Операция «Маргарита I» — вступление в Венгрию
Операция «Маргарита I» — вступление в Венгрию
В отдельном моторизованном полку 1029-й дивизии «Великая Германия»
8 марта 1944 г. Сегодня я должен быть зачислен в состав новой воинской единицы. То, что сюда отозвали с фронта войска, сделано из опасения, как бы союзные с нами Венгрия и Румыния не начали «колебаться». Я получил назначение в 4-ю «тяжелую роту». Там я встретил фельдфебеля Гербера и еще одного унтер-офицера из моей старой 8-й роты. Рота расположилась в подвале казарм Саксендорфа. Готовилось что-то исключительно важное. Но что? Пока мы об этом не знаем. На все один ответ: «Это военная тайна». Ясно только одно — 1029-й полк «Великой Германии» получил особое задание.
9 марта 1944 г. «Будьте готовы!» В 17.00 выступаем на погрузку к станции Нойхаузен Коттбуса. Однако поезд вовремя не приходит. Мы ожидаем в гостинице. Естественно, продолжается дискуссия о том, какова причина нашей срочной отправки в Венгрию. Эта страна всегда была хорошим и надежным союзником. Другое дело румыны. Тогда в Первой мировой войне они воевали против нас.
Однако для нас нефтяные источники Плоешти имеют важнейшее значение! Я думаю, что этим объясняется провал мощного летнего наступления 1942 года. Мы неоднократно вынуждены были останавливаться из-за недостатка горючего! Вероятно, следует сейчас гарантировать стабильность нефтяных источников в Румынии? Кроме того, нам стало также известно, что в венгерское правительство вошел ряд лиц, которые недостойны нашего доверия. Впрочем, когда солдат получает приказ, он не должен долго задумываться над тем, в чем его смысл. Все следует делать для обеспечения безопасности Германии! Я посылаю телеграмму домой. В зале ожидания мы проводим время за игрой в карты. Молодой лейтенант Хартвиг, еще не нюхавший пороха, развлекает нас карточным фокусом «17 и 4», самым замечательным, который я знаю. Мы получили большое удовольствие. Я знаю многие другие карточные фокусы, во всяком случае, 12 из них обладаю. Они произвели большое впечатление на лейтенанта. Он очень спокойный и любезный офицер. Так как он еще не имеет фронтового опыта, то держится за нас. И неплохо вдохновляет вместе с тем! В 03.00 начинается погрузка и заканчивается около 04.00. Затем мы можем спать еще до 06.00 в зале ожидания. Рано утром поезд отправляется. Мы едем по маршруту Котбус — Саган — Легница — Райхенбах (Бескиды) — Каменц — Нейс. Линия железной дороги извивается между горами. Исключительно красивая местность! Снег лежит еще повсюду. Лаховицы — Карпаты — Неймарк. Здесь поезд останавливается. А вот и разгрузка! Затем марш на машинах до Поронина, в нескольких километрах от Закопане (Высокие Татры).
10 марта 1944 г. Мы размещаемся на климатическом курорте. Получаем комнаты в маленьком отеле. Здесь все дома только деревянные, но выглядят очень красиво и содержатся в полном порядке. На крутых горных склонах темные рождественские ели и сосны, частично покрытые снегом. Между высокими скалами среди вершин можно видеть обрывки облаков. Здесь не так заметна война! Начинает идти снег, и горы исчезают в тумане. В Татрах много бальнеологических курортов. Местные жители, которых называют гурали, очень красиво одеты.
11–12 марта 1944 г. Когда туман рассеивается, открывается чудесный вид на Высокие Татры со снежными вершинами и самой высокой из них — Гиевонт. Из окна моей комнаты хорошо виден этот прекрасный мир гор.
13 марта 1944 г. В марте солнце уже прогревает землю. С молодыми, необстрелянными рекрутами мы делаем зарядку на снегу. Местность прекрасна, неповторима, и остается только проклинать эту дьявольскую войну!
14 марта 1944 г. Канатная дорога ведет к вершине. На самом верху можно увидеть крест. Мы учимся бросать гранаты и упражняемся в стрельбе. Солнце уже подрумянило наши лица! Вновь и вновь мы занимаемся с молодыми солдатами.
15 марта 1944 г. Погода часто меняется в течение нескольких минут! Снегопады сменяются просветами в облаках и появлением солнца. Гурали — блестящие резчики по дереву. Я приобрел нож для разрезания бумаги и сервировочную полку. В качестве мотива чаще всего встречаются эдельвейсы. Нож сохранился у меня и поныне.
Сегодня мы совершаем неторопливую прогулку в Закопане. Это очень хороший, известный зимний курорт! Много больших отелей, переоборудованных сейчас в резервные военные госпитали. В отеле «Морской глаз» мы слушаем музыку, а когда выходим наружу, то встречаем немецких девушек (медицинских сестер и отпускниц вермахта). С ними пьем в баре «Аркадия» ликер и вообще мило проводим время. Они остались у нас в памяти, когда мы двинулись в обратный путь. Из Поронина молодые солдаты идут отдыхать в солдатский дом, а затем также неторопливо возвращаются обратно. Мы сажаем в сани старого солдата и также едем в Поронино. Романтичная поездка! Впереди пара лошадей, на козлах кучер-гурали, а мы в санях под толстой, хорошо согревающей попоной.
Мой друг, унтер-офицер Хайнц Шписс, чудесно поет! Лошади сопят, скользят копытами по снегу, а кучер время от времени покрикивает: «Вперед, Миша, вперед!», и лошади продолжают свой свободный бег. В тиши ночи звучат ария из оперетты и другие песни. По моей просьбе Шписс поет песню про Волгу. Дьявольская война, без нее жизнь была бы так прекрасна! Кучер-гурали приговаривает: «Добре, пане, добре!» Это была незабываемая зимняя санная поездка!
16–18 марта 1944 г. Молодые солдаты в полном порядке. Наш командир роты, капитан Бринкен (хороший офицер!), занимается с ними упражнениями: стрельбой и маршировкой по снегу. По возможности все должно напоминать реальную обстановку на фронте. Вечером мы наблюдаем, как гурали режут по дереву. В то время как головы унтер-офицеров заняты самыми прекрасными мыслями, неожиданно поступает приказ срочно готовиться к выступлению. Мы все быстро расходимся по квартирам. Приходит связной и сообщает, что марш начнется на следующий день в четыре утра. Двое наших приятелей идут в трактир и просят поляков продать хорошей водки. Но там никто ничего не дает. На квартире мы уговариваем нашего фельдфебеля Гербера и с его помощью получаем бутылку «Померанцевой зеленой». В близком кругу с большим удовольствием опустошаем бутылку.
19 марта 1944 г. Сегодня воскресенье! Это традиционный день отдыха для «Великой Германии». В 08.00 едем по снегу, дрожа от холода, в Ньюмарк на реке Дунаец. Там получаем приказ. В 04.00 немецкие подразделения вступают в Венгрию. Причина: правительственный кризис в стране! Наше задание: молниеносный удар до реки Тиса и овладение городом Тейшшубепрганг у Тисадрогмы. Дорога идет по глубоко заснеженным горным склонам. По обеим ее сторонам — высокие горы, пики которых исчезают в тумане. Дороги замерзли! Снежные метели препятствуют нашему продвижению вперед. До некоторой степени очистили дороги идущие впереди бульдозеры. На серпантинах дела идут еще хуже. Из снежных гор мы выбираемся на границу со Словакией. Далее дорога идет вдоль реки Дунаец. Слева и справа — крутые карстовые склоны с рождественскими елкам и соснами. Наступает оттепель, река, проходящая между скалами, превращается во вспенивающийся бурный горный поток. Мы часто останавливаемся, так как на скользких дорогах ряд транспортных средств не продвигается вперед. На конусообразных вершинах гор застыли руины замков, стоящих в тесных долинах. Мы подходим к границе генерал-губернаторства Словакии. Здесь через Дунаец перекинут деревянный мост, который тянется несколько километров между гор и служит естественной границей между государствами. Обращаем внимание на то, что народ на польской стороне смотрел на нас довольно дерзко, выражение же лиц словаков намного любезнее. Во всех деревнях люди относятся к нам доброжелательно. Они машут руками или приветствуют криками: «Хайль Гитлер!» Мы поднимаемся все выше. Снова горы. Их заснеженные склоны возникают по обеим сторонам дороги. Здесь много чешской обувной фабрики «Батя» с рекламой: «Покупайте хорошую обувь!» Такую рекламу мы видели повсюду. Вплоть до ночи словаки стоят вдоль деревенских дорог и уходят только тогда, когда проходят колонны. Из-за холода мы сидим втроем в кабине водителя и поем, чтобы поддерживать шофера и согреться! У нас довольно веселое настроение, так как мы едем навстречу новым неизвестным местам. В Венгрии мы еще не были. Распространяются дикие слухи! Куда мы двинемся дальше? После Неттуно (англо-американцы высадились там, в Италии) снова в Россию или во Францию? Но это, конечно, ошибочное направление. Теперь мы увидим Венгрию и сами попробуем многократно воспетый венгерский гуляш. Наша колонна едет долинами ночью с затемненными фарами. С 23.00 до 07.00 мы стоим на месте. Обгоняя нас, по краю дороги проезжают машины штаба полка. Когда мы снова двинулись, началась снежная буря. Мы подъезжаем к Стара Лубовна (старая Лублау) на реке Попрад. Дороги опять замерзли, но мы прибавляем темп и приближаемся к обледеневшим серпантинам на Прешов. Население здесь также приветствует нас, и мы машем людям руками из машин. Скоро граница с Венгрией. Наши нервы натянуты, как струны. Мы не знаем, как будет вести себя венгерская армия, пожалуй, станет нас поддерживать. Ведь Венгрия все же наш союзник. Путь идет в гору, посреди в лесу показался в цветах государственных флагов пограничный пункт и дом таможни со шлагбаумом. На одной стороне словацкие, на другой — венгерские краски. Здесь мы останавливаемся ненадолго. Венгерские таможенники выглядят довольно глупо, поскольку винтовка в руках немецких солдат имеет явное преимущество. После границы мы едем более быстрым темпом.
Дорога ведет к Кошице. Вскоре мы увидели башни и здания города. В Кошице остается «зал героев»[7], и мы едем дальше. По дороге нас опять приветствуют люди. Немецкие регулировщицы стоят на тротуаре и бросают нам сигареты.
Венгерскую армию не разоружили, и мы прибываем для защиты Венгрии, которую грязные бизнесмены хотят ввергнуть в грязь и разорение. Мы слышали, что премьер-министр сотрудничал с евреями и путем махинаций нажил себе огромное состояние. После своей измены он сел в самолет и улетел за границу. Вместе с ним исчезли важные государственные бумаги. Теперь следует переехать по мосту через Тису. Далее наши машины едут ночью по большому городу Мишкольцу. Здесь много торговых улиц, гостиниц и кафе. Сначала мы «сбиваемся с курса», возвращаемся в город, поворачиваем, чтобы выехать наконец на дорогу с бетонным покрытием, идущую по направлению к Будапешту.
21 марта 1944 г. Утром мы останавливаемся, проводим рекогносцировку местности, чтобы затем наконец выехать к нашему командному батальонному пункту в Месёкерестеш. Здесь нас разделили на боевые группы. Наша 3-я рота охраняет участок длиной 24 км на Тисе. Боевая группа Герберта II / 3-й роты покинет эту позицию, а мы заменим ее в этом отвратительном для нас месте Тисадрогме. С кипящим теплоносителем в радиаторах мы прибываем на место. Едва мы вышли из грузовиков, как любезные представители населения пригласили нас выпить вина. Нас быстро расселили по квартирам, где мы выставили первую охрану. Следовало охранять здесь выделенную нам береговую территорию. Какое-либо движение на реке мы должны фиксировать и определять, в каком направлении движется транспортное средство. Наша часть дислоцируется посреди Пушты, в самом широком разливе Тисы. Жители смотрят на нас с любопытством и слегка критически. Венгрия представляет из себя образец союзнических отношений. В целом население очень любезно. Встречается много молодых людей, которые носят гонведскую[8] полевую фуражку как принадлежность к военной форме. Мы, трое унтер-офицеров, занимаем очень хорошую квартиру. Так как каждый день один из нас стоит на часах, мы поддерживаем в помещении дружескую атмосферу и без обид делим предоставленную нам двуспальную кровать. К сожалению, общение с населением с трудом налаживается, так как мало кто уже может что-либо понимать по-венгерски. Но отношение к нам в Венгрии идеальное! Мадьяры очень аккуратные люди. Они ежедневно подметают даже свои дворы. Здесь все иначе, чем в России. Каждый вечер Лайош Русняк наливает нам кварту токайского самодельного вина. И на ужин всегда подают белый хлеб, больше похожий на пирог. Причем буханка очень большая (примерно полметра в окружности). К нему красный перец и шпик. Да, будет что потом порассказать! Мы действительно едим здесь очень сытно!
22 марта 1944 г. Сегодня утром мы идем к бургомистру нанести визит вежливости. Он помогает нам, как только может. Причем говорит более или менее прилично по-немецки! Бургомистр бесплатно обеспечивает нас хлебом и картофелем. Затем я иду с фельдфебелем Гербером на позиции, чтобы проверить посты. Довольно холодный ветер свистит по реке, которая здесь шириной примерно от 200 до 300 м вместе с притоками. Она становится еще шире во время наводнения. Здесь, в Пуште, мы видели венгерский скот с необычно длинными рогами. И типичные колодцы с журавлями! В Венгрии много вполне ухоженных лошадей и, конечно, свиней! Страна приобрела благодаря им известность. С утра стадо свиней собирает в деревне пастух с длинным кожаным кнутом. Когда он трубит в рог, коричневые кабаны мчатся к нему со всех дворов. Пастух встречает их, щелкает длинным кнутом, свиньи хрюкают, радуясь выпасу. Я разговариваю с карпатским украинцем на русском языке, и, таким образом, у меня всегда есть переводчик. Наш Лайош Русняк — кузнец и владелец мельницы. Мы находимся здесь далеко от родины и более или менее отрезаны от мира! Преимущество наше в том, что сюда незваные гости быстро не появятся. В определенные время мы слушаем музыку по радио (радио «Будапешт»), но сигнал очень слабый, так как батарея уже села. Во второй половине дня мы поднимаемся на колокольню, где расположена и метеорологическая станция, чтобы осмотреть окрестности. Отсюда далеко видны просторы Венгрии. Обширная равнина Пушта, несколько колодцев с журавлями и водотоки Тисы. Сегодня я в 18.00 выхожу на дежурство. Едва появляюсь в прихожей, как любезные венгерские девушки несут мне большой круглый хлеб и почти 5 кг шпика! Охотно принимаю это «дополнительное продовольственное снабжение». Ночь остается спокойной.
23 марта 1944 г. Сегодня наш повар впервые готовит обед в большом котле на открытом огне. Я ем вкусный манный суп со шмотком в кулак величиной жирного желтого шпика за столом в моей квартире! Из-за острых пряностей, в первую очередь красного перца, я все время хочу пить. В полдень мы получаем приказ: «Приготовиться к выступлению к 15.30!» Надо поспешно собирать вещи, и я бросаю свой пост. Так как мои «приятели» уже выпили довольно вина, они и также двое водителей здорово «под мухой». Это могло задержать наш выход из деревни. Приняв все необходимые меры, мы все же выступаем в 15.30. Теплое прощание! Венгры подходят к нам, целуют, приносят хлеб, шпик, вино и другие вкусные продукты. Когда мы отъезжаем, нас провожать собралась почти вся деревня. Здесь и Маша, у которой слезы на глазах. Мы выкрикиваем слова прощания. Тучи пыли поднимаются за нами, когда мы начинаем движение в направлении на Арёктё. Водители едут в «обезьяньем темпе» по плохой дороге. Пропускают стада свиней и затем снова берут темп! В деревне Месокат (Месёкерестеш) один грузовик проколол шину, но на других машинах есть запасные колеса. Мы останавливаемся посреди деревни, и водители берутся ставить запасное колесо. Я выхожу из машины. Вместе с унтер-офицером X. проходим вверх и вниз по улице и вступаем в беседу с двумя молодыми венгерками. Они говорят кое-как на ломаном немецком. Я слышу, как одна из них выговаривает: «Я люблю тебя». Она только не знает, как правильно сказать: «тебе» или «тебя». Мы много смеялись. Подходит старик мадьяр, который слегка говорит по-русски. Теперь у меня снова есть переводчик. «Чудесная» беседа продолжается! Нерешительно подходит солдат гонвед и спрашивает, не хотел бы я погулять с его девушкой. «Да нет, не стоит, котонаки (приятель). Мы вовсе не хотим отбить у тебя твою Иду!» Он кланяется и облегченно прощается. Теперь у нас появился новый знакомый. Наши мысли вращаются только вокруг сигарет и вина. Вино — этого у него нет, но сигареты он нам дает. Здесь имеется много красивых девушек, которым можно время от времени подмигнуть! И они тоже, смеясь, сверкают своими глазами. Это и есть настоящее взаимопонимание между народами! После столь приятной остановки водители вновь заводят готовые к дальнейшему движению машины. Все занимают свои места. Затем мы едем дальше со своими 80 рюкзаками по извилистой дороге. Стало темнеть. На кривой объезжаем огромный фургон с сеном. Наша машина движется буквально на двух колесах! «Темп! Темп!» Несмотря на «обезьяний ход», мы достигаем нашей цели — Месёкерестеш, и наша компания с общим хозяйством занимает новую квартиру.
Вечер. Один из фольксдойчей постоянно заходит к нам, и это продолжается дьявольски долго, тем более что он угощает нас водкой. Сам уже значительно подвыпивший, произносит: «Я — мадьяр, я — преподаватель и очень старательный!» А я отвечаю ему: «Я — вестфалец и очень торопливый. Magyar orszag! (Венгрия)». Затем он поет нам венгерскую хмельную песню «Cutaresch roscjhjad ? konviret!». После этого запевает старую немецкую песню, аж 1870 года! Затем я отправляю его, чтобы он мог без охраны спокойно добраться домой. Ночью я сплю, накрывшись плащ-палаткой, на соломе. Это все же лучше, чем в стрелковом окопе!
24 марта 1944 г. Месёкерестеш. У солдата определенное «отношение к службе» — по возможности сачковать! Так называемый час молодой нации. В 14.00 продолжают пребывать отставшие боевые группы. С моим унтер-офицером Шписсом я иду в дом бургомистера. Самого его нет, но нерешительно появляется служанка. Она здесь одна и кое-как говорит по-немецки. В комнате тепло. Служанка предлагает нам палинку и сигареты. Теперь мы оба пробуем взять девушку «под ручку». Произносим много всяких глупостей и смеемся. Пока мы здесь торчали, наша колонна уже отправилась дальше. Короткое ничего не значащее прощание. Примерно через 20 км мы останавливаемся в местечке Эмёд и встаем здесь на квартиру. Я валяюсь с моим приятелем унтер-офицером Шписсом на койку, а вечером мы отправляемся в аптеку. Аптекарь — это дама фольксдойче. Вдова Корнелия Ватта. Ее визитная карточка — коронка на пять зубов. Она угощает нас пирогом и вином. Затем садится за пианино и умело играет хорошую музыку. При свете свечи мы проводим настоящий культурный вечер! В дальнейшем мы часто посещали эту даму.
25 марта 1944 г. Наши солдаты хорошо несут свою службу! Правда, нельзя сказать, что они уже полностью подготовлены к военным действиям. Между тем мы обживаемся в деревне. Здесь очень много любезных, милых людей! Нам приносят белый хлеб, блинчики и молоко. И солдаты наши всегда сыты. С квартирными хозяевами у нас полный контакт. Они также очень любезны. Друг хозяина нашей квартиры Ласло Ференц. Он воевал в России и в первую суровую зиму отморозил себе ноги. Душа-парень! Нам предоставили двуспальные кровати. Таким образом, у меня и унтер-офицера X. Шписса настоящая спальня с пуховыми перинами. Это кстати, так как на улице еще прохладно.
Вечером я иду с фельдфебелем Гербером в аптеку, и мы вновь посещаем госпожу Ватта (аптекаршу). Она обрадовалась нам и просила рассказать ей побольше о Германии. Под хорошее вино мы чудесно проводим вечер.
26 марта 1944 г. Сегодня воскресенье. Утром звонят все церковные колокола, и жители устремляются в церкви. Мы заинтересованно смотрим, как наставники молодежи рассказывают священнику о положении в армии. Затем они все вместе идут в церковь. Начинается богослужение. Мы отправляемся на прогулку к нашей канцелярии. Осведомляемся о новостях и затем идем дальше. Сегодня вечером мы, унтер-офицеры и фельдфебель Гербер, опять у госпожи Ватта в аптеке. Беседуем, пьем хорошее вино, а госпожа Ватта играет нам снова прекрасные мелодии на пианино. У моего приятеля, унтер-офицера Хайнца Шписса, очень хороший баритон. Он поет несколько прекрасных песен под аккомпанемент фортепьяно. Это украшает нам вечер. Около 22 часов отправляемся в обратный путь. Так мы жили в самом пекле войны, проводя прекрасные, культурные вечера. Под пуховыми перинами спишь, как в раю. Не думаешь о промозглом одиночном окопе где-нибудь в России!
27 марта 1944 г. В служебном расписании стоит: «Занятия с оружием — крупнокалиберными пулеметами и минометами». Ночью снова шел снег. В хангва (магазин торгового агента) я покупаю флакон духов (концентрат фиалки) и бутылку вина. Вечером — все небо в звездах, но очень свежо! На небе тонкий серп луны, который покрывают легкие облака. На квартире я пишу длинное письмо родителям. Они все же должны знать, что я уже долгое время не на передовой. Это очень успокоит родителей, особенно мать. Здесь, наконец, можно вовсе не думать об этой «чертовой, бесконечно стреляющей войне»! Мой бог, как может быть прекрасна жизнь! Вечером нас посещает молодой венгр, брат хозяйки квартиры. Он говорит кое-как по-немецки. По профессии — учитель-стажер.
28 марта 1944 г. Придя сегодня вечером на нашу квартиру, мы нашли на столе большой графин с вином, а рядом визитная карточка: «Кашшаи Виктор, Tanito jel?lt, Em?d (преподаватель из Эмёда)».
На обратной стороне карандашом написано:
«Дорогой Ганс!
Я все еще здесь и жду тебя. Есть целый литр вина, приходи с Генрихом. Я все написал на этой карточке. До встречи.
Кашшаи Виктор».
Через дикие Карпатские горы
29–31 марта 1944 г. «Неопределенное положение» в Венгрии урегулировано. Мы узнаем лишь немногое из того, что послужило причиной нашего пребывания здесь. Пожалуй, мы должны укрепить дух нашего союзника своим присутствием. Русские продвинулись вперед в направлении восточной границы Румынии. В Карпатах обстановка сложная! Мы узнаем, что «наш полк должен соединиться с 1029-м отдельным моторизованным полком „Великой Германии“» у Мишкольца, чтобы погрузиться в вагоны. Затем последовал новый приказ: «Усиленный 1029-й полк моторизованной пехоты „Великой Германии“ должен быстрым темпом двигаться к венгерско-румынской границе», чтобы блокировать тамошние переходы, так как Советы стоят уже у восточных склонов Карпат. Карпаты должны стать им преградой. Мы отправляемся по маршруту Токай — Ньередьхаза — Дебрецен.
4 апреля 1944 г. Мы нарушаем границу. Что ожидает нас там? Колонна приближается к городу Ватра-Дорней. Мы видим, как по улице длинной колонной тянутся войска — печальная картина. Но мы не знаем, уходят ли они по приказу или нет. Наш поезд едет очень медленно. На запасном пути станции — скопление русских пленных с опущенными головами. В котловане близ путей тело застреленного ивана, который хотел бежать. В тесных долинах — бронированные надолбы и проволочные заграждения. Дорога идет по одной стороне вдоль крутых горных склонов и спускается вниз в долину. Из-за многих поворотов и серпантинов поезд вытягивается в километровую длину. Румынские часовые стоят в туннелях, виадуках и на мостах. Мы узнаем, что город Черновицы снова взят венгерскими войсками. Положение же на всем Восточном фронте нам точно не известно. На маленькой станции товарный поезд с 15 легковыми машинами стоит уже четыре недели. Он должен идти в Одессу. Но в связи с изменившимся положением на фронте ждет нового приказа. Наш поезд останавливается на вокзале Варта-Дорней. На запасном станционном пути стоит поезд с эвакуированными немцами. Через два часа поезд трогается. Звездное ночное небо залито лунным светом. Покрытые снегом дикие горы выглядят фантастически. С тремя унтер-офицерами мы уютно устроились в вагоне и слушаем, как играет аккордеон. Через несколько долгих часов поезд останавливается, и мы выгружаемся в Садовых Камполо. На рассвете едем на грузовиках среди диких Карпатских гор. Гадаем, куда нас дальше отправят. Луна частично скрылась за облаками, покрывая их края серебром. У всех мостов дорогу преграждают шлагбаумы. В крутых изгибах через горы течет р. Молдова. Мы останавливаемся в городе Гура Хуморулуй и расходимся там по квартирам. Нас удивляет этот город: он совершенно пустой. Я с трудом нахожу расположение румынских солдат. Когда Восточный фронт отдаляется, сюда неожиданно и быстро возвращается население и появляются служебные инстанции, убегавшие из города. Евреи имели только два часа времени, чтобы убежать отсюда. Многие ничего не успевали взять с собой. Наша квартира находится в здании рядом с церковью. Мы охраняем вместе с румынской армией перевал. Далее, впереди, залегли солдаты, которые имеют приказ проверять паспорта и уходить только в крайнем случае на наши позиции. Солдаты залегли в окопах. Большая часть населения, которое осталось здесь, это фольксдойче, с которыми мы очень легко находим общий язык. С нашим хозяином квартиры ведем добрые беседы. Он воодушевленно рассказывает о своей службе в солдатах австрийской армии (Австрия перед Первой мировой войной 1914–1918 г. была империей и королевством). Он вспоминает местную управу, почту и торговлю. Довольно потешно рассказывает о взаимоотношениях между румынской и немецкой армиями. Сын у него тоже солдат. Ему 18 лет, и он воюет на Восточном фронте. Хозяин говорит о плохом обращении румынских командиров. Сам же он хвалит все немецкое и выражает надежду, что Германия победит. Он был несколько лет в Америке и брал уроки английского языка. Хозяин произнес несколько английских слов. Утром я умылся, побрился и понял, что необходимо переехать на другую квартиру. В то время как солдаты собирали вещи, я бродил по пустым домам. Здесь квартировали отставшие немецкие вспомогательные подразделения, потом в большинстве случаев казаки. Все они грабили, по привычке, эти дома. В них все порвано и разбросано. Печально, печально! Мы очень хорошо обходимся с гражданским населением! Большинство здесь говорит по-немецки. На улице процветает меновая торговля. Мы меняем табак и сигареты на шпик, яйца и масло. У нас пока еще нет минометов, а только два противотанковых орудия (5-см), которые гарантируют нашей части защиту на перевалах. Лежим в окопах, готовые ко всему.
5 апреля 1944 г. День проходит обычно. Служба идет. Вечером мы с унтер-офицерами противотанковой батареи и нашим фельдфебелем сидим в комнате. Во второй половине дня «организуем», переходя от дома к дому, себе обед из картофеля и яиц. Иваны, которые жили здесь короткое время, вели себя очень! Наш санитар хорошо играет на губной гармошке, а унтер-офицер Хайнц Шписс подпевает ему своим приятным голосом. Около 22.00 мы прощаемся и, проверив позиции, укладываемся спать. Среди ночи нас разбудили по внезапной тревоге: «Всех унтер-офицеров к командиру!» Что все это может значить? Что там случилось? Мы быстро одеваемся и бежим к нашему капитану. Он коротко сообщает нам, что возвращающиеся гражданские лица и немецкие солдаты видели примерно в 25–30 км перед нами русских, которые прорвались сюда с 20 танками. Направление их движения — на Гура Хуморулуй! Итак: «Тревога! Танки!» На нашем участке фронта только лишь отставшие возвращающиеся немецкие подразделения, без тяжелого оружия и противотанковых пушек. Мы имеем, правда, старые 3,7-см и 5-см противотанковые орудия и спешно готовим их к бою.
6 апреля 1944 г. Мы готовим к обороне наших молодых солдат и объясняем им, как надо воевать с танками. Короткий инструктаж унтер-офицеров. Солдаты должны знать все новейшие приемы борьбы с броневыми чудовищами. Так, у нас имеются фаустпатроны, противотанковые гранаты, уже известные с 1943 года, бутылки с двумя воспламеняющимися жидкостями, которые разбиваются при ударе и заволакивают танковые щели дымом, делая экипаж небоеспособным. Погода теплая и солнечная. Коричневые горы вырастают прямо из долины. Снег уже большей частью растаял. Рождественские ели и сосны довольно скудно растут, не поднимаясь до горных вершин. Теперь мы ждем русские танки. Но до полудня они у нас не появляются. Тревога оказывается ложной, не основанной на фактах. Это обыкновенные, панические слухи убегающих солдат и мирного населения. Но солдаты продолжают бежать к нам с передовых позиций. Они частично деморализованы! Мы возвращаемся в город и готовимся вести прежнее, домашнее времяпровождение. На улице я «продаю» пачку табака и получаю 1 кг шпика! (50 г табака стоит 400 лей). Среди гражданских лиц появляется старый пан, который бежал сюда с Кавказа через Кубань, Керчь, Крым, Одессу.
Я с ним говорил по-русски, который учил в течение последних лет. Он и слышать ничего не хочет о «красных». От большевиков уже натерпелся! Теперь хочет жить в Румынии. Там, уверен он, ему будет спокойнее. Надо надеяться, что он не разочаруется! Вечером мы с унтер-офицерами Гансом, Хайнцем и Адольфом делаем проход до самых передовых баррикад на улице. Посты у нас укреплены колючей проволокой. Погода по-весеннему прекрасна.
7 апреля 1944 г. Сегодня мы хотим основательно заняться воинской службой! Наши солдаты — необстрелянные рекруты. Они еще не овладели обращением с оружием. Их надо обучать заново. Мы идем по нашей территории до самой высокой горы. Там стоят подготовленные к бою 4-см минометы и ящики боеприпасов. Около 11.00 мы импровизируем тревогу, а потом отдаем приказ на форсированный марш. Надо возвращаться в Карахо, перейдя через ручей, и потом подняться к нашим огневым позициям. Это мне приходится объяснять проклинающим все и ругающимся солдатам, которые прекрасно понимают, что все это ложная тревога и всего лишь тяжелое упражнение. Парни маршируют с тупым выражением на лицах. Во второй половине дня мы проводим на позициях еще одно занятие по борьбе с танками, объясняя, как солдат должен защищать себя от танка. Во время занятий объявляют настоящую тревогу! Солдаты готовы к выступлению через 20 минут! Они осматривают все вокруг, чтобы чего-либо не забыть. Наконец все подходят к месту погрузки на грузовики. Нас информируют: 2-я рота со своими минометами едет в охранение примерно на 20 км назад, в местечко Вама. С моим грузовиком что-то стряслось. Он никак не заводится. Таким образом, я должен оставаться здесь еще почти на два часа, так как следует снять и поставить новый генератор. В 19.00 мы медленно въезжаем в Ваму. Дорога узка, но имеет твердое покрытие. Идет она вдоль Молдовы, повторяя все изгибы реки. Причем приходится преодолевать несколько мостов. У всей дороги сооружены бетонные заграждения. Наш командир предостерег: румыны сделали проходы в заграждениях такими тесными, что проехать можно лишь с большим трудом. Как должны были бы пройти здесь собственные большие и тяжелые танки и бронетранспортеры, об этом никто не подумал. Всюду стоят румынские солдаты. Но вермахт послал сюда команды минеров, чтобы взрывать мосты. Можно было опасаться, что они сделают это раньше, чем пройдут собственные подразделения. Зато виды здесь прекрасные! Мы едем теперь быстро и сигналим, перегоняя трейлеры, груженные сборными деревянными бараками и другими материалами. Наконец подъезжаем к Ваме. Все квартиры уже заняты, и первую ночь я сплю на тяжелом массивном письменном столе.
8 апреля 1944 г. Чтобы в военные времена не забывать о гигиене, я разыскиваю ванну. Нахожу ее в новостройке, которая должна была быть военным госпиталем. После значительной подготовки я наконец открываю дверь и в полдень принимаю великолепную ванну! На место прибывают новые грузовики с 7,5-см противотанковыми орудиями и легкими полевыми гаубицами. «Завтра — Пасха», отмечаю я в своей записной книжке.
Оставшаяся в Гура Хуморулуй боевая группа уже имела соприкосновение с противником. Это мы узнали от связного-мотоциклиста. Иван подошел с северо-востока, из области Черновиц. С этой стороны было усилено наблюдение.
9 апреля 1944 г. Пасха! При первом соприкосновении с противником в Гура Хуморулуй минометный огонь, открытый по румынским солдатам, ранил многих из них. Их погрузили на сани и отправили вперед в военный госпиталь. В то время как мы собрались праздновать Пасху, раздалась команда занять всем позицию на городской окраине Вамы. Мы проводим разведку и сооружаем на востоке Вамы позиции для моих минометчиков. Они укрепились на склоне горы. Наблюдателей поставили на окраине непосредственно за пехотой. До 14.00 мы полностью подготовились к бою и готовы были вернуться на свои квартиры. Снаружи останутся лишь наблюдательные посты, а также телефонисты. Вечером я иду в дом к румыну. Старая мамаша рассказала мне там много интересного: «Русские плохие, они не думают о Боге. Они глупы, как скот. У них господствуют евреи! Бог спасет нас от русских». Затем она вспоминает Первую мировую войну: «Тогда, в 1914 году, русские были все же христианами, но все равно очень плохими людьми. Их было много, и на высоте около города Ватра-Дорней дело дошло до сражения. Однако румыны, чехи и немцы разбили русских. В 1916–1917 годах русские здесь находились почти два года, однако затем наши снова выгнали их. Это были тяжелые бои. Вода в реках и ручьях стала красной от крови. Более тысячи русских погибли. Надеюсь, что Бог сбережет нас, и они больше здесь не появятся». Я спросил у нее, где она научилась так хорошо говорить по-немецки. Она ответила: «Я уже стара и жила еще при императоре Франце. Тогда все было по справедливости, чисто и аккуратно. И румынам стало тогда хорошо! В Австрии жили богато. После поражения в Первой мировой войне снова пришли румыны, и мы сразу стали нищими. Румыны, если они что-то и сделают, всегда требовали чаевые. Никакого порядка! Бедные маленькие люди должны были им платить, и их забирали в солдаты. Сегодня опять много богатых людей и нет солдат. Однако Румыния стала богата, а мы остались бедными. Вы смотрите, все только для высоких господ!» Я спрашиваю: «Довольны ли вы румынским правительством?» На это она возбужденно отвечает: «Черти бы взяли этого Антонеску!» Я удивился. И что же дальше слышу: «Антонеску двуликий. Одним лицом поворачивается к Гитлеру, а другим — к англичанам из страха перед тем, что они придут. Все высокие господа не хороши!» Вот таково народное мнение! И это факт!
10 апреля 1944 г. Второй день Пасхи. Положение в нашей боевой группе на полевых позициях: русские вчера сделали попытку пойти в атаку в составе примерно 200 пехотинцев. Навстречу им выступили румыны из Лёхерна и отбросили солдат ивана. При этом они оставили два 4-см противотанковых орудия. К сожалению, только с одним ящиком боеприпасов. Наш лейтенант «мальчуган» Хартвиг с группой солдат забрал оба орудия. У русских есть здесь два танка, две батареи артиллерии, противотанковое орудие («трах-бумм») и миномет. Их передовые позиции прямо перед нами. Наша артиллерия уничтожила русский обоз. Сегодня утром все очень спокойно, легкий свежий теплый ветерок, великолепная пасхальная погода — и это на фоне прекрасного горного ландшафта. Снег лежит только на северных или северо-восточных склонах. Во второй половине дня тревога! Наши минометчики соединяются с так называемым карпатским батальоном под начальством ротмистера Кюна из «Великой Германии». Образуется «союз» из разогнанных паникеров (в таких «союзах» приказы командиров должны выполняться безоговорочно). Мы занимаем огневую позицию примерно в десяти километрах к северу от карпатского шоссе II/III на Ватра — Молдавия. Моя квартира в бывшем здании госпиталя. Поздно вечером я вышел наружу. Полная луна освещала ночное небо. Дул весенний ветерок! И затем является война! Чтобы доставить кофе моим людям, я еду вместе ко 2-й роте в Гура Хуморулуй. Карпатский батальон, к которому я приписан, охраняет территорию примерно на 10–15 км слева и справа от нашей дислокации. Ночь проходит спокойно, врага не видно. Но тем не менее вызывает много беспокойства. Полуночный час! Появляется «святой дух» — мой приятель Р., который допекает меня своими бесконечными проблемами, среди ночи начинает бесконечную стирку. Он будит всех, и они в ярости бросаются на него. При всем этом в такой ситуации всегда попадаешь в глупейшее положение. Так как на улице темно, я неожиданно получаю несколько ударов кожаной перчаткой, которые моментально будят меня. Я высоко подпрыгиваю и вижу глаза приятелей, которые просят прощения. Спокойно говорю им: «Да ладно! Наверное, он это заслужил!» Затем я освещаю карманным фонариком «поле сражения». Пожалуй, еще минут пять «товарищи» молотят нарушителя тишины. Однако внезапно снова наступает спокойствие! Все опять ложатся, укрываются, вздыхают, а некоторые хихикают. Он действительно заработал это! На следующее утро при встрече я спрашиваю его, откуда у него такой красный шрам на лице. Р. гневно кричит: «При драке первый удар получите вы!» Я отвечаю, что хорошо запомню его слова и пусть он побережется!
11 апреля 1944 г. Это почти за все четыре года войны был единственный случай, когда упрямый солдат набросился на меня (О «первом выстреле» я напишу позже!) Монастырь Ватра Молдавия. Мы покупаем теленка за пять пачек табаку! В карпатском батальоне нет даже походной кухни и, таким образом, мы должны кормить себя благами этой страны. С моим приятелем унтер-офицером Гансом Шписсом я захожу в несколько помещений, до тех пор пока не находим молодую девушку, которая живет у старой мамаши. Она объявляет, что приготовит для нас картофель с молоком и луковый соус со шпиком. В полдень мы обедаем там же, и этот обед для нас вкуснее всего, а на десерт получаем еще и кукурузный пирог! Из 2-й роты нам доставляют «холодный продовольственный паек». Мы находим русские мины для миномета, и я хочу попробовать, нельзя ли их приспособить для наших труб. Я беру две русские ручные гранаты без запалов и связываю две из них с грузом. Бросаю эту связку в трубу миномета, а сам прыгаю в одиночный окоп. Солдаты стоят на почтительном расстоянии! Гранаты шипят, как при запуске ракет! Труба качается в обе стороны! Я с любопытством слежу, как моя граната «скользит» по трубе, летит примерно сантиметров пятьдесят, а затем падает рядом с плитой. Итак, напрасная попытка. Нет, с русскими минами мы не можем обстреливать ивана! Но русских ручных гранат мы нашли много. В чем причина того, что они не взрываются? Наша труба, 8,14-см, слишком широка в диаметре, и газообразное топливо, после того как ударный болт вызвал его воспламенение в трубе, выходит частично наружу, не давая нужного ускорения «мине». Между тем карпатский батальон ротмистра Кюна охраняет долину в 35 км! Приходится располагать в четырех местах:
роту солдат в маскхалатах;
роту танкистов, используемых как пехотинцев (без танков!);
командный пункт батальона с минометами фельдфебеля Гербера и роту Шульца;
роту Бёлера в местечке Фрумос.
В этот карпатский батальон сведены отставшие от своих подразделений солдаты, обозники, сапожники, парикмахеры, шоферы и писаря. Мы — единственная функционирующая единица «моторизованного пехотного 1029-го полка „Великой Германии“». И мы обучали рекрутов меньше трех месяцев!
С немногими офицерами, фельдфебелями и унтер-офицерами мы единственные опытные солдаты! Хорошие позиции еще даже не разведаны, окопов много меньше, чем надо! А фронт удален от ивана всего лишь на двенадцать километров. Сельские жители и гражданские лица настроены германофильски и помогают нам, как могут. Так называемые «лесные бегуны» наблюдают за русскими. Они сообщили, что из удаленной от нас на шесть километров деревни Вайсрутхениер сюда забегают шпионы. Они арестовали трех таких «партизан» и обезоружили. Я мысленно анализирую обстановку. Будут ли русские продвигаться здесь? Сможем ли мы вообще удержать позиции с совершенно неопытными бойцами, не бывавшими на фронте? Здесь мы обороняемся в местности, где шли бои уже во время Первой мировой войны. Тогда румыны воевали с нами. До сих пор еще сохранились старые земляные укрепления и стрелковые окопы в горах. Хорошо еще, что перед нами пока все еще относительно спокойно.
12 апреля 1944 г. Ночью, в 02.00, тревога! Группа унтер-офицера Шписса направляется в роту Бёхлера. Позже еще одна рота прибывает туда в 07.00. Теперь выходит и третья рота. Моя первая рота пока остается здесь. Я замещаю командира взвода. На высотах перед нами неплохие укрепления, обеспечивающие охрану, и группа разведчиков. Рота Шульца строит укрепления. Наши «лесные бегуны» сообщают, что русская пехота с минометами появилась в деревне, примерно в 12 км отсюда. Перед ротой Бёхлера иван может начать наступление примерно двумя ротами. Около 19.30 я еду к обеим ротам, которые залегли в окопах, чтобы снабдить их горячим супом в канистрах. Когда я возвращаюсь, появляется командир батальона. Теперь мы сможем хоть что-то узнать. Я получаю приказ: роту унтер-офицера Блока на обратном пути забрать с собой, а роту Шписса и третью разведывательную группу при роте Шульца снабдить продовольствием. Наконец, после бесконечного шатания туда и сюда, вот-вот начнутся боевые действия. На тесной улице, окруженной каменными домами, и на железнодорожных рельсах стоят заграждения, охрана которых гарантирована пулеметчиками. Я нахожу место, где рота Бёхлера занимает более или менее стабильное положение. Мы договариваемся с помощью сигналов карманным фонарем по азбуке Морзе: «Необходимо срочно снабдить продовольствием роты на нижней дороге». Я беру с собой боевую группу и веду ее назад, к командному железнодорожному пункту. Затем мы идем дальше, к роте унтер-офицера Шписса. Нас радостно приветствуют! После выдачи продовольствия я еду далее, к командному пункту капитана Бёхлера. К 23.00 я должен передать все приказы. Подъезжает грузовик с поручением забрать с собой всю 3-ю роту разведчиков. Наконец, мы грузимся на три автомобиля. Машины перегружены! Фары едва справляются с темнотой. Нам пора уже возвращаться. Я докладываю в штабе батальона: «Приказ выполнен!» Затем бегу на квартиру. Хоть в эту ночь поспать спокойно!
13 апреля 1944 г. Здесь мы еще не соприкоснулись с противником. Наш боевой батальон состоит из командира ротмистра Кюна, адъютанта, лейтенанта по особым поручениям и автора. Вся наша связь — только голосовая, и ни одной пишущей машинки! Лишь карандаши и блокноты. Как у старых германцев, но дела идут! Погода мрачная и влажная. Связной-мотоциклист прибывает к нашему штабу. У нас нет ни радио, ни газет. Мы не можем ничего узнать о положении на фронтах, хотя это нас, конечно, здесь, в Карпатах, особенно интересует. Тут все иначе, чем в России! Там мы видели привычные необозримые низменные пространства. Это была идеальная территория для наступления больших подвижных соединений. Танковые сражения часто в летних цветущих нивах, в пыльных степях или на шоссе. Бывало, лил непрекращающийся дождь, заливающий все дороги. Там мы чувствовали бесконечность огромных русских просторов. А теперь, в горных Карпатах, с их тесными, извилистыми долинами и высокими горами, совсем другое дело. Здесь сплошь хвойные леса и узкие тесные ущелья. Здесь непроходимые дороги, перевалы, поселки и города в горах. Мы даже не в состоянии образовать сплошную линию фронта. Для этого у нас слишком мало солдат и оружия. Мы обороняем здесь всего лишь одну долину длиной в 35 км. И с едва подготовленными молодыми солдатами. Гражданское население ночью вообще не появляется на улицах. Я видел большой плакат с надписью: «Nuieste voie seara deamere prin ceet moartea», что означает: «Появление ночью на улицах запрещено! Это равносильно смерти!» (так перевел мне румын). Я еду на мотоцикле из Фрумоса к роте унтер-офицера Шписса. Там осматриваю, как строятся укрепления и наблюдательный пункт, откуда корректировщик может наблюдать за противником и руководить стрельбой из минометов. Здесь вроде бы все в порядке. Строительство идет в «обезьяньем темпе», так как никто толком не знает, не появится ли здесь русская разведывательная группа и не перестреляет всех! Идет дождь, на улицах скользко. Однажды мы чуть не упали! Но, слава богу, возвратились удачно. Утром я разговаривал с гражданским румыном Николаем. Он сказал: «Дайте мне винтовку, и я буду стрелять в русских!» Здесь население разделяет нашу участь. Это им свойственно. Они задерживают подозрительных иностранцев как шпионов или партизан. И тем не менее они частично являются непредсказуемыми! Мы будем повсюду изымать продукты и доставать питьевую воду. Сегодня с двумя румынами едем в Гура Хуморулуй. Я узнаю, что фельдфебель Гербер прибывает сюда нашим обозом. На мельнице нагружаю полцентнера пшеничной муки и затем быстро возвращаюсь назад, в Гура Хуморулуй. Все надо делать быстро, чтобы вовремя вернуться в Ватра Молдавию. Когда я прибуду туда, там уже все должны быть готовы к выступлению. Я быстро разбираю почту. К сожалению, мне нет ни одного письма. Тут мне приходит на ум, что сегодня у моей матери день рождения, а я ее предварительно не поздравил! Я обычно езжу на своем мотоцикле, но тут все же пересаживаюсь на грузовик. Однако я еще пока не устал от этой жизни! Мы подъезжаем к штабу батальона около 23.00. Прибыв в Гура Хуморулуй, размещаемся по квартирам.