АЛЕКСАНДР II. Семь покушений, освобождение крепостных, генерал Скобелев, поэт Тютчев
АЛЕКСАНДР II. Семь покушений, освобождение крепостных, генерал Скобелев, поэт Тютчев
Вскоре после смерти Николая I его наследник Александр II собрал многих приближенных своего отца и объявил об их отставке. На упрек одного из видных сановников, что они верой и правдой служили покойному государю, Александр II ответил:
— Мой отец был гений, и поэтому он мог работать с дураками, а я не гений, мне крайне нужны умные помощники.
* * *
Во время поездки на Кавказ Александр II встретился с адыгейцами и предложил им или присоединиться к России, или уйти в Турцию. Старейшины отвергли эту альтернативу. Александр понял, что это начало большой кавказской войны и он заложник врага. Заметив его смятение, адыгейцы успокоили:
— Пусть русский царь не боится. Он у нас в гостях, и мы отвечаем за его жизнь.
* * *
День освобождения крестьян от крепостничества Александр II назвал лучшим днем своей жизни.
* * *
В 1859 году при отъезде государя из Чугуева со смотра, когда Александр II вышел на крыльцо, ямщик вместо того, чтобы сидеть на козлах, стоял преспокойно подле коляски, а на козлах торжественно воссел великолепный пудель, любимая государева собака, постоянно сопровождавшая его в путешествиях. Сначала этого не заметили, но когда государь подошел к коляске, то губернатор спросил ямщика, отчего он не на козлах. Ямщик преспокойно ответил, указывая на козлы:
— Никак нельзя, ваше превосходительство, там их благородие сидит.
Государь рассмеялся и сказал ямщику:
— А ты их оттуда кнутиком.
* * *
Генерал Драгомиров слыл знатоком офицерского этикета. Однажды в Офицерском собрании его спросили, как правильно наклонять тарелку при доедании супа — от себя или к себе?
— Смотря какой у вас тактический замысел, — отвечал Драгомиров. — Если стремитесь облить товарища, наклоняйте от себя. Если есть необходимость облиться самому — наклоняйте к себе.
* * *
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов одним из руководителей тыловой службы был назначен генерал Рабинович. Император Александр II, находившийся при армии на Балканах, и зная, что генерал Михаил Иванович Драгомиров не жалует иудеев, решил сам представить ему нового тыловика. Когда тыловик, зайдя в царскую штаб-квартиру, доложил о себе, Александр II, обращаясь к Драгомирову, сказал:
— Знакомьтесь, Михаил Иванович.
Драгомиров побагровел и ничего не ответил. Новый тыловик сделал два шага в сторону Драгомирова и четко доложил:
— Генерал Рабинович, выкрест.
Драгомиров тут же встал, улыбнулся, пожал Рабиновичу руку и воскликнул:
— Генерал Драгомиров, тоже не из иудеев.
— Вот и познакомились, мои православные, — подытожил Александр II.
* * *
Когда канцлер Александра II князь Александр Михайлович Горчаков сделал камер-юнкером Акинфьева, в жену которого был влюблен, Тютчев сказал:
— Князь Горчаков походит на древних жрецов, которые золотили рога своих жертв.
* * *
Князь Горчаков, участвуя однажды в игре в вопросы, на заданный вопрос: «Что такое постель?» — отвечал: «Таблица умножения».
* * *
Император Александр II во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов решил разделить со своим войском тяготы и опасности войны.
— Я еду братом милосердия, — говорил государь многим в Петербурге.
* * *
Гадалка предсказала Александру II, что он переживет семь покушений. Пережил. На восьмом погиб.
* * *
При знаменитом полководце — герое Русско-турецкой войны 1877–1878 годов — генерале Михаиле Дмитриевиче Скобелеве состоял генерал, которого он очень ценил как отличнейшего практика по хозяйственной части, умевшего доставить корм для лошадей и продовольствие для людей чуть не среди голой пустыни. Но зато этот генерал был до неприличия труслив и что ни день, то присылал Скобелеву рапорт о болезни. Скобелев иногда, смеясь, говорил про него:
— У него колоссальный боевой опыт. Он каким-то чутьем узнает каждый раз, когда предстоит серьезное дело, и тут-то начинает хворать.
* * *
— Сколько сегодня, генерал, вы потеряли лошадей? — кто-то спросил у Скобелева под Плевной.
— Всего только две, — отвечал храбрый воин. — Не знаю, право, за что турки так беспощадно преследуют моих лошадей: кажется, они им ничего худого не сделали…
* * *
Государь щедрой рукой награждал всех отличившихся в бою. Он лично сам раздавал кресты в лазаретах раненым.
— Ваше величество! Позвольте и мне крестик! — воскликнул раненый.
— За что же тебе, голубчик? Ты много убил турок?
— Я, ваше величество, его убил, а он меня убил! — ответил солдатик.
У евреев на простом языке слово «убил» заменяет «прибил», «пришиб».
— Ведь ты легко ранен, — произнес император, обращаясь к солдату. — Я даю кресты только тем, у которых отняты ноги или руки.
— Я, ваше величество, — воскликнул еврейчик, — легко ранен, но много старался.
Царь, довольный хорошим состоянием госпиталя, под впечатлением простодушного рассказа солдата наградил его Георгиевским крестом.
* * *
В одну из жарких перестрелок наших войск с турецкими генералу Скобелеву понадобилось подписать какую-то бумагу. Окончив писать, он хотел взять горсть песку и засыпать чернила, но в это самое мгновение вблизи его разрывается турецкая граната и засыпает бумагу песком.
— Эге!.. Нынче турки что-то особенно внимательны ко мне, — сказал он, хладнокровно стряхивая с бумаги песок и кладя ее в конверт. — На каждом шагу стараются оказать мне какую-нибудь услугу.
* * *
За своими полками Скобелев постоянно возил ротные котлы. В Русско-турецкую войну 1877–1878 годов, при штурме позиций, утомленные солдаты, остановившись, говорили ему:
— Моченьки нету от усталости, ваше превосходительство!
Скобелев кричал им:
— Благодетели! Каша будет, вечером кашей накормлю, возьмите еще эту турецкую батарею!
И солдаты, смеясь от души, напрягали последние силы и брали неприятельское укрепление.
* * *
По поводу сановников, близких императору Николаю I и оставшихся у власти при Александре II, поэт Тютчев сказал:
— Они напоминают волосы и ногти, которые продолжают расти на теле умерших еще некоторое время после их погребения в могиле.
* * *
Как-то в разговоре с Александром II Тютчев дал такое определение русской истории:
— Русская история до Петра Великого сплошная панихида, а после Петра Великого — одно уголовное дело.
* * *
Во время предсмертной болезни Тютчева император Александр II, до тех пор никогда не бывавший у него, решил навестить поэта. Когда об этом сказали Тютчеву, он заметил, что это приводит его в большое смущение, так как будет крайне неделикатно, если он не умрет на другой же день после царского посещения.
* * *
Про канцлера князя Горчакова Тютчев говорил: «Он незаурядная натура с большими достоинствами, чем можно предположить по наружности. Сливки у него на дне, молоко на поверхности».
* * *
Одна пациентка спросила доктора Сергея Петровича Боткина, основателя школы русских клиницистов:
— Скажите, доктор, какие упражнения самые полезные, чтобы похудеть?
— Поворачивать голову справа налево и слева направо, — ответил Боткин.
— Когда?
— Когда вас угощают справа или слева.
* * *
Как-то композитор Александр Порфирьевич Бородин пригласил к себе на вечер друзей. Играли его произведения, ужинали, беседовали.
Вдруг в разгар застолья Бородин встал, надел пальто и стал прощаться…
— Куда это вы, Александр Порфирьевич?
— Будьте здоровы, мне некогда, уже и домой пора: у меня завтра лекция…
Раздался взрыв смеха, и только тогда хозяин понял, что он у себя дома.
* * *
Летом 1870 года Илья Ефимович Репин писал этюды, рисунки и наброски в деревнях и селах. Однажды он рисовал сидевших перед ним крестьянских девочек, как вдруг появились бабы и со страшной руганью разогнали детей:
— Ведь это сам дьявол, он вас околдовал.
Толпа загородила улицу. Кольцо вокруг Репина сужалось. И тут раздался спасительный крик:
— Писарь едет!
Ему передали репинское свидетельство. Писарь взглянул и, разворачивая бумагу, казенно произнес:
— Печать Императорской Академии художеств…
Толпа вздрогнула, замерла и попятилась назад, шепотом передавались слова:
— Императорская печать. Императорская, слышь ты?
И толпа растаяла.
* * *
Генерал Скобелев однажды был опечален кончиной близкого ему человека и, недовольный тем, что врач не спас того от смерти, обратился к нему с раздражением и досадой:
— Почтенный эскулап, много ли вы отправили людей на тот свет?
— Тысяч на десять меньше вашего, — ответил доктор.
* * *
Поэт Апухтин был близорук и однажды нечаянно толкнул молодого человека. Тот сквозь зубы процедил:
— Дурак!
Апухтин приподнял шляпу, учтиво раскланялся и отрекомендовался:
— А я Апухтин.
* * *
Известно, что даже сами композиторы иногда начисто забывали свои собственные сочинения настолько, что не узнавали их в концерте. Петр Ильич Чайковский однажды, слушая одно из ранних своих произведений, спросил, что это за музыка и кто ее автор.
* * *
Дмитрий Иванович Менделеев, открывший Периодическую систему химических элементов и стоявший у истоков науки об изменениях — метрологии, имел редкое хобби: он любил делать чемоданы. Однажды, когда ученый пришел в магазин купить необходимые материалы, один из покупателей, увидев бородатого Менделеева, спросил хозяина магазина:
— Кто это такой?
— Это человек очень известный. Его все знают, — ответил хозяин. — Прекрасный мастер чемоданных дел господин Менделеев.
* * *
Говорят, что однажды юрист и писатель Анатолий Федорович Кони на вопрос о том, что определяет мастерство лекаря, ответил:
— Хорошее знание существа дела, — и добавил: — Никогда не лгите.
* * *
Однажды Кони лечился на одном из немецких курортов. Владельцы отелей наперебой информировали приезжих об остановившихся у них иностранцах.
— Как прикажете вас записать? — обратился один из них к Кони. — Сиятельство? Превосходительство? Нет? Тогда, может быть, тайный или придворный советник? Кто же?
— Землевладелец, — ответил Анатолий Федорович, вспомнив о принадлежащем ему участке на Ваганьковском кладбище.
* * *
Когда заканчивались деньги, у генерала Скобелева начинались дипломатические разговоры с отцом. Зачастую тот решительно отказывал. Тогда Скобелев-сын, в свою очередь, начинал злиться.
— Ты до такой степени скуп…
— Ну ладно, ладно, на тебя не напасешься.
— Ты пойми… Я твоей скупости всей своей карьерой обязан.
— Это как же? — удивлялся Скобелев-отец.
— За то судьба и тебя покарала…
— Это как же?
— А то, что я старше тебя по званию теперь!
— Мальчишка.
— Так не дашь денег?
— Нет.
— Ну, так прощайте, генерал!
И они расходились.
* * *
Александр II объезжал Марсово поле и, шуточно сердясь, заметил Федору Федоровичу Трепову:
— Какой же ты градоначальник, Федор Федорович, если дождя унять не умеешь.
— Ваше величество, — нашелся генерал, — я только градоначальник, а не дожденачальник.
* * *
Когда дело касалось благотворительности или общеполезного предприятия, московский городской голова Николай Александрович Алексеев умел обуздывать даже свое громадное самолюбие. Ему нужны были 30 тысяч рублей на психиатрическую больницу.
— Я тебе, голова, их дам, только ты мне в ноги поклонись… — говорил Алексееву самодур-купчина, бывший приказчик отца Алексеева.
— Изволь: кланяюсь! — отвечал Алексеев и поклонился.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.