Загадочная жизнь Джона Рида
Загадочная жизнь Джона Рида
Имя Джона Рида, известного американского журналиста, написавшего книгу «10 дней, которые потрясли мир» о событиях Октября 1917 года, в советские времена знали почти все. Вездесущий репортер из далекой страны стал в России настоящим героем: непревзойденным летописцем революции, пламенным коммунистом и незаурядным человеком. Его биография даже вышла в серии «Жизнь замечательных людей», что было в ту пору немалой честью. Умерший в октябре 1920 года от сыпного тифа, молодой американец был похоронен у Кремлевской стены, где в то время хоронили героев революции. Его короткая, как вспышка, жизнь оставила яркий след и множество вопросов, на которые историки до сих пор не могут однозначно ответить.
Всего лишь неполных 33 года прожил Джон Рид, но его короткий и блистательный жизненный путь стал легендой, тайну которой пытались разгадать многие. Его произведения «Восставшая Мексика» и особенно «Десять дней, которые потрясли мир» в свое время были широко известны. Но каким человеком был их автор? «Почему случилось так, что мальчик, родившийся в богатой и привилегированной семье, отвернулся от материальных благ, которыми мог бы наслаждаться, и в столь полной мере стал жить жизнью угнетенных? Каким образом из окруженного чрезмерной заботой ребенка, хилого телом и слабого духом, вырос человек, смело скакавший под градом пуль и не боявшийся тюрем, куда попадал не раз за свою полную приключений жизнь? Каким образом мальчик, среди предков которого числились в основном прожженные бизнесмены… стал одним из самых выдающихся литературных талантов своего времени?» — писала в своих мемуарах соотечественница Рида Тамара Хови.
Джон Рид родился 22 октября 1887 года в американском городе Портленд на берегу Тихого океана, в семье богатого бизнесмена. Его отец был из той породы людей, которых Джек Лондон изображал в своих рассказах об американском Западе. Именно от своего отца Джон Рид унаследовал острый ум и смелый, мужественный дух. Его блестящие дарования проявились рано, и по окончании школы он был отправлен учиться в самый знаменитый университет Америки — Гарвардский, где обучались дети только из самых богатых и привилегированных слоев общества. В стенах престижного Гарварда Джон Рид провел четыре года, умудрившись организовать среди студентов — отпрысков нуворишей и богачей — социалистический клуб! Когда об этом стало известно, наставники Д. Рида утешали себя мыслью, что социалистический клуб — не более чем простая мальчишеская блажь. «У него пройдет этот радикализм, — говорили они, — как только он выйдет из ворот колледжа на широкую арену жизни».
Когда Джон Рид окончил курс, получил ученую степень и вышел в широкий мир, он в невероятно короткий срок покорил его — своей энергией, энтузиазмом, любовью к жизни и, конечно, пером. Еще в университете в роли редактора сатирического листка «Lampoon» («Насмешник») он показал себя мастером легкого и блестящего стиля. Не ограничиваясь сатирой, он писал романтические стихи, которые читал на студенческих вечеринках. Со временем гордость Портленда, выпускник престижного Гарварда, поэт и любимец женщин, Джон Рид всерьез увлекся писательством. Из-под его пера начали выходить драмы и рассказы. Литературное творчество привело Джона Рида в журналистику: он начал сотрудничать с изданиями левого политического направления — «New Review», «The Masses», «The Metropolitan Magazine». Издатели забрасывали молодого журналиста предложениями, крупные газеты все чаще заказывали ему обзоры важнейших событий зарубежной жизни. Тому, кто желал быть в курсе современной жизни, достаточно было следовать за Джоном Ридом, ибо всюду, где случалось что-нибудь значительное, неизменно появлялся он. Бунтарь по натуре, Рид всегда был там, где происходили стачки, забастовки и рабочие волнения. В 1912 г. он в бушующей Мексике, где на борьбу поднялась армия крестьян под командованием легендарного Панчо Вильи, в 1913 г. — в Патерсоне, где стачка текстильщиков перешла в открытое восстание. Весной 1914 г. Рид создал очерк «Война в Колорадо», в котором описал расправу над бастовавшими горняками в Ладлоу. Неслучайно чешско-австрийский писатель, антифашист Э. Э. Киш впоследствии назвал Джона Рида «журналистом на баррикадах».
С началом Первой мировой войны (1914–1918) Д. Рид поспевает всюду, где грохочут пушки. Опасность никогда его не пугала, напротив, она была его родной стихией. Молодой журналист всегда был в гуще событий, пробирался в запретные зоны, на передовые линии. Он пытался увидеть мировую войну с двух сторон — сначала глазами войск Антанты, а затем, перебравшись по другую сторону линии фронта, из немецких окопов. В момент вступления Америки в войну случилось так, что Риду сделали медицинскую операцию, в результате которой он лишился одной из почек. Врачи объявили его негодным для военной службы. «Потеря почки может освободить меня от службы в войне между двумя народами, — заявил он, — но она не освобождает меня от службы в войне между классами».
Джон Рид побывал в Италии, Франции, Англии, Германии, Греции, Сербии и в Российской империи, куда приехал в 1915 году и вскоре подвергся аресту за смелые разоблачения царского правительства.
В 1916 году Рид возвратился в США, где занялся редактированием революционного журнала «Массы». Но через год он снова поспешил в Россию, которая стояла на пороге революции. Казалось, уже в первых революционных стычках Петрограда американский журналист распознал приближение полномасштабной классовой войны.
В августе 1917 года вместе со своей женой, американской писательницей и журналисткой Луизой Брайант-Труллингер Джон Рид приехал в Петроград. Русская революция захватила его безраздельно! Большевики покорили американского бунтаря своей энергией и безоглядностью. Он писал о них с нескрываемой симпатией. Паспорт американского журналиста открывал ему двери по обе стороны баррикад. 25 октября 1917 года (в своей книге он использует даты по новому стилю и называет революцию Ноябрьской) Рид сначала проник в Зимний дворец, занятый юнкерами, а в конце дня он уже снова был здесь в составе красногвардейцев, идущих на штурм Зимнего. Он был вездесущ: на многочисленных митингах, на заседаниях различных комитетов, съездов, в Смольном и в Таврическом дворцах; встречался с Лениным, Троцким, Каменевым, с правыми и левыми… Обо всем этом он напишет в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир».
Материал для нее он собирал повсюду и какой только мог отыскать — комплекты газет, прокламаций, брошюр и плакатов. К плакатам он питал особенную страсть. Каждый раз, когда где-либо появлялся новый плакат, он, не задумываясь, срывал его со стены. В те дни плакаты печатались в таком множестве и с такой быстротой, что трудно было найти для всех место: эсеровские, меньшевистские и большевистские плакаты наклеивались один на другой, так что однажды Рид отодрал пласт в шестнадцать плакатов один под другим. Его друг и коллега А. Р. Вильямс, с которым Д. Рид работал в Бюро революционной пропаганды при Наркоминделе, вспоминал: «Ворвавшись в мою комнату и размахивая огромной бумажной плитой, он воскликнул: „Смотри! Одним махом я сцапал всю революцию и контрреволюцию!“».
«Десять дней, которые потрясли мир» Джон Рид написал уже в Америке, куда вернулся весной 1918 г. Книга была создана в рекордно короткий срок — менее чем за месяц: Рид работал целыми сутками. В предисловии к книге он писал: «В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая историю тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину…Эта книга — сгусток истории, истории в том виде, в каком я наблюдал ее. Она не претендует на то, чтобы быть больше чем подробным отчетом о Ноябрьской революции, когда большевики во главе рабочих и солдат захватили в России государственную власть и передали ее в руки Советов. Большевики, представляется мне, — это не разрушительная сила, а единственная в России партия, обладающая созидательной программой и достаточной властью, чтобы провести ее в жизнь. Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков — явление мирового значения. Точно так же, как историки разыскивают малейшие подробности о Парижской коммуне, так они захотят знать всё, что происходило в Петрограде в ноябре 1917 г., каким духом был в это время охвачен народ, каковы были, что говорили и что делали его вожди. Именно об этом я думал, когда писал настоящую книгу».
Опубликовать книгу, в которой необычно ярко и сильно были описаны первые дни революционных событий в России, оказалось сложно: несколько копий рукописей были конфискованы. Но в марте 1919 года ее все же удалось выпустить. На первом экземпляре Джон Рид написал: «Моему издателю Горацио Ливрайту, едва не разорившемуся при печатании этой книги». Отважный Ливрайт был единственным в Нью-Йорке, кто решился на публикацию «Десяти дней». Книга, имевшая всемирный резонанс, была высоко оценена В. И. Лениным: «Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида „Десять дней, которые потрясли мир“, я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки, так как она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата».
Книга о первых днях Октябрьской революции стала самым известным произведением Джона Рида. Может показаться странным, что подобную книгу о России смог написать иностранец, американец, не знающий языка народа, его быта… Но Рид не был сторонним равнодушным наблюдателем, он был страстным революционером, видевшим глубокий смысл в тех событиях. Это понимание дало ему ту остроту зрения, без которой нельзя было описать происходящее. Сейчас, спустя многие годы после Октябрьских событий, которые перевернули жизнь России, а затем и всего мира, можно по-разному относиться к «Десяти дням, которые потрясли мир», но истинно одно: книга написана искренне, ее автор свято верил в светлое будущее человечества. Отсюда его убеждение, что «русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков — явление мирового значения». Вполне возможно, проживи Джон Рид дольше 33 лет, он бы разочаровался в большевистском перевороте, но ему не суждено было узнать ни о процессах 1937–1938 гг. в СССР, ни о сталинских лагерях, ни о трагедии всего народа.
После выхода своей книги Джон Рид совершил около двадцати агитационных поездок по Америке, выступая с пламенными речами на бесчисленных массовых собраниях в защиту Октябрьского переворота в России. Весной 1919 года он был избран редактором новой газеты «New York Communist». В августе — сентябре этого же года Рид принял участие в создании Коммунистической рабочей партии США, образовавшейся из отколовшегося левого крыла Социалистической партии. Осенью 1919 года «неистовый репортер» тайно приехал в Россию, работал в Москве, в Коминтерне, собирал материалы для новой книги, посвященной уже послеоктябрьскому периоду. В июле 1920 года он принял участие в работе II конгресса Коминтерна. Вскоре после этого «певец революции» Джон Рид заболел сыпным тифом и 19 октября 1920 года скончался. Ходили упорные слухи, что он был отравлен. Похоронен Джон Сайлас Рид у Кремлевской стены, где большевики хоронили самых преданных своих соратников. Над его могилой воздвигнут памятник в виде гранитной глыбы, на которой высечена лаконичная надпись: «Джон Рид, делегат III Интернационала, 1920».
В последние годы интерес к личности американского журналиста снова возрос, но сегодня его безупречная биография ставится некоторыми исследователями под сомнение. Так, например, историк из США Энтони Саттон пришел к сенсационному выводу, что Джон Рид, скорее всего, был «двойным агентом» — как Кремля, так и Уолл-стрит или же посредником между ними. С точки зрения Саттона, иначе трудно объяснить столь пристальное и благожелательное внимание весьма влиятельных в США лиц к обычному журналисту, одному из лидеров компартии США — на начальном этапе ее создания — и активному члену Исполкома Коминтерна. Не может не удивлять, отмечает историк, что как только Рид попадал в ту или иную передрягу, которых в его жизни случалось немало, тут же за него начинали хлопотать лица, которые, согласно общепринятой логике, за человека, откровенно сочувствующего большевикам, беспокоиться никак не могли. Судя по данным Саттона, тесная связь с крупным американским капиталом и Белым домом возникла у Джона Рида еще во времена мексиканской революции. Во всяком случае, пишет Саттон, «когда во время Первой мировой войны журналиста задержали еще в царской России с рекомендательными письмами из Бухареста, которые он вез антироссийски настроенным лицам в Галицию, за него вступилась не только редакция его родного журнала „Метрополитэн“, что вполне естественно, но и хозяева издания — крупнейшие банкиры США, после чего Рид был немедленно отпущен на свободу». Саттон свидетельствует, что в архиве американского Госдепартамента хранятся документы о неоднократных арестах и задержаниях Джона Рида (в Норвегии, Финляндии) и дальнейших его освобождениях после вмешательства журнала «Метрополитэн» и Госдепа США, а также Уильяма Франклина Сэндса, который являлся исполнительным секретарем «Америкэн Интернэшнл Корпорейшн» и был весьма влиятельной особой в деловом мире Америки. Наиболее вероятной гипотезой, с точки зрения Э. Саттона, является то, что «Джон Рид был в действительности агентом Моргана — возможно, лишь наполовину знающим о своей двойной роли, — что его антикапиталистические статьи поддерживали ценный миф о том, что все капиталисты находятся в постоянной вражде со всеми социалистическими революционерами».
Историкам сложно выяснить правду, но, вероятно, придется это сделать. Тем более, что, помимо изысканий Саттона, появляются и другие работы о жизни Джона Рида. Например, о том, что в архивах компартии США якобы хранятся свидетельства активного участия Джона Рида в отмывании денег, которые Россия пересылала в Америку. Так что на вопрос о том, кто же в действительности похоронен у Кремлевской стены на Красной площади в Москве — пламенный коммунист, агент американских магнатов или «двойной агент», — историки не дали точного ответа и продолжают об этом спорить.