Глава 5 ДЕВОЧКА НА ТРОНЕ

Глава 5

ДЕВОЧКА НА ТРОНЕ

Во дворце, 1369 год до н. э.

Эхнатон стал соправителем своего отца в 1372 году до н. э. Следующие четыре года были особенно важными для двоих детей. Эхнатон готовился к принятию абсолютной власти, Нефертити готовилась разделить с ним эту власть.

В течение этих лет они значительно повзрослели.

Подозревают, что царь Аменхотеп III все больше терял интерес к окружающей его жизни и что некоторое время страной правила царица Тиу вместе с выполнявшим обязанности соправителя сыном, при сильной поддержке Ая, который был главным советником Эхнатона.

Можно себе представить, как тщательно в это время занимались воспитанием Нефертити. Под неусыпным придирчивым руководством Ая в ней продолжали развивать индивидуальность и очарование. Примером ей служила царица Тиу, а Тиу-няня руководила ее поступками. На нее смотрел весь Египет, она была окружена проницательными взглядами, наблюдавшими за каждым движением той, которую мальчик-царь выбрал себе в жены. Со своего высокого трона за ее развитием наблюдал Эхнатон, восхищаясь до глубины своей странной, скрытной и страстной души.

Ее готовили к будущему, требовавшему от царицы совершенства как в спальне, так и при публичных появлениях, где она будет находиться в центре внимания тысяч и тысяч людей. Как жена, хозяйка, жрица и регент она должна была обладать красотой и очарованием.

Но все же главным требованием была красота, и красота Нефертити росла по мере осознания ею своей женственности. Конечно, существовали и другие требования, например знание религии и политики (в Египте они составляли одно целое), но все они служили одной цели – сделать ее достойной супругой первого монарха мира. Ей нечего было бояться, главные свои достоинства, лицо и фигуру, пленившие Эхнатона, она получила при рождении, так что ему не нужны были другие женщины.

Нефертити мудро выбрала свое окружение и свое время. Это было чудесно – быть женщиной во времена восемнадцатой династии, когда даже девочка простого происхождения, как в случае Тиу и Нефертити, могла стать царицей. А царица, если она к этому стремилась, могла стать абсолютным монархом, как, например, царица Хатшепсут, правившая несколькими поколениями ранее.

Нефертити повезло и в другом отношении – она жила во время правления такой замечательной царицы, как Тиу, рано попала под ее покровительство и стала женой ее единственного сына. Пусть Ай похваляется своими способностями и умением организовать нужный брак, но волевая царица Тиу должна была одобрить его выбор.

Теперь семья Эхнатона была не только первой семьей мира, но и семьей, все члены которой были исключительно преданы друг другу. Этой чертой обладал Аменхотеп и передал ее своему сыну Эхнатону.

Оба с первых своих дней были окружены любовью, доступной лишь восточному властелину. Прекраснейшие принцессы мира считали за честь услаждать их жизнь. Каждый фараон, каждый богатый мужчина имел свой гарем.

По счастливому стечению обстоятельств, Египет был страной множества наслаждений. И большую их часть доставляли женщины, очаровывая, заколдовывая и расслабляя мужчин. В банкетных залах знатных и богатых людей женщины пели, танцевали и играли на музыкальных инструментах. Во дворцах были собственные оркестры и собственные труппы для театральных представлений. И все они состояли из женщин.

Женщины танцевали перед окуренными фимиамом алтарями храмов.

Однако все остальные работы во дворцах и просто больших домах на кухнях, складах и в винных погребах, архивах и даже в ткацких мастерских выполнялись в основном мужчинами.

В обязанности Нефертити входило не просто быть красивой, она должна была быть самой прекрасной женщиной в мире. Лишь прекраснейшая из женщин могла надеяться удержать такого царя, как Эхнатон.

Под умелым руководством своих благодетелей маленькая девочка из Фиванского дворца превращалась в источник красоты и вечного удовольствия.

Ее день начинался тогда, когда Атон, многорукое лицо солнца, показывался над восточными холмами, а его наполненные теплом руки протягивались над озябшими ночными Фивами, над рекой, касались сверкающими лучами колоссов Мемнона, извлекая из них странную музыку.

В это же время из стоящего на холме храма в Карнаке для ритуального очистительного купания в искусственном водоеме перед храмом выходили жрецы со слипающимися глазами, отяжелевшие от обильных возлияний предыдущей ночи. Когда вода в Ниле стояла низко, к водоему приходилось спускаться по ступенькам. Среди жрецов Амона особое значение придавалось физической чистоте. В течение суток жрецы купались четыре раза. Они брили головы, выщипывали бороды и все подвергались обряду обрезания. Они носили парики, а в некоторых случаях – и маски. Одежда шилась исключительно из льна, шерсть и кожа были строжайше запрещены, как материалы животного происхождения, хотя и позволялось носить накидки из леопардовой шкуры.

В своих белых одеяниях, украшенных опоясываниями – их знаками отличия как жрецов Амона, – они возвращались в огромный зал храма и собирались группами между колонн, чтобы приветствовать солнечный свет на алтаре священного огня. В этом темном, напоминающем пещеру зале сквозь поднимающиеся клубы благовоний сияла золотая статуя Амона. Жрецы были его слугами, они ухаживали за богом. По утрам они исполняли гимны, вновь и вновь воспевая величие Амона, громко били в священные гонги и подливали в огонь мирру. «Гори, сверкай, как Ра на горизонте!»

Под звуки гонгов просыпался ото сна город. Из переполненных бедных районов выходили рабочие, на ходу проглатывая куски пресного хлеба, замоченные в ячменном пиве. Собираясь в шумные толпы, они пробирались по узким улицам и рассыпались для выполнения своих повседневных обязанностей в городе и в полях. Рабочие часы были регламентированы в соответствии с древними правилами: мужчины выходили на работу с восходом солнца и заканчивали ее, когда оно садилось. Время в Фивах устанавливалось тем самым не слишком популярным богом Атоном, который олицетворял лицо солнца.

Вскоре древние узкие улицы наполнялись людьми, беспорядком и гамом. Проходили нагруженные караваны верблюдов, к дворцу двигались ослики, тянувшие повозки или сани, мчались колесницы, запряженные горячими лошадьми, от которых кидались врассыпную пешеходы (лишь замешкайся, и жизнь окажется под угрозой). А в Фивах раскатывали тысячи колесниц.

Огромные площади заполнялись торговцами, магазины открывали свои двери, товары на подносах и в корзинах выставлялись на улицу, повсюду слышались резкие, высокие восточные голоса: происходило заключение торговых сделок, составляющих плоть и кровь торговли. По всем Фивам, ночью и днем, слышалось пронзительное пение уличных музыкантов. Под ногами сновали дети, прогуливались преисполненные достоинства кошки, сотни голодных собак копались в отбросах, но к ним относились с уважением – ведь они были представителями бога Анубиса.

Для иностранцев, впервые посещавших город, самым удивительным было присутствие на улицах женщин. Нигде в мире женщины не обладали такой свободой, как в Фивах. Их можно было видеть повсюду. В белых одинарных, похожих на простыни, одеяниях, которые носили в Египте все, и головных уборах, складками собранных над бровями, они шли по своим хозяйственным делам, заходили в магазины и на рынки, несли сами или за ними несли слуги огромные корзины и кувшины. Они торговались с владельцами лавок, пробовали фрукты и вели себя так же свободно, как мужчины. Тем не менее они были удивительно женственными, это были матери и жены. Голоса их были нежны, и держались они с редким достоинством.

Приезжающие, особенно из Азии, не переставали этому удивляться. В других странах женщины вели жизнь затворниц и могли разговаривать лишь с теми мужчинами, которые являлись членами их семей. Уважаемые египетские женщины никогда не стеснялись появления на публике, не важно – с мужчинами или без. Даже через века Геродот был потрясен тем, что египетские женщины ходили без сопровождающих.

В огромном дворце на берегу Нила, под звуки музыки, среди запаха цветов и духов, просыпалась Нефертити.

В своих роскошных дворцовых покоях просыпались члены царской семьи, чтобы прожить еще один день, посвященный удовольствиям, но это было только поверхностное суждение. Под покровом роскошного и неторопливого существования скрывались жестко регламентированные нормы поведения, которые, несмотря на обладание властью, повелители должны были строго соблюдать. В этот момент царь Аменхотеп, окруженный свитой, скорее всего, обдумывал планы на день и выбирал самую подходящую из своих корон.

Что касается Нефертити, то она открывала глаза на постели, вырезанной, расписанной и позолоченной одним из величайших фиванских художников, на подушках и матрасах, набитых мягчайшей овечьей шерстью, главным образом использовавшейся для постельных принадлежностей. (Ни один египтянин в таком климате не носил одежды из шерсти, шерстяные накидки приберегались для холодных ночей, которые приходилось проводить в пустыне.) Простыни были сделаны из мягчайшего, шелковистого, тканного вручную льна. А ее позже столь прославляемая щека покоилась на крестообразной подставке для головы, изготовленной из дерева или окрашенного стекла, – наподобие тех, что до сих пор используют в Японии. С ней рядом всегда находилось улыбающееся лицо няни Тиу, которая задувала пламя в ярком алебастровом ночнике, горевшем всю ночь благодаря скрученному хлопчатобумажному фитилю, опущенному в масло.

Все, на что бы ни упал взгляд Нефертити, могло бы стать ценнейшими экспонатами современных музеев.

Как и все другие покои дворца, ее комната была большой, изумительно обставленной, охлаждавшейся благодаря вентиляционным системам, в изготовлении которых египтяне были большие мастера.

Как и во всех египетских домах, в комнатах, залах и остальных помещениях стоял густой запах духов.

Богатые ковры свисали с расписанных стен и лежали на полах вперемежку с искусно сплетенными циновками. Другие висели на окнах, чтобы оградить обитателей от жары или песка в те дни, когда ветер дул из пустыни. В помещениях было множество больших и маленьких столов, очаровательных маленьких табуреток, подставок под ноги и стульев, не менее внушительных, чем троны, на бычьих ногах или львиных лапах, позолоченных, расписанных, с богатой инкрустацией. Стояла мебель из драгоценного ливанского кедра и эбонита, с отделкой из слоновой кости поверх листового золота или просто покрытая золотом, изготовленная лучшими мастерами без использования гвоздей и украшенная так, как через века ее будут украшать во дворцах Европы. Были там и резные шкатулки, вырезанные из эбонита и слоновой кости, и огромные, украшенные орнаментом сундуки, использовавшиеся для хранения вещей.

Все поверхности блестели и были уставлены большими прекрасными лампами и вазами с цветами, а в сделанных из стекла чашах плавали яркие живые рыбы. Всюду были разбросаны мелкие изысканные украшения, которые египтяне хранили как память (их дарили в качестве сувениров), – мелкие статуэтки богов и священных животных из дерева, фаянса, глины, гипса, серебра или золота. Тут же стояли кубки и мелкие бутылочки, вазы и бутыли, кувшины и чаши всевозможных размеров и видов из меди, серебра, золота, фаянса, гипса. Некоторые из них были инкрустированы драгоценными камнями.

Многие украшения являлись подарками Эхнатона. Каждый египтянин одаривал всем, чем только мог, девушку, на которой собирался жениться.

Так же был убран весь дворец, но еще более прекрасными были покои царя, царицы и царского наследника, в которых мальчик Эхнатон также совершал утренний туалет: купался и готовился к появлению перед большой, но благодарной аудиторией.

Но даже если комнаты Нефертити пока еще были не самыми красивыми во дворце, они были достаточно прекрасными, чтобы служить приманкой для сотен льстецов, которые наполняли ее комнату, как только становилось известно, что маленькая будущая царица проснулась. Придворные, когда-то по утрам заполнявшие комнаты царицы Тиу, поспешили признать потенциальную власть девочки. Однако, похоже, царица Тиу не возражала против опустения, она была великодушной женщиной. Она считала Нефертити своей дочерью, к тому же в тот момент она была занята уходом за слабеющим царем Аменхотепом.

Итак, теперь выросла свита Нефертити. Штат ее собственных слуг был огромен, и это без учета придворных дам. Мы не знаем, сколько их было ни тогда, ни даже после того, как она стала царицей. Однако известно, что одна из младших жен Аменхотепа имела в своей свите более трехсот женщин.

Любая персона царской крови, будь это хоть молодая девушка, имела своего собственного управляющего, следившего за ее хозяйством, личного писца, чтобы записывать сообщения и письма, которые она могла продиктовать, свою гувернантку или няню и сотни других слуг, служанок и рабов. Члены свиты и утренние посетители Нефертити, придворные и их жены постоянно распускали слухи и собирали дворцовые сплетни.

Все они куда-то неслись, болтали, стараясь перекричать друг друга, громко играли музыканты, а няня Тиу пыталась поддерживать видимость порядка и надзора за приготовлением своей подопечной.

Шум еще больше усиливался от пения птиц в клетках, лая возбужденных собак и заунывных голосов множества кошек, которые составляли домашний кружок Нефертити. Каждое животное имело собственное имя и характер, но обычно наибольшим уважением пользовались Миу (кошки).

Теперь убранные, но не выброшенные, поскольку египтяне хранили свои игрушки как воспоминания о детстве, сохранялись и игрушки Нефертити: куклы, марионетки и игры, но их место уже заняли сотни прекрасных драгоценностей.

Многие безделушки были связаны с ее собственной внешностью, поскольку с детства ее обучали ритуалам, позволявшим сделать красивую женщину еще красивее. Царица Тиу должна была поделиться с девочкой своим искусством, а Тиу-няня помогала закреплять эти умения, которые были частью наследства любой египетской женщины.

Прошли века, но секреты красоты древних египтянок используются и по сей день. Оттенение бровей и век, нежное касание румян, употребление притираний и духов – все это были методы, применявшиеся как мужчинами, так и женщинами, и при этом мужчины вовсе не теряли своей мужественности! Должно быть, первые коробочки для ухода за собой были даны Нефертити еще в раннем детстве.

Туалет любой великой дамы был трудоемкой церемонией. Туалет Нефертити требовал сосредоточенного внимания многих помощниц. Каждая обладала специальными знаниями, материалами или принадлежностями и высоким титулом, указывающим на ее обязанности. Итак, там были дама, наблюдающая за ванной, первая дама карандаша для глаз, сопроводительница декоративных ложек для мази с длинными ручками, хранительница мирры, страж ювелирных украшений, ответственная за кувшины с маслами. Пинцеты, расчески, ножницы, палочки для наложения краски на веки, горшочек с румянами и карандаш для глаз, краска для глаз, жидкость для ее смывания, депиляторы, бритвы для бритья головы, булавки, иголки (существовал специальный вид игл с двумя ушками, так что одновременно можно было использовать нитки двух цветов), заколки для волос из бронзы и слоновой кости и множество зеркал из отполированного серебра, золота или бронзы с ручками в форме животных, людей или богов – все имело своих хранителей.

Туалетные принадлежности времен жизни Нефертити являются гордостью современных музеев. Наборы расписных керамических горшочков разных размеров, глиняные баночки, кувшины, флаконы и пузырьки содержали дорогие мази и духи, губную помаду, красящие кремы для век (голубой и зеленый, ими пользовались и мужчины, и женщины), сделанные из растертого в порошок малахита или ляпис-лазури, краска для век, чтобы добавить таинственной черноты бровям и глазам. Палочки и ложечки для нанесения всей этой косметики сами являли собой мелкие предметы искусства, ими были и большие расписные керамические кувшины, содержащие душистые масла.

Судя по картинам, изображавшим подобные церемонии, Нефертити завтракала хлебом и фруктами, возможно, с бокалом некрепкого гранатового вина, одновременно поддерживая или комментируя болтовню и терпеливо выдерживая все необходимые процедуры для того, чтобы ее свежая и юная красота была готова предстать перед публикой.

Сначала самое важное – ванна. Даже беднейшие египтяне ежедневно мылись, если необходимо – в Ниле, после чего обильно умащивали тела всеми доступными маслами, которые использовали во множестве.

Во всех зажиточных и даже скромных домах были ванные комнаты и отдельные уборные с деревянными или кирпичными сиденьями над сменными глиняными горшками. Местом купания обычно служила каменная плита, выдолбленная так, чтобы в нее помещалось тело купальщика. Рабы наполняли ее водой из больших кувшинов, и она стекала в большой сменный резервуар через отверстие в полу.

Многие любящие комфорт египтяне имели подобные «плиты для омовения» даже в столовых.

В ванной комнате Нефертити должна была стоять рака для омовения. Сама ванна, скорее всего, была сделана из гипса. Кувшины для ее наполнения были больше обычных и богаче украшены, а сосуды для масел и притираний являлись настоящими предметами искусства, изготовленными лучшими художниками.

Духи, мази и масла втирали в обнаженное, похожее на детское тело. Его обильно умащивали маслами, выжатыми из роз, лилий, лотосов и других цветов. Духи использовали и мужчины, и женщины. Вообще египтяне обильно использовали парфюмерию. Их тела и дома были насыщены запахами, и даже на улицах Фив, среди мириадов других, менее желательных запахов, повсюду ощущался проникающий цитрусовый запах мирры. Мирра, по-другому – ладан, была любимым запахом для воскуриваний и сырьем для духов. Некоторые духи изготавливались по старинным методам, и их приготовление занимало не один месяц.

Нефертити шествовала по жизни в окружении дорогих запахов. Учитывая скудность одежды (она проскальзывала в одинарное одеяние), процесс одевания Нефертити занимал необычайно много времени. Веками общепринятым костюмом египтян, мужчин и женщин, была простейшая юбка. Она состояла из куска льна, обернутого вокруг тела от талии до колен и закрепленного свободным концом на талии.

Однако восемнадцатая династия была богаче и искушеннее своих предшественников, поэтому вместе со многим другим она изменила и стиль одежды. Теперь в юбках изображались лишь боги. Некоторые мужчины и женщины еще продолжали их по случаю надевать, однако большинство склонялось к длинным, белым или окрашенным, с ярким рисунком или полосатым свободным одеяниям.

Гардероб становился все сложней. У Нефертити было множество смен одежды.

Похоже, ее любимой одеждой было новое популярное, облегающее фигуру платье. Это была труба из легкого льна, державшаяся на одной лямке, перекинутой через плечо. Ей также нравились модные наряды с длинной юбкой из льна такого тонкого переплетения, что он был прозрачен, как вуаль. Такое одеяние завязывалось под грудью, облегало и сияло, открывая все линии тела. Юбки могли иметь складки или украшались драпировками. Поскольку появление в обнаженном или почти обнаженном виде было обычным явлением, то полупрозрачное платье было единственной одеждой, которую она носила. Она могла и вообще не носить платья. Нагота продолжала оставаться естественным состоянием, даже для взрослых египтян, в стране, над которой Атон практически ежедневно протягивал свои горящие руки.

И все же, учитывая ее высокое положение, мы можем предположить, что во время публичных появлений Нефертити выходила одетой.

Ее одежду доставали из резных, расписанных сундуков, стоявших вдоль стен. В отдельно расположенной гардеробной стояли деревянные скамьи, под которыми также можно было хранить одежду, а над ними возвышались коробки, банки, небольшие сундучки и плетеные корзины, в которых лежала большая часть ее личных вещей.

Но вот процесс одевания закончен. После него начиналась более сложная часть утреннего ритуала Нефертити – наложение грима.

В этот момент, при подготовке к утреннему «публичному появлению» рядом с двумя своими царями, могла заглянуть царица Тиу. Жизнерадостная и энергичная, она тренированным глазом окидывала результаты трудов, могла обменяться замечаниями с Тиу-няней и по-житейски ободрить девушку, которую выбрал ее сын.

За наложением утреннего грима Нефертити следили так пристально, как будто бы это был шедевр, создаваемый на века. И горе той даме, рука которой могла дрогнуть! Не дыша, женщины смотрели, как над ресницами и бровями проводятся темные линии, как полные соблазнительные губы покрываются помадой, причесываются волосы, впитывающие тяжелый запах мирры, а тело и платье спрыскиваются духами.

Скорее всего, до замужества Нефертити носила прядь волос на лбу, и мы можем представить, как няня Тиу с ревнивой заботой следила за тем, чтобы декоративный гребень как следует удерживал водопад черных, отливающих серебром волос. Однако к этому времени у нее уже был набор париков, как и у всех благородных египетских дам и господ. У них было множество париков на все случаи жизни, а собственные головы они для прохлады брили. Волосы париков были подстрижены «под пажа», на лоб ниспадала челка.

Еще один сундук был отведен под сандалии. Во времена восемнадцатой династии сандалии носили поголовно все. Они изготовлялись умелыми ремесленниками и были так удобны и элегантны, что фасон их сохранился до наших дней, вы и сейчас найдете их в модных магазинах. Они изготовлялись из кожи, ткани, металла и даже из переплетенных и окрашенных волокон папируса. Иные были покрыты тонкими листами золота или серебра, другие искусно украшены бусинами, как мокасины американских индейцев. Некоторые завязывались ремешками вокруг лодыжек, остальные удерживались ремешками, проходившими между пальцами ног. При желании Нефертити могла ходить и босиком. Мужчины и женщины могли носить богато украшенные драгоценными камнями парики и в то же время ходить босиком.

И наконец, открывался ящик с ювелирными украшениями.

Никогда до XIV века до н. э. в Египте не было таких изысканных украшений. Они могли быть тяжелыми, с крупными драгоценными камнями или, наоборот, хрупкими и невесомыми, как снежинки. Некоторые из украшений Нефертити в настоящее время находятся в музеях, а их копии продают в магазинах. Самым популярным и любимым из них было напоминающее глубокий воротник ожерелье в виде лепестков, изготовленное из драгоценных камней.

У Нефертити были проколоты уши. (Они были проколоты и у Эхнатона; и мужчины и женщины этой династии любили носить серьги, бывшие обычной частью туалета.) Нефертити была одной из первых в мире женщин, которая начала носила серьги. Их делали в форме больших петель, подвесок, бутонов или гвоздиков, изготовленных из цельного камня. Почти все они были сделаны из золота, почти все украшены драгоценными камнями. Вообще существовало огромное количество украшений: браслеты, амулеты, серьги, ожерелья; многие были настолько огромны, что буквально лежали на плечах. На украшениях часто было выгравировано имя владельца, а также имя или образ посвященного богу животного. Например, Ай, скорее всего, носил кольцо с печатью в виде выгравированного изображения болотной птицы, ибиса, священного образа своего покровителя бога Тота. Кольца с печатками впервые появились именно в этой династии, и некоторые цари и царицы использовали их в качестве печатей, что помогло археологам восстановить многие имена и даты. Первоначально печати имели цилиндрический вид.

И вот Нефертити почти готова. Еще немного шума – и делаются последние штрихи: на голове и под грудью завязываются яркие ленты, прыскается еще немного духов, а на талию, шею и широкую прозрачную юбку прикалываются свежие, нежно пахнущие цветы. Эра Нефертити – это эра фривольности и кокетства, и ни одна девушка не была снаряжена лучше для того, чтобы прожить ее в полной мере.

Наконец, она стоит среди своей свиты, настоящее произведение искусства – от маленькой, горделиво поднятой головки до изящных, точеных, надушенных ступней. Встречаясь с ее нежным взглядом сирены, окружающие – льстецы, слуги, придворные дамы и прищуренные критические глаза двух Тиу – все сходились в одном: она была совершенным образом любимой женщины, маленькая и стройная, мягкая, как лепесток, в облаке цветочных духов и сиянии драгоценных камней.

Теперь она чувствовала себя уверенно и могла высоко держать голову, зная, что в Египте нет более прекрасной женщины. Теперь, во всеоружии своей красоты, она была подготовлена к публичному появлению во дворце, храме или к поездке на колеснице по улицам Фив. Ее выход из покоев сопровождался восхищенным шепотом. Так, мелкими шажками, в плотно облегающих юбках, Нефертити шла навстречу своей судьбе.

Нефертити! «Прекрасная женщина идет…»

Одновременно, в другой части дворца, проницательным и оценивающим взглядом Ай следил за подготовкой Эхнатона, которого сейчас жрецы купали в воде, принесенной из святого озера. Время стремительно приближалось к сроку, отмеченному на календаре писца, и Ай сделал свой выбор.

Все знали, что близится день, когда мальчик-царь возьмет на себя полную ответственность за страну. Царь Аменхотеп III правил мудро и долго. Его правление, отмеченное процветанием и отсутствием войн, длилось почти двадцать лет. Теперь он готовился передать власть своему единственному сыну.

В качестве соправителя этот серьезный и вдумчивый мальчик обнаруживал многообещающее понимание значения Египта для всего остального мира. Не по возрасту серьезный, он продемонстрировал рассудительность и способность принимать решения и постепенно брал на себя руководство государством. С помощью главы государства – отца и Ая в качестве учителя он познавал религиозно-политический механизм управления своей страной.

Египетская монархия превратилась в самодостаточное государство, богатевшее за счет дани с завоеванных земель. Царь своей верховной властью сохранял и поддерживал это благоприятное состояние. Никто не смел обсуждать его правление, на это отваживались только жрецы Амона.

Царь руководил Египтом, страной с централизованным управлением (с центром в Фивах); со сложной и высокоэффективной системой налогов; обладавшей большим влиянием на международной арене: его министерство иностранных дел то и дело посещали послы, консулы и другие официальные лица. В стране были созданы гражданские службы, быстрая почта, полиция, а также армия и военно-морской флот.

В ведении почты находились официальные конюшни с отличными лошадьми, причем несколько лошадей – запряженных в колесницы, с курьерами, готовыми сопровождать почту, – постоянно держали наготове. Любовные записки чаще всего отправлялись с посыльными.

Полиция была гордостью Египта. В любой, самой маленькой деревушке существовал собственный полицейский участок. Египтяне хвастались, что путешественник, заснувший на обочине дороги, находится в такой же безопасности, как на полу своего собственного дома.

Границы строго охранялись и патрулировались. Таможенные офицеры держали под контролем все точки пересечения границы и собирали таможенную пошлину для царя и Амона.

Все договоры были подписаны, соглашения заключены, принималась присяга, важные документы скреплялись печатями с именем главного бога или царя.

Высокого уровня достигла дипломатия. Дипломатическая корреспонденция фиванского министерства иностранных дел находилась в ведении Ая, придворного писца. Очевидно, официальная переписка была основной частью амарнских писем. Строго соблюдалась законность. Официальным лицом, следившим за соблюдением законов, был великий визирь.

Великий визирь обладал огромной властью. Он носил длинную судейскую мантию, застегивавшуюся под руками, и всегда изображался строгим и неприступным. Первой его обязанностью было добиться, чтобы его уважали.

В его обязанности входило: «Внушать страх своим видом, чтобы люди могли его бояться… Настоящими официальными лицами являются только те, перед которыми люди испытывают страх, поскольку только страх является гарантией, что они будут соблюдать законность».

Кроме того, он должен был быть беспристрастным. Его инструкции были ясны: «Отвращение к богу (Амону) является признаком пристрастности… ты должен смотреть на того, кого знаешь, так же, как на того, кого не знаешь…»

Визири восемнадцатой династии испытывали законную гордость, будучи последовательными исполнителями закона. Основой их репутации служили честность и заявления об успешной деятельности, написанные на стенах их захоронений.

Дворец был не только жилищем царской семьи, но одновременно и местом заседаний правительства. Каждое утро происходило официальное открытие правительственных служб, день начинался после того, как Эхнатон и его отец занимали свои места на двух золотых тронах в большом зале дворца, предназначенном для официальных утренних визитов великого визиря. Это было первым «публичным появлением» дня и одной из основных обязанностей царя.

При этом выполнялся короткий официальный ритуал. Затем визирь, покинув царя, вел свою свиту в передние покои дворца. Ненадолго задерживаясь под кедровыми флагштоками с царскими флагами, он проводил короткую беседу с главным хранителем царских сокровищ. На этом формальная часть заканчивалась, взмахом жезла, свидетельства его власти, он приказывал открыть большие парадные двери, украшенные вверху изображением Амона.

Теперь дворец был официально открыт на день.

Великий визирь того времени являлся образцом нравственности. Великим визирем в описываемое нами время был Птахмоз, названный в честь Птаха, бога – покровителя Мемфиса. Впервые он появился на сцене в качестве суперинтендента царского дома в годы правления Аменхотепа III и царицы Тиу.

В качестве доказательства слухов, что Эхнатон высказывал протесты против жрецов Амона, назначенных для него его отцом, приводится любопытный факт, что на место главного должностного лица страны, визиря, Аменхотеп III продвинул своего дворцового суперинтендента.

Впервые за всю истории Египта визирем был назначен человек, который не был жрецом Амона!

Очевидно, Птахмоз был близким соратником Ая и одним из ранних почитателей Эхнатона. По мере того как силы старого царя слабели, Птахмоз начал оказывать все большую поддержку его сыну. (Со временем, чтобы доставить удовольствие Эхнатону, он даже сменил свое имя на Рамоза и стал верным и могущественным помощником мальчика-царя.)

Птахмоз вместе со своей свитой проходил во дворцовый Зал визирей, известный также как Помещение Большого совета. Другие города, большие и маленькие, также имели свой местный двор, но это был верховный двор Египта. Именно здесь по утрам назначенные к рассмотрению дела заключенных ждали своего разбирательства.

Сюда же стекались бедные, испуганные и обиженные, настаивая на своем праве быть выслушанными. И никого из них не прогоняли. Это было святилище Маат, богини справедливости, порядка и законности, куда любой египтянин, богатый или бедный, мог прийти и попросить помощи. Сюда могли обращаться женщины, имевшие право давать показания и принимать присягу: «Пусть меня отошлют в заднюю половину дома, если я говорю неправду».

Великий визирь выслушивал просителей, взвешивал свидетельские показания и от имени богини Маат выносил решения. Правосудие было публичным мероприятием. Суду представлялись все истцы и свидетели, все вердикты оглашались, суд был открытым. Закрытые заседания были запрещены. Закон визирей гласил: «…должностное лицо обязано находиться на глазах у публики, пусть вода и ветер будут свидетелями всего, что оно делает, таким образом его действия не останутся неизвестными».

Наказания для виновных были очень строгими. Человека могли полностью или частично лишить собственности, передав имущество тому, кому он нанес ущерб. Распространенными наказаниями были порка, ссылка на рудники или, в крайних случаях, смерть.

О серьезных преступлениях великий визирь сообщал царю, но это была пустая формальность. Аменхотеп III лично установил свод законов, которому следовали при его дворе. Одним из титулов царя был «устанавливающий законы». Он с гордостью заявлял, что ни разу не вмешался в решения, принятые главным визирем, хотя часто испытывал искушение. В действительности он имел в виду случай, в котором «закон был тверд; я не изменил решения, перед лицом фактов я молчал…».

Даже заговорщики против царя получали справедливое наказание и не приговаривались к смерти до тех пор, пока их измена не была окончательно доказана.

Теперь великий визирь Птахмоз чаще представлял свои окончательные решения не стареющему царю Аменхотепу, а серьезному мальчику на втором троне.

В свою очередь, Эхнатон не возражал против решений, выносимых Птахмозом. Его интересовало иное, высшее правосудие, отправляемое в ином мире.

Тем не менее Эхнатон серьезно относился к своему положению соправителя Египта. Он наблюдал за происходящим при той форме управления, которая была заложена его предками и его собственным отцом, и видел, что жизнь его великой страны под руководством таких руководителей, как Ай и Птахмоз, течет мирно и гладко и ему почти нечего прибавить к процветанию Египта.

Поэтому в голове его зрели иные, честолюбивые замыслы.

Жизнь в Египте текла гладко, как вода в реке. Ай был главным советником трона; великий визирь Птахмоз был отличным государственным секретарем и хранителем сокровищ. Он являлся высшим должностным лицом после царя. Все юридические соглашения были переданы в ведение Птахмоза. Это его подчиненные облагали налогами собственность и взимали их с населения в пользу царя. Так как деньги отсутствовали, налоги платили быками и другим скотом, овцами и козами, полотном, зерном, предметами из золота и серебра, включая ожерелья из золотых бусин, которые ценились особенно высоко.

Жрецы Амона также имели своих представителей во всех деревнях и городах, которые усердно собирали дань с египтян для поддержания славы Амона.

В Египте существовало три могущественных класса, концентрирововшихся вокруг центральной власти, которую представлял собой царь: это были жрецы, чиновники и военные. Среди них наиболее сильной организацией были жрецы Амона.

Большинство из них было благородного происхождения. Бедный молодой человек мог стать жрецом, как Ай, лишь благодаря царскому покровительству. Большинство свое положение наследовало обычно от отца или дяди, а иерархия в храме поддерживалась хитросплетением родственных отношений. Тысячи жрецов Амона жили в роскоши в великом храме в Карнаке, и их социальный статус, богатство и власть возрастали день ото дня.

С другой стороны, во дворце находились люди, начинавшие возмущаться притязаниями жрецов на власть и непомерными налогами. Мы подозреваем, что среди них был и Ай, который, будучи жрецом Амона, имел и другие, более близкие к трону интересы.

Почти все высокопоставленные правительственные чиновники были благородного происхождения. Они обладали множеством титулов во дворце, вокруг которого концентрировалась их жизнь, где каждый служил царю, а последний даровал им награды, привилегии и титулы.

И опять, как в случае Ая, честолюбивый и талантливый писец, художник, ремесленник или даже купец мог привлечь к себе внимание царя, получить государственное назначение и титул и стать гостем на дворцовых праздниках.

Высокопоставленные военные всегда пользовались почитанием окружающих. Однако в то время, пока Эхнатон поднимался к власти, они утратили значительную его часть. Эхнатон был заинтересован в войне даже меньше, чем его мирные родители. Египет был самодостаточным, совершенным государством. Эхнатон не видел нужды в том, чтобы расширять его границы или увеличивать армию. Границы были хорошо защищены, за вассальными государствами наблюдали, поэтому мысли Эхнатона были направлены на более мирные проекты. Ему никогда не приходилось надевать синюю кожаную пятнистую военную корону.

Вокруг дворца, составляя часть его повседневной жизни, толпилась огромная армия торговцев и ремесленников, не имевших титулов, но пользовавшихся заслуженным уважением. Как в более поздних и даже современных цивилизациях, им позволялось публично заявлять (посредством надписей на могильных плитах) о своих заслугах и царском покровительстве, например, что такой-то «изготовлял парики для царицы», был «носильщиком сандалий царя», «садовником царских фруктовых садов» или «пас царских гусей».

Существовало множество различных ремесленников. Среди них были изготовители париков, духов, сандалий, текстиля, красильщики, мастера по плетению веревок, пивовары и винокуры, плотники, каменщики, мастера, изготовляющие мебель, ювелиры, скульпторы, специалисты по обработке металла, модельеры, устанавливавшие быстро сменяющуюся моду и создававшие царский гардероб, гончары, строители кораблей, специалисты по постройке и починке колесниц. Человеком, наблюдавшим за всеми работами и докладывавшим о них царю, был дворцовый писец. Именно Ай и его помощники следили за счетами, расходами и за расчетами с торговцами.

Правительство, промышленность, торговля и сельское хозяйство – все управлялось на основе принятых в государстве законов, и, чтобы следить за их исполнением, сотни тысяч граждан служили чиновниками в гражданских службах, а за ними наблюдали должностные лица, назначенные по выбору верховного жреца Амона.

Это были счастливчики, получившие должности благодаря рождению, приспособляемости или привилегиям, дарованным им Амоном. А под их руководством, значительно низшее по социальному положению, трудилось огромное человеческое сообщество, именовавшееся египетскими рабами.

Это были те, кто пас стада и работал на полях. Гребцы на речных судах, строители памятников, слуги мертвых.

За тысячелетие до описываемых событий организаторы строительства первых пирамид уже показали пример использования тяжелейшего принудительного труда, создав первые рабочие батальоны. Рабский труд был широко распространен. Рабы строили пирамиды, рыли рвы и каналы для осушения болот и водоснабжения полей на берегах Нила, строили храмы, дворцы, памятники и создавали захоронения, это они сделали Фивы прекраснейшим из городов, построили каменные причалы и корабли, покидавшие эти причалы для того, чтобы вернуться с богатыми сокровищами для царя и Амона.

Рядом с долиной захоронений стояла окруженная стеной деревня, которую никогда не видели двое детей, наслаждавшихся жизнью в Фиванском дворце. В ней жили множество людей, использовавшихся для особых работ в расположенном рядом некрополе. Это были потомки рабов, давно захваченных предками Эхнатона. Уже не совсем рабы, они не имели права выходить из своего гетто, искать иную работу или иной способ существования. Всю свою жизнь они помогали жрецам мумифицировать и хоронить мертвых людей и их животных и охраняли их могилы. Они жили, создавали свои отверженные семьи и умирали среди могил.

С детства Эхнатон и Нефертити могли видеть длинные вереницы пленников в ручных кандалах, которых проводили по улицам Фив, чтобы затем сделать рабами. Они также видели марширующие отряды призывников, которых уводили, чтобы сделать солдатами.

Временами, когда не хватало рабочей силы, солдат использовали при строительстве памятников, и их жалобы должны были быть горше, чем жалобы любых других солдат. В трудовые батальоны могли призвать и фермеров на то время, пока их труд не требовался для обработки земли.

Это они были истинными строителями, эти безымянные миллионы, которые тяжко трудились и голодали в течение многих династий, даже не подозревая, что на их тощих телах покоится экономика всего Египта. О них мы не найдем упоминаний. Они жили и умирали во множестве гетто, память о которых стерлась в ходе веков. Тела их, обернутые в куски грубой ткани и, возможно, частично мумифицированные, хоронили в пустыне, под тонким слоем песка, вдали от царских захоронений, сопровождая похороны молитвой Анубису, богу-шакалу смерти. Иногда бедных хоронили в гробах, сделанных из необструганных досок, или в больших глиняных горшках.

На девочку и мальчика, выросших во дворце, трудились тысячи людей, умножая их собственность, строя им памятники, служа гребцами в их флотах и в их армии до тех пор, пока тела их, усохшие от тяжелой жизни и плохого питания, не поглощала пустыня.

И все это происходило по закону Маат, богини порядка.

Египет был самой цивилизованной страной в мире.

Эти люди были для Нефертити не более чем движущимися фигурками на фоне восхитительной, красочной картины, имя которой было Фивы. Она знала о них не больше, чем ее маленькая, украшенная бриллиантами собачка о собаках, занимающихся тяжким трудом, например поворачивающих вертела на кухнях. Но об этом мог знать задумчивый мальчик, наследник Египта, чей возбужденный молодой ум был наполнен новыми для человечества мыслями.

Люди из окружения Эхнатона видели в нем потенциал блестящего, могущественного фараона, каких не порождала до него земля Египта. В свои практически детские годы соправительства он показал себя достойным величия Египта. Царь Аменхотеп, утомленный заботами о государстве, был очень доволен своим сыном.

Свою веру в сына он продемонстрировал тем, что во время церемонии коронации в 1369 году до н. э., в большом зале храма Амона возложил на голову шестнадцатилетнего мальчика две короны и назвал его единственным полноправным правителем.

В тот же год и в том же зале в Карнаке состоялась еще одна впечатляющая церемония. Ай сделал еще один победоносный ход на шахматной доске Египта. Он достиг максимального влияния, когда Нефертити вышла замуж за мальчика, который стал теперь царем Аменхотепом IV.

Ей было пятнадцать, когда она вышла замуж и стала царицей Нефертити, императрицей двух Египтов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.