Татьянин день

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Татьянин день

Среди московских престольных праздников был один, особенный — день святой великомученицы Татианы, отмечаемый 12 января по старому стилю, 25 — по новому: именины Татьян и праздник студентов Московского университета, знаменитый Татьянин день.

Память о нем жива и доныне, но с годами несколько позабылось происхождение и смысл этого праздника.

В связи с пробудившимся интересом к старинным обычаям корреспондент московской молодежной газеты в январе 1990 года в преддверии Татьянина дня решил обратиться за сведениями к тем, кто должен бы знать о нем все: в университет и к священнику.

В комитете комсомола факультета журналистики Московского университета ему объяснили, что с Татьянина дня раньше начинались студенческие каникулы, и именно это событие студенты шумно и весело праздновали, а поскольку сейчас сессия заканчивается раньше, студенты разъезжаются по домам, праздновать уже некому. Священник же, к которому любознательный корреспондент обратился с вопросом, какое отношение имеет святая Татьяна к студентам, ответил: «Святая Татьяна была покровительницей студенчества». — «Почему?» — «Так Бог дал!»

В следующем, 1991 году Татьянин день, несмотря на то, что студенческие каникулы уже давно наступили, отмечался. В старом здании университета, в том помещении, где раньше была церковь великомученицы Татьяны, а сейчас помещается театр, состоялось богослужение, на котором присутствовал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, руководство университета, представители Моссовета. Но молебен в университетской церкви в прежние-то времена был лишь первым актом, началом праздника, поэтому в отчете о нем, напечатанном в той же газете, корреспондент выражал сожаление, что вошедшего в историю продолжения не последовало…

Празднование студенческого Татьянина дня имело свои традиции и свой ритуал.

Итак, начнем ab ovo, то есть «с яйца». (Латынь здесь очень к месту, потому что речь пойдет о тех временах, когда языком, на котором профессорами читались лекции и на котором ответствовали — во всяком случае, должны были ответствовать — студенты, была латынь.)

12 января 1755 года императрица Елизавета Петровна подписала указ «Об учреждении Московского университета». Текст указа представил ей Иван Иванович Шувалов, просвещенный вельможа, покровитель и в какой-то степени друг Ломоносова, фаворит императрицы, и совершилось это в день памяти святыя мученицы Татианы девицы.

Имя Татиана — греческое и в переводе на русский означает — учредительница, устроительница. Жила святая Татьяна в конце II — начале III века в Риме, была дочерью знатных и богатых родителей. Отец ее тайно исповедовал христианство и дал дочери христианское воспитание. Она была диакониссой. В годы преследования христиан при императоре Александре Севере была подвергнута страшным истязаниям, но не отказалась от христианской веры и погибла. Такова святая покровительница московских студентов.

На то, что университет открылся в Москве, а не в Петербурге или каком другом городе России, решающее влияние оказал М. В. Ломоносов, и его соображения, которые принял Шувалов, были изложены в указе в пяти пунктах, обосновывающих преимущества Москвы: «…Установление оного университета в Москве тем способнее будет: 1) великое число в ней живущих дворян и разночинцев; 2) положение оной среди Российского государства, куда из округ лежащих мест способно приехать можно; 3) содержание всякого не стоит многого иждивения; 4) почти всякой у себя имеет родственников или знакомых, где себя квартирою и пищею содержать может; 5) великое число в Москве у помещиков на дорогом содержании учителей, из которых большая часть не токмо учить науке не могут, но и сами к тому никакого начала не имеют, и только чрез то младые лета учеников и лучшее время к учению пропадает, а за учение оным бесполезно великая плата дается…»

От подписания указа до начала занятий в университете прошло четыре месяца. Под университет определили трехэтажное здание на Красной площади у Воскресенских ворот, построенное в XVII веке для Земского приказа. Дом отремонтировали и 26 апреля 1755 года приступили к занятиям. Открытие университета сопровождалось торжествами в соответствии с обычаями и вкусами того времени. В назначенный день в 8 часов утра учителя и ученики «в надлежащем порядке» (как сообщала тогдашняя газета) пошли на молебен в ближайшую церковь — храм Казанской Богородицы на Красной площади, затем в зале университета профессора произносили речи. «По окончании оных речей знатнейшие персоны прошены были во внутренние покои, где трактованы были разными ликерами и винами, кофеем, чаем, шоколадом и конфектами, и так все с удовольствием около второго часа пополудни разъехались».

А для народа была устроена иллюминация, и «в шестом часу после обеда множества народа приезжало смотреть в университетские покои представленную иллюминацию, которая изображала Парнасскую гору… В низу обелиска многие младенцы упражняются в науках… Там виден еще рог изобилия и источник вод как символ будущего плода. Еще изображается ученик с книгою, восходящий по ступеням к Минерве, которая любительно его приемлет; представляется пальмовое древо, с которого один младенец ломает ветви и держит в руке венцы и медали и показывает, что награждение тем готово, которые по достоинству заслужить имеют. Вся оная иллюминация как днем, так и ночью делала преизрядный вид к удовольствию всех знающих и всего народа».

В конце 1790-х годов закончили строительство специального здания для университета на Моховой улице, в котором была оборудована и собственная церковь во имя святой мученицы Татианы.

В XVIII — первой половине XIX века университетским, а потому и студенческим праздником стали торжественные акты в ознаменование окончания учебного года, на них присутствовала публика, раздавались награды, произносились речи. В то же время официальным университетским днем, отмечаемым молебном в университетской церкви, было 12 января. Но его называли не Татьяниным днем, а «днем основания Московского университета». «Стихи, произнесенные при воспоминании дня основания Московского университета, 12 января 1826 года» — так называется ода, написанная по заказу университетского начальства признанным университетским поэтом, студентом последнего курса, Александром Полежаевым:

Восторг, восторг, питомцы муз!

В сей день благословенный

Наук и счастия союз

Мы празднуем священный!

В шестидесятые-семидесятые годы XIX века Татьянин день превращается в неофициальный студенческий праздник, не только учащихся студентов, но и окончивших курс.

Порядок, ритуал, обычаи, философия празднования Татьянина дня нашли отражение во многих мемуарах, художественных и публицистических произведениях. С наибольшим размахом Татьянин день отмечался в 1890–1910-е годы, к этому времени как раз и относятся самые яркие рассказы о нем.

Празднование делилось на две части: первую — официальную и вторую — неофициальную, которая, собственно, и была праздником.

Н. Д. Телешов в «Записках писателя», многие страницы которых посвящены старомосковскому быту, рассказывает о Татьянином дне: «Вся Москва знала, что 12 января… будет шумный праздник университетской молодежи, пожилых и старых университетских деятелей, уважаемых профессоров и бывших питомцев московской „альма матер“ — врачей, адвокатов, учителей и прочей интеллигенции». Справлялся этот праздник, говорит Телешов, «по заведенному порядку»: обедня в университетской церкви, потом молебен, затем в актовом зале университета традиционная речь ректора или кого-нибудь из профессоров.

Грань, за которой официальное празднество переходило в собственно студенческий праздник, описывает бывший студент университета, литератор начала XX века П. Иванов: «Большая зала. Темная зелень тропических растений. Ряды стульев. Кафедра. Отсутствие яркого света. Важные лица, звезды, ленты через плечо, мундиры, корректные фраки, профессорская корпорация в полном составе. За колоннами синие воротники студенческих сюртуков. Чинно, строго, невозмутимо… Академическая речь. Речь размеренная, тягучая, без увлечения и без эффектов… Затем университетский отчет… Скоро конец. Студенты начинают перешептываться. Раздача медалей. Туш. Зала подает признаки жизни. Народный гимн. Несмелые крики „ура“.

Акт кончен. Важные лица удаляются… Откуда-то сзади доносятся отдельные голоса:

— Гаудеамус! Гаудеамус!!!

Эти крики растут. Постепенно заполняют всю залу.

— Гаудеамус! Гаудеамус!

Музыка играет „Гаудеамус“.

— Ура! Ура!

Поднимается рев. Невообразимый шум. Своевольный дух вступает в свои права».

Традиции русского студенческого разгулья сложились уже в начале XIX века. В отличие от пирушек европейских буршей, они освящались культом свободолюбия, патриотизма, истинного демократизма и братства. Студенческие песни Н. М. Языкова, не забывая воздать хвалу вину и любви, обязательно воспевают и эти высокие чувства:

Из страны, страны далекой,

С Волги-матушки широкой

Ради сладкого труда,

Ради вольности высокой

Собралися мы сюда.

Помним холмы, помним долы,

Наши храмы, наши села,

И в краю, краю чужом

Мы пируем пир веселый?

И за Родину мы пьем.

После торжественной части в актовом зале Московского университета студенты расходились по трактирам, пивным, чтобы там, так сказать, начерно пропустить по рюмочке-другой.

Имеющие знакомых Татьян спешили поздравить именинниц. Поэт С. М. Соловьев в стихотворении «Татьянин день» описывает прелесть этого праздничного зимнего дня. (Между прочим, он бывает часто солнечен и лишь слегка морозен, поэтому есть примета: «На Татьяну проглянет солнышко — к раннему прилету птиц».)

Татьянин день! знакомые, кузины —

Объехать всех обязан я, хоть плачь.

К цирюльнику сначала, в магазины,

Несет меня плющихинский лихач.

Повсюду — шум, повсюду — именины,

Туда-сюда несутся сани вскачь,

И в честь академической богини

Сияет солнце, серебрится иней.

…Татьянин день! О первый снег и розы,

Гвоздик и ландышей душистый куст.

О первые признанья, клятвы, слезы

И поцелуй оледеневших уст.

Затем, по традиции, обед в «Эрмитаже» — в одном из самых дорогих и роскошных московских ресторанов, который находился на углу Неглинной и Петровского бульвара. «К 6-ти часам вечера толпы студентов с песнями направляются к „Эрмитажу“, — рассказывает П. Иванов. — Замирает обычная жизнь улиц, и Москва обращается в царство студентов. Только одни синие фуражки видны повсюду. Быстрыми, волнующимися потоками студенты стремятся к „Эрмитажу“».

Но хотя и «Эрмитаж», а Татьянин день — праздник демократический, поэтому профессорская корпорация, бывшая с утра при орденах и мундирах, перед поездкой в ресторан переодевается. Язвительный Влас Дорошевич в фельетоне «В Татьянин день» вкладывает в уста какого-то важного судебного чина такой монолог: «Ах, Господи Боже мой! Ты мне уголовный фрак подаешь! Дай тот, который по гражданским делам… постарее. Ну, вот! Слава Тебе, Господи… До свиданья, цыпленочек! Обедать? Нет, обедать буду в Эрмитаже. Да разве же ты забыла? Татьянин день сегодня… традиция, знаешь… Нет, нет, нет! Духов не надо. Праздник демократический! Молодежь, понимаешь, горячая… Ну, и выпившая. Слово им скажу. Может, качать будут. Услышат, что от меня духами, могут бросить…»

Между тем в «Эрмитаже» тоже готовились к студенческому «обеду». «Из залы выносятся растения, все, что есть дорогого, ценного, все, что только можно вынести. Фарфоровая посуда заменяется глиняной. Число студентов растет с каждой минутой…» — рассказывает П. Иванов, а Н. Д. Телешов обобщает: «Из залов убиралось все бьющееся и не необходимое».

Обед сопровождался тостами, речами, пеньем. «В Татьянин день, — писал Дорошевич, — все говорить можно!» И действительно, полицейским от начальства давалось распоряжение студентов за политические выступления не забирать. П. Иванов описывает развитие событий в «Эрмитаже»: «Исчезает вино и закуска. Появляется водка и пиво. Поднимается невообразимая кутерьма. Все уже пьяны. Кто не пьян, хочет показать, что он пьян. Все безумствуют, опьяняют себя этим без-умствованием… Воцаряется беспредельная свобода».

Студенты всех поколений, соединясь в единый хор, поют классическую старинную песню «Выдь на Волгу…», так много говорящую сердцу седовласых ветеранов — студентов шестидесятых-семидесятых годов. Поют более новые студенческие и революционные песни и особенно громко и дружно — «Татьяну» — гимн студенческого праздника:

Да здравствует Татьяна, Татьяна, Татьяна

Вся наша братья пьяна, вся пьяна, вся пьяна…

В Татьянин славный день…

— А кто виноват? Разве мы? — спрашивает один голос, и хор отвечает:

— Нет! Татьяна!..

И сотни голосов подхватывают:

— Да здравствует Татьяна!..

Так же поются и остальные куплеты: солист начинает, задает вопрос, а хор отвечает.

Нас Лев Толстой бранит, бранит

И пить нам не велит, не велит, не велит

И пьянство обличает!..

А кто виноват? Разве мы?

Нет! Татьяна!

Да здравствует Татьяна!

В кармане без изъяна, изъяна, изъяна

Не может быть Татьяна, Татьяна, Татьяна.

Все пусты кошельки,

Заложены часы…

А кто виноват?..

и так далее.

Известный литературовед В. О. Гершензон в письме брату описывает Татьянин день 1890 года: «Здесь было немало профессоров, большею частью пьяных до положения риз. Поймали студенты профессора Янжула, поставили на стол и требуют речи… За одним столом сидели Мачтет (поэт, автор знаменитого революционного похоронного марша „Замучен тяжелой неволей“. — В.М.), Роздевич (теперь редактор „Газеты Гатцука“), Иогель (беллетрист) и др. Подошли, пожали руку Мачтету. Потом вокруг этого стола собралось множество студентов, говорили огненно-пьяные речи, провозглашали тосты и т. д. Уехали мы в половине 3-го домой».

В описаниях празднования Татьянина дня обычно больше всего рассказывается о том, как много было выпито и кто как куролесил. А. П. Чехов в одном из своих ранних фельетонов 1885 года писал о московском студенческом празднике: «В этом году выпито все, кроме Москвы-реки, и то благодаря тому, что она замерзла… Было так весело, что один студиоз от избытка чувств выкупался в резервуаре, где плавают стерляди…» Но обратите внимание на уже цитированные слова из воспоминаний П. Иванова: «Кто не пьян, хочет показать, что пьян». Это относится и к воспоминателям… И недаром П. Иванов свои воспоминания о 12 января назвал «Праздник своевольного духа».

В 1918 году была закрыта университетская церковь, в ней устроили читальный зал. Прекратились праздники «в честь академической богини» Татьяны. В 1923 году «архаичная и бессмысленная Татьяна» была заменена в директивном порядке Днем пролетарского студенчества. Однако совсем искоренить память о старинном студенческом празднике не удалось. В послевоенные годы московские студенты возобновили, конечно, в домашних компаниях, празднование Татьянина дня.

В 1990-е годы вместе с возвращением некоторых, отмененных революцией, обычаев вернулся и Татьянин день. В Московском университете его стали праздновать официально, и ректор поздравлял студентов с бокалом шампанского в руке. В 1993 году помещение, где находилась университетская церковь, передали Патриархии, сейчас в ней совершаются регулярные церковные службы, особенно торжественные в Татьянины дни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.