Глава 2 ДВОЕ ДЕТЕЙ ИЗ ФИВ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2

ДВОЕ ДЕТЕЙ ИЗ ФИВ

Во дворце, 1372 год до н. э.

В те времена, когда Фивы «стовратные» были столицей Египта, то есть приблизительно в 1372 году до н. э., в Фиванском дворце на берегу Нила, как брат и сестра, подрастали двое детей.

Мы считаем, что в тот год Нефертити исполнилось одиннадцать. К этому времени судьба ее была уже предрешена, поскольку она была лучшей подругой двенадцатилетнего принца, являвшегося надеждой всего Египта. Это был Аменхотеп IV, названный так в честь своего отца, но мы будем называть его именем, которое он сам для себя выбрал, – Эхнатон.

Он был единственным отпрыском мужского пола одной из самых могущественных семей мира. То были времена Египетской империи, правление восемнадцатой династии в период наивысшего ее расцвета, самой богатой, культурной и могущественной из тех, что некогда правили в Египте. Мальчик был потомком агрессивных царей, которые расширили границы и сплотили Египет, превратив его в величайшую империю мира. Как первый и единственный сын царя Аменхотепа и царицы Тиу, он вскоре должен был быть призван к правлению Египтом.

Узколицый и узкоплечий, он был способен к фанатической концентрации. Мы знаем также, что с ранних лет его горячая привязанность была обращена на стройную девочку Нефертити с золотистой кожей.

Теперь у нас есть подтверждение легендарной красоты Нефертити. Наверное, в детстве она была очаровательным ребенком. Ее описывают как нежную, умненькую, грациозную девочку с веселым характером. Однако, помимо необычайной красоты, она должна была обладать и множеством других качеств, чтобы завоевать любовь молодого принца Эхнатона и одобрение его матери, царицы Тиу, обладавшей весьма сильным характером.

В те времена Нефертити была счастливым, юным, но уже очаровательно женственным созданием. Как все египетские дети, она носила длинную прядь волос на лбу, кокетливо свернутую в завиток над правым ухом, и искусно сделанные детские украшения: браслеты, кольца и ожерелья из золотых и серебряных бусин, окрашенных семян и множество мелких амулетов с изображениями богов. Обычно она ходила босиком или носила маленькие сандалии. Она могла носить одинарное, почти прозрачное одеяние из лучшей, тончайшей ткани, вручную сплетенной из египетского льняного волокна, но большую часть времени она ходила обнаженной, даже в присутствии царей.

Появление в обнаженном виде считалась вполне нравственным и естественным в жарком климате Египта, так ходили все дети и даже взрослые.

У нее должно было быть множество игрушек: тряпичные куклы, деревянные куклы с нарисованными лицами и подвижными руками и ногами, которых она могла нянчить, и мебель для них; попрыгунчики, марионетки и деревянные животные, состоящие из нескольких частей, которые изгибались, когда она везла их по крашеным полам дворца. Вместе с царским сыном она могла играть в подвижные игры: бегать наперегонки, прыгать или играть в игру, напоминающую современные шахматы, с забавными маленькими фигурками, хранившимися в резной коробочке из слоновой кости.

У обоих было множество подаренных им мелких статуэток. Такие статуэтки были у всех египетских детей. Они могли изображать богов или священных животных. Археологи нашли фигурки, принадлежавшие в детстве Эхнатону. Другие игрушки того же времени, но изготовленные позже – лев, олень, птицы, змеи, лягушки, рыбы, скорпионы, скарабеи и даже мухи, – были найдены в гробнице мальчика-царя Тутанхатона.

Эхнатон и Нефертити играли в больших, великолепно обставленных комнатах огромного дворца и окружающих его садах, спускавшихся к Нилу. Египетских детей никогда не исключали из жизни семьи, поэтому у Эхнатона были свои хоть и мелкие, но важные обязанности в церемониальных обрядах, являвшихся обычной частью жизни царской семьи. В обязанности Нефертити входило наблюдать за всем происходящим и находиться поблизости от царственной, но дружелюбной особы – царицы Тиу. Благодаря жизнерадостности царицы атмосфера во дворце была легкой, а поскольку египтяне уделяли много внимания детям, мы можем быть уверены, что ранние годы Нефертити и Эхнатона прошли счастливо.

Куда бы ни пошли эти двое, их сопровождала небольшая преданная свита. Мальчиком руководил Ай, жена которого, Тиу, «великая царская няня», была в ответе за маленькую девочку.

Они были окружены животными. Невозможно понять древних египтян, не поняв их отношения к животным, которые являлись для них продолжением людей и богов. Многие животные считались священными, с ними можно было играть, иногда – заставлять их работать (и даже есть), но им необходимо было оказывать уважение, поскольку они принадлежали к богам. Кошки были олицетворением богини Бает. То, что они жили во дворце и ловили мышей, являлось честью даже для царской семьи, их особенно любили за грацию и очарование. (Обычно кошек называли Миу, а овец – Баа.)

Несколькими веками позже Геродот писал: «Египтяне дадут сгореть своему дому, но непременно спасут кошку».

Что касается собак, то они были не только животным Анубиса, бога кладбищ, но с давних времен считались почетными членами семьи. У них были собственные имена, в которых отражалась лестное и любящее отношение хозяев, они носили красивые ошейники и по ночам спали в постели хозяйки.

Вероятно, все собаки произошли от одного общего предка. Но к тому времени уже было выведено несколько особенно популярных пород. Одной из них были гончие. Надев на псов широкие защитные ошейники и поводки, хозяева брали их на охоту. Другой породой были крупные, свирепые собаки, обученные защищать своих хозяев на войне. Третьи были похожи на бассетов и грейхаундов (теперь мы называем их салуки). Предполагается, что они являются близкими родственниками шакалов, мусорщиков пустыни. Но самыми любимыми были мелкие, коротконогие собачки, напоминавшие уэльских корги.

Породистые собаки, как и их хозяева, рождались для великой судьбы. О других собаках заботились меньше, их использовали для работы. У фермеров, например, они охраняли урожай и домашних животных, а в просторных кухнях дворцов и богатых домов собаки-слуги терпеливо вращали вертела с жарившимся мясом, до которого не смели дотронуться.

Тем не менее ко всем собакам относились с уважением. Дикие собаки пустыни бегали по улицам, и никто их не прогонял. Умерших собак и других домашних животных мумифицировали, чтобы впоследствии они смогли разделить судьбу своих хозяев. Существовали даже кладбища для кошек и собак. В египетских гробницах было найдено множество мумифицированных кошек, собак и птиц. На стенах гробниц описывались их добродетели, неизменно воздавалась хвала за преданность и охрану хозяина при жизни и после смерти.

Нарисованные на внешних дверях образы черных собак использовались в качестве дополнительной защиты захоронений, там же высекали обращенные к собаке молитвы. В Египте у собак был даже собственный город – Цинополь, «город собак».

В одной из могил было найдено хвастливое заявление: «Я заботился об ибисах, коршунах, священных кошках и собаках, похоронил их в соответствии с ритуалом, обмазав маслами и завернув в ткань».

Охраняемые своими свитами из людей и животных и имеющие полную свободу передвижения, принц и его юная подруга вовсю наслаждались удовольствиями великого дворца и великого города. Они принимали участие в придворных развлечениях, изучали ритуалы, которые позже им предстояло исполнять в великом соборе Амона на противоположной стороне реки, катались на колесницах с царственными родителями по узким улочкам Фив – города, переполненного людьми и богами. А вокруг Фив, куда ни глянь, простиралась огромная Египетская империя, которая будет им принадлежать после того, как они покинут спокойный мир своего детства.

Счастливейшие часы они могли проводить в дворцовых садах. (Все египтяне любили сады, созданные для красоты, любви и удовольствия и для тех удачливых стариков, которые могли наслаждаться бездельем.) Им принадлежал великолепный дворцовый парк, за которым заботливо ухаживала армия садовников, слуг и рабов под руководством внушительного главного садовника. Посреди парка был выкопан пруд, окруженный фиговыми деревьями и финиковыми пальмами, а также редкими деревьями, кустарниками и цветами из заморских стран. Детей забавляли ужимки обезьян и бабуинов на деревьях, страусы, жирафы и другие удивительные животные, которые являлись частью дани, посылаемой отцу Эхнатона неграми Кордофана. Страусов держали в клетках, так как они могли быть опасны, так же как и львов, чей рев перекрывался лишь мычанием гиппопотамов, живших в пруду, где огромные неуклюжие животные занимались своими исполинскими играми.

Другим излюбленным местом развлечения был Нил.

У детей были свои собственные маленькие, сплетенные из камыша декоративные лодочки. Плавая среди зарослей папируса, вооруженные детскими шестами, сетями и гарпунами, они наполняли корзины рыбой, которой было столько, что вода в реке казалась серебряной. С луками, стрелами и бумерангами они охотились на уток и другую водную дичь, тучи которой, поднимаясь из тростника, закрывали солнце над Нилом.

Воистину, они росли в неприкосновенном раю.

У мальчика были игрушечные рогатки, подобные тем, что брали с собой в битву солдаты его отца. Однако если зарядить их свинцовыми пульками, они могли убить и человека, но он стрелял лишь комочками глины в птиц. Его царственный отец, дед и другие предки были отличными лучниками и охотниками, но Эхнатон никогда не отличался на спортивном поприще.

Он был задумчивым, мягким и нежным мальчиком.

Он мог бы стать и таким мужчиной.

Берега Нила, где они играли, зеленели похожими на перья листьями папируса, который в наше время почти исчез. Река текла зеленой лентой через находившиеся в Верхнем Египте Фивы и дальше, через сердце Египта, на север, или в Нижний Египет.

По обеим сторонам ее простиралось царство, которое этим двоим суждено было унаследовать.

Египтяне называли Египет «Томери», что означало «любимая страна».

Для египтян вся жизнь заключалась в Египте. Были ли другие земли так же безопасны, культурны и цивилизованны? Они об этом не знали. Они ничего не знали о других цивилизациях, таких, как Китай и Индия, медленно развивавшихся на Среднем Востоке.

Их длинная и узкая страна, с обеих сторон ограниченная пустыней, была колыбелью первой цивилизации.

В наше время существует новая и постепенно набирающая силу теория, что именно Египет был тем первым (или одними из первых) садом Эдема, где доисторический человек впервые поднялся на свои волосатые ноги. Позже эти люди начали строить хижины из тростника, смешанного с илом, делать топоры из камня и обрабатывать землю деревянными орудиями.

В целях безопасности семьи начали жить вместе, а хижины стали строить группами, засевали поля, одомашнивали скот, появились поселения, члены которых занимались сельским хозяйством. Так на берегах Нила родилась цивилизация.

Это случилось в период неолита, за четыре-пять веков до рождения Христа.

В «Кузнице цивилизации» Леонард Коттрелл писал, что до четвертого тысячелетия до н. э. цивилизации просто не существовало. «Восемью веками позже одна из них зародилась в Египте… а еще через пятьсот лет другая, шумерская, цивилизация – в Нижней Месопотамии».

Две эти долинные цивилизации развивались независимо друг от друга. В обеих правили цари, их подданные поклонялись многим богам, занимались сельским хозяйством, изобрели алфавит и письмо, научились использовать металлы и строить корабли. Египет был более сильным и стабильным. До восемнадцатой династии его ни разу не завоевывали, тогда как шумерам, Акадии и Вавилону нередко досаждали враги.

Теперь, во времена детства Нефертити и Эхнатона, династический Египет достиг безопасности, процветания и достатка, которыми ему не суждено было наслаждаться впоследствии. Культурный скачок из каменного века был настолько велик, что он явился одним из самых удивительных событий в развитии человечества. Фактически древние египтяне значительно дальше отстояли тогда от каменного века, чем мы сегодняшние – от их времени.

Их эрой была империя. Жизнь в ней текла по накатанной колее, как и в предшествующее тысячелетие.

Плодородная земля интенсивно культивировалась. Насколько хватало глаз, вверх и вниз по реке тянулись поля, засеянные пшеницей, ячменем и другими зерновыми культурами, фруктовые сады и огороды, за которыми ухаживали рабочие, пользовавшиеся деревянными инструментами. Все посадки орошались каналами, проведенными от Нила.

С помощью кос, теперь уже обитых медью, косцы убирали зерновые, из которых готовили хлеб, и ячмень, из которого варили пиво. Собирали папирус, чтобы сделать из него бумагу. Коз и овец выращивали на мясо и шерсть; в такой жаркой стране, как Египет, носили довольно мало шерстяной одежды, поэтому в основном шерсть использовали для набивания матрасов, подушек и плетения драпировок на стены. Обширные территории были засеяны льном, из него делали прохладные, простые, состоящие из одного куска ткани одежды, которые носили все.

Духовенство, знать и царь имели свои клейма, которыми клеймили принадлежавший им крупный и мелкий рогатый скот. У них были стада овец, коз и свиней, а также мясники, забивавшие их для обеда или жертвоприношения.

Страна все еще была сельскохозяйственной, но неолитические фермерские сообщества уже превратились в города, и величайшим из них были Фивы. Они были столицей Египта, а Египет был ведущей державой мира.

Благодаря энергии предшественников Эхнатона Египет превратился в сильнейшее государство. Как центр международной торговли, он был открыт для всех культур, все окружающие земли платили ему дань и почитали его. Он простирался от Евфрата в Северной Сирии до Судана на юге.

Двое наших детей мало знали о землях, лежащих за пределами их собственных. Они слышали о Нубии, где отцу Эхнатона пришлось наказывать враждовавшие племена, когда мальчику исполнился год, и о Пунте на юге, откуда привозили любимые духи Нефертити и фимиам, окуривавший их головы, когда они участвовали в богослужении вместе с царской семьей в великом храме Амона. Они знали, что где-то «ниже» по Нилу, к северу, существовал Нижний Египет и города не менее великие, чем Фивы, называвшиеся Мемфис и Гелиополь, они знали о великих пирамидах на севере. Они знали, что дальше лежит Средиземное море и остров со странным названием Крит; к северо-востоку, в Месопотамии, находилась Митанни, откуда происходили прекрасные принцессы, а к западу располагалось таинственное Зеленое море (Атлантика), которое, как всем было известно, было водной границей земли. Там мир кончался.

Двое фиванских детей могли слышать рассказы и о других городах. Они знали о Вавилоне, Ниневии и Тире (все – обреченные на разрушение, как в свое время и Фивы). Они могли слышать про маленький, но важный окруженный стеной торговый пост, на месте которого четыре века спустя царь Давид заложит город и назовет его Иерусалимом.

Но ни один город не мог сравниться с Фивами.

Когда-то их превосходил Мемфис на севере, но он потерял свою силу. Теперь, вот уже шестьсот лет, столицей Египта были Фивы, крупнейший и богатейший город в мире, центр мировой власти.

Это был первый крупный центр культурной и деловой жизни.

Он был красочным, вечно переполненным людьми, со множеством повозок и торговцев. Весь известный среднему египтянину мир делился на Египет и вассальные земли. Из вассальных земель приходили корабли, привозившие дань, и приставали к каменным фиванским причалам. Тир, Сидон, Вавилон и города Ханаана ежегодно платили дань Фивам, но большая ее часть доставалась Амону, чьи богато одетые и украшенные опоясываниями жрецы постоянно толпились в городе.

В то время город был известен как Но-Амон, он был посвящен Амону, высшему богу среди богов Египта.

Дети росли.

Теперь Нефертити могла с восхищением наблюдать, как Эхнатон, вместе с молодыми придворными, участвовал в играх молодежи. Среди египетских юношей была распространена игра, напоминающая гандбол, в которой использовался набивной простеганный кожаный мяч, очень похожий на современный бейсбольный. Вероятно, Эхнатона учили бороться, драться на поединках тупыми палками, поднимать тяжести, участвовать в состязаниях по бегу и учебных боях. Будучи очень молодым, он уже ездил на собственной колеснице и мог участвовать в гонках, в которых соревновалась молодая знать (аналог сегодняшних автомобильных гонок). На колеснице он и охотился – с собаками, луком, стрелами и копьем, что было отличной тренировкой для будущих воинов, поскольку знатные люди сражались не сходя со своих колесниц.

Однако сомнительно, чтобы Эхнатон посвящал все свои мысли войне. Его и Нефертити растили для правления мирной страной. Он был мальчиком, которому предстояло стать мужчиной, умеющим получать удовольствие от женского общества. В годы приближающегося взросления он находился под влиянием своей матери, а ближайшей подругой его среди детей фиванского двора была Нефертити.

Неужели даже тогда фиванцев не интересовало, кто была эта девушка? Являлась ли она загадкой для египтян, увидевших ее в первый раз сразу же в качестве нареченной молодого принца, который со временем стал их царем? Впрочем, они могли знать правду о Нефертити. Однако позже все упоминания о ней были утеряны вплоть до того дня, когда ее бюст был обнаружен в Амарне.

Эксперты выдвигают различные теории ее происхождения. Аналогичные вопросы и теории они выдвигают относительно происхождения матери Эхнатона, очаровательной царицы Тиу.

Некоторые из авторитетных исследователей считают, что обе они были принцессами из Митанни. Теория эта появилась на основании любопытного политического соглашения, заключенного между Египтом и Митанни задолго до рождения обеих женщин.

Ранее, во времена восемнадцатой династии, между двумя странами существовала длительная вражда. Более ста лет египетские пограничные форты пребывали в состоянии постоянного напряжения. Но в начале становления империи, во времена правления Аменхотепа II, Месопотамия оказалась под угрозой вторжения своих вечных врагов – вавилонян и хеттов. Правители Митанни пришли к заключению, что политика приносит больший доход, чем война, и попросили защиты у всесильного Египта.

В подтверждение новой дружбы митаннские цари послали вверх по Нилу египетским царям корабли, полные сокровищ. Украшенные барки с яркими развевающимися иностранными вымпелами подошли к длинному каменному причалу Фив, чтобы выгрузить разнообразные дары: редких животных, лошадей, колесницы и рабов. А вместе с ними, как высший дар их царственного отца, прибыли митаннские принцессы, чтобы стать дополнительными женами в гаремах египетских царей. Они стали завершающим штрихом митаннского договора с Египтом.

Три поколения египетских царей женились на царских дочерях из Митанни. Одной из них была бабушка Эхнатона, посланная в Египет своим отцом, царем Митанни Артамата, чтобы стать невестой Тутмоса IV. Там она приняла египетское имя Мутемуя в честь богини правды. Тутмос сделал ее своей «великой царицей», и она стала матерью Аменхотепа III, отца Эхнатона.

Мутемуя была известна своей красотой и добротой. Когда ее сын Аменхотеп избрал Тиу и решил на ней жениться, Мутемуя радушно приняла ее в царскую семью и уделяла ей много внимания. В свою очередь, царица Тиу явно с любовью относилась к девочке Нефертити, которую выбрал в жены ее собственный сын.

Царская семья Митанни принадлежала к арийскому роду индоиранского происхождения. Они поклонялись индийским богам. Таким образом, арийская кровь Мутемуи и других митаннских принцесс влилась в кровь представителей восемнадцатой династии, уже и так достаточно смешанную. Следовательно, Эхнатон был частично арийцем. Со времен его дедушки цари Египта и Митанни именовали друг друга «братьями».

В то время, когда подрастали Эхнатон и Нефертити, митаннских принцесс все еще продолжали присылать в Египет. Широко раскрытыми глазами эти двое должны были наблюдать, как царские посланницы любви сходили со своих барок, а за ними следовали красочные свиты из ярко разодетых дам (выбранных, как и сами принцессы, за красоту), сотни слуг и рабов, ведущих редких животных, несущих приданое и свадебные подарки.

Аменхотеп принимал этих принцесс как дополнительных жен, но единственной и любимой, его «великой царицей», была Тиу. Мы знаем, что одна из девушек была послана и Эхнатону, когда он был еще очень молод. Но он мог и не принять этот дар, поскольку во всех сохранившихся документах его единственной любовью называют Нефертити.

Однако присутствие этих принцесс в Фивах настолько запутало историков будущего, что более чем через три тысячи лет возникло подозрение, будто обе женщины, и Тиу и Нефертити, происходили из Митанни, причем обе роли (и Тиу и Нефертити) приписывались одной и той же принцессе.

Это была принцесса Тадукипа, дочь царя Митанни Тушратты, о котором мы еще не раз упомянем в этой книге. Ему нет равных по количеству посланной корреспонденции; в архивах Амарны сохранилось множество его писем сначала Аменхотепу, а позже – Эхнатону. Он послал в Фивы свою сестру и нескольких дочерей, что дало ему право стать одним из самых надоедливых родственников египетского царского дома.

Принцесса привезла с собой внушительное приданое, описанное в амарнских документах, которое включало, помимо обычных сокровищ, большое количество изумительной домашней утвари, в том числе роскошные покрывала. В Египте они стали украшением постелей, поскольку египетские цари спали на искусно вырезанных и позолоченных кроватях, тогда как в Месопотамии даже цари спали, как простые египтяне, на полу.

Митаннские принцессы и их приданое посылались не безвозмездно. Ожидалось, что барки не будут возвращаться порожняком – египетские цари также пришлют им дары. За счет того, что царь Тушратта послал отцу Эхнатона и другую свою дочь, он счел себя вправе предъявлять непомерные требования.

«Мой брат, мой зять, который любит меня и которого люблю я… – писал он царю Аменхотепу, – пусть мой брат, не скупясь, пришлет побольше золота, поскольку в его землях столько же золота, сколько пыли».

И это было правдой. Египет был богат золотом, которое ценилось за красоту – его считали воплощением солнца. В пустыне, в восточных и южно-восточных горах существовали копи, где рабы и наемные рабочие выкапывали, промывали и плавили золото. Дополнительно золото приходило как дань из вассальных государств – Нубии и Сирии. В результате золото в Египте использовалось всюду: его носили богатые люди, им украшали мебель, колесницы и гробы. Горы золота высотой с трон возвышались перед царями и заполняли сундуки в царских сокровищницах. Дворцы, соборы и надгробия были буквально устланы золотом.

Аменхотеп III послал «большое количество золота», чтобы гарантировать неприкосновенность своих границ. В свое время этот поступок будет расценен как признак ослабления все еще могущественного Египта, и сыну царя Эхнатону придется узнать, что верность купить невозможно.

Приблизительно в то же время в фиванском гареме разгорелся курьезный скандал, о котором мы узнали из амарнских писем. В качестве одной из дополнительных жен царь Аменхотеп взял одну из сестер царя Вавилонии Кадашмана-Бела, написавшего Аменхотепу письмо с запросом, так как посол Вавилонии в Египте пожаловался царю, что он был во дворце Аменхотепа и его не допустили к принцессе. В действительности посол Вавилонии сообщил, что ему показали женщину, одетую как царица, но она находилась на значительном расстоянии, а ему не разрешили подойти ближе, чтобы убедиться, что это она и есть.

В ответ на это письмо царь Аменхотеп, естественно, вспылил. Поскольку посланник был явно «не безгрешен», он предложил послать в Фивы доверенного евнуха, знакомого с уехавшей сестрой.

Больше на эту чувствительную тему не было найдено ни одного письма, осталась только эта не слишком дружелюбная переписка между зятем и шурином.

Среди амарнских посланий было найдено еще одно любопытное письмо от царя Тушратты, написанное царице Тиу, где он просит передать приветы «своей дочери и ее невестке». Это, по сути, единственный намек на то, что у Эхнатона могла быть «дополнительная жена», он также дал основания для легенды, что Нефертити могла быть митаннской принцессой.

Великий египтолог Джеймс X. Бристед писал, что происхождение Нефертити «таинственно» и что она могла быть иностранкой.

Но он писал это прежде, чем были найдены свидетельства на надгробиях.

До определенных открытий в Долине царей в Фивах и захоронений в Амарне аналогичные теории существовали относительно происхождения царицы Тиу. Хотя между ними пролегло поколение, считалось, что обе прибыли в Фивы как часть митаннской дани и завоевали любовь своих царей.

В каком-то смысле легенда говорит правду. Истории Нефертити и ее свекрови на удивление похожи. Обе женщины возникли из неизвестности, чтобы завоевать любовь первых монархов мира.

До недавнего времени о происхождении Тиу ничего не было известно. Делались попытки доказать, что она – дочь царя Митанни, Сирии или Вавилона. Один из исследователей даже утверждал, что она была сестрой царя Тушратты.

Однако на самом деле мать Эхнатона родилась в бедности. История Тиу – это история Золушки и нищей Кофетуа, случившаяся века до написания этих романтических сказок.

Когда царь Аменхотеп женился на Тиу, он повелел изготовить первые в истории Египта увековечивающие таблички, извещающие об этом союзе. Таблички эти были написаны клинописью и имели форму священного жука скарабея. Должно быть, их было изготовлено огромное количество, так как они были найдены во множестве и в достаточно отдаленных местах, например в Греции.

В противоположность всем царским традициям, происхождение невесты не упоминалось. Таблички просто извещали, что теперь Тиу является «женой великого царя, царской супругой, великой и истинной наследницей, владычицей многих земель». Естественно, подчеркивание ее высокого положения у любого отбивало охоту намекать на ее сомнительное происхождение. Тиу со дня свадьбы всегда изображали сидящей или стоящей рядом с царем, и ее имя писалось вслед за именем царя во всех официальных документах и на памятниках.

Она обладала признанным влиянием на царя Аменхотепа. Ее власть была абсолютной.

И это то, что бросается в глаза, когда мы рассматриваем портреты и статуи царя Аменхотепа и царицы Тиу. Эта счастливо улыбающаяся, здоровая и красивая пара кажется нам знакомой, настолько они выглядят человечными, настолько явно восхищены друг другом и своей жизнью. Им повезло в жизни, они были верховными правителями Египта в зените его славы. Позже период восемнадцатой династии назовут «золотым веком», а управление страной будет названо самым мирным.

Даже в высеченных из камня гигантских изображениях проглядывает внутренняя сущность этой царственной пары. Их окружает аура благополучия, тонких чувств и взаимного уважения. Аменхотеп улыбается, но в его манере держаться проглядывает суровость; Гомер напишет о нем как об «одном из лучших воплощений мужчины». Он явно осознает свою огромную ответственность величайшего монарха мира.

Тиу же является земным созданием, наслаждающимся всем, что имеет. Она явно находится с царем на равных. Предыдущих египетских цариц, за небольшим исключением, содержали в восточном уединении и изображали маленькими, размером с куклу, часто обнимающими ногу своего повелителя, что свидетельствовало об их праве на его защиту. Тиу ни на кого не облокачивается. Наклонившись вперед, она сидит в центре трона, удивительно живая, энергичная и восхитительно женственная, само воплощение благодушного очарования. У нее стройное, но крепкое тело, пышущее «деревенским» здоровьем, черты лица отражают веселый характер. У нее искренняя добродушная улыбка, от которой на щеках появляются ямочки, и даже в каменном изображении мы видим, как высоко ценит ее великий повелитель, за которого она вышла замуж, и как высока ее собственная значимость как женщины и как царицы.

Цари восемнадцатой династии отличались превосходным здоровьем и здравомыслием. Тиу и ее супруг были выдающимися людьми. На портретах царица Тиу изображается голубоглазой, со светлой кожей. Светловолосые царицы были в Египте и прежде. Например, в период четвертой династии, в то время, когда строились пирамиды, жили две светловолосые царицы, причем у одной из них были волосы с рыжеватым отливом. В древней египетской легенде рассказывается о знаменитой светловолосой куртизанке.

Подобные женщины и Тиу могли происходить из считавшегося вымершим племени голубоглазых людей, которые много веков назад переселились в Египет из Южной Европы.

На портретах Тиу мы видим те качества, которые позволили ей завоевать любовь первого царя мира. Но мы не знаем, как это сильное существо, не имевшее высокого социального положения, оказалось замеченным царем Аменхотепом, о ее происхождении ничего не было известно до раскопок в Долине царей в Фивах, произведенных в 1905 году.

Там, в месте, отведенном для царей, Теодор Де-вис обнаружил прекрасное захоронение, относящееся к восемнадцатой династии, в котором были похоронены мужчина и женщина, явно не знатного происхождения.

Судя по надписи, эти двое были простыми людьми, без каких-либо титулов и заслуг. Их имена были Йуйа и Туйа (другое написание – Тиу).

Это были отец и мать царицы Тиу, дедушка и бабушка Эхнатона. Отец Тиу был жрецом. Брата Тиу, Анена, Аменхотеп сделал одним из высокопоставленных жрецов Амона.

Высочайшей честью, которую фараон мог оказать тем людям, которые были ему дороги, было построить им при жизни дорогую гробницу и забальзамировать их тела после смерти. Любовь, которую Аменхотеп испытывал к своей жене, и уважительное отношение к ее родителям выразились в гробнице, которую он приготовил ее отцу и матери. Погребальные предметы, найденные в их могилах, давали наилучшее представление о роскоши времен восемнадцатой династии – до тех пор, пока не была найдена гробница царя Тутанхатона.

Эхнатон являлся потомком длинной череды предков, отличавшихся агрессивностью, которая, в случае его отца, сочеталась с великой способностью любить. Эхнатона и Нефертити воспитывали в атмосфере глубокой любви. В каждом монаршем действии Аменхотепа III была заметна его глубокая привязанность к Тиу, бывшей его доверенным лицом, его другом и его царицей. Сильный, любящий и добрый, он служил образцом верности для молодого принца, будущего царя Египта.

Правление Аменхотепа III, как и его домашняя жизнь, протекало спокойно и безмятежно. Лишь однажды, когда Эхнатону исполнился год, Аменхотепу пришлось исполнить роль воина, взобраться на золотую колесницу и повести армию на юг, в Нубию, чтобы разрешить конфликты между ее племенами. Он вернулся с большой добычей и семьюстами черными рабами, хотя сама победа явно не стоила льстивых панегириков жрецов Амона, моментально поднимавших свой голос, как только речь заходила о дележе добычи.

Царь Аменхотеп не стремился воевать, однако был большим любителем охоты на львов и диких быков. После войны охота всегда была самым любимым занятием предков Эхнатона. Он и Нефертити должны были помнить, как в детстве они наблюдали отъезд царя Аменхотепа из Фив на царское сафари. Провизию, колесницы для охоты и другое снаряжение, лошадей и собак грузили на корабль, и царь со своими сподвижниками из числа знати отправлялся вверх или вниз по Нилу – в такое место, где эту дикую игру можно было бы беспрепятственно наблюдать. Однажды отец Эхнатона за один день убил 170 диких быков; упоминается также, что за свою жизнь он убил более ста львов. Он убивал их из лука, со своей колесницы, и этот спорт был не для слабых.

В описаниях охоты рядом с именем Аменхотепа мы находим имя царицы Тиу. Подозревают, что энергичная мать Эхнатона сопровождала мужа в этих опасных поездках.

Их сын не проявлял интереса ни к войне, ни к охоте. Эхнатона нигде не изображают в медном наручнике, предназначенном для защиты руки лучника от спущенной тетивы. Но его отец и дед были отличными стрелками. Аменхотеп II был объявлен лучшим лучником своего времени. Остальные предки изображались с серпами в руках, которыми они убивали «вождей всех окружающих земель».

С самого начала Эхнатон был мирным принцем. Главным наследием, полученным им от своих сильных и крепких родителей, были любовь к красоте и архитектуре. Аменхотеп и Тиу правили в Египте экономично и разумно, обеспечивали безопасность политическими методами, поэтому им хватало средств на памятники архитектуры, предназначенные увековечить их имена. Царица Тиу с энтузиазмом поддерживала строительные планы своего мужа, а позже помогла осуществить архитектурные начинания Эхнатона и Нефертити.

Надежды этой необычайной пары и всего Египта были возложены на юного Эхнатона, родившегося на четвертый год правления Аменхотепа. При появлении на свет наследника восемнадцатой династии мужского пола во всем Египте был устроен праздник. Всем людям бесплатно раздавали хлеб и пиво. Гордый отец, держа в руках эмблему жизни анх, произнес самое главное пожелание египетского отца своему новорожденному сыну: «Живи миллионы лет, как солнце».

К двенадцати годам солнце уже играло важнейшую роль в жизни Эхнатона.

Молодому принцу поклонялся весь Египет.

Эхнатон не очень походил на своих родителей. Они были здоровыми, он – хилым. Они были веселыми экстравертами, а он – задумчивым и погруженным в себя. Черты его лица напоминают Тиу, но ее лицо было круглым, а его – вытянутым, и ему явно не хватало ее живого, легкого характера. Он не разделял стремления к активной жизни, столь присущего его родителям.

Авторитет Эхнатона, как перворожденного и единственного сына своих родителей, был непререкаем.

У него была одна родная сестра, Бекетатон, последовавшая за ним в Амарну. Встречается упоминание и еще об одной сестре, Исиде, но у царицы Тиу могли быть и другие дети, которые не выжили.

В Фиванском дворце были и другие царские дети. Царь Аменхотеп женился на принцессах, присланных ему другими царями в политических целях. К ним и к их детям относились с уважением, и некоторые из них сыграли важную роль в жизни Эхнатона и Нефертити, но, несмотря на царское происхождение, у них не было надежды прийти к власти. Единственными признанными детьми Аменхотепа были те, которых родила его «великая царствующая жена» царица Тиу, а среди последних ближайшим к своим родителям был сын Эхнатон, единственный наследник Египта.

А кем была Нефертити? Изнеженной, избалованной, изысканной маленькой пешкой, которую непреодолимые силы продвигали по шахматной доске египетской жизни. В течение длительного времени было неясно, кто и зачем ей помогал.

В отношении Нефертити было выдвинуто не меньше теорий, чем когда-то о происхождении царицы Тиу. Происхождение Нефертити также скрыто во тьме веков. Но, в отличие от Тиу, никакие скарабеи не увековечивали великие дни ее жизни. И как и в случае Тиу, информация о ней была найдена случайно, при исследовании захоронений.

Некоторые авторитетные историки придерживаются мнения, что единственным возможным объяснением положения Нефертити является то, что она была дочерью царя Аменхотепа и царицы Тиу и родной сестрой Эхнатона. Но вряд ли это может быть правдой. Жизнь Аменхотепа и Тиу, в отличие от жизни Эхнатона и Нефертити, была тщательно задокументирована, и записи о ней сохранились. Если бы Нефертити была дочерью Тиу, то этот факт, помимо записей, непременно был бы отмечен на одном из памятников, прославляющих царицу.

Другое, более приемлемое предположение состоит в том, что Нефертити была сводной сестрой Эхнатона, рожденной от Аменхотепа одной из «дополнительных» митаннских жен, что объяснило бы и распространенное мнение, будто в ней текла митаннская кровь.

Эти теории были основными, поскольку считалось, что только царские наследники могли получить власть, которой достигла Нефертити, и только родная или сводная сестра считалась достаточно божественной, чтобы выйти замуж за царского сына.

Тем не менее Тиу достигла царской власти, хотя и не происходила из царского рода.

Мы должны помнить, что нравы в Древнем Египте отличались от современных. Семья играла наиважнейшую роль. Братья и сестры вступали между собой в браки, чтобы сохранить наследственные черты. Такое кровосмешение было обычным для бедных и еще более распространено среди царей. Тенденция эта особенно распространилась во времена восемнадцатой династии. Право наследования передавалось по женской линии. Таким образом, выходя замуж, наследная принцесса могла передать свою божественную силу мужу и сделать царем человека, вообще не принадлежавшего к знати.

От дворца до простых домов – всюду значительную роль играл матриархат. Жены и матери обладали большим влиянием. К женщинам с уважением относились в их доме, а за границей они считалась полноценными гражданами. Они сами могли наследовать, покупать и продавать собственность. Они могли свидетельствовать в суде. Мать передавала свою собственность и титулы старшей дочери.

Но величайшим триумфом женщины было право быть любимой: своим супругом, своей собственной семьей и семьей своего мужа, своими детьми и богами. Еще больше укреплялась ее позиция, если она выходила замуж за любимого брата. Люди верили, что чем ближе кровные узы, тем глубже будет любовь.

Результаты подобных браков часто приводили к генеалогической путанице.

С другой стороны, обращения друг к другу «сестра» и «брат» не всегда свидетельствовали о семейном родстве. Эти слова могли служить выражением нежности. В романтических песнях, услаждавших слух египтян и особенно нежных во времена восемнадцатой династии, певица, обращаясь к своему возлюбленному, называла его «братом», а он, в свою очередь, называл ее «сестрой». «Сестрой» могли называть и любимую наложницу, как знак особого расположения к ней хозяина.

Через несколько веков Соломон в своей Песни Песней обратится к своей любимой «моя сестра, моя невеста». (Между прочим, многие наложницы выходили замуж и достигали уважаемого положения в обществе.)

Мы можем быть уверены, что Нефертити не была ребенком Тиу, но она последовала примеру матери Эхнатона. Царица Тиу была одной из самых выдающихся личностей в длинной чреде блестящих цариц восемнадцатой династии. Теми же качествами, но в еще более утонченной форме обладала и Нефертити.

Обе они достигли верховной власти за счет любви избалованного восточного монарха, за которого вышли замуж.

Обе были рождены в бедности.

Все попытки доказать их царское происхождение провалились. В детстве у Нефертити явно не было никаких титулов, за исключением ее собственного музыкального имени.

У нее была сестра, на четыре года младше, которую звали Неземмут и к которой обращались как к принцессе. Но этот титул она могла получить уже после того, как Нефертити заняла трон. Не существует никаких документов, удостоверяющих высокое происхождение двух маленьких сестер, которых мы впервые встречаем в Фиванском дворце.

Чтобы разрешить загадку Нефертити, необходимы дополнительные исследования.

Но вот что интересно: куда бы мы за ней ни последовали, повсюду мы сталкиваемся с заботливым присутствием «могущественного и таинственного Ая».

Впервые мы встречаемся с ним, когда он занимает должность главного придворного писца в Фивах. Ему суждено было сыграть удивительную роль в жизни мальчика Эхнатона и набросить глубокую тень на маленькую фигурку Нефертити. Поэтому прежде чем решать загадку ее происхождения, нам следует найти ответ еще на один вопрос: а кем же был Ай?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.