Рукописи «Серого гуся» и происхождение его правовой системы

Рукописи «Серого гуся» и происхождение его правовой системы

Ядро «Серого гуся» составляют две пергаментные рукописи ин-фолио, «Королевская книга» (исл. Konungsb?k Gr?g?sar), названная так, поскольку в свое время она была подарена датскому королю и хранилась в Королевской библиотеке в Копенгагене[457], и «Книга с Дворового пригорка» (исл. Sta?arh?lsb?k), названная по хутору на западе Исландии, где ее обнаружили в XVI веке. Обе датируются серединой XIII века, хорошо сохранились и содержат нечасто встречающиеся в исландских рукописях разноцветные инициалы. Писцы обеих были настоящие каллиграфы.[458] Изготовление обеих должно было обойтись заказчикам в астрономические по тогдашним меркам суммы, однако мы не знаем, кто были эти заказчики. Ни одна из рукописей не является «официальным» документом. Это книги, созданные частными лицами для личного же пользования, — и однако они охватывают, пусть порой фрагментарно и непоследовательно, всю правовую и конституционную систему Исландии.

Кроме этих двух главных рукописей, в корпус «Серого гуся» входят и другие пергаментные фрагменты, иные довольно ранние (один датируется серединой XII века). В ряде рукописей XIV и XV веков обнаруживаются правовые положения, из более ранних рукописей неизвестные.

Возраст рукописей не является показателем возраста законов — большинство положений «Серого гуся» возникли за столетия до записи. Запись различных правовых положений началась, вероятно, в конце XI века; иные ученые считают, что первыми на пергамент попали законы о десятине 1096 года и изначальная версия договора между исландцами и норвежским конунгом Олавом Святым сыном Харальда (см. выше главу 7). Регулярный процесс записи и кодификации исландской системы права был запущен зимой 1117/18 года, когда группа законников под водительством годи Хавлиди сына Мара была уполномочена на это лёгреттой, законодательным собранием Исландии, на альтинге. Вот как об этом рассказано у Ари Мудрого в 10-й главе «Книги об исландцах»:

В первое лето, когда Бергтору [сыну Хравна] полагалось оглашать законы[459], было сделано такое нововведение [дисл. n?m?li], что законы наши надобно записать в книгу на хуторе Хавлиди сына Мара в течение следующей зимы по словам и наставлениям Бергтора и других знающих людей, которые к этому были привлечены. И должны они были внести в законы все нововведения, которые, по их мнению, лучше, чем старые законы. Все эти нововведения полагалось затем огласить следующим летом в лёгретте, и те из них, против которых не выскажется большинство людей, станут законами. И началось дело с того, что записали «Раздел об убийствах» [дисл. V?gsl??i] и многое другое из того что было в законах, и все это было оглашено в лёгретте следующим летом, так чтобы знающие люди слышали.

Рукопись, подготовленная на хуторе Хавлиди, не сохранилась, но копия «Раздела об убийствах» имеется в «Сером гусе».

Согласно «Серому гусю», основная функция лёгретты, то есть законодательного собрания (главный орган законодательной власти в Исландии эпохи народовластия), заключалась в том, чтобы исправлять старые законы (дисл. r?tta l?g s?n) и вводить новые, так называемые «нововведения» (дисл. gera n?m?li).[460] О том, как следует понимать соответствующую статью «Серого гуся», уже целый век ведутся ожесточенные дебаты. Несомненно, лёгретта вводила новые законы, но как именно выглядела эта процедура, остается непонятным, поскольку в «Сером гусе» этот вопрос не освещен никак. Мы знаем, что голосовать в лёгретте имели право только годи, но неясно, какое число голосов требовалось для принятия нового закона (может быть, простое большинство, а может быть, требовалось полное единогласие[461]). Но новые законы могла вводить не только лёгретта. Согласно главам 4 и 5 «Книги об исландцах», частные лица также имели право объявлять новые законы со Скалы Закона на альтинге. Более того, сторона в процессе, полагавшая, что действующий закон требует иной, нежели обычная, интерпретации или же что по ее конкретному делу правовая система покамест еще не высказалась, могла предложить новый закон — для этого требовалось вынести дело на обсуждение лёгретты, и принятое законодательным собранием решение могло изменить интерпретацию старого закона или иным образом его исправить, тем самым вводя новый закон. Иначе говоря, лёгретта имела право адаптировать наличную систему законов к текущим обстоятельствам и превалирующей в обществе точке зрения. Возможно также, что с ходом времени какие-то изменения вносились и в сами процедуры и условия голосования в лёгретте и в судах.

Все действия в лёгретте и на Скале Закона совершались на открытом воздухе и были доступны для наблюдения всем и каждому, и это обстоятельство само по себе могло приводить к возникновению изменений в исландском праве. Оно же, возможно, отвечает за весьма примечательную особенность «Серого гуся» — обилие, разнообразие и детальность законодательных положений, касающихся мелочей и частностей. Нововведения всегда представляли особую проблему для исследователей «Серого гуся» — чтобы стать законом и действовать по всей стране, нововведение должно было быть ратифицировано. Ратификацией считалось фактическое использование этого нововведения в течение некоторого времени[462], но в законах, к неудовольствию ученых, лишь в исключительных случаях указано, имела ратификация место или нет.

Запись законов на пергамент имела и еще одно последствие: разного рода старинные положения, давно вышедшие из употребления, сохранились до XIII века, времени создания известных нам рукописей. Например, нельзя сомневаться в том, что рабство в Исландии вымерло не позднее начала XII века, и тем не менее «Серый гусь» содержит массу положений, касающихся рабов. Наличие подобных атавизмов указывает на консервативность законов, и историки права, такие как Людвик Ингварссон, убедительно доказывают, что, скажем, описание базовой структуры исландской системы власти — состав судов четвертей, организация весенних тингов, работа пятого суда — весьма близко тому, что имело место на момент создания соответствующих институтов, и отражает изначальные законы X и XI веков.[463] То же самое касается и ряда других разделов, например, о собственности на землю.[464]

Законы, касающиеся христианской веры и институтов, связанных с ней, — законы о епископах, священниках, крещении, захоронениях, колдовстве, праздниках и постах — в основном содержатся в специальном разделе под названием «Законы о христианстве» (дисл. Kristinna laga ??ttr).[465] Эта группа законодательных положений регулировала отношения между мирянами и церковью и была записана, как предполагается, в период с 1122 по 1133 год. Большая часть этих положений часто обозначается термином «Старые законы о христианстве» (дисл. Kristinr?ttr forni), и восходят они, вероятно, к собственно временам введения новой веры в самом начале XI века. Позднее в этот раздел были добавлены законы, введенные в XI и XII веках.

Законы о христианстве составлялись в эпоху, когда светская система права достигла высокой стадии развития и была вполне зрелой. Поэтому церкви не было предоставлено никаких прав ни в чем, что касалось жизни светского общества, да и собственно существование церкви как независимого института законами не обеспечивалось. Положения христианского права отдавали управление церквями и церковными землями в руки частных лиц — мирян и в этом смысле были подчинены многовековой исландской правовой традиции, совершенно светской. Эти законы определяли жизнь исландской церкви на всем протяжении эпохи народовластия и даже после ее окончания. Во всех четвертях, кроме северной, эти законы действовали вплоть до 1275 года, когда были приняты «Новые законы о христианстве» (дисл. Kristinr?ttr n?i).[466] Согласно новым законам, исландская церковь получала наконец право самоуправления и право распоряжаться принадлежащей ей земельной собственностью. Однако в северной четверти «Новые законы» были приняты лишь без малого семьдесят лет спустя, в 1354 году, и даже в те времена едва ли полностью соблюдались.

В целом можно сказать, что пересекающиеся части текстов «Серого гуся» из «Королевской книги» и из «Книги с Дворового пригорка» почти идентичны: отличия сводятся в основном к порядку разделов и положений и к лексике, в содержании отличия небольшие. В остальном же текст «Королевской книги» куда более важен, так как в ней имеется ряд разделов, отсутствующих в «Книге с Дворового пригорка», и среди них такие ключевые главы, как «Раздел о созыве тингов» (дисл. ?ingskapa??ttr), «Счет обручий» (дисл. Baugatal, т. е. перечень компенсаций за убийства), «Раздел о законоговорителе» (L?gs?gumanns??ttr) и «Раздел о лёгретте» (L?gr?ttu??ttr). С другой стороны, и в «Книге с Дворового пригорка» есть ряд положений, отсутствующих в «Королевской книге», кроме того, те положения, что есть в обеих книгах, в «Книге с Дворового пригорка» изложены, как правило, в более детальной форме. Более того, нередко в «Королевской книге» мы находим лишь начало статьи или же только начало и конец без середины, и в таких случаях отсутствующий кусок восполняется по «Книге с Дворового пригорка» или другим рукописям. Впрочем, такие «сокращенные» статьи имеются и в самой «Книге с Дворового пригорка». Объясняется эта странность, скорее всего, тем, что соответствующие рукописи создавались для людей, у которых уже имелись и другие правовые рукописи, и в них соответствующие положения были записаны целиком, так что писец мог не повторять все заново — это позволяло экономить как труд, так и драгоценный пергамент.

«Серый гусь» практически ничем не похож на, казалось бы, аналогичные законодательные своды других скандинавских стран. Здесь не найти статей об организации национальной обороны или армии, а конституционное устройство, описанное в «Сером гусе», вообще уникально. Даже в самых простых вопросах вроде правил поведения в суде и процедуры ведения слушаний, включая требования к формату дачи свидетельских показаний и представления улик и к выступлению перед судейской коллегией, система «Серого гуся» фундаментально отличается от всего ей современного, и ясно, что развивалась она совершенно независимо от своих заграничных аналогов. Весьма индивидуальна и система наказаний. Мы не находим ни слова ни о тюрьмах, ни о смертной казни и телесных наказаниях, ни конечно же о лицах, уполномоченных государством осуществлять последние от его имени.

В согласии с культурным фокусом средневекового исландского общества, убийства, совершаемые в рамках распри между частными лицами, являются не просто объектом внимания системы права, но легальным действием, которое можно совершать, если следовать определенным правилам; такой же статус имеют и другие акты, связанные с распрей. Такое положение вещей естественно ввиду отсутствия исполнительной власти. Впрочем законы, разрешая вести распрю и совершать убийства в принципе, налагают на участников распри серьезные ограничения. Как мы уже говорили выше в главе 12, «Раздел об убийствах» четко регулирует, кто может быть убит в рамках распри и при каких обстоятельствах; процитируем соответствующую статью еще раз:

Сказано, что человек, которому причинили ущерб, должен отомстить за себя, если хочет, до того альтинга, на котором ему полагается тяжиться об ущербе, и то же касается всех тех людей, которые должны мстить за убийства. А за убийства должны мстить те, кто является сторонами в тяжбе об убийстве. И того человека позволяется ему безнаказанно убить, который напал на него, а равно всем тем людям, которые поехали с ним, потому что разрешается и другим людям мстить за него, если они так хотят, до наступления такого же времени следующего дня.[467]

Члены любой группы, участвующей в распре, были обязаны вести себя сдержанно и следить за особенно склонными к насилию личностями в своих рядах, а при необходимости и пресекать их безрассудные действия:

Если человек ведет себя как берсерк, за это ему полагается изгнание из страны, а равно тем мужам, что были с ним, ежели только они не попробуют связать его, и если им удастся связать его, тогда никому из них ничего не полагается, но если это случится снова, то тогда за это полагается изгнание из страны.[468]

Удивителен и сам по себе объем «Серого гуся» — текст одной лишь «Королевской книги» в три с половиной раза длиннее самой объемной средневековой скандинавской книги законов, «Зеландского права Эрика»[469] начала XIV века. Кроме того, стиль исландского права — прозаический, лаконичный и даже приземленный — разительно контрастирует с аллитеративной формульностью континентальных скандинавских аналогов. Возможно, стиль «Серого гуся» отражает манеру речи, использовавшуюся законоговорителями, когда они диктовали устные законы для записи, а не ту, какой они пользовались на тингах, но вполне возможно, как пишет Питер Фут, что никаких отличий и не было и «Серый гусь» тем самым фиксирует тинговые речевые реалии.[470]

«Серый гусь» — необыкновенно богатый источник информации о жизни исландского общества эпохи народовластия. В его положениях мы находим, в частности, детальнейшие сведения о формальных правах и обязанностях свободных людей, о составе судейских коллегий, о созыве и организации тингов. Однако историк не может ограничиваться лишь «Серым гусем». Хотя письменное право, засвидетельствованное на его страницах, подробно описывает государственные и социальные институты Исландии соответствующего периода, мы не находим там почти ни строчки о том, как вся эта великолепная система функционировала в реальной жизни, — информации о логике и связях между институтами в «Сером гусе» практически нет. Одно дело — понимать, на основе письменного права, как в теории должны формироваться судейские коллегии, и совершенно другое — понимать, как эти коллегии реально работали на тингах, как члены коллегий собирались в одном месте, рассаживались, судили и так далее. Нельзя сомневаться в том, что положения «Серого гуся» — лишь часть правовой устной традиции и детальная юридическая процедура регулировалась как раз правилами, не попавшими на пергамент. О том же, как все это выглядело на деле, мы можем куда лучше судить по известным эпизодам саг. Порой складывается впечатление, что положения «Серого гуся» в большей степени отражают пожелания правовой элиты насчет того, каким ей хотелось бы видеть устройство исландского общества, а не его реалии. В любом случае исландское право в действии мы видим исключительно в сагах об исландцах и текстах «Саги о Стурлунгах».

Повторим еще раз — «Серый гусь», как мы его знаем по «Королевской книге» и «Книге с Дворового пригорка», представляет собой сборник законов, а не трактат о правоприменении и юридической процедуре. Те люди, что пользовались этими книгами понимали и без их помощи, как работает общество, в котором они живут. Им, стало быть, не требовалось, чтобы в правовых книгах было записано в деталях, как следует объявлять о начале дела, как следует организовывать замирение, как нужно играть роль посредника, и так далее. Эти подробности описываются в сагах, и только в тех ситуациях, когда рассказчику саги это казалось полезным.

Ситуации, касающиеся повседневной жизни, «Серый гусь», можно сказать, рассматривает под микроскопом. Какой аспект хозяйствования на хуторе ни возьми, в «Сером гусе» для него найдется статья, как правило, очень длинная и подробная, с подобающим списком штрафов и иных наказаний вроде объявления вне закона. В качестве примера приведем краткую выдержку из раздела «О поездках на лошадях» (дисл. Um hross rei?ir):[471]

Если человек вскакивает на лошадь [другого] человека без разрешения, [за это] полагается штраф в шесть эйриров.[472] А если он после этого уезжает, то сверх того штраф в три марки. Есть три случая, когда за поездку на лошади полагается объявление вне закона. Первый — это когда человек едет на лошади так, что по одну руку оказываются три хутора и он проезжает мимо них. Второй — это когда человек переезжает на лошади через горы, которые служат водоразделом между округами. Третий — это когда человек уезжает на лошади в другую четверть. Пусть бы человек уехал на лошади на большее расстояние, его можно обвинить в том, что он отъехал на меньшее. Если человек обвиняет человека в такой поездке на лошади, что тот проехал на его лошади мимо трех хуторов, и требует за это объявления вне закона и штрафа, то нужно двенадцать судей, чтобы вынести решение об объявлении вне закона. Если судьи выносят решение против ответчика, то тот может защититься, если назовет пятерых соседей и те вынесут решение, не проехал ли он на таком близком расстоянии мимо трех хуторов, располагающихся по одну руку, что с любого из этих хуторов его поездку при свете дня мог бы видеть человек, не страдающий болезнью глаз, если бы ему так вздумалось и при этом никакие холмы или иные неровности местности не могли бы ему в этом помешать. Если человек дал человеку лошадь напрокат, то…

Штрафы и два типа объявлений вне закона были основными наказаниями в правовой системе Исландии эпохи народовластия. Львиная доля «Серого гуся» посвящена перечислению штрафов за различные правонарушения. Наложение штрафов, как можно заключить, представлялось средством для контроля над насилием, оскорблениями и иными формами агрессии. Штрафы могли налагаться в рамках мировых соглашений, заключенных как в суде, так и вне суда, однако последние должны были пройти дополнительную процедуру утверждения на альтинге. Досудебные соглашения, включавшие выплату компенсаций, часто упоминаются в сагах об исландцах и текстах «Саги о Стурлунгах» и, надо полагать, были совершенно обычным делом. В сагах неоднократно подчеркивается, прямо и косвенно, что человек мог рассчитывать решить миром лишь столько дел против себя, по скольким имел средства расплатиться.