ГЛАВА XV. ТРАГИЧЕСКИЙ ЗАКАТ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА XV.

ТРАГИЧЕСКИЙ ЗАКАТ

Наступал вечер. Тени удлинялись. Поле битвы точно кто-то покрыл тусклым серым колпаком. Туман чередовался с полосами дыма, стлавшегося из труб кораблей, от выстрелов, от разрывов снарядов и от пожаров, бушевавших то на одном, то на другом корабле. Корабли русские и японские то появлялись, то скрывались в этих полосах, точно выходили или прятались за кулисами огромной сцены, ограниченной морским горизонтом.

Русская эскадра уже в третий раз за этот день держала курс во Владивосток. Головным шёл по-прежнему «Бородино», возглавлявший строй русских кораблей дольше остальных броненосцев. После второго перерыва в битве уцелевшая команда «Бородино» опять подлечила полученные кораблём раны. На одну из пробоин правого борта был заведён пластырь. Крен на правый борт несколько уменьшился. Могущие ходить раненые вернулись после перевязки на свои боевые посты. Матрос Ющин, из рассказа которого мы знаем эти подробности, занялся починкой своего орудия.

За «Бородино» шёл «Орёл». На обоих броненосцах были целы мачты и трубы. Также большая часть их артиллерии действовала. За ними шли «Наварин», «Сисой Великий» и старичок — броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Третий броненосный отряд в составе «Императора Николая I» и трёх броненосцев береговой обороны шёл сначала несколько левее, помогая крейсерам отстреливаться от наседавших на них японских лёгких крейсеров, которые под начальством вице-адмирала Катаоки шли в хвосте нашей эскадры слева.

Слева от броненосцев шли крейсера под начальством контр-адмирала Энквиста. За ними линия транспортов, по левую сторону которых, в свою очередь прикрывая их, шли, по-видимому, «Светлана» (брейд-вымпел капитана 1-го ранга Шеина), «Алмаз» и миноносцы.

Броненосец «Император Александр III» держал одинаковый ход с эскадрой, но шёл вне линии с правой стороны эскадры, впереди траверза «Наварина».

В начале шестого часа вечера эскадра уже в третий раз проходила мимо медленно двигающегося «Суворова», за которым тянулась длинная полоса густого дыма. Одни корабли проходили слева от него, другие справа.

Броненосец «Сисой Великий», который из-за пожара шёл между четырьмя и пятью часами вечера в хвосте крейсеров, наконец справился с огнём и, увеличив ход, вернулся в строй броненосцев, встреченный криками «ура» с идущего хвостовым «Адмирала Нахимова».

С «Сисоя Великого» заметили бедственное состояние «Суворова», и броненосец вышел снова из строя и направился к нему. В это время «Суворов» обстреливался идущими также на север броненосными кораблями адмирала Того. Несколько снарядов попали в «Сисой Великий». Заметив, что к «Суворову» на всех парах подходит миноносец «Буйный», командир «Сисоя Великого», капитан 1-го ранга Озеров решил, что адмиралу Рожественскому миноносец будет полезнее броненосца, и вернулся на своё место в строю, сзади «Наварина» и впереди «Адмирала Нахимова».

В это время с «Суворова» видели, как мимо него проходил идущий вне строя «Александр III». Вся носовая часть корабля от тарана до носовой башни с 12-дюймовыми орудиями была раскрыта, как пустой кулёк. Из-за сильного крена броненосец черпал воду орудийными портами нижней батареи правого борта. Недолгим жильцом на этом свете выглядел героический броненосец. Кто знает, как много бравых моряков Гвардейского Экипажа были ещё на нём живы. Но мачты и трубы стояли, Андреевские флаги на них развевались на ветру, орудия не переставали стрелять по невидимому для остальных русских кораблей противнику, так как броненосец шёл значительно правее всей эскадры.

Время приближалось к шести часам. Ещё час, и спустится ночь, которая, может быть, принесёт облегчение исстрадавшимся русским кораблям: скроет их от глаз противника, даст их героической команде возможность отдохнуть, собраться с силами, подвести пластыри под пробоины на тех кораблях, которые в дневном бою не могли остановиться, и с восстановленными отдыхом силами приготовиться снова к бою на другой день, но уже на полпути между островом Цусима и Владивостоком. Потери русского флота не были ещё так велики — один броненосец потопленный и один близок к потоплению, но, может быть, ещё судьба сжалится над ним, и ему удастся в ночи скрыться от преследования.

Отряд японских броненосцев под командованием адмирала Того не принимал участия в бою уже в продолжение почти двух часов. Согласно донесению адмирала Того, его суда также более или менее пострадали от огня русских броненосцев, и, очевидно, японские броненосцы берегли снаряды для последней схватки.

Японские броненосные крейсера шли сзади русской эскадры и несколько задержались, расстреливая «Суворова» и «Камчатку». Они подоспели к бою только на склоне дня, когда из-за темноты уже пришлось прекратить огонь.

Но японским броненосцам счастье опять улыбнулось, а русским кораблям ещё раз не повезло. Около половины шестого японские броненосцы наткнулись на остов вспомогательного крейсера «Урал», который был ими потоплен. Вскоре затем они увидели в отдалении между полосами дыма шесть русских крупных кораблей, шедших слева впереди курса отряда адмирала Того. Остальные русские корабли, очевидно, были скрыты дымом и туманом, в том числе отряд адмирала Небогатова. Японцы погнались за русскими.

К концу шестого часа бой возобновился. Японские броненосцы сосредоточили огонь по ближе к ним идущему броненосцу «Александр III» и по концевому «Адмиралу Нахимову», на котором вспыхнул пожар. А затем, по мере того, как они нагоняли русскую эскадру, огонь был перенесён также на головной русский корабль «Бородино». По наблюдению адмирала Того, огонь русских кораблей потерял значительную часть своей меткости, а огонь японских броненосцев, наоборот, стал ещё более действительным. Но на самом деле «Император Николай I» и броненосцы береговой обороны просто недостреливали до японских броненосцев, а огонь «Бородино», «Орла» и «Александра III», естественно, ослабел после того, как огонь всего японского флота был в течение многочасового боя сосредоточен на них. Не только у героической команды, но и у стали имеется предел прочности. Если по броне бить в течение многих часов снарядами, как мощными ударами молота, то и самая крепкая сталь не выдержит и, в конце концов, разлетится. Это и случилось с многострадальными русскими броненосцами.

Вскоре после шести часов с «Адмирала Ушакова» передали, что «Александр III» терпит бедствие, крен его увеличивается, но броненосец, хоть и отстаёт, продолжает идти по курсу и отстреливаться. В это время миноносец «Безупречный» нагнал флагманский корабль адмирала Небогатова и сообщил ему, что адмирал Рожественский передаёт ему командование эскадрой. Броненосцы 3-го отряда увеличили ход и постепенно обошли отстававший «Александр III».

В 6 часов 30 минут на «Александре III» в результате новых попаданий показалось пламя между дымовыми трубами, корабль потерял способность управляться, но продолжал стрелять. Его бросило влево наперерез курса остальных броненосцев. Сильно накренившись и оставляя полосу густого дыма, «Александр III» перерезал строи впереди «Сисоя Великого» и «Адмирала Нахимова», и в 6 часов 48 минут броненосец, не прекращая стрельбу из уцелевших орудий, опрокинулся, вероятно, в результате острого поворота при слишком большом крене. Вода, разливаясь по внутренним палубам, хлынула к накренившемуся борту и, подобно тому, как падает сражённый топором ствол дерева, броненосец, увеличивая крен, перевернулся на глазах поражённых ужасом экипажей русских концевых броненосцев.

Было видно, как герои-гвардейцы бросаются в воду, но, увидев, что их опрокинувшийся корабль не тонет, они начали вылезать на его днище, цепляться за водоросли и ракушки, которыми за долгое плавание в тропических морях покрылась подводная часть броненосца, и, в последней надежде сохранить жизнь, махать руками по направлению к уходящим от них броненосцам. Слёзы стояли в глазах команд этих броненосцев при расставании с ними, но бой шёл дальше, их корабли уже обстреливались не только японскими броненосцами, но и японскими броненосными крейсерами, которые в это время приближались с юга в строе пеленга к месту боя. Нашим концевым броненосцам пришлось отстреливаться на два борта: правым против ушедших вперёд броненосцев адмирала Того, а левым против нагонявших их броненосных крейсеров Камимуры. В это время «Сисой Великий» и «Адмирал Нахимов» получили много новых попаданий. На место гибели «Александра III» спешил полным ходом лёгкий крейсер «Изумруд», готовясь спустить свои шлюпки. Но огонь кораблей Камимуры был чрезвычайно губителен и бессмысленно жесток, недолёты без пощады убивали тонущих, русский крейсер смог только сбросить на воду пояса, круги и койки и спешить за своей эскадрой, которая уже удалилась кабельтовых на 20, а японские крейсера приблизились на ту же дистанцию к «Изумруду».

Скоро днище «Александра III» скрылось в набежавших волнах. Ещё долго плавали люди, обломки дерева, пояса и койки. В сгустившихся сумерках проскользнули чёрные тени японских крейсеров. Ни один из них не остановился. Ночь спустилась. Никто не спасся из девятисот чинов Гвардейского Экипажа, составлявших команду этого героического корабля. Никто не расскажет об индивидуальном геройстве их командира — капитана 1-го ранга Бухвостова, его офицеров, кондукторов и матросов. Некому поведать, какую драму они пережили и каким страданиям они были подвергнуты в течение пятичасового боя с неприятелем и с огнём и ещё более долгого боя с ледяной водой. Их геройство осталось безымянным. Их совместный подвиг связан навеки с именем их корабля — «Император Александр III».

Теперешние хозяева России никогда не посмеют этим именем назвать новый корабль, на котором будут плавать и так же геройски сражаться потомки доблестно погибших в Цусимском сражении. Но придёт время, когда одним из первых кораблей, на котором снова взовьётся славный Андреевский флаг, будет опять «Император Александр III». И это славное имя никогда не переведётся, пока будут плавать корабли под флагом синего креста на белом фоне.

Согласно донесению адмирала Того, в последней фазе сражения на склоне дня 14 мая участвовало с каждой стороны по шесть кораблей. С японской стороны это были четыре броненосца и два броненосных крейсера, составлявшие первый боевой отряд, находившийся под командованием самого Того. С русской стороны в начале этой фазы боя принимали участие пять броненосцев и один броненосный крейсер, оставшиеся от 8 кораблей, составлявших первые два броненосных отряда адмиралов Рожественского и Фёлькерзама. Отряд адмирала Небогатова в это время поддерживал своим огнём русские лёгкие крейсера в перестрелке последних с японскими лёгкими крейсерами.

Но после того, как «Александр III» был подбит и отстал, вместе с ним задержались «Наварин», «Сисой Великий» и «Адмирал Нахимов». Только через некоторое время на их место вступили в линию четыре корабля, подчинённые Небогатову, и количество русских кораблей, сражавшихся против шести кораблей адмирала Того, осталось всё тем же. Тем временем отставшие русские корабли завязали бой с подоспевшими броненосными крейсерами адмирала Камимуры; бой этот был вскоре из-за темноты прекращён.

Все эти перестроения русской эскадры остались незамеченными со стороны адмирала Того. При возобновлении боя японская эскадра находилась в более светлой части горизонта, а русская — в более тёмной, что и помогло утаить русские перестроения. Но по мере того, как японские корабли, пользуясь преимуществом в ходе, постепенно нагоняли русскую эскадру, они оказались на восток от неё, и роли переменились. Теперь японские корабли было очень трудно различить на потускневшем восточном горизонте, тогда как русские корабли отчётливо выделялись на освещённом заходящим солнцем западном горизонте. Это обстоятельство помогло японским броненосцам нанести последние решительные удары уже измученным русским кораблям, а самих себя уберечь от тяжёлых повреждений русскими снарядами.

Главными участниками этой фазы сражения с русской стороны были по-прежнему три наших лучших броненосца, которые несли на себе всю тяжесть сражения с того времени, как «Князь Суворов» вышел из строя, то есть в течение более чем четырёх часов. Ими были «Император Александр III», «Бородино» и «Орёл». Остальные броненосцы участвовали или в начальной стадии этой фазы сражения, или только в заключительной. После того как «Александр III» был окончательно подбит, огонь японских броненосцев был сосредоточен на остальных двух русских броненосцах, шедших головными, и в первую очередь на «Бородино».

До тех пор «Бородино», имея большие потери в личном составе, не получил значительных материальных повреждений. Броненосец энергично отвечал на неприятельский огонь из своей кормовой башни с 12-дюймовыми орудиями и из трёх башен правого борта с 6-дюймовой артиллерией. Но теперь под сосредоточенным огнём японцев его сила быстро истощалась. Выходили из строя орудия, падали убитыми или истекали кровью чины экипажа, количество пробоин росло, всё больше и больше воды вливалось в корабль, и крен броненосца увеличивался. Но «Бородино» по-прежнему держал курс на Владивосток, лишь немного уклонившись влево, и не сделал попытки уйти со своего места, когда губительный огонь японских кораблей достиг апогея.

Кто в это время командовал «Бородино», осталось неизвестным. Капитан 2-го ранга Макаров был уже давно ранен. Его заместители оказались такими же доблестными и настойчивыми офицерами, каким себя показал Макаров. Командир, капитан 1-го ранга Серебренников, потеряв много крови, лежал, но, согласно рассказу Ющина, всё время интересовался боевой обстановкой и, очевидно, своими советами поддерживал дух офицеров, исполнявших обязанности командира броненосца, за которым послушно следовала вся эскадра.

Наконец, под ураганным огнём японских броненосцев, «Бородино» запылал. Высокие языки пламени и клубы густого дыма повалили из середины броненосца ближе к корме. Японцы, заметив пожар, ещё усилили стрельбу по обречённому кораблю. В это время солнце, слепившее глаза японских комендоров, скрылось за горизонтом, и «Бородино» проектировался на светлой части неба, как на ладони. Попадания японских снарядов участились. Но «Бородино» по-прежнему отвечал из своих орудий, хотя его огонь заметно слабел. Чёрные тени японских броненосцев уже слились с тёмным небосклоном. Набегающие волны стали тяжёлыми, как свинец. Серая пелена окутала соседние корабли. Но ночь всё ещё не хотела спуститься и прикрыть своим покровом израненный корабль.

Носовой каземат, где находился Ющин, наполнился дымом и удушливыми газами. Стало тяжело дышать. Тяжело раненный поручик Беннигсен вернулся после перевязки снова в батарею. Вскоре сюда прибежал сигнальщик с верхней палубы, чтобы позвать Беннигсена принять командование броненосцем, но Беннигсен уже недвижно лежал на палубе, сражённый наповал новым осколком. Сигнальщик побежал дальше, на корму, надеясь отыскать там кого-либо из офицеров. В командование орудиями в каземате вступил кондуктор Иван Чупахин.

Новый крупный снаряд разорвался перед казематом. Из всей прислуги орудий остались в живых только Чупахин и Ющин. Пламя после разрыва быстро распространилось в сторону поднятых из погреба патронов. Рядом валялась чья-то голова. Ющин инстинктивно поднял руки, чтобы убедиться, что его голова находится на месте. Тем временем Чупахин не растерялся и начал выбрасывать патроны за борт, чтобы они не начали от пламени взрываться, а Ющину он приказал: «Беги на корму, зови людей, нам вдвоём с огнём не справиться».

Но Чупахин не знал, что творится на корме. Поднявшемуся наверх Ющину представилась ужасная картина. Мачты были увешаны страшными обрывками снастей, которые наподобие бесчисленных вымпелов и флюгарок крутились на ветру. Трубы были в дырах и покосились, хотя и продолжали стоять. Не было ни мостиков, ни надстроек, ни ростр, а только груды руин. Из кормы подымался огромный огненный факел, перемешанный с чёрным дымом. И из этого кратера ярким фейерверком вылетали рвущиеся патроны, сопровождаемые непрерывным треском, наподобие дроби, отбиваемой на гигантских барабанах. Палуба зияла дырами и проломами. Всюду лежали трупы команды.

Подходили последние минуты корабля, но броненосец по-прежнему вёл нашу эскадру вперёд к заветному русскому берегу, до которого осталось всего два дня пути. Андреевские флаги трепетали на клотиках. Из башен раздавались орудийные выстрелы навстречу врагу.

После тщетных попыток пройти на корму Ющин вернулся в свой носовой каземат. Кондуктора Чупахина уже там не было. Может быть, из-за убыли всех офицеров ему пришлось принять командование броненосцем.

Вдруг корабль затрясся, как перед смертью, от попавшего в него нового залпа японских снарядов. С других русских кораблей видели белое облако, стремительно поднявшееся над броненосцем. Казалось, что на нём взорвалась крюйс-камера. Из орудий правого борта раздались в сторону неприятеля два последних выстрела. Корабль начал быстро крениться на правый борт и, не выходя из строя, на полном ходу мгновенно опрокинулся. Доблестный броненосец погрузился в море, не покинув своего поста. Из воды вырывались клубы дыма и огонь. Корабль плыл ещё некоторое время вверх килем. Винты продолжали медленно вращаться в воздухе. По днищу металось около 40 человек.

Ющин всё ещё находился в каземате, когда «Бородино» перевернулся. Быстро сорвав одежду, но оставшись в сапогах, он нырнул в воду, выбросившись через орудийный порт. Секунды ему казались вечностью. Он захлёбывался и давился водой, но всё-таки сильные мускулы вынесли его тело на поверхность моря. Открыв глаза, он увидел днище своего корабля. Огромные пузыри воздуха лопались вокруг остова, поросшего ракушками и водорослями. Тут и там плавали человеческие головы. Чей-то знакомый голос звал с днища:

— Эй, Семён, хватайся за тельник и лезь к нам!

Но ударившая волна сбила Ющина, и в его руке остался кусок протянутого ему тельника. На днище не было спасения. Уже лопасти винтов начали колотить о воду. Днище заметно, на глазах, погружалось. Ющин напряг все свои силы, чтобы отплыть в сторону и не быть затянутым водоворотом.

Бросая багровые блики на волны, прошёл сильно горевший, окружённый всплесками от разрывов неприятельских снарядов и сам яростно отстреливавшийся из своих орудий последний броненосец первого отряда — «Орёл». За ним прошли почти не тронутые боем броненосцы третьего отряда: «Император Николай I», «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин». Четвёртый броненосец этого отряда, «Адмирал Ушаков», шёл с дифферентом на нос от попадания, полученного в то время, когда броненосец проходил мимо повреждённого «Императора Александра III». Все эти корабли опоясывались кольцами огненных вспышек, отвечая уже невидимому противнику.

Стало уже совсем темно. Ночь запоздала наступить всего на несколько минут. Огонь неприятеля прекратился. Прошли с потушенными пожарами, но с ещё тлеющими остатками от них «Сисой Великий» и «Наварин». Они продолжали стрелять, очевидно, против приближавшихся японских миноносцев. Наконец, самым последним прошёл сильно отставший броненосный крейсер «Адмирал Нахимов».

Каждый из этих кораблей Ющин называл своим именем, звал их, кричал, старался изо всех сил обратить внимание кого-нибудь на этих кораблях на себя. Может быть, его крики не услышали, может быть, слышали, но не могли помочь. Что значит жизнь одного человека, когда в некоторые минуты боя падали убитыми и тяжело покалеченными десятки, если не сотни людей.

Море погрузилось в полный мрак. Не было видно даже волнующейся поверхности воды. Намокшие сапоги тянули Ющина под воду, но он судорожно держался за мачту от шлюпки. Волны подымали его тело, кидали вниз, били в лицо, горько-солёная вода заливала горло, пучило грудь. Ющин откашливался и отхаркивался, временами терял сознание, но молодое тело с отчаянием сопротивлялось смерти.

На горизонте вспыхивали лучи прожекторов, темноту прорезали багровые вспышки выстрелов, которые явно возвращались обратно к месту, где волны бросали тело Ющина. Ослепительные вспышки пронеслись совсем над головой Ющина… Но длинные чёрные тени кораблей прошли, опять не заметив Ющина. Опять кругом воцарился мрак, и только всплески волн нарушали тишину…

В час ночи японский миноносец подобрал из воды окоченевшего голого человека. Им оказался марсовой Ющин, единственный человек, спасшийся из экипажа броненосца «Бородино», который четыре часа вёл русскую эскадру в самом страшном морском бою. Из этих четырёх часов линейный корабль «Бородино» три часа геройски сражался, не покидая своего ответственного поста, пока угрюмые волны не сомкнулись над килем перевернувшегося броненосца.

Гибель броненосца «Бородино» произошла через 16 минут после гибели броненосца «Император Александр III», и в это же самое время происходил заключительный акт трагедии броненосца «Князь Суворов», несколько южнее гибели остальных двух русских броненосцев.

Броненосные крейсера адмирала Камимуры торопились нагнать броненосный отряд адмирала Того и поэтому оставили остов «Суворова» на расправу японским лёгким крейсерам и миноносцам. Эти крейсера около 7 часов вечера потопили снарядами транспорт-мастерскую «Камчатка», а через 10 минут пришёл черёд и многострадальному «Князю Суворову». Никто не спасся из последних защитников русского флагманского корабля, и нет ни одного русского свидетеля последних минут этого геройского броненосца.

Единственным венком, сброшенным на морскую пучину, поглотившую героев — защитников этого корабля, является рассказ наших врагов-японцев:

«В сумерках наши крейсера увидели „Суворова“, одиноко стоявшего вдали от места боя, с сильным креном, окутанного огнём и дымом. Бывший при наших крейсерах отряд миноносцев капитана-лейтенанта Фудзимото тотчас же пошёл на него в атаку.

„Суворов“, весь обгоревший и ещё горящий, выдержавший столько попаданий, расстреливавшийся всей эскадрой, имевший только одну случайно уцелевшую пушку на корме, всё же открыл из неё огонь, выказывая решимость защищаться до последнего момента своего существования, пока плавает на поверхности воды…»

Японские миноносцы, пошедшие сначала в атаку с кормы, должны были отступить под выстрелами орудия, которым управлял прапорщик Курсель, но затем они зашли с носа, где у «Суворова» не было ни одной исправной пушки, и выпущенные с короткого расстояния торпеды закончили жизненный путь героического корабля и его последних доблестных защитников.

Английский военно-морской историк Вильсон в следующих выражениях рассказывает о последних минутах «Суворова»: «Погружаясь в море, броненосец унёс с собой в пучину всех, кто ещё оставались живы после ужасного обстрела, произведённого всеми кораблями японского флота. Они перенесли этот обстрел с доблестью, превосходящей всякую людскую хвалу. Броненосец перевернулся в густых клубах тёмно-жёлтого дыма после взрыва не менее чем девяти торпед в его корпусе. Киль броненосца держался в течение некоторого времени над поверхностью волн. Потом остов корабля встал вертикально к воде и „Князь Суворов“ исчез навсегда под волнами. Так кончился самый ожесточённый бой, который когда-либо вёл броненосный корабль».

Последние красные отблески трагического заката догорали на западном небосклоне. Страшный день закончился. Наступала полная неизвестности ночь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.