5.3. Колокольня Ивана Великого и Успенский собор в московском Кремле на страницах Иосифа Флавия
5.3. Колокольня Ивана Великого и Успенский собор в московском Кремле на страницах Иосифа Флавия
Далее Флавий описывает три высокие башни, стоявшие внутри иерусалимских стен. Поскольку, как мы уже понимаем, говорится о Московском Кремле, то не исключено, что речь идет о Столпе Ивана Великого и о куполах соседних московских соборов. Флавий говорит: «Вся третья стена была достойна удивления, но самым удивительным в ней была стоявшая в ее северо-западном углу башня Псефин… Она поднималась в высоту на 70 локтей, и при восходе солнца с нее можно было видеть как Аравию, так и окраины надела евреев до самого моря. Эта башня была ВОСЬМИУГОЛЬНОЙ формы» [877], с. 303.
В Московском Кремле действительно есть высокая ВОСЬМИУГОЛЬНАЯ башня — колокольня Ивана Великого, рис. 11.33. Мы подробно говорили о ней выше. С нее действительно открывается вид на далекие окрестности Москвы.
Рис. 11.33. Колокольня Ивана Великого в Московском Кремле в XIX веке. Ф. Бенуа. 1846 год. Взято из [614:1], с. 94.
Любопытно, что, сообщая о второй иерусалимской башне, стоявшей рядом с башней Псефин, Иосиф Флавий добавляет, что эта вторая башня, названная Фацаэлем, «достигала девяноста локтей, и по общему виду она была подобна ФАРОССКОМУ МАЯКУ, указывающему путь плывущим в Александрию, хотя и значительно превосходила его по площади» [877], с. 303.
Но ведь мы уже показали, что «античный» Фаросский маяк — это и есть Столп Ивана Великого в Москве. Тем самым, Иосиф Флавий подтверждает наш вывод. Наверное, на страницах Иосифа Флавия причудливо переплелись различные сказания об одной и той же высокой колокольне Ивана Великого. В одних текстах ее именовали Псефин и сообщали, что она — восьмиугольная. В других хрониках ее называли Фацаэль и говорили, что она «подобна» Фаросскому маяку. Иосиф Флавий не разобрался, что речь шла об одном и том же сооружении. Однако важные сведения о нем он все-таки привел: восьмиугольная башня, подобная Фаросскому маяку и т. д. При этом Флавий несколько раз подчеркивает необычайную высоту башен (или башни). Он пишет: «Эти три башни, столь огромные сами по себе, казались еще более высокими вследствие своего местоположения. Ведь Старая стена, в которой они находились, сама была выстроена на высоком холме и вздымалась над ним, словно горная вершина, еще на тридцать локтей, что, разумеется, много увеличивало высоту стоявших на ней башен» [877], с. 304. Не исключено, что говоря об еще одной башне Иерусалима, а именно, об Антониевой башне, Флавий на самом деле имеет в виду все тот же Столп Ивана Великого.
Все сказанное хорошо отвечает размерам и местоположению колокольни Ивана Великого на высоком Кремлевском холме. Столп, с его горящим на солнце золотым куполом-«маяком», воспринимали с трепетом и восхищением. Особенно путешественники из дальних стран, прибывавшие в Москву. Наверное, Старая стена, о которой сообщает Флавий, это — Кремлевская стена. Ее построили раньше всех, а потому она была самой старой, по сравнению с крепостными сооружениями Китай-города, Белого города и Скородома.
Иосиф Флавий упоминает не только колокольню Ивана Великого. Он восхищенно говорит о Храме — главном святилище, находившемся в центре Иерусалима. Наверное, здесь переплелись сведения как об огромном храме Святой Софии в Царь-Граде, так и о величественном Успенском Соборе Московского Кремля. Царь-Град — это евангельский Иерусалим, а Москва — ветхозаветный Иерусалим. Совместив (на бумаге) два Иерусалима в один, Иосиф Флавий мог, вольно или невольно, «склеить» описания Святой Софии и Успенского Собора. Однако следует сказать, что больше всего во флавиевском описании иерусалимского Храма — все-таки от московского Успенского Собора. Судите сами. Иосиф Флавий говорит следующее: «Что же касается наружного вида святилища, то он являл все, что может поразить взор и душу. Святилище было обложено со всех сторон ТОЛСТЫМИ ЗОЛОТЫМИ ПЛАСТИНАМИ, и блеск, излучаемый ими при восходе солнца, казался столь нестерпимым, что тот, кто пытался взглянуть, отворачивался, словно от солнечных лучей. Приближающимся же к Иерусалиму чужестранцам Храм представлялся издали горой ПОД СНЕЖНЫМ ПОКРОВОМ, ПОТОМУ ЧТО В ТЕХ МЕСТАХ, ГДЕ НЕ БЫЛО ПОЗОЛОТЫ, ОН БЫЛ ОСЛЕПИТЕЛЬНО БЕЛОГО ЦВЕТА» [877], с. 308.
На куполе храма Святой Софии в Царь-Граде золота нет и не было. Хотя его было очень много внутри. Сохранившиеся старинные описания и рисунки Святой Софии золотого купола не отразили.
А вот купола Успенского Собора, Столпа Ивана Великого и других соборов Московского Кремля действительно богато покрыты золотом. Здесь золота было много как снаружи, так и внутри. Это обстоятельство поражало иностранцев до глубины души. Дело в том, что нигде больше купола (то есть, попросту, крыши) соборов золотом не крыли. Ни в Западной Европе, ни в Азии, ни в Африке, ни в Америке. См. подробности на эту тему в нашей книге «Империя», гл. 12:4. Блеск такого количества золота на русско-ордынских соборах производил неизгладимое впечатление на путешественников.
Наконец, у Иосифа Флавия сказано, что иерусалимский Храм был БЕЛОГО ЦВЕТА. Совершенно верно — московские соборы, в том числе и главный Успенский Собор, выложены из белого камня. Это белокаменные сооружения. Белое с золотом. Причем много белого и много золота. Так что здесь Флавий все описывает верно.
Далее Иосиф Флавий говорит следующее: «На верхушке святилища находились острые золотые шпицы, предназначенные для того, чтобы птицы не могли садиться на Храм и загрязнять его» [877], с. 308.
Вероятно, здесь говорится о богато украшенных золотых крестах на крышах Кремлевских соборов и теремов, см., например, рис. 11.34–11.35. Как видно, даже сегодня эти кресты выполнены в виде звезды, опирающейся на полумесяц. Центр креста — это, собственно, звезда, от которой в разные стороны отходят золотые лучи — острые «шпицы», как назвал их Флавий. Может быть, в XVI веке старинные христианские кресты, они же — османские полумесяцы со звездами, были изготовлены более откровенно. То есть золотая звезда в центре могла иметь более длинные и ярко выраженные золотые лучи-острия. «Объяснение» Флавия, что острые шпицы предназначены для того, чтобы, мол, птички не садились на купол и не загрязняли его, следует отнести к поздним редакторским затуманивающим комментариям. Реформаторы не хотели вспоминать, что на золотом куполе Иерусалимского, то есть Московского, Храма помещены османские звезды с полумесяцем = христианские кресты.
Рис. 11.34. Кресты с османскими = атаманскими полумесяцами на главах Верхоспасского собора Московского Кремля. Согласно нашей реконструкции, полумесяц со звездой был одним из главных символов Великой = «Монгольской» Империи. Взято из [550], с. 114–115.
Рис. 11.35. Многочисленные кресты в виде османского=атаманского полумесяца со звездой на куполах Теремного дворца Московского Кремля. Взято из [550], с. 122.
Но возможно еще одно объяснение рассказа Флавия о «золотых шпицах» на крыше иерусалимского Храма. Обратимся к древне-русскому «переводу» книги Иосифа Флавия «Иудейская война». Кстати, как мы теперь начинаем понимать, этот старинный текст, может быть, является оригиналом, а вовсе не переводом. Так вот, в старом русском тексте сказано следующее: «на връхоу же всажени быша златы гвозды и велици и длъзи. и сти яко стрелы и остры. да никото рыиже птичь седъ осквернить верха» [877:1], с. 295. См. рис. 11.36.
Рис. 11.36. Фрагмент древне-русского текста «Иудейской войны» Иосифа Флавия, где говорится о золотых гвоздях, всаженных в крышу иерусалимского Храма. Взято из [877:1], с. 295.
Говорится о «золотых гвоздых», которые были всажены, вбиты в крышу. И тут мы неожиданно вспоминаем аналогичное заявление Плано Карпини, о котором мы подробно говорили в книге «Новая хронология Руси», гл. 14:11.10. Напомним, что, согласно Карпини, монголы живут в ШАТРАХ. Ясное дело, говорят нам, — необразованные дикари, домов строить не умеют. Оказывается, однако, что шатры у «монголов» были весьма необычны. Например, в одном из таких шатров, «приготовленном из БЕЛОГО пурпура», могло поместиться, как пишет Карпини, ни много ни мало, «БОЛЕЕ ДВУХ ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК» [656], с. 76. Не правда, очень интересный шатер вместимостью в две тысячи человек?
Венчались на царство монгольские императоры тоже в «шатрах». Карпини присутствовал при одном из таких венчаний: «На прекрасной равнине, возле некоего ручья между горами, был приготовлен другой ШАТЕР, называемый у них ЗОЛОТОЙ ОРДОЙ. Там Куйюк должен был воссесть на престол в день Успения Нашей Владычицы (Успения Богородицы? — Авт.)… ШАТЕР ЖЕ ЭТОТ БЫЛ ПОСТАВЛЕН НА СТОЛБАХ, ПОКРЫТЫХ ЗОЛОТЫМИ ЛИСТАМИ, И ПРИБИТЫХ К ДЕРЕВУ ЗОЛОТЫМИ ГВОЗДЯМИ» [656], с. 77–78.
Но не все монгольские «шатры» были из белого войлока. Были и из красного войлока. Карпини сообщает: «Мы прибыли к другому месту, где был раскинут ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ШАТЕР, ВЕСЬ ИЗ ПЛАМЕННО-КРАСНОГО ПУРПУРА» [656], с. 79. Эти же «шатры» Карпини иногда называет «палатками». Вот что он пишет: «Эти три ПАЛАТКИ, о которых мы сказали выше, были очень велики; другими же ПАЛАТКАМИ ИЗ БЕЛОГО ВОЙЛОКА, ДОСТАТОЧНО БОЛЬШИМИ И КРАСИВЫМИ, обладали его жены» [656], с. 79.
О чем тут на самом деле было рассказано в исходном старом тексте? Тенденциозно обработанном каким-то редактором XVII или XVIII века.
Как мы уже говорили в книге «Новая хронология Руси», белый и красный «войлок» — это на самом деле кирпич (белый и красный). Из которого действительно выложены многие христианские соборы.
Что касается ВЕНЧАНИЯ НА ЦАРСТВО В БЕЛО-ВОЙЛОЧНОМ ШАТРЕ, с обивкой ЗОЛОТЫМИ ЛИСТАМИ (!) по дереву, — причем не когда-нибудь, а именно в день УСПЕНИЯ, — то тут все ясно. При сравнении с русской историей сразу становится понятным, что речь идет о венчании на царство в БЕЛО-КАМЕННОМ УСПЕНСКОМ СОБОРЕ Московского Кремля. Напомним, что русские цари венчались на царство ИМЕННО В УСПЕНСКОМ СОБОРЕ. Купол которого, действительно целиком ПОКРЫТ ЗОЛОТЫМИ ЛИСТАМИ. Карпини не понял, как это сделано. На самом деле золотые листы были приклеены. Не увидев шляпок гвоздей, Карпини видимо решил, что гвозди тоже золотые. Его ошибка неудивительна. Просто он приехал из мест, где золотом крыши не крыли. Поэтому и не знал, как это делается. И весьма удивился, не увидев шляпок гвоздей.
Фактически ту же самую путаницу в описании Успенского Собора мы видим и у Иосифа Флавия. Дескать, в крышу иерусалимского Храма были всажены золотые гвозди. Вероятно, и Карпини и Флавий творили примерно в одно и то же время. Поэтому и ошибались одинаково. На рис. 11.37 и 11.38 показаны золотые купола Успенского и Благовещенского Соборов Московского Кремля.
Рис. 11.37. Золотые купола Успенского Собора. Москва, Кремль. Взято из [553], с. 7.
Рис. 11.38. Золотые купола Благовещенского Собора. Москва, Кремль.
Отметим еще одну интересную деталь, сообщенную Иосифом Флавием о жертвеннике, располагавшемся перед Храмом. «Перед святилищем был расположен жертвенник, имевший 15 локтей в высоту, тогда как ширина и длина его были равны и составляли по 50-ти локтей каждая. Он был четырехугольной формы, и каждый угол выдавался вперед наподобие рога, а с юга к нему вел довольно пологий подъем. ЖЕРТВЕННИК БЫЛ СООРУЖЕН БЕЗ ВСЯКОГО УЧАСТИЯ ЖЕЛЕЗА, И ЖЕЛЕЗО НИКОГДА НЕ КАСАЛОСЬ ЕГО» [877], с. 308.
С подобной терминологией мы уже знакомы. При анализе старинных Библий, мы столкнулись со следующим описанием строительства иерусалимского Храма. То есть Святой Софии в Царь-Граде или Успенского Собора в Москве. См. детали в нашей книге «Библейская Русь», гл. 12:7.7. Напомним синодальный перевод: «Когда строился храм, на строение употребляемы были ОБТЕСАННЫЕ КАМНИ; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его» (3 Царств 6:7).
Отсюда сразу следует, что строительные блоки были УДИВИТЕЛЬНО — для библейского летописца — ПРАВИЛЬНОЙ ФОРМЫ. Их не надо было даже подтесывать, подгонять друг к другу! Но ведь при любых КАМЕННЫХ РАБОТАХ без тесла, конечно, не обойтись. Как бы ни были хорошо обтесаны камни в далекой каменоломне, их все равно приходится подгонять друг к другу. А тут — ничего подобного. И это, конечно, поразило библейского летописца. Следовательно, для него такой способ строительства был чем-то новым и необычным. Возникает впечатление, что описано строительство ИЗ КИРПИЧА. Единственная странность — это то, что в синодальном переводе кирпич назван ОБТЕСАННЫМ КАМНЕМ. Но ведь кирпич не обтесывается, а формуется и обжигается. Обратимся к Острожской Библии.
Вот как звучит это место в ней: «И храму зиждему сущу камнием НЕСЕЧЕНЫМ единацем яко приношашеся, млат же, и теслица, и всех делных желез не слышася в храме егда здаша» [621], 3 Царств 6. Современным языком это звучит так: «И когда строился храм из камня НЕТЕСАНОГО, ОДИНАКОВОГО [уже] когда [его] приносили, ни всех железных орудий не слышалось в храме, когда [его] строили».
То есть храм построен из НЕТЕСАННЫХ, ЕДИНООБРАЗНЫХ камней. Скорее всего, тут говорится о КИРПИЧЕ. И тогда становится понятно, почему «не было слышно тесла» на строительной площадке. Кирпич клали, как это делают и сегодня, без молотка и без тесла, скрепляя цементом. Библейский летописец, привыкший к «громкому» каменному строительству, был явно поражен относительной тишиной, царившей вокруг возводимого Храма в Иерусалиме.
Практически то же самое сообщает и Флавий о жертвеннике, сооруженном перед иерусалимским Храмом. Тоже подчеркнуто, что он сооружен без всякого участия железа, и железо никогда не касалось его. Как мы теперь понимаем, описывается кладка из кирпича.
Об иерусалимском Храме кратко говорит и Корнелий Тацит: «Храм тоже представлял собой своеобразную крепость; его окружала особая стена, сооруженная с еще большим искусством, чем остальные, постройка которой стоила еще большего труда… Тут же бил неиссякающий родник, В ГОРЕ БЫЛИ ВЫРЫТЫ ПОДЗЕМНЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ, УСТРОЕНЫ БАССЕЙНЫ И ЦИСТЕРНЫ ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ДОЖДЕВОЙ ВОДЫ. Основатели Иеросолимы, когда еще только закладывали ее, понимали, что резкие отличия между иудеями и окружающими их народами не раз будут приводить к войнам, и потому приняли все меры, дабы город мог выдержать любую, самую долгую осаду» [833], т. 2, с. 195.
Сообщение Тацита, что в горе, на которой стоял Храм и окружающая его стена, были сделаны разнообразные подземные помещения, прекрасно согласуется с уже обнаруженными нами ранее фактом, что наряду с наземной Москвой была построена и подземная Москва. Именно она произвела глубокое впечатление на современников, восторженно описавших ее как «Египетский Лабиринт». О подземной Москве = Лабиринте много говорит, например, Геродот. См. подробности в нашей книге «Библейская Русь», гл. 20.
Спрашивается, почему Тацит обращает специальное внимание на то, что Иерусалим возводили иудеи, резко отличающиеся от окружающих народов, что могло, дескать, приводить к войнам? Ответ в общем понятен. Согласно нашим результатам, столица Руси-Орды была перенесена в Москву из разгромленного Ярославля = Новгорода именно при Иване IV = III Грозном, в середине XVI века. При этом русско-ордынский царь оказался под влиянием Есфири и ереси жидовствующих, что вызвало глубокий раскол в обществе и спровоцировало Смуту. Царский двор того времени был насыщен жидовствующими. Следовательно, возведение новой столицы, то есть Москвы = Иерусалима, могло многими рассматриваться как «иудейское строительство». Становится понятным и упоминание о резких отличиях. Они были, в основном, религиозными. Потом, когда строительство новой столицы было завершено, ханский двор на какое-то время очистился от еретиков: изгнание и казнь Есфири = Марии Стюарт, казни жидовствующих, Варфоломеевская ночь, конец опричнины, раскаяние Грозного и т. д.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.