5. Блаженный, сумасшедший Калигула

5. Блаженный, сумасшедший Калигула

Напомним, что Иван Грозный в некоторый момент стал блаженным, потерял рассудок, отошел от государственных дел. Яркий след этого мы сейчас увидим и в жизнеописании Калигулы. Секст Аврелий Виктор писал прямо: «Калигула был слабоумен» [726:1], с. 80.

Началось с того, что после смерти Друзиллы, «он внезапно ночью исчез из Рима, пересек Кампанью, достиг Сиракуз и с такой же стремительностью вернулся, с отросшими бородой и волосами» [760], с. 113.

Сенека в своем произведении «О твердости мудреца» описывает внешность Калигулы так: «Сам он своим видом вызывал смех — так безобразна была его бледность, ЗНАК БЕЗУМИЯ, так дико смотрели его глаза из-под морщинистого лба, так уродлива была его голова, облезлая, торчащая редкими волосами; а щетинистая шея, а тощие ноги, а огромные ступни!» [760], с. 312.

Далее: «Обуянный страстью почувствовать… деньги на ощупь, он рассыпал огромные кучи золотых монет по широкому полу и часто ходил по ним босыми ногами или подолгу катался по ним всем телом» [760], с. 120.

Далее: «Словно собираясь закончить войну, он выстроил войско на морском берегу, расставил баллисты и другие машины, и между тем, как никто не знал и не догадывался, что он думает делать, вдруг приказал СОБИРАТЬ РАКОВИНЫ В ШЛЕМЫ И СКЛАДКИ ОДЕЖД — это, говорил он, добыча Океана, которую он шлет Капитолию и Палатину» [760], с. 121–122.

Светоний разворачивает впечатляющую картину сумасшествия Калигулы. «Здоровьем он не отличался ни телесным, ни душевным. В детстве он страдал падучей; в юности, хотя и был вынослив, но по временам от внезапной слабости почти не мог ни ходить, ни стоять, ни держаться, ни прийти в себя. А ПОМРАЧЕННОСТЬ СВОЕГО УМА ОН ЧУВСТВОВАЛ САМ, И НЕ РАЗ ПОМЫШЛЯЛ УДАЛИТЬСЯ ОТ ДЕЛ, чтобы очистить мозг. Думают, что его опоила Цезония зельем, которое должно было возбудить в нем любовь, НО ВЫЗВАЛО БЕЗУМИЕ. В особенности его мучила бессонница. По ночам он не спал больше, чем три часа подряд, да и то неспокойно: странные видения тревожили его, однажды ему приснилось, будто с ним разговаривает какой-то призрак. Поэтому, не в силах лежать без сна, он большую часть ночи проводил то сидя на ложе, то блуждая по бесконечным переходам…

Есть все основания думать, что из-за помрачения ума в нем и уживались самые противоположные пороки — непомерная самоуверенность и в то же время отчаянный страх. В самом деле: он, СТОЛЬ ПРЕЗИРАВШИЙ САМИХ БОГОВ, при малейшем громе и молнии закрывал глаза и закутывал голову, а если гроза была посильней — вскакивал с постели и забивался под кровать…

Одежда, обувь и остальной его обычный наряд был недостоин не только римлянина и не только гражданина, но и просто мужчины и даже человека. Часто он выходил к народу в цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястьями, иногда — в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии, то в котурны, то в солдатские сапоги, а то и в женские туфли; много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию, или трезубец, или жезл — знаки богов, — или даже в облачении Венеры…

С особенной страстью занимался он искусствами иного рода, самыми разнообразными. Гладиатор и возница, певец и плясун, он сражался боевым оружием, выступал возницей в повсюду выстроенных цирках, а пением и пляской так наслаждался, что даже на всенародных зрелищах не мог удержаться, чтобы не подпевать трагическому актеру и не вторить у всех на глазах движениям плясуна, одобряя их и поправляя… Плясал он иногда даже среди ночи: однажды за полночь он вызвал во дворец трех сенаторов… рассадил их на сцене, трепещущих в ожидании самого страшного, а потом вдруг выбежал к ним под звуки флейт и трещоток, в женском покрывале и тунике до пят, проплясал танец и ушел…

Чем бы он ни увлекался, в своей страсти он доходил до безумия» [760], с. 123–124.

Итак, перед нами — яркая картина безумия императора. Правитель, совершивший много славных дел, сошел с ума. Именно это, как мы теперь понимаем, и произошло в Руси-Орде: Иван IV серьезно заболел.

Обратите внимание, что многие описания Калигулы практически совпадают с тем, что «классики» рассказывали о Нероне. Пел, плясал, выступал как актер и т. п. Все правильно. И Нерон, и Калигула, являются фантомными отражениями одного и того же царя-хана. Поэтому и характеристики их столь похожи.

Впрочем, Светоний, как поздний писатель, или редактор, уже явно не все осознает в старинном тексте, лежавшем перед ним. Согласно нашим результатам, здесь описывается поведение царя Ивана IV в то время, когда он заболел, стал блаженным и передал власть преемнику. Светоний же думает, будто царь, ставший сумасшедшим, продолжал править страной. Отсюда и гневное возмущение летописца. Однако, повторим, если речь идет о больном человеке, ушедшем от дел Империи, то пафос осуждения должен был бы раствориться и исчезнуть. Больного можно лишь пожалеть. Это был Василий Блаженный.

Далее, Светония раздражают некоторые детали старинного русского быта, которые он опять-таки уже не понимает. Например, он осуждает Калигулу (Грозного) за то, что тот появлялся в цветных, ШИТЫХ ЖЕМЧУГОМ одеждах, держа в руке «трезубец или жезл». Но ведь это обычное для русских самодержцев роскошное царское одеяние: шелк, жемчуг, золото; в руках — держава и скипетр. Понятно, почему недоумевает западный европеец Светоний. Ведь его уже обучили скалигеровской точке зрения, будто древние римляне были «железными людьми», суровыми воинами, чуждавшимися роскоши, жемчугов, шелка, золота. Заворачивались в тоги или короткие походные плащи, бряцали оружием… Сравнивая свои умозрительные, теоретические, представления XVII–XVIII веков с реальными старинными описаниями быта Руси-Орды XVI века, Светоний теряется, а потому разражается недовольными восклицаниями. Дескать, негоже великому императору ходить в жемчугах и золоте!

Итак, перед нами — хорошее соответствие русско-ордынской и римской версий.