По дороге в Восточную Пруссию

По дороге в Восточную Пруссию

Первое наступление у Вирбаллена

26 июля 1944 г. Сегодня последняя поверка, затем мы отправляемся. Всегда, когда мы переезжаем, наше начальство придумывает для нас самые замечательные легенды и девизы. Например «Отправляемся в Италию» или «Вторжение во Францию». А на сегодняшний день нас именуют «Пожарная команда Восточного фронта».

Некоторые из их фантазий предполагают свободное передвижение. Как правило, здесь девиз зависит от тех вокзалов, где мы останавливаемся. Однако теперь мы едем вдоль прекрасной дикой долины Бистрица через Гура Хуморулуй — Дорн — Варту на Якобени. Дальше продолжим путь по железной дороге. Поэтому мы переоборудовали грузовики для перевозки людей, распределив палатки между ними. Некоторые оборудовали свои спальные места в кабине водителя или в кузовах грузовиков. При наличии пулеметов на выносных лафетах и 2-см зенитных установок, а также индивидуального оружия мы в некоторой степени готовы к обороне. Я выбрал себе хорошее место. На автомобильном брезенте, который лежит за кабиной водителя, я могу лежать, как в подвесной койке. Как со своего высокого пункта наблюдения, я с интересом смотрю на пробегающий мимо ландшафт. Дорога проходит через несколько туннелей, поэтому мое положение наверху внушает опасение, так как потолок туннеля почти касается моей одежды. Поезд идет по маршруту Будапешт — Лавис — Силау — Яблунка — Оппельн — Бреслау — Лиса — Позе — Гнезау — Торн— Алленштейн — Инстербург в Гумбиннен. «Человек, который оплачивает вермахту наши поездки по железной дороге, явно должен рассчитывать на повышение своего денежного довольствия», — размышляет один из моих людей. Мы едем по Германии. Вдоль дороги стоят люди и воодушевленно приветствуют нас. Поезд идет медленно, и мы бросаем свои адреса полевой почты в спичечных коробках самым красивым девушкам, которые машут нам руками, в надежде, что они напишут нам.

3 августа 1944 г. Наконец мы подъезжаем к Эбенроде в Восточной Пруссии и останавливаемся у маленького пограничного города в Литве. Здесь платформы разгружают, а грузовики ставят на прилежащей территории далеко друг от друга. Русские позиции уже несколько дней назад расположены невдалеке от границы в литовском местечке Вилкавишкис/Вольфсбург за так называемой восточно-прусской границей. Мы узнаем также, что русские группы уже однажды показались среди гражданского населения близ Голдара, в области, принадлежавшей Германской империи. Однако они были вытеснены назад.

Разгрузка идет очень спешно. Надо выстраивать оборонительную позицию. Пока там ничего подобного нет! Мы сразу же начинаем копать окопы и сооружать блиндажи. Наши танки стоят примерно в ста метрах за нами и хорошо скрыты между колосьями пшеницы. Между ними прижались к земле солдаты, которые защищают строительство оборонительной линии.

4 августа 1944 г. Мы образуем здесь временный передний край обороны и выжидаем, пока все платформы на железной дороге не будут разгружены. За это время знакомимся с окружающей местностью. Мы прибыли в итальянский пограничный пункт Вилкавишкис/Вольфсбург за два дня до того, как иван его занял. Он находится всего в нескольких километрах за границей. Приказ: «Будьте бдительны!» Когда я спокойно возвращаюсь в свой окоп, у меня начинается жуткая зубная боль. Собственно, я почувствовал ее еще во время поездки по железной дороге. Там мне очень помог старый обер-ефрейтор. Он угостил меня настоящим жевательным табаком. Боль прошла через полчаса! Сначала мне показалось, что у этого табака жуткий вкус! Но через какое-то время я изменил свое мнение, определив, что он имеет определенный коньячный привкус. Однако я время от времени плююсь, подражая старому гренадеру. Теперь в своем окопе я прислушиваюсь к звукам, раздающимся с востока. Но в данный момент пока ничего не слышно. Только совсем близко от нас ворчат наши танки, которые меняют свое положение. Нужно прислушиваться к словам команд. На небе этой ночью все спокойно.

6 августа 1944 г. Но уже на следующее утро наше спокойствие нарушено. Поступил приказ: «Готовиться к выступлению!» Затем мы едем мимо Пиллкаллена (Шлоссберг) на озеро Вистутитер, к югу от Вирбаллена. Атака в направлении с северо-востока начинается в 08.25. Наконец-то мы слышим в воздухе рев моторов нашей авиации, которая кружится над вражескими укреплениями, но бомб не бросает. Они даже не стреляют из бортового оружия. Это выглядит всего лишь как устрашающая атака. Нас это, конечно, удивляет! После первоначального незначительного сопротивления русские открывают мощный артиллерийский огонь. Наша атака захлебывается. Раздается приказ: «Атаку отменить, перейти к обороне!» Затем звучит новый приказ о наступлении: «2-й батальон, обер-лейтенант Шмельтер, наступать слева от дороги Вирбаллен — Скнаудиниркиат — Скардупиаи. Направление атаки: северо-восток».

7 августа 1944 г. Сегодня после новой атаки мы занимаем наконец господствующую высоту 51. При этом идут тяжелые танковые бои. Мы видим новый танк «Иосиф Сталин» (калибр орудия 12,2-см!). Он смог подбить даже несколько «тигров»! Иван выжидает. Наша цель достигнута, несмотря на значительные потери. Ночь проходит спокойно. Мы узнаем, что пока не следует предпринимать никаких действий. Но уже на следующий день предстоит новая атака. Цель: занятый противником город Вилкавишкис/Вольфсбург. Мы должны выйти с юго-западного и северо-восточного направлений на восток города, где проходит линия обороны Восточной Пруссии, достичь ее и окружить находящихся в городе русских. Мы опасаемся попасть на минные поля, разбросанные по окрестностям города. Ночью слышим перед нами какой-то шум. Там бронетранспортеры 1-го батальона также занимают исходную позицию.

8 августа 1944 г. Перед городом на низменности вырыт противотанковый ров, который в восточном направлении защищает Восточную Пруссию и далее идет в направлении на север — юг. Дальше, на востоке, начинается лес. Что он скрывает, мы не знаем, но предполагаем, что у ивана здесь основная линия обороны. Преодолеть ее — далеко не легкая задача!

9 августа 1944 г. Наступает утро, вся земля покрыта туманом. Можно идти дальше. Вперед! Все моторизованные средства, танки, бронетранспортеры, зенитные орудия, не дожидаясь артподготовки, ринулись на врага! Это должно стать для него неожиданностью! Мы, не останавливаясь, прикрытые утренним туманом, появляемся с юга и ведем жестокие сражения во вражеских окопах, двигаясь далее к восточной окраине города Вилкавишкис (Вольфсбург), преодолеваем линию обороны Восточной Пруссии и развертываем наши силы в северном направлении. Перед нами 3-й батальон фузилеров.

Иван не был предупрежден нашей артподготовкой, поэтому неожиданная атака, кажется, удается. Первый удар восточнее Вилкавишкиса оказался успешным, но затем противник опомнился! На нас обрушился мощный артиллерийский огонь орудий калибра 15,2-см! Мы называем этот калибр «черной свиньей», потому что при взрыве он дает черный столб дыма. Наши танки также попадают под огонь вражеских противотанковых пушек. Проклятые мины тоже дают свой результат. Когда мы теперь с криками «ура!» бросаемся в окопы противника, в нас летят ручные гранаты, солдаты врага открывают винтовочный огонь. Кроме того, их поддерживают самолеты Ил-2 («Ильюшин-2»), которые бросают на нас бомбы и ведут огонь по площадям из бортовых пушек и пулеметов, пускают ракеты. Все это осложняет жизнь. Мы пожинаем то, что русским пришлось испытать в первые годы войны от нашей военной авиации! Теперь у русских численное превосходство! Едва появляется первый самолет, глухо ворча, как мы уже слышим вой следующих «ильюшиных», и наши «мучения» начинаются снова! Со времени провала операции «Цитадель» такого поражения у нас еще не было! К общей беде, несколько солдат из 3-го батальона попали на неопознанное минное поле. Убит связной-мотоциклист, и имеются, к сожалению, дальнейшие потери. Наши вояки называют такое вражеское сопротивление не иначе как «буйством». На юге, у линии обороны Восточной Пруссии, рядом с нами идут кровавые сражения. Иван держит здесь мощную оборону! На поле боя остается несколько наших горящих танков. У русских здесь появился новый танк «каземат» со штурмовой пушкой, похожей на те, что установлены на наших «тиграх», но с гораздо более мощным вооружением! У него орудие более крупного калибра, а именно 12-см. Для него наши «тигры» не страшны![10] В то время как мы совместно с пехотой всем имеющимся вооружением «очищаем» траншеи слева от нас, уличные сражения происходят на западе (слева от нас) в городе. Наши легкие противотанковые пушки заменены на более мощные с удлиненными стволами. Они могут подбить танк своими снарядами. Я между тем воюю вместе со своими минометчиками на старой линии обороны Восточной Пруссии. Здесь мы имеем врага с обеих сторон. Разбросанные дома слева и лес справа от нас чреваты всякими неожиданностями!

Приходится вести постоянное наблюдение! Вечером стало спокойнее, и ко мне прибыл связной. Я должен найти в городе нашу машину с продовольствием и боеприпасами. Город должен быть пока еще занят нашими войсками. Я пробираюсь туда по траншеям. Вояки стараются рыть «искривленные» ходы и при этом постоянно углублять окопы, так как русские контратаки очень опасны! Подходя к городу, я слышу выстрелы, взрывы ручных гранат и выстрелы автоматов. Пожалуй, там еще много вражеских солдат! Я хочу заскочить в первый дом, к которому подходит линия наших траншей. Надо мной гудит одинокий Ил-2, летящий на бреющем полете. У меня такое впечатление, что летчик охотится именно за мной среди колосьев пшеницы. Бортовыми пушками он обстреливает нашу траншею, делает длинную кривую и затем прилетает еще раз. Я смотрю наверх и вижу, как эта проклятая птица сбрасывает бомбу, которая, кажется, летит прямо ко мне! Я прыгаю к дому и прячусь за его руинами. Раздается взрыв. Я вижу, что бомба упала всего в нескольких метрах перед домом в окоп, где я только что был. Обливаясь потом, я вздыхаю и думаю про себя: «Какой смысл воевать с помощью такой техники с одиноким солдатом?» Нашей военной авиации почти не видно, с ней совсем плохо в это время. Но затем наше 3,7-см зенитное орудие надоедает ивану, и он больше не возвращается.

Я ползу далее и достигаю первых домов города. Нахожу наконец наш грузовик с полевой кухней. Мы едем в центр города, где стоят несколько танков с боеприпасами. Мы вообще не уверены, в чьих руках город, так как во время поездки нас обстреливали из нескольких садов или домов. Время от времени русские появляются в путанице домов. Мы умело отстреливаемся! Вскоре наш грузовик окружают голодные солдаты. Фурьер разливает горячую пищу половником в котелки. Жаждущие пищи получают здесь более солидные порции. Но они и подвергаются гораздо большей опасности здесь, в городе, чем те солдаты, что воюют в поле. Вояки с удовольствием пьют кофе или чай. Зимой, если я знал, что фурьер подмешает в наш чай ром, я часто бежал к полевой кухне. Теперь мы снова едем назад к окопам, в которых наши солдаты занимают позиции. Мы пытаемся устроить здесь что-либо подходящее для сна. На землю кладут все, что только можно: траву, солому и так далее. Зимой мы накрываемся шерстяным одеялом, летом — брезентом. В большинстве случаев стальная каска на голове не остается, так как иначе стиснутая кожаной прокладкой голова не отдыхает. Примерно в ста метрах к северу ночью слышится сильная стрельба. Наши часовые внимательно прислушиваются. В лесу справа тоже кто-то стреляет, отдельные выстрелы раздаются и с городской окраины. Раздаются громкие крики: «Они бегут, они бегут!» Поднимаются в небо первые сигнальные ракеты, которые мерцают, освещая предполье. Снова слышим несколько выстрелов. Иван постоянно наблюдает за полем боя, стараясь его осветить зеленоватыми трассами сигнальных ракет ночью. И при этом усталые вояки должны умудриться заснуть. И засыпают, так как измотаны походами и боями. Просыпаются только тогда, когда происходит что-то особенное. Ночью мы, унтер-офицеры, проверяем посты. Нарушения устава довольно редки. И снова стрельба! К окопам пытались пробиться несколько Иванов. И как мы выяснили следующим утром, им это удалось почти без потерь.

10–11 августа 1944 г. С утра из района линии обороны Восточной Пруссии к нам прибывают в качестве пополнения так называемые солдаты ландвера из местного населения. Между тем город прочесали и окончательно очистили от врага. В течение дня состоялись только небольшие стычки на линии фронта. Все больше этих солдат из Восточной Пруссии прибывают на нашу линию обороны. Нас сменяют, и мы направляемся отдыхать к югу и юго-западу от города. Здесь мы узнаем о дальнейших планах командования дивизии. Очередная цель — соединиться на севере с курляндской армией и сформировать там соединение ландвера. 19 июля 1944 года русские заняли город Шауляй с задачей пробиться на запад к Балтийскому морю. Тогда курляндская армия была бы отрезана! У города Куршенай уже начались отчаянные сражения. Наши ряды постепенно редели.

На Мемель

12–13 августа 1944 г. Сегодня мы стартуем! Нас отправляют на север. Мы проезжаем города Шлоссберг (Пиллкаллен), Газельберг, Траппен. Затем — на Мемель.

14–15 августа 1944 г. Далее мы проезжаем города Виллкиш, Кен, Таураге и далее по дороге на Тильзит — Шауляй до Панкрацентис, потом на север, до сих пор не соприкасаясь с противником, — до Крязя — Коляина — Луоке, а там на дорогу Тельсхе — Шауляй и к выходу на железную дорогу Шауляй — Либава. Здесь мы впервые встречаемся с русскими. Мы едем лесом и видим на его опушке, где дорога снова выходит на свободную территорию, как иван подготавливает к бою «катюши»! Как только мы услышали уже слишком хорошо известный нам многократно повторяющийся рев ракет, я дал команду: «Быстро от машин, вниз в укрытие!» Солдаты, словно их задницы смазали скипидаром, бегут вниз, стараясь найти себе в ямах какое-либо укрытие. Я, как тогдашний командир роты (таким меня сделал наш непопулярный новый ротный), сидел в легковой машине за старшим лейтенантом Г. Когда водитель внезапно остановил машину, я еще раз приказал: «С машин! Вниз! В укрытие!» Затем я прячусь в дорожной канаве и стараюсь сделаться таким маленьким, как это только возможно. И сразу же завыло и затрещало все кругом. И слева, и справа, и даже посреди дороги! Это был залп из 24 ракет, которые несутся на нас в едином пакете! Мы, «опытные зайцы», зарываем нос в грязь и выжидаем. Казалось бы, все хорошо укрылись, но тут внезапно мы слышим отчаянный крик. Кто-то кричит и причитает!

К этому случаю имеется предыстория: этот обер-лейтенант Г. стал нашим командиром роты, после того как наш старый командир, обер-лейтенант Шмельтер, остался в Румынии. Во время атаки в карачевском лесу он, сидя на танке, ушиб ногу, когда поворачивалась башня. А этот «новый» сделал нас одного — командиром взвода, другого — командиром отделения! Г. был непопулярен среди солдат. Сначала он заменил всех унтер-офицеров, одного за другим, чем ослабил общее руководство подразделением. Когда он приказал мне принять на себя обязанности командира роты, я сказал ему: «Господин обер-лейтенант, я бы этого очень не хотел и предпочитаю остаться лишь в своей минометной батарее». Тогда он пригрозил мне наказанием из-за отказа выполнять приказ! Ну и прекрасно, подумал я, пусть он только попробует это сделать. Г. не имел никакого права на мое назначение. И потом, мы не забыли про его команду: «Если одного из вас ранят, то я не желаю слышать никаких криков и стонов! Закусите губы и держитесь молодцами!» Тогда мы, «старые зайцы», подумали: «Ты засранец! Хотели бы мы однажды услышать, как ты закричишь, если получишь осколок в задницу!»

Мы прыгаем к нему, и я слышу, как ефрейтор Лудольф Винцельберг кричит: «Ха-ха! Друзья! Слышите, как он кричит? А ведь он должен был закусить губы!» Парень прав! На самом деле обер-лейтенант получил тяжелое ранение в руку. Осколок вырвал ему большой в кулак кусок мышцы из плеча. Это, конечно, очень больно, каждый может это понять, но лучше бы ты раньше не раскрывал свою пасть! Теперь сам себя наказал. Позднее наша рота получила от него письмо из военного госпиталя в Кёнигштейне/Таунус. Там он самым серьезным образом требует, чтобы фельдфебель (Оскар Геллерт) посылал ему из нашего пайка коньяк, сигары и сигареты! Когда фельдфебель показал мне это письмо, я сказал ему: «Дай мне, Оскар, пакет, я кое-что ему пошлю!» Затем я завернул махорку в провонявшую от пота обмотку, а сверх того упаковал маленькую бутылку водки и написал: «С самыми хорошими пожеланиями к выздоровлению, однако по возможности я бы не хотел с тобой встретиться». Это звучало не слишком любезно, но он сам заработал такое отношение к себе. Конец!

16–17 августа 1944 г. Теперь у нас уже нет командира роты, но война продолжается! Мы готовимся к наступлению. Грузовики отправляются назад, в укрытие. Старший лейтенант Шмельтер, командир 2-го батальона, направляется с нами по дороге к Венте. Эта река бежит внизу, в нескольких километрах под нами по склону холма. Мы решительно продвигаемся к ней по свободному пространству, где иван сразу может проследить за каждым нашим шагом. Правда, у нас достаточно оружия для обороны. Однако у русских мощная артиллерия. И опять же эти проклятые летчики, вновь и вновь появляющиеся на своих Ил-2. Чтобы укрыться от них и сохранить жизнь, я заползаю в проходящую по обочине дороги водопроводную трубу. Вмещаюсь в нее с большим трудом. Когда в конце трубы я смог снова увидеть ивана, то с большим трудом сразу же прячусь. Теперь, глядя в бинокль, я наблюдаю за ним и вижу зенитное орудие в кустарнике. Я был бы рад, если бы его там не было. Когда я снова захотел отползти назад, то понял, что это невозможно. Я твердо застрял. Ранец с хлебом и пристегнутой к нему кухонной посудой буквально защемил меня. Теперь я могу ползти только вперед. Человеку должно же все-таки везти! И, когда я вышел на дорогу, меня никто не обстрелял. Однако я перебежал как можно скорее на другую сторону. Слева от меня деревня Гут Силенай и поблизости от нее Гут Курсениай.

17–18 августа 1944 г. Нашей пехоте удалось сегодня дойти до Курсениай. Мы спешим перенести наши тяжелые минометы через поле. Танки другого подразделения и наши штурмовые орудия идут рядом. Танки типа «Тигр» здесь не задействованы. Тяжелые сражения ведутся у местечка Куршенай, однако мы продолжаем идти вперед и приближаемся к Пурвиниай. Теперь противник остается у нас позади, и мы без особого труда занимаем это местечко. Мы постепенно наглеем! Если и дальше станем продвигаться таким образом, то все пойдет по намеченному плану. Таким образом, будем придерживаться девиза: «Тише едешь — дальше будешь». Вплоть до курляндской армии.

19–20 августа 1944 г. Пока мы ночью рассуждаем, как будем двигаться дальше, раздается приказ: «Ожидается атака! Приготовиться к обороне! У нас открытые фланги с обеих сторон, и это может быть опасно!» Мы получаем также приказ по части на сегодняшний день полковника Немарка: «…1-й батальон на бронетранспортерах под командованием капитана фон Басе (из Хагена!) может теперь называться „батальоном львов“. Они дрались, как львы!» Солдаты позднее нарисовали на своих бронетранспортерах, помимо отличительного знака батальона, еще и изображение льва. Иван, пожалуй, заметил между тем, что перед ним что-то происходит. Однако он не знает наших намерений нанести удар и прорваться на север к курляндской армии.

21 августа 1944 г. Мы повернули немного назад, в болотистую местность, чтобы организовать там прочную линию обороны. Русские ведут мощный артиллерийский огонь в ту сторону, где, они предполагают, находятся наши основные силы. Но это не целенаправленный огонь. Однако больше всего мы страдаем от авиации. Русские летчики беспрепятственно хозяйничают в небе и свободно могут бомбить и обстреливать скопления наших войск, танки и грузовые автомобили. Словно они уничтожают осиные гнезда! Иван очень беспокоит нас! Теперь в нашей армии появились танки подразделения 14 с офицерами-танкистами, которые должны помочь нам. Мы с помощью различных транспортных средств отступаем к западу от Куршеная, чтобы остановиться там на отдых, а затем поедем дальше на север. Как только подойдет смена, наш батальон вновь отправится в путь.

22–23 августа 1944 г. Мы узнаем, что танковая группировка полковника графа Штрахвица уже вышла из Доблена. Мы направляемся на встречу с ней в Аук-Доблен. Упомянутые танки начали с дорожного перекрестка Лемкини — Скола готовиться к прорыву на Туккум. Они выехали без сопровождения пехоты и не защищены от атак русских.

25 августа 1944 г. Мы следуем за танками, однако только до упомянутого перекрестка, дальше ехать некуда! Мы никого там не встретили. Лучше опять воспользоваться девизом: «Тише едешь — дальше будешь!» Иван здесь очень активен с его проклятыми «катюшами», целой эскадрильей Ил-2. Русские теперь узнали о наших намерениях связаться с курляндской армией. Мы усердно окапываемся, так как заметили, что противник здесь сильнее, чем предполагалось. Срочно сооружаются огневые позиции, бункера и наблюдательные пункты. Наши потери были очень высоки при прежней попытке атаковать русских. Линия фронта может быть образована только на отдельных базовых участках. За нами скрытно стоят танки, штурмовые орудия и артиллерийские соединения. Теперь мы имеем настоящий «курляндский котел», который неплохо усилен танковой группировкой Штрахвица, но результат будет только в том случае, если мы сможем дойти до моря. Рассчитывая, что русские скоро начнут контратаку, мы стараемся использовать время, чтобы укрепить наши позиции. Недостатка в боеприпасах нет. Итак, выжидаем! То, что наши потери большие, видно на глаз, хотя бы потому, что ощущается острый недостаток офицерского состава. У нас, как я уже писал, выбыл командир роты! Мы, унтер-офицеры и фельдфебели, командуем ротами. Обороняющиеся часто имеют всего лишь от 40 до 50 солдат в батальоне. В качестве командиров батальона функционируют офицеры в чине обер-лейтенантов. Здесь мы создали неплохую линию фронта к западу от Шауляя у Куршеная, в северном направлении западнее Доблена и далее на северо-запад.

Сражения у Мемеля — Брюкенкопфа

1 сентября 1944 г. Эта упомянутая линия пока еще держится. Русские еще не начинали контратак. Сегодня нас покидает старый командир дивизии генерал-лейтенант Мантейфель, который передает дивизию нашему командиру полка полковнику Лоренцу, который командовал ею затем до конца войны.

28 сентября 1944 г. Сегодня мы отмечаем день рождения нашего фельдфебеля Оскара Геллерта. Его девиз: «Однако мы продолжаем идти вперед!» И он идет! Всегда довольный и веселый. Вечером я должен был явиться к 1-му офицеру Генерального штаба дивизии. Но после всеобщего отрезвления на следующее утро ничего не меняется. Я получил сообщение, что наша часть должна войти в состав «СС-Север». Возможно, там мне удастся что-нибудь узнать о моем двоюродном брате Рольфе Шолле.

2 октября 1944 г. Здесь пока ничего не меняется. Я был у зубного врача, теперь мои зубы снова в порядке. Периодонтит — это злая болезнь. Врач сказал, что у меня слишком длинные зубы и при прикусе они болят! Я должен позднее еще раз явиться на осмотр к стоматологу.

3 октября 1944 г. Сегодня мы оставляем линию фронта и выходим через Ауце в направлении Тришкая. Наконец-то пришла почта. Я получил письмо от одной из девушек, которая получила мой адрес, когда мы проезжали по железной дороге через Арнсвальде в Германии и бросали записки в спичечных коробках. Вот отрывок из ее письма: «… я оказалась теперь в особой области и обязана по службе работать над одним проектом, который, я надеюсь, никогда не найдет применения в этой войне».

Я подумал, что речь, конечно, идет о каком-либо новом В-оружии? В сентябре меня вызывали к национал-социалисту, офицеру из руководства (НСФО)[11]. Связано ли это было с покушением на Гитлера 20 июля? Этот офицер был очень похож на русского политического комиссара. Я не должен писать об этом, но пока у нас все тихо, отмечаю данный факт так, между прочим. Я ко всему являюсь летописцем дивизии, но свои записи делаю преимущественно о моей минометной роте. Благодаря НСФО я имею несколько небольших преимуществ, но значительно меньше, чем на моей основной работе. Когда у нас нет боев и мы спокойно лежим в окопах, я имею возможность читать доклады офицеров и беседовать с ними об общем положении, как в политике, так и главным образом на фронте. Поскольку теперь я нахожусь в резерве у командования, то моя работа заключается в том, чтобы печатать приказы вермахта на древней литовской пишущей машинке и отмечать на картах положение на нашем участке фронта. Я помогаю также солдатам, когда они как-то особенно хотят выразить в письмах свои чувства. Большей частью перепечатываю сводки с фронтов для дивизии — и для себя лично! Хотя мы в «Великой Германии» значимся как «политические солдаты», так как сначала в дивизию входили в основном добровольцы из Гитлерюгенда, но ни наше высшее руководство, ни мы сами никогда не придавали особого значения НСФО в наших рядах. Офицеры радовались, если им не приходилось делать ничего, кроме выполнения своих непосредственных обязанностей. Однако каждая боевая единица должна была иметь свое представительство в НСФО. Итак, одним из таких представителей должен был быть я. Имелись ли среди наших солдат и офицеров политические фанатики, я не знал. Во всяком случае, их существование среди настоящих фронтовиков я не могу себе и представить.

3–4 октября 1944 г. Сегодня мы получили следующий приказ: дивизия «Великая Германия» с 3-м танковым соединением «Тигр», подчиненным I танковой бригаде 26, и с танковым разведывательным батальоном «Великой Германии» перебазируются на южное направление. Она должна стабилизировать критическое положение на границе Литвы и Восточной Пруссии. Здесь ожидается большое русское наступление от городов Каунас/Ковно. Русские могут восстановить несколько мостов через Венту. Они хотят отрезать нас от Балтийского моря.

5 октября 1944 г. Моторизованная пехотная дивизия «Великая Германия» должна удерживать положение на западе от Куршеная. Однако Иван появляется уже повсюду! Мы двигались по маршруту Тусиаи — Пивениаи — Йонша — Пайсиай. Русские дерутся, как дикие звери. Это начало опасного русского большого наступления с целью отбросить нас в море. Рано утром мы услышали мощный вой снарядов на участке соседа. Там частично стоят довольно слабые подразделения фольксштурма. Иван начал мощную артподготовку, затем пехота пошла в атаку и прорвала фронт. Его там больше не существует! Единого руководства, по существу, уже нет.

6–7 октября 1944 г. Создается «боевая группировка Фабих», куда вошли мы, 2-й батальон, артиллеристы штурмовых орудий 303 и 3-я танковая бригада «Великой Германии». Сражения идут на окраине Луоке, важного узлового пункта на шоссе. Едва мы вышли к предполагаемой позиции и начали ее обустраивать, как появились русские с многочисленными танками. Невольно подумаешь: «Откуда у них столько танков, которые появляются снова и снова, несмотря на нашу противотанковую оборону?»

7 октября 1944 г. Луоке необходимо удержать при всех условиях! Предстоит сражение, чреватое массовыми потерями с нашей стороны. Я по-прежнему числюсь в резерве командования при обозе. Однако и для меня этот бой будет «мрачным»! Никто не знает, куда девать поломанные танки с сидящей на них пехотой. В 18.00 получаем приказ: дивизия должна отступить и вступить в бой на позиции у Виндау (Вентспилс по-литовски). Между тем Луоке окружен почти с трех сторон! Для сражающегося там 2-го батальона существует серьезная опасность оказаться в котле. Боевой группировке «Фабих» запрещают отступать. Однако все это было только начало! Как я узнал от раненного там фельдфебеля Пликата, группировка стала отступать с новыми противотанковыми пушками пехоты. Боевая группа решила попробовать прорваться на запад. Мы получаем новый приказ: «Все, кто входит в „Великую Германию“, должны как можно скорее, в зависимости от сложившихся обстоятельств, выйти обратно на линию обороны Восточной Пруссии и удерживать там позиции». Необходимо оборонять линию Пиелиай — Бедаукай— Бадмакаай. Затем мы должны выйти на линию Виесвиниани — Стулпиниаи — оз. Тавсола. Там держать оборону. Если это окажется невозможным, то следующая линия: Трелов — Плунд — оз. Вирксто — Нотена. 2-й батальон «Великой Германии» из Луоке должен выйти на запад и обороняться западнее Тельсе, севернее шоссе на Плунге. Там можно создать временную линию фронта.

8 октября 1944 г. 2-й пехотный батальон запрашивает разрешение на выход из Луоке. Обоз должен выехать в юго-западном направлении. Линию обороны Восточной Пруссии (ее самое внешнее кольцо) невозможно удержать, так как иван появился там раньше, чем обороняющая ее пехота! Вокруг Мемеля были запланированы три линии обороны. Но, во-первых, все получилось по другому, а во-вторых, совсем не так планировало командование!

9–10 октября 1944 г. Уходим! По существу, мы ударились в настоящие бега от русских подбитых танков и собственных подразделениий, чтобы сначала очутиться в городе, а потом и в гавани Мемеля! Мы едем назад от Каркельбека. Выйдя на побережье, должны создать последнюю оборонительную линию перед Мемелем с севера от Паланги. Едва мы отъехали ночью от аэродрома, как на взлетной полосе раздался чудовищный взрыв! Короткий отдых ночью на старой немецкой границе мы получили в покинутом доме с граммофоном. Так как пружина в нем была порвана, мы крутили диски пальцем и искали подходящую к нашей ситуации пластинку. Мой друг Лудольф Винцельберг был «машинистом», т. е. именно он крутил диски. Мелодия звучала то быстрее, то медленее! В таком ужасном исполнении мы слушали прекрасную песню «В лесу, в тихой долине» и на обратной стороне, очень подходящую к нашей ситуации: «Навеки забыт в мавританской пустыне…», песню бедного иностранного легионера. Мы были в восторге и все время просили Людольфа завести еще «бедного легионера». И вновь то громко, то тихо дребезжал старый граммофон, проходя еще один круг! Внезапно прибыл связной с сообщением: «Быстро выходите! Выезжайте по направлению к Мемелю, иначе иван поцелует вас в жопу!» Да! Этого действительно следовало ожидать! Мы должны были выйти и бежать во всю прыть, а не рассиживаться в этом доме. На развилке стоял наш товарищ и кричал водителю: «Ты что, с ума сошел! Едете прямо в пасть ивану. Поворачивайте налево, на Мемель». Нам повезло, что он оказался на дороге, так как иначе мы оказались бы в плену у русских! Иван ночью после бомбежки занял Палангу, и мы опять должны убегать.

10 октября 1944 г. Чтобы затруднить наступление противника, мы обороняем дорогу от Кроттингена на Мемель. Наряду со стремящимися к Мемелю нашими войсками (не «Великой Германии»!) идут печальные длинные поезда с беженцами. Грузовики с высокими бортами везут большое количество домашнего скарба и людей: женщин, детей и стариков. Здесь же французские военнопленные, которые сопровождают немецких крестьян и помогают им! Они тоже не хотят попасть в руки союзников большевиков. В то время как мы охраняем дорогу, этот поезд с беженцами едет в Мемель, откуда они надеются уехать на судах в Германию. Мы получаем в качестве подкрепления подразделение фузилеров. Пока мы еще не слышим звуков сражения. Но иван энергично преследует нас. После нескольких нервных ночей, поскольку мы не знаем, насколько сильна наша оборона и что планируют русские, покидаем наши позиции на дороге и едем на окраину Мемеля. Мы полагаем, что этот город, являющийся мостом между армией страны и Германией, необходимо удерживать всеми силами. Командование рассчитывает здесь на 3-й батальон и далее, восточнее, на нас, 2-й батальон пехотного полка. Мы срочно готовимся к обороне. Слабая линия фронта проходит восточнее Кюсте вплоть до железнодорожной линии Мемель — Кроттинген. Непосредственно за этой линией Кункен — Гёрге — Сцодейкен — Йонелл и Рундгёрге наши огневые позиции. Наблюдательный пункт находится перед позициями полка и от наших окопов примерно в 150–200 м, на горных склонах. Мы быстро роем окопы и сооружаем земляные укрепления примерно в 150 м позади основной линии обороны. Теперь мы готовы в случае представившейся возможности двинуться вперед. Как всегда, я занимаюсь тыловым обслуживанием своих минометчиков и разведчиков.

Минометчики и разведчики исследуют всю окружающую местность. А солдаты всегда любопытны! Там мы нашли на рельсах железной дороги несколько вагонов прямого сообщения с завешенными окнами. Итак, никто не осматривал их купе! Эта часть поезда принадлежала главнокомандующему группы армии «Север»! То, что мы там найдем, может принадлежать всем. А были там хлеб, консервы, сигареты, шоколад, какао, огромное количество писчей бумаги и, что меня особенно интересовало, большое количество картографического материала! Географические карты, измерительные инструменты и, что обрадовало наших вояк, большое количество отпускных документов! Парни набили ими все карманы. Теперь у меня много хороших карт и сигарет. Но отпускные документы? Впрочем, их «удобно» держать под рукой для возможного тайного употребления! В то время как мы внимательно осматриваем весь поезд, появляются наши офицеры из штаба и ставят у него охрану. И в дальнейшем его тщательно охраняют. Штаб нашей дивизии находится в Гут Пурмаллене. Много времени мы не могли отсутствовать. Надо было тщательно готовиться к обороне. Иван продолжает «буйствовать» все сильнее. Мы зажаты здесь на очень узком пространстве, за нами только город Мемель и гавань, а затем, за спиной, Балтийское море! Это уже совсем «фигня». Однако мы в состоянии активно сопротивляться. Боеприпасов у нас в наличии достаточно, батареи морского флота и побережья стреляют по целям на суше! Кроме того, нам помогают еще два крейсера Балтийского флота! Это «Принц Евгений» и «Лютцов». Они представляют собой довольно значительную огневую мощь! И собственная артиллерия имеет столько боеприпасов, как никогда раньше. Русские, проникшие глубоко на юго-запад, подошли к Балтийскому морю. Наш обоз оказался в серьезной опасности. На своем грузовике я держу небольшой металлический сейф с замком. Там у меня все «сообщения с фронта», которые хочу оставить только для себя. Вернусь ли я когда-нибудь на родину? (Дополнение после войны: к сожалению, мои записки пропали. Захватили ли их русские — не знаю.)

11 октября 1944 г. Город Мемель горит во многих местах. Это последствие обстрелов и бомбардировок с воздуха. Ночью иван постоянно атакует; ему удается вторгнуться в Подссейт-Станкус. Однако его очень быстро оттуда вытеснили. Это в нескольких километрах к юго-востоку от нас. Мы напряженно вслушиваемся в грохот артиллерии. Так как русские здесь очень сильны, мы должны быть всегда готовы к мощным массированным налетам, постоянно укрепляя окопы и землянки. Таким образом, мы все время заняты здесь даже в короткие промежутки между боями. Наша землянка пока цела. Чтобы защитить ее от дождя, мы сняли с разрушенного дома железную крышу, положили на брусья, закопанные на полметра в землю, и прикрыли толстыми бревнами. Погода стала промозглой, и сидеть в землянке не особенно приятно. В то же время и иван не дает нам покоя. В течение первых дней обороны он пытался уничтожить наши укрепления мощной артиллерией и танками. Но не принял в расчет хозяев. Мы сумели «заботливо» его принять! Это были длинные часы грома и треска с обеих сторон. Мы почти оглохли от этого шума. Когда же в дальнейшем убедились, что противник не в состоянии нас отсюда вытеснить, то стали мужественнее и нахальнее! Да и артиллерия нам здорово помогала! Для нас это большая радость! Наконец-то у нас вполне достаточно боеприпасов. Мои минометчики довольны, у них есть что опускать в трубу! Даже со своими танками враг не проходит! Часть их превратилась в горящие обломки, брошенные на основной линии обороны. Некоторые бомбардировщики удается сбить. Так, известный полковник Рудель сбил одного из них со своего «штукаса» из 3,7-см пушки. Он установил на своем самолете две такие пушки. Так как танки плохо защищены от авиации, Рудель со своими пушками расправлялся с ними довольно удачно. У него было явное преимущество. Танкисты противника не ожидали атаки на них с воздуха. (Официальная информация: Рудель провел 2530 операций против авиации врага! Он и его эскадрилья уничтожили около 500 танков противника на Восточном фронте. Единственный солдат вермахта, кто за свою храбрость получил Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами и Железный крест с бриллиантами, который вообще стал единственной наградой в рейхе.

12 октября 1944 г. Во время жестоких оборонительных сражений я и мои люди оказались счастливее многих других, так как до сих пор еще не имели никаких потерь, хотя никто из них не впадал в панику и боролся до последнего. Мои огневые позиции противник не засек, иначе мы подвергались бы уже часто целенаправленному обстрелу.

На днях меня посетил СС-офицер НСФО со связным, оба в плащ-палатках, поэтому я не мог определить их звание. Я спросил их, откуда они прибыли и что им здесь надо. До сих пор прошлый визит к офицеру СС НСФО не выходил у меня из головы. Он оказался полковым офицером СС. Гость спросил у меня, какие участки противотанковой обороны в нашей части самые слабые. На это я ответил, что он должен был бы лучше прийти с инспекцией во время боя. Тогда бы ему стало ясно, где у нас слабые места. Офицер коротко ответил, что постарается побывать в расположении 6-го батальона во время боевых действий. Вечером на оперативном совещании на батальонном командном пункте я спросил у присутствующих, были ли и у них с инспекцией офицеры СС? Лейтенант 6-го батальона сообщил, что у него были два таких офицера, которые задавали подобные же вопросы. Это порядком удивило его. «СС здесь, в предмостном укреплении, — это совершенно невозможно. Сейчас же звоните в штаб!» После звонка выяснилось, что у них нет никаких офицеров СС! «Немедленно объявите тревогу и ищите этих парней!» Быстро организуется оперативная поисковая группа, и уже на следующий день находят обоих офицеров. Они, оказывается, явились к нам от «Национального комитета Свободной Германии»! Это бывшие немецкие военнопленные, которых так обработали русские, что теперь они борются против своих бывших товарищей и через динамики на фронте агитируют немецких солдат и офицеров переходить на сторону русских. В наших глазах это предатели и дезертиры. Они имеют в предмостном укреплении слабые группировки, занимаются шпионажем и сообщают русским по радио добытые сведения. Их радиостанция спрятана в дупле дерева. И то, что враг кое-что от них узнал по радио, мы сразу почувствовали на собственной шкуре. До сих пор наши огневые позиции были неизвестны русским, и их артиллерия не действовала целенаправленно. Однако теперь иван внезапно произвел огневой налет из 15,2-см «черных свиней». Однако, к нашему счастью, снаряды разорвались от 50 до 100 м впереди наших окопов и справа от нас. И все-таки появилось какое-то неприятное чувство, когда мы узнали, что иван ищет нас. К нашему счастью, обстрел не нанес нам никакого ущерба. Это прекрасно, но мы сразу же изменили наши огневые позиции и значительно укрепили землянку. Кроме того, мы проявляем максимум внимания, когда русская батарея начинает нас обстреливать, и осматриваем, по возможности ночью, покрытие землянки. И я наблюдаю за стариками ландсвера, чтобы они сразу же после огневого налета поднимали свои носы от земли и быстро готовили оружие к бою: «Иван, — говорю я, — не стреляет так долго, чтобы не поднимать головы из окопа!»