы, что зря слушается такую обезьяну, как Тренята. Выхода из сложившегося положения Миндовг не видел — оставалось подчиниться обстоятельствам. С горечью бывший король говорил жене: «Нравится тебе или нет, но я бросил христианство, порвал с магистром и вновь пришел к язычеству. Возвращаться в католичество теперь поздно. Поэтому, жена, молчи теперь. Что будет, то будет, я придерживаюсь указаний Треняты и жемайтов. Знаю, что сделал глупо, но твоим наставлениям теперь конец».

Ослепленный обманчивым величием, Миндовг делает ошибку за ошибкой, теряет союзников, ссорится с соседями. «В этом же году (1262 г.) упомянутый Мендольф, собрав множество, до тридцати тысяч, сражающихся: своих пруссов, литовцев и других языческих народов, вторгся в Мазовецкую землю. Там прежде всего он разорил город Полоцк, а затем города и деревни всей Полоцкой земли, жестоко опустошил мечом и пожаром, разбоями и грабежом. Напав также на Пруссию, разрушил города, уничтожил почти всю землю Пруссии, и его окрещенные пруссы учинили жестокую резню христианского народа», — сообщает польская «Великая хроника о Польше, Руси и ее соседях». По другим источникам, войско возглавил Тренята. Если это так, то становится очевидным, что престарелый Миндовг терял свое влияние и уже оказался на вторых ролях. К власти рвался Тренята и тихо плел нити заговора. Нужен был удобный момент, чтобы устранить Миндовга, а поэтому Тренята выжидал.

Опасного врага Миндовг нажил, когда начал войну с владимиро-волынским князем Василькой Романовичем. Отряд Миндовга был разбит возле Ковеля. Еще более сложным положение Миндовга стало, когда Василько заключил договор с брянским князем Романом. Но князь Миндовг не чувствовал опасности. Уверенный в своей силе, он забыл об осторожности и действовал грубо и коварно. После смерти в 1262 году своей жены он силой взял ее сестру, жену нальшанского князя Довмонта. «Сестра твоя, умираючы, велела ми тя пояти тако рекла — ать иная детий не цвелить», — сказал он. Но это самоуправство стоило Миндовгу жизни.

Тренята втянул обиженного Довмонта в свой заговор. Обеспокоенный их сближением Миндовг в 1263 году отправил войско Довмонта на Брянск в надежде, что его разобьют. Но Довмонт вернулся из похода, напал ночью на дом Миндовга и убил его вместе с двумя сыновьями. Есть и другая версия смерти Миндовга, которую поведал в 1310 году прокуратор Тевтонского ордена: «Миндовг, бывший король Литовии, прибыл к Римской курии и в Римской курии был окрещен с некоторыми своими близкими». После возвращения в Литовию король был убит литвинами за то, что принял крещение. Эта версия выглядит привлекательно — возвращение в христианство сродни возвращению блудного сына. Миндовг вроде бы прозрел, понял свои ошибки и поклялся, и теперь он предстает как трагическая личность — жертвой суровых событий. Но не верится в духовное просветление человека, считавшего силу и коварство единственными средствами правления власти.

«И так сокончилось в той час королевство Литовское веспол с королем Мендовгом, который королем был лет одиннадцать», — пишет «Хроника Литовская и Жмойтская».

Первый великий князь Литовский и первый и последний король Литвы хитрый и коварный Миндовг запутался в своих интригах. Как оказалось, чтобы править государством, ему не хватило ни политической мудрости, ни государственного мышления. Он так и остался грубым воякой, не знавшим, как распорядиться завоеванной властью. И пал от того же оружия, каким завоевал власть, — от коварства. Государство его развалилось, и «добыток Миндовгов» захватили враги. Своей исторической миссии Миндовг не исполнил. То, что не смог сделать он, сделал его старший сын Войшелк.