Глава пятая

Глава пятая

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы угадать, что это действительно тот человек. Уверенный вид, твердая походка — все говорила о целеустремленности.

— Что будем делать? — спросил Том.

— Если он хочет со мной поговорить — поговорю.

— Только поосторожнее, — предупредил Том.

— Нам понадобится приличная лодка, — сказал я Пиму, — с парусом, мало-мальски ходкая.

Пим — он сидел, задрав ноги на стену, — поднял на меня глаза.

— Куда плыть?

— В море, очевидно, — сказал я. — Если придется, мы ее купим. Если найдешь, что нам надо, возвращайся сюда, только по сторонам поглядывай, тут может завариться каша.

Я пошел вниз.

Человек в плаще дожидался в общей комнате с кружкой в руке. Вторая стояла на столе — для меня. Причем стояла так, что если я сяду на то место, то окажусь спиной к двери.

Я перенес кружку на другое место, откуда мог, сев за стол, видеть дверь.

Он улыбнулся с неподдельным одобрением.

— Отлично! Осторожные люди мне по душе! — и наклонился вперед. — А теперь, Барнабас Сэкетт, давайте поговорим.

— Ну так говорите. А я буду наслаждаться элем, уютом этой комнаты и видом на реку.

— Ты оказался в щекотливом положении, Барнабас.

И принялся излагать дело королевы против меня. Я терпеливо слушал — пусть выговорится. А сам гадал, чего ему надо. Когда он закончил, я рассказал ему о кожаном кошеле и его содержимом.

Он улыбнулся:

— А другие монеты?

— Какие другие?

Он улыбался, но это не была веселая улыбка.

— Не считай меня дураком! Я принимал тебя за смышленого молодого человека, но такую историю мог рассказать только дурак.

— И тем не менее, она правдива.

— Хватит уже этих глупостей! — он хлопнул рукой по столу. — Ты нашел сокровище. Королева желает его получить. Оно принадлежит Англии, — он сделал паузу. — Желают его получить и другие люди. Если тебя поймают, королева все у тебя отберет, можешь не сомневаться. Да еще тебе придется расплачиваться за причиненные хлопоты в Ньюгейте или Тайберне.

— Или?..

— Есть и другие. Такое сокровище может дать человеку целое состояние, а такое состояние означает силу и власть. Если сговоришься с этими, другими, можешь и сам получить кое-что… Достаточно, чтобы стать богатым. А кроме того, тебе будет предоставлена возможность жить в какой-нибудь другой стране.

— Кто ты? — внезапно спросил я.

Он умолк всего на миг, потом поднял глаза на меня — до сих пор он смотрел себе на руки.

— Я — Роберт Малмейн.

Это имя я знал.

На мгновение все у меня внутри похолодело, ибо он был человек известный, но в то же время загадочный, обладавший тайной властью, человек, незаметно скользящий в тени фигур, окружающих королеву, но некоторые голоса шептали, что он иезуит. И еще шептали, что он секретный агент самой королевы и правая рука папы. Такие истории — дело обычное, переплетение сплетен, лжи и слухов. Но одно оставалось фактом: он обладал властью.

— Ты доставишь сокровище ко мне, — продолжал он, и голос его был холоднее льда. — И получишь свою долю. В противном случае я тебя уничтожу — вот так! — он щелкнул пальцами. — Ты думаешь, у тебя есть корабль, но мои люди у него на борту и им командуют. Мы знаем, что ты должен сесть на него в Фальмуте, так что, несомненно, сокровище дожидается тебя там.

Фальмут? Я никому ничего не говорил о Фальмуте, потому что этот город никак не входил в мои планы. А сесть на корабль я собирался совсем недалеко от того места, где мы сейчас находились, на другой стороне залива, у Портлендского мыса.

Кто-то на борту, Темпани, возможно, или Джереми Ринг — может, даже Абигейл, — заставил людей Малмейна поверить, что Фальмут — именно то место (и, кстати, вполне убедительное).

Абигейл, наверное, — но почему? Она верила, что я могу сделать все что угодно, не зная, что такое невозможно, что такое предел сил человеческих.

Но что мы можем сделать против людей Малмейна? Я не знал, ни сколько их там, ни как они вооружены, ни как ловки.

— Ну так можете быть уверены в одном, Малмейн. Сейчас в Фальмуте сокровища нет.

Что ж, это было совершенно честно. Насколько я знал, сокровище все еще на дне Уоша — несомненно, в недосягаемом для человека месте. Определенно, я ему не соврал.

— А почему я должен тебе верить? — напирал Малмейн.

Пусть верит или не верит, во что хочет. А мне нужно лишь одно — возможность удрать.

Я поднялся.

— Ладно, Малмейн, Фальмут — так Фальмут. Вы говорите, что мой корабль — у вас. Вы говорите, что сокровище у меня. Малая доля лучше чем ничего, так что пусть будет Фальмут.

— Где сокровище?

Я усмехнулся высокомерно — надеюсь, у меня это хорошо получилось.

— Вы что думаете, я вам скажу? А после свалюсь с обрыва с перерезанным горлом? Сказано Фальмут — и все, или там, или нигде, а если вы сами или ваши люди ко мне подойдете, все улетит на ветер.

Ему не понравились мои слова. Да и я сам.

Он уставился на меня тяжелым взглядом, барабаня пальцами по столу.

— Попробуй предать меня, — сказал он наконец, — и ты умрешь… когда я решу, что можно позволить тебе умереть.

Я взял свою кружку, допил эль и пошел обратно наверх.

Он смотрел мне вслед и улыбался.

Закрыв за собой дверь своей комнаты, я позвал Черного Тома и Пима. Но они исчезли.

Я лихорадочно думал.

То, что надо сделать, надо делать быстро. Я выглянул в окно, надеясь увидеть Тома или Пима. Вокруг было много людей — рыбаков, матросов, торговцев, — но ни следа моих товарищей.

Я уже отворачивался от окна, как вдруг мое внимание привлекла девушка, которая тянула за собой двухколесную тачку, заваленную мешками — по виду, с бельем для стирки. Она свернула с улицы за угол и остановилась прямо у меня под окном; остановилась и начала перекладывать мешки, словно стараясь уложить их как-то по-особому. Я смотрел вниз, а она вдруг подняла голову.

— Прыгай! — сказала она негромко, чтобы услышал только я.

Схватив ножны, я вскочил на подоконник, глянул налево, направо — и спрыгнул. Мягко приземлился, перекатившись набок, и был тут же прикрыт мешком белья.

— А теперь лежи тихо, а то я из-за тебя потеряю крону.

Подхватив оглобельки тачки, она повезла ее вдоль улицы, шагая без напряжения, потом повернула.

Я почуял запах реки.

Девушка сняла один мешок и глянула на меня.

— О, да ты пригожий парень! Рада, что спасла тебя, хотя хотелось бы мне, чтоб ты малость задержался. Там вон лодка, брошенная без присмотра. С одним коричневым парусом, называется «Плутовка». Тебе стоило бы поскорей забраться в нее и плыть вниз. И не благодари меня, твой дружок Пим уже это сделал. Вот это парень, будь уверен! Да еще ко всему и крона. Ну что ж, нельзя, чтоб девушке такое везенье каждый день подваливало, а то она вовсе стирать не захочет!

Она подняла мешок. Я быстро скатился с тележки и встал на ноги. Лодка была на месте. Несколько быстрых шагов — и я на борту.

Я увидел на носу Пима, увидел, как он отвязывает швартовый конец, услышал, как жалобно завизжал блок, когда парус пополз вверх по мачте.

Внизу мои глаза постепенно привыкли к темноте — и тогда я разглядел Черного Тома. Итак, мы все трое целы и в безопасности — по крайней мере, сию минуту.

Черный Том Уоткинс долго глядел на меня, потом утер рукавом лоб.

— Ну, прошибло меня холодным потом! Жуткий холод, а в брюхе — страх смертный. Слава Богу, ты пришел! Это девчонка, да?

— Да. — Я рассказал им о Роберте Малмейне. — Пока что ничья не взяла — до тех пор, пока Роберт Малмейн думает, что королевское сокровище у меня.

— Ты что хочешь сказать, наши беды еще не кончились?

— Только начинаются, Том. Малмейн со своими людьми попытаются выследить нас. Но у нас есть корабль, на который мы должны попасть, океан, по которому мы уплывем, и новая земля, которую мы сделаем своей.

— Аппетит у тебя неплохой, — угрюмо заметил Том. — Надеюсь, и зубы достаточно велики!

— Не велики — так вырастут, — ответил я — и ощутил, как нос лодки нырнул; брызги плеснули мне в лицо, вода потекла по щекам.

Я облизнул языком губы — соленые.

Мы снова были в море.