К БУРГУНДИИ И ПАРИЖУ
К БУРГУНДИИ И ПАРИЖУ
К 10 января 1360 года все налетчики вернулись в свои лагеря, а королю Эдуарду предстояло принять важное решение. Отряды, действовавшие возле Парижа, убедили его, что регент не выйдет из своего неприступного убежища; при этом и гарнизон Реймса не показывал никаких признаков, что намерен сдаться.
Реймс, в изобилии снабженный запасами продовольствия и оружия, мог выдержать длительную осаду, как Кале. В этом затруднительном положении у короля два выхода: взять город штурмом или оставить осаду и заняться чем-то еще. На первое Эдуард все никак не решался. Поведение его восхищает, хотя с чисто военной точки зрения и удивляет: располагая большой и эффективной армией, имея опытных офицеров, умеющих штурмовать крепости, не опасаясь теперь за свои тылы, он, вероятнее всего, взял бы город, но, без сомнения, заплатил бы за это высокую цену. Неизвестно почему король отказался от штурма, – то ли не желал больших жертв, то ли просто оставался преданным своему устремлению: пусть освящение его произойдет в результате переговоров. Зная его твердость и силу воли, сочтем более достоверным второй мотив.
Военная политика французов, при тех обстоятельствах наилучшая, для Эдуарда представляла сложную проблему[162]. Стало необходимо разработать новую политику. Принципы ее, вероятно, созрели в его уме в прошлом месяце, если не раньше (не забудем рыболовные суда Великого поста); теперь Эдуард решил воплотить их в жизнь. Если угроза Реймсу не заставит регента выступить на его защиту или начать переговоры, нужно угрожать самой столице. Но прежде чем воплощать этот план в жизнь, следует предпринять предварительные шаги по охране продвижения английской армии – ведь она вдалеке от дома и окружена потенциальными врагами. Самая большая потенциальная опасность – Бургундия; герцог ее – сильнейший вассал Франции, и его следует считать врагом, хоть он и не принимает активного участия в войне уже много лет. Итак, решено – идти в Бургундию.
Ближайшая граница Бургундии в 100 милях южнее Реймса; Париж на расстоянии почти 150 миль к северо-западу от нее. Чтобы достичь Бургундии, надо пройти через Шампань с севера на юг. Эдуард III отправляется в свое новое предприятие 11 января 1360 года. Совершая марш в том же порядке, тремя колоннами, каждая со своим авангардом, армия оставила Шалон правее себя и пересекла Марну у Поиньи около 26 января. Двигаясь на юг, король безосновательно разорил Бар-сюр-Об, а затем повернул на запад. Оставив неосажденным небольшой город Труа (стал всемирно известным через шестьдесят лет[163]), пересек Сену у Понта и Мери и вошел в Бургундию. Молодой герцог собрал свою армию у Монтреаля, но никуда не двигался – боялся столкнуться с огромной английской армией. Вот она и перемещалась по его стране как хотела. Захватила многочисленные города, среди них Тоннер, – там нашли и выпили запас долгожданного бургундского вина. Приказы, запрещавшие опустошения и грабежи, стали мертвым законом, или теперь их вообще не существовало.
По всей видимости, это определенная политика, цель ее – заставить герцога подчиниться. Но, несмотря на все старания Эдуарда, ничего не происходило, а сам он, казалось, не спешил обострять ситуацию. Наступил февраль и Великий пост; сезон военных действий кончился. Рыбная ловля уступила место схваткам; всем набожным рыцарям позволили проводить время по своему усмотрению, а рядовым, как говорят, приказали заботиться о себе самим. Охота и соколиная охота, однако, разрешены; король поселился в Гийоне, в 40 милях к западу от Дижона, и занялся развлечениями. Захвачен ли окруженный стеной город, разграблен ли монастырь, – в целом Великий пост соблюдался. В этот период произошли некоторые изменения среди высшего офицерского состава. Граф Марш умер (причины нам неизвестны); большинство немецких рыцарей разъехались по своим не очень отдаленным домам в Лотарингии; их место более чем заполнено рыцарями «свободных компаний»: они действовали в той части Франции прошедшие двенадцать месяцев и теперь поступили на регулярную службу в королевскую армию. Сэр Роберт Ноллис, должно быть, один из них, а кроме него, еще много других. Некоторые гасконские лорды, включая Капталя де Бюша, прославившегося при Пуатье, желая служить под знаменем Черного принца, пересекли окольными путями, через Бове, всю Францию и присоединились к нему в Бургундии. Из-за внутренних потрясений в стране, действий «свободных компаний» и разорения территории английской армией вся северная Бургундия оказалась в жалком состоянии, и герцог решился направить своих посланников просить о мире. Эдуард, конечно, мог потребовать всего, чего хотел. По заключенному перемирию Бургундия останется нейтральной в войне между Эдуардом и регентом и заплатит большую контрибуцию. Эти оскорбительные условия подписаны 10 марта, а пять дней спустя английская армия повернулась в направлении Парижа.
Все текло согласно плану: Великий пост почти прошел, наступила весна, а с ней появилась трава – корм для лошадей; пожелай регент сражаться за корону отца, ему дали бы эту возможность.
В середине марта армия повернула на запад, к графству Ниверне (столица – Невер). Это графство быстро решило проблему вторжения, последовав примеру Бургундии. Вся опасность со стороны тыла и фланга исчезла; Эдуард направился на север и, пройдя по долинам рек Кюрю и Йонны[164], достиг Парижа.
В это время в Англии произошел один эпизод, который оказал воздействие на кампанию во Франции. Наступление – лучшая форма обороны; некоторые советники регента знали об этом. Видя, что английский король взял с собой на континент очень большую армию, они предположили, что Англия лишилась защитников и английский король достигнет своей страны лишь через несколько дней. Но они недооценили Эдуарда и забыли об истории, случившейся четырнадцать лет назад. Когда в 1346 году шотландцы вторглись в Англию, Эдуард доверил ее защиту тем, кого не взял с собой на континент. То же самое случилось и теперь. Дальновидный монарх сделал то, что оказалось вполне достаточным для защиты королевства: в марте 153 французских корабля внезапно появились в Райе. Саму высадку нельзя было предотвратить, как и ужасные злодеяния, совершенные французскими войсками в Винчелси (возможно, в отместку за разорение их родины). Но в течение двадцати четырех часов английские отряды согласно плану подошли к месту высадки и после жестокой схватки, нанеся противнику тяжелые потери, вынудили французов вернуться на свои суда.
Результат хорош, но рассказы о французских злодеяниях, достигшие короля и английскую армию (без сомнения, преувеличенные), настолько разозлили и возмутили их, что король ускорил марш к Парижу и возобновил политику опустошений[165].
На Страстной неделе, во вторник 31 марта, армия остановилась в 20 милях южнее Парижа, между Корбеем и Лонжеме; королевская штаб-квартира установлена у Шантелопа, невдалеке от Арпажона, где и оставалась, пока не кончилась Пасха. Дым от пожаров в Лонжеме видели со стен Парижа, что вызвало панику во всех предместьях города; напуганные жители потоком (слишком знакомым нам по недавним войнам) стекались в город в поисках убежища. В Лонжеме состоялась мирная конференция (подробнее о ней позже), но она окончилась неудачей.
Во вторник Пасхальной недели наступление возобновлено; армия остановилась на линии возвышенностей в нескольких милях к юго-западу от города, между Иси и Божираром; король поселился в Монтруже. Уолтер Мэнни во главе своего отряда подошел к стенам Парижа и своими насмешками пытался разгневать гарнизон, побуждая его выйти из города. Кроме того, вся английская армия развернута в линию и выдвинута к столице, чтобы тем самым вызвать противника на бой. Эдуард имел основания полагать, что вызов примут. Фруассар говорит о посланных герольдах, а Найтон сообщает, что договоренность с регентом принять участие в битве как будто достигнута, но не выполнена. Несмотря на желание сражаться, французы ничего не предпринимали. Строгие приказы, запрещавшие действовать, изданы, и им повиновался гарнизон – охотно или нет, не важно. Однако 10 апреля депутация с предложением мира вышла из города. Конференция, на которой присутствовали папские легаты, состоялась в аббатстве Клюни, на Орлеанской дороге, но она ни к чему не привела. Произошедшее после конференции, должно быть, удивило французов: сорок восемь часов спустя английские войска выстроились в линию и подошли к городским стенам. Снова гарнизон не сдвинулся с места. Прошло несколько часов, и английская армия исчезла – она уже на пути в Шартр. Демонстрация оказалась просто прикрытием, – опытный арьергард некоторое время оставался на виду у жителей. Английский король сделал еще один удивительный шаг.
* * *
Эдуард III не оставил нам записей о том, какие мотивы и причины побуждали его к таким поступкам в той запутанной кампании (они многочисленны), – мы вынуждены ограничиваться догадками. В большинстве случаев, а в этом особенно, приходится делать заключения в значительной степени на основе логики последующих событий. Изложим эти события вкратце, а затем возвратимся к причинам, по которым король оставил «город своих мечтаний», прежде чем одна из сторон ударила по противнику.
В воскресенье 12 апреля 1360 года начался отход в направлении юго-запада, точнее, Шартра. Французы не пытались следовать за противником. В понедельник англичан настиг ужасный ураган, – на землю падали градины размером с голубиные яйца, несколько солдат и лошадей ими убиты. Согласно «Лондонской хронике» день этот стал известен как «черный понедельник»[166]. Англичане прошли мимо Шартра и вступили в край Бонваля и Шатодена, в 20 милях от первого. Можно предположить, что французское правительство и население Парижа вздохнули с облегчением – грозный противник отступает – и, наверно, пропели в честь этого «Те Deum» в соборе Парижской Богоматери. Их очень удивили действия англичан. Опасность, кажется, прошла; регент послал эмиссаров – догнать отступающую армию и просить ее о мире. Догнали у Шатодена и попросили возобновить переговоры, прерванные 10 апреля. Английский король согласился, и в течение восьми дней мирный договор, основанный на условиях, предложенных Эдуардом в Первом лондонском договоре, составили и подписали.
Вот краткое содержание этой экстраординарной истории. Для нас она представляет двойную проблему: во-первых, почему англичане внезапно отступили (если это отступление) и, во-вторых, почему французы решили заключить союз с отступающим противником, притом на его условиях. Осажденная армия иногда соглашается на условия противника, но это происходит либо в результате голода, либо из-за угрозы штурма или фактического нападения (не знаю ни одного подобного случая на протяжении всего Средневековья).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.