Набег на Сурож «русского князя» Бравлина

Набег на Сурож «русского князя» Бравлина

 С конца VIII в. византийские владения на Черном море стали подвергаться нападениям таврических русов.

 Первое известие о подобном конфликте содержит Житие святого Стефана, епископа Сурожского (произведение, сохранившееся в русском переводе XV в.). Интересующие нас события отнесены там к ближайшему времени после смерти святого Стефана (787). «По смерти же святого мало лет мину, — повествует древнерусский составитель жития, переработавший греческий оригинал, — прииде рать велика русская из Новаграда, князь Бравлин, силен зело». Разорив все крымское побережье от Корсуня (Херсонеса Таврического) до Керчи, войско Бравлина подступило к Сурожу (греческая Сугдея, нынешний Судак). После десятидневной осады город пал, жилища горожан и христианские храмы подверглись дикому грабежу. Однако при попытке ограбить гробницу святого Стефана Бравлин тяжело заболел и выздоровел только после того, как крестился и вернул награбленное.

В свое время достоверность фрагмента о «русском князе» ставилась под сомнение, но более глубокий филологический анализ текста позволяет заключить, что в своей исторической части Житие святого Стефана является ценным источником по древнерусской истории[142]. Нас, естественно, прежде всего должен заинтересовать «Новаград», откуда пришел со своей ратью князь Бравлин. Этим городом никоим образом не может быть Новгород на Волхове, который тогда попросту не существовал (древнейшие культурные слои Новгорода датируются серединой X в.). Новаград князя Бравлина явно находился где-то поблизости от Корсуни и Сурожа. Возможно, правы те историки, которые в этой связи указывают на Neapolis (Новый город), нанесенный на карты средневековых генуэзских и венецианских купцов неподалеку от нынешнего Симферополя. В самом деле, люди средневекового Запада часто буквально переводили названия славянских городов: Старград — Ольденбург, Велиград — Мекленбург, Магнополис и т. д. Особую убедительность этой гипотезе придает то обстоятельство, что по соседству с помянутым Неаполисом/Новгородом находились местечко Россофар. Кроме того, в античном Крыму зафиксированы еще два «Новгорода», чьи названия образованы от др.-инд. nava — «новый»: Navarum (буквально «Новый город»), город в Скифии (Плиний), и Nauapov (Наварон, Навар), город в нижнем течении Днепра (Птолемей)[143].

Можно, однако, указать еще один — дунайский — Новгород, стоявший по соседству со средневековой Русамаркой (на территории современной венгерской области Ноград, севернее Будапешта).

 Впрочем, Житие святого Стефана дает еще одну, этнографическую привязку местонахождения разбойных русов Бравлина к Таврии. Это — человеческие жертвоприношения, которыми захватившая Сурож языческая Русь, по словам автора, возобновила кровавые жертвы, некогда приносимые древними тавроскифами на алтарь Артемиды. Византийские авторы связывали обычай ритуального убийства только с таврами и Тавридой. В основе этой давней традиции лежал миф об Ифигении, в котором между прочим говорится, что жители Тавра приносят в жертву иностранцев, пристававших к их берегу. Таким образом, русы представлялись грекам прямыми потомками древних тавров, сохранившими кровавый обычай своих прадедов. Михаил Хониат (вторая половина XII в.) писал к одному из своих друзей: «Страшит меня лежащая на той стороне пролива Тавроскифия, да не перейдет из нее на тебя злой обычай чужеземцев». Стало быть, по представлениям составителя Жития святого Стефана, Новаград князя Бравлина находился где-то в таврических областях.

Наконец, кое-что может поведать само имя «русского» князя. Для русского уха оно звучит довольно непривычно, и среди древнеславянских имен ничего похожего мы не найдем; не случайно в менее исправных списках Жития святого Стефана князь Бравлин переделан древнерусскими переписчиками в «бранливого», то есть «воинственного», князя. Однако имя Бравлин действительно существовало. Испанский писатель VII в. Исидор Севильский в одном из своих сочинений упомянул, что среди его знакомых имеется готский епископ Браулинон[144]. Надо полагать, имя это принадлежало к готскому именослову и вполне могло войти в именной фонд ругов (будущих русов) в период их подчинения готам (II—IV вв.). Правдоподобность переделка Браулинона/Бравлинона в славянского Бравлина достаточно очевидна[145]. Следовательно, Житие святого Стефана донесло до нас имя одного из первых предводителей Таврической Руси.

Судя по всему, набеги русов продолжались и дальше. Большие города Таврии уцелели, но их окрестности были совершенно разорены. В середине IX в. херсонесцы рассказывали будущему славянскому первоучителю Константину (Кириллу), что вследствие набегов варваров большая часть византийского Крыма сделалась необитаемой.