Глава XLVII
Глава XLVII
Яков Бакланов. Детские годы. Станичное ученье. Заветы отца. Первая служба на Кавказе. Командование 20-м Донским казачьим полком. Обучение и воспитание полка. Учебная сотня. Ракетная команда. Занятия с офицерами.
Яков Петрович Бакланов родился 15 марта 1809 года в Гугнинской станице. Его отец был простой неграмотный казак, расторопностью, лихостью, смелостью в походах и войнах заслуживший чин хорунжего. Отцу некогда было заниматься с сыном. Наступал 1812 год, и Петр Бакланов ушел с полком выгонять французов из России. Мальчик рос, как росли в станице все казачьи дети: играл со сверстниками на улице, скакал в табуны на казачьих конях, слушал рассказы стариков о прежних войнах. Когда Якову минуло пять лет, бабушка отдала его в науку старухе Кудимовне. Чему могла научить его Кудимовна, сама полуграмотная? Протвердила с мальчиком «азы», научила славянским и Русским буквам и кое-как читать по складам. Тогда передали Якова приходскому пономарю, а потом станичному дьячку. Мальчик изучил Псалтырь и Часослов. Дальше не пришлось учиться.
В 1815 году отец Якова вернулся домой из заграничного похода, пробыл некоторое время дома и снова ушел с полком на бессарабский рубеж. Оттуда надвигалась на Россию чума. В ту пору отец Бакланова командовал сотней. Он взял с собою в поход Якова: пусть учится дальше грамоте у полковых писарей.
Верхом на сотни верст. Ночлеги в поле у костра. Казачьи песни; рассказы бывалых казаков про Наполеона, про Бородинское сражение, про пожар Москвы, про лютые морозы; про чистенькие немецкие города; про Париж-город. Заслушается их Яков, и все позабудет. Смотрел Яков, как старые казаки учат молодых рубке, и сам возьмется за тяжелый отцовский палаш. Какое тут было ученье? Мальчик в походе рос богатырем, становился лихим наездником, «джигитом». Он умел вертеть молодецки пикой, а стрелять, как никто в полку не умел стрелять — без промаха! Так и прошло детство в суровом казачьем походе и в службе на постах. Подходила юность. Отец принял сотню в казачьем полку Попова и устроил своего шестнадцатилетнего сына в полку урядником.
Благословляя на действительную службу, отец напутствовал Якова совсем теми же словами, какими когда-то напутствовал Иван Платов своего потом столь знаменитого сына Матвея.
— Храни, — сказал он, — ненарушимо простоту отцовских обычаев, будь строг к себе, а больше всего — не забывай свою благодатную родину, наш Тихий Дон, который вскормил, взлелеял и воспитал тебя.
Какой казак — отец не говорил и не говорит и теперь таких слов сыну, провожая его в полк?
Так шестнадцатилетним юношей начал свою боевую службу Яков Петрович Бакланов в Крыму. Потом был поход в Турцию, где под Баклановым в атаке на турецкую конницу была убита лошадь. В 1834 году с донским казачьим Жирова полком 25-летний Бакланов попал на Кубань, в Кавказские войска под команду генерала Засса. Начальник был строгий, но справедливый. Он скоро оценил молодого сотника, и, бывало, поручал ему под команду до двух тысяч казаков. Вспоминая свои первые годы службы и боев на Кавказе, Бакланов говорил:
— Спасибо Зассу и горцам — они научили меня многому.
Отслужив свой «термин» на Кавказе, в 1837 году Бакланов был спущен на Дон, и в 1839 году был отправлен в Новочеркасск в учебный полк, собранный атаманом Власовым для изучения новых казачьих уставов.
Громадного роста, могущественного сложения сотник засел за ученическую «парту», и с редким прилежанием принялся за учение. Но помимо занятий в полку Бакланов много читал. Он доставал все, что мог достать в Новочеркасске из военной истории и, читая описания сражений, сравнивал написанное со своим боевым опытом. Он изучал артиллерию и все военные науки. Многое продумал; обо многом погоревал Бакланов в эти годы. Он вспомнил, как на Кавказе Донцов с их длинными пиками, путавшимися в лесах, горцы презрительно называли «камыш», как линейцев предпочитали Донцам и смотрели на донских казаков, как на второстепенное войско, годное только для посыльной службы, да денщиками у офицеров и чиновников. С болью в сердце говорил он сам себе:
— Нет. Этого не будет! Не будет этого больше!..
Тридцати шести лет от роду, в 1845 году, в чине войскового старшины Бакланов был назначен в № 20 казачий полк на Кавказ, и в 1846 году принял этот полк на законном основании.
Бакланов — полковник — командир полка. Жажда творчества охватывает его. Все то, что он знал, все, чему научился, что вынес из книг, что видел и пережил, что не раз заставило его краснеть за казаков, когда слышал он пренебрежительные отзывы о донских казаках — все припомнил он, и с несокрушимой силой воли и железным терпением начал выправлять полк и учить по-своему.
Прежде всего — он собрал свой полк. Он вытребовал из всех линейных станичных правлений, от чиновников и штабных офицеров казаков своего полка. Дести бумаги нужно было исписать, много неприятных слов услышать, чтобы получить из Баклановского № 20 полка хотя одного казака вестовым или ординарцем.
Он переодел свой полк. Не годились для Кавказской войны с горцами короткие куртки и шаровары с лампасами, кожаные кивера ведрами. Он приказал с убитых татар и чеченцев снимать их черкески, отбирать их прекрасные легкие и острые шашки и кинжалы и местные нарезные ружья: 20-ый полк оделся, как чеченцы.
Он привел в порядок конский состав. За одну украденную у коня овсинку Бакланов мог запороть казака — и казаки то знали. Сытым донским коням скоро не страшны стали легкие горские кони.
Бакланов обучил свой полк. В ту пору, когда не знали никаких занятий с офицерами, Бакланов устроил вечерние беседы со своими офицерами. Как часто он повторял на них:
— О храбрости казака заботиться не надо, потому что донскому казаку нельзя не быть храбрым, но надо, чтобы казак наш смыслил что-нибудь и побольше одной только храбрости.
В ту пору, когда нигде не было учебных команд для подготовки унтер-офицеров, Бакланов собрал в полку особую седьмую учебную сотню. В ней, под личным наблюдением, он готовил урядников на весь полк.
В каждой сотне один взвод был снабжен шанцевым инструментом и обучен саперному и подрывному делу.
При полку была собрана пластунская команда, составленная из лучших казаков, и употреблявшаяся на самые опасные разведки.
По личному опыту зная, как действует на горцев артиллерийский огонь, Бакланов создал при своем полку ракетную команду, снабдил ее особыми ракетами, имевшими на конце снаряды, начиненные порохом и пулями — прообраз шрапнели. Эта ракетная команда у Бакланова работала лучше конно-горных батарей. Она проходила везде: через дремучие густые леса, через горные пропасти и крутые горные перевалы.
Все казаки полка были обучены разведывательной службе, саперному и артиллерийскому делу.
Праздности и пьянства в полку Бакланов не терпел. Занятия в его полку шли целыми днями. Бакланов говорил казакам:
— Ты в новой горной стране. Запутляться тут легко, а запутляешься — погибнешь. Все заметь, ничего не моги проглядеть, да так заметь, чтобы и ночью прошел бы без ошибки, а тебя чтобы никто не видал.
У Бакланова никто не мог покинуть в бою строя. Легко раненые должны были оставаться во фронте. Кто потерял коня, должен был биться пешим, пока не добывал себе лошади.
— Покажи врагам, — говорил Бакланов, — что думка твоя не о жизни, а о славе и чести донского казачества.
Так сто лет тому назад, на Кавказе, донским казаком Яковом Петровичем Баклановым было создано в его полку все то, что только много позже, в конце XIX века, постепенно и осторожно начали создавать в Русской армии.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.