Образование Великорусского государства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Образование Великорусского государства

§ 46. Великий князь Иван III Васильевич; значение его деятельности. Преемником Василия Темного был его старший сын Иван Васильевич. Слепой отец сделал его своим соправителем и еще при своей жизни дал ему титул великого князя. Одаренный большим умом и сильною волей, он блестяще повел дела и, можно сказать, закончил собирание великорусских земель под властью Москвы, образовав из своих владений единое Великорусское государство. Когда он начал княжить, его княжество было окружено почти отовсюду русскими землями: господина Великого Новгорода, князей тверских, ростовских, ярославских, рязанских. Иван Васильевич подчинил себе все эти земли и в конце своего княжения имел лишь иноверных и иноплеменных соседей: шведов, немцев, литву, татар. Это обстоятельство должно было изменить его политику. Ранее, окруженный такими же, как он сам, владетелями, Иван был одним из многих удельных князей, хотя бы и самым сильным; теперь же он превратился в единого государя целой народности. В начале своего княжения он мечтал о примыслах, как мечтали о них его удельные предки (§ 36); в конце же он должен был думать о защите целого народа от иноверных и иноземных его врагов. Коротко говоря, сначала его политика была удельною, а затем стала национальною.

Приобретя такое значение, Иван III не мог делиться своею властью с другими князьями. Уничтожая чужие уделы (в Твери, Ярославле, Ростове), он не мог оставлять удельных порядков в своей собственной родне, среди князей московского рода. При первой возможности он отнимал уделы у своих братьев и ограничивал их права. Он требовал от них повиновения себе, как государю от подданных. Составляя завещание, он обделил своих младших сыновей в пользу старшего их брата, великого князя Василия, и подчинил их великому князю, как простых служебных князей. Словом, везде и во всем Иван проводил взгляд на великого князя, как на единодержавного и самодержавного монарха, которому одинаково подчинены как его служилые князья, так и простые слуги. Так, вместе с объединением северной Руси совершалось превращение московского удельного князя в государя-самодержца всей Руси.

Наконец, став национальным государем, Иван III усвоил себе новое направление во внешних отношеньях Руси. Он сбросил с себя последние остатки зависимости от золотоордынского хана. Он начал наступательные действия против Литвы, от которой Москва до тех пор только оборонялась. Он заявил притязания на все те русские области, которыми со времен Гедимина владели литовские князья: называя себя государем «всея Руси», он под этими словами разумел не только северную, но и южную и западную Русь. Твердую наступательную политику вел Иван и относительно Ливонского ордена. Словом, он умело и решительно пользовался теми силами и средствами, которые накопили его предки и которые он сам создал в своем государстве.

В этом и заключается важное историческое значение княжения Ивана III. Объединение северной Руси вокруг Москвы началось давно: при Дмитрии Донском обнаружились первые его признаки; совершилось же оно при Иване III. Поэтому Ивана III можно с полным правом назвать создателем Московского государства.

§ 47. Подчинение Великого Новгорода и Новгородских земель. В последнее время самостоятельной новгородской жизни (§ 27) в Новгороде шла постоянная вражда между лучшими и меньшими людьми. Пользуясь ею, великие московские князья старались взять Новгород под свою руку и держать там своих служилых князей в качестве московских наместников. За неповиновение новгородцев великим князьям москвичи не раз ходили войною на Новгород и приводили его к послушанию. Открытые притязания Москвы на Новгород заставляли новгородцев искать союза и защиты у литовских великих князей; а те, со своей стороны, при всякой возможности старались подчинить себе новгородцев, но в общем плохо помогали против Москвы. Поставленные между двух страшных врагов, новгородцы пришли к убеждению в том, что они сами не могут охранить и поддержать свою независимость и что только постоянный союз с кем?либо из соседей может продлить существование Новгородского государства. В Новгороде образовались две партии: одна – за соглашение с Москвою, другая – за соглашение с Литвою. За Москву стояло по преимуществу простонародье, за Литву – бояре. Простые новгородцы видели в московском князе православного и русского государя, а в литовском – католика и чужака. Передаться из подчинения Москве в подчинение Литве значило для них изменить своей вере и народности. Бояре же новгородские, с семьею Борецких во главе, ожидали от Москвы полного разрушения старого новгородского строя и мечтали сохранить его именно в союзе с Литвою. При Василии Темном Литовская партия в Новгороде взяла верх. В 1471 году Новгород, руководимый партией Борецких, заключил с литовским князем и королем польским, Казимиром Ягайловичем (§ 41), союзный договор, по которому король обязался защищать Новгород от Москвы, дать новгородцам своего наместника и соблюдать все вольности новгородские и старину.

Когда в Москве узнали о переходе Новгорода к Литве, то взглянули на это как на измену не только великому князю, но и вере и русскому народу. В этом смысле великий князь Иван писал в Новгород, убеждая новгородцев отстать от Литвы и короля-католика. Когда же новгородцы не послушались, то в Москве стали готовиться к войне. Походу на новгородцев придан был вид похода за веру на отступников: как Дмитрий Донской вооружился на безбожного Мамая, так, по словам летописца, благоверный великий князь Иоанн пошел на этих отступников от православия к латинству. Московская рать разными дорогами вошла в Новгородскую землю. Под начальством князя Даниила Холмского она скоро победила новгородцев. На р. Шелони главные силы новгородские потерпели страшное поражение. Посадник Борецкий попал в плен и был казнен. Дорога на Новгород была открыта, а Литва не помогла Новгороду. Пришлось новгородцам смириться пред Иваном и просить пощады. Они отказались от всяких сношений с Литвою и обязались быть неотступными от Москвы; сверх того, они заплатили великому князю огромный «окуп» в 15? тысяч рублей.

Иван возвратился на Москву, а в Новгороде возобновились внутренние смуты. Обижаемые своими насильниками, новгородцы жаловались великому князю на обидчиков, и Иван лично отправился в 1475 году в Новгород для суда и управы. Правосудие московского князя, не пощадившего на своем суде сильных бояр, повело к тому, что обиженные у себя дома новгородцы стали ездить из года в год в Москву просить суда у Ивана. Во время одного из таких приездов два новгородских чиновника назвали великого князя «государем», тогда как раньше новгородцы звали московского князя «господином». Разница была большая: слово «государь» в то время значило то же, что теперь значит слово «хозяин»; государем тогда называли своего хозяина рабы и слуги. Для вольных же новгородцев князь не был «государем», и они его звали почетным титулом «господин», так же точно, как звали и свой вольный город «господином Великим Новгородом». Иван послал спросить в Новгороде: на каком основании новгородцы называют его государем и какого хотят государства? Когда же новгородцы отреклись от нового титула и сказали, что никого не уполномочивали называть Ивана государем, то Иван пошел походом на Новгород за их ложь и запирательство. Новгород не имел сил бороться с Москвою. Иван осадил город и начал переговоры с новгородским владыкою (Феофилом) и боярами. Он потребовал безусловной покорности и объявил, что хочет в Новгороде такого же государства, как в Москве: вечу не быть, посаднику не быть, а быть московскому обычаю, как государи великие князья держат свое государство у себя в Московской земле. Долго думали новгородцы и наконец смирились: в январе 1478 года согласились они на требование великого князя и целовали ему крест. Новгородское государство перестало существовать; вечевой колокол был увезен в Москву. Туда же была отправлена семья бояр Борецких, во главе которой стояла вдова посадника, Марфа, которую считали руководительницею противомосковской партии в Новгороде. Вслед за Великим Новгородом были подчинены Москвою и все Новгородские земли[42].

В первый год после подчинения Новгорода великий князь Иван не налагал своей опалы на новгородцев и не принимал крутых мер против них. Когда же в Новгороде попробовали восстать и вернуться к старине (всего через год после сдачи Новгорода великому князю) – тогда Иван начал с новгородцами крутую расправу. Владыка новгородский был взят и отправлен в Москву; много новгородских бояр было казнено, еще больше было переселено на восток, в московские земли. Исподволь все лучшие люди новгородские были выведены из Новгорода, а земли их взяты на государя и розданы московским служилым людям, которых великий князь в большом числе поселил в Новгородских пятинах. Таким образом исчезла совсем новгородская знать, а с нею исчезла и память о новгородской вольности. Меньшие люди новгородские, смерды и половники, были избавлены от боярского гнета; из них были образованы крестьянские податные общины на московский образец. В общем их положение улучшилось, и они не имели побуждения жалеть о новгородской старине. С уничтожением новгородской знати пала и новгородская торговля с Западом, тем более что Иван III выселил из Новгорода немецких купцов. Так была уничтожена самостоятельность Великого Новгорода. Псков пока сохранил свое самоуправление, ни в чем не выходя из воли великого князя.

§ 48. Присоединение удельных княжеств. При Иване III деятельно продолжалось присоединение к Москве удельных земель. Те из мелких князей, которые до Ивана III сохраняли еще свою независимость, при Иване все передали свои земли Москве и били челом великому князю, чтобы он принял их к себе в службу. Становясь московскими слугами и превращаясь в бояр московского князя, эти князья сохраняли за собою свои родовые земли, но уже не в качестве уделов, а как простые вотчины. Они были их частными собственниками, а «государем» их земель почитался уже московский великий князь. Таким образом все мелкие уделы были собраны Москвою; оставались только Тверь и Рязань. Эти «великие княжения», когда?то боровшиеся с Москвою, теперь были слабы и сохраняли только тень своей независимости. Род рязанских князей вымер; последний из этого рода малолетний князь находился в полной зависимости от Ивана III. В такой же зависимости был и последний тверской князь (Михаил Борисович). Он было завел дружбу с Литвою, думая от литовского великого князя получить помощь против Москвы. Иван III, узнав об этом, начал войну с Тверью и, конечно, победил. Тверской князь убежал в Литву, а Тверь была присоединена к Москве (1485). Так совершилось окончательное объединение северной Руси.

Мало того, объединительная национальная политика Москвы влекла к московскому государю и таких служилых князей, которые принадлежали не северной Руси, а Литовско-Русскому княжеству. Князья Вяземские, Одоевские, Новосильские, Воротынские и многие другие, сидевшие на восточных окраинах Литовского государства, бросали своего великого князя и переходили на московскую службу, подчиняя московскому князю и свои земли. Именно этот переход старых русских князей от католического государя Литвы к православному князю северной Руси и давал повод московским князьям считать себя государями всей Русской земли – даже и той, которая находилась под литовским владычеством и хотя еще не соединилась с Москвою, но должна была, по их мнению, соединяться по единству веры, народности и старой династии св. Владимира.

§ 49. Семейные и придворные дела при Иване III. Необыкновенно быстрые успехи великого князя Ивана III в собирании русских земель сопровождались существенными переменами в московском придворном быту. Первая жена Ивана III (тверская княжна Мария Борисовна) умерла рано, когда Ивану не было еще и 30 лет. После нее у Ивана остался сын – князь Иван Иванович «Молодой», как его обыкновенно называли. В ту пору уже завязывались сношения Москвы с западными странами. По разным причинам римский папа был заинтересован тем, чтобы установить сношения с Москвою и подчинить ее своему влиянию. От папы и вышло предположение устроить брак московского великого князя с племянницей последнего константинопольского императора, Софьей (Зоей) Палеолог. После взятия Царьграда турками (1453) брат убитого императора Константина Палеолога, по имени Фома, бежал с семейством в Италию и там умер, оставив детей на попечение папы. Дети были воспитаны в духе Флорентийской унии, и папа имел основание надеяться, что, выдав Софью за московского князя, он получит возможность ввести унию в Москву. Иван III согласился начать сватовство и отправил в Италию послов за невестою. В 1472 году она приехала в Москву, и брак состоялся. Однако надеждам папы не было суждено осуществиться: папский легат, сопровождавший Софью, не имел никакого успеха в Москве; сама Софья ничем не содействовала торжеству унии, и таким образом брак московского князя не повлек за собою никаких видимых последствий для Европы и католичества. Но он имел некоторые последствия для московского двора.

Во-первых, он содействовал оживлению и укреплению завязавшихся в ту эпоху сношений Москвы с Западом, с Италией в особенности. Вместе с Софьею прибыли в Москву греки и итальянцы; приезжали они и впоследствии. Великий князь держал их у себя как «мастеров», поручая им строение крепостей, церквей и палат, литье пушек, чеканку монеты. Иногда этим мастерам вверялись и дипломатические дела, и они ездили в Италию с поручениями от великого князя[43]. Рядом с итальянскими, «фряжскими», мастерами у Ивана III

работали и немецкие, хотя в его пору они не играли первой роли; выдавались только лекари-«немчины». Кроме мастеров, в Москве появлялись иноземцы-гости (например, греческая родня Софьи) и послы от западно-европейских государей. (Между прочим, посольство от римского императора предлагало Ивану III титул короля, от которого Иван отказался.) Для приема гостей и послов при московском дворе был выработан определенный «чин» (церемониал), совсем отличный от того чина, который соблюдался прежде при приемах татарских посольств. И вообще порядок придворной жизни при новых обстоятельствах изменился, стал сложнее и церемоннее.

Во-вторых, появлению в Москве Софьи московские люди приписывали большие перемены в характере Ивана III и замешательства в княжеской семье. Они говорили, что как пришла Софья с греками, так земля замешалася и пришли нестроения великие. Великий князь изменил свое обращение с окружающими: стал держать себя не так просто и доступно, как прежде, требовал знаков почтения к себе, стал взыскателен и легко «опалялся» (налагал немилость) на бояр. Он стал обнаруживать новое, непривычно высокое представление о своей власти. Женившись на греческой царевне, он как будто считал себя преемником исчезнувших греческих императоров и намекал на это преемство тем, что усвоил себе византийский герб – двуглавого орла. Словом, после брака с Софьею Иван III проявил большое властолюбие, которое потом испытала на себе и сама великая княгиня: в конце своей жизни Иван совсем было поссорился с Софьею и отдалил ее от себя[44].

Вспоминая все то, что происходило при дворе Ивана III после его женитьбы на Софье, московские люди высказывали осуждение Софье и считала ее влияние на мужа скорее вредным, чем полезным. Ей они приписывали падение старых обычаев и разные новизны в московском быту, а также и порчу характера ее мужа и сына, ставших властными и грозными монархами. Не следует, однако, преувеличивать значения личности Софьи: если бы ее и вовсе не было при московском дворе, все равно московский великий князь сознал бы свою силу и полновластие, и сношения с Западом все равно завязались бы. К этому вел весь ход московской истории, в силу которого московский великий князь стал единым государем могучей великорусской народности и соседом нескольких европейских государств.

§ 50. Внешняя политика Ивана III. Дела с татарами. Во время Ивана III существовали уже три самостоятельных татарских орды в пределах нынешней России. Золотая орда, истощенная усобицами, доживала свой век. Рядом с нею в XV веке образовалась в Черноморье Крымская орда, в которой утвердилась династия Гиреев (потомков Ази-Гирея). В Казани золотоордынские выходцы основали, также в середине XV века, особую орду (§ 45), объединив под татарскою властью финских инородцев: мордву, черемису, вотяков. Пользуясь несогласиями и постоянными междоусобиями среди татар, Иван III исподволь добился того, что подчинил своему влиянию казанского хана, или «царя» (тогда ханов москвичи называли царями). С крымским царем у Ивана III образовалась прочная дружба, так как оба они имели общего врага, Золотую до Золотой орды, то Иван III прекратил всякие зависимые к ней отношения: не давал дани, не ехал в орду, не оказывал почтения хану. Рассказывали, что однажды Иван III даже бросил на землю и топтал ногою ханскую «басму», то есть тот знак (вероятно, золотую пластинку с надписью), который хан вручил своим послам к Ивану как доказательство их полноорду, против которой и действовали вместе. Что же касается мочий и власти. Слабый золотоордынский хан Ахмат пытался действовать против Москвы в союзе с Литвою; но так как Литва не давала ему верной помощи, то он ограничивался набегами на московские границы. В 1472 году он пришел к берегам Оки и, пограбив, ушел назад, не смея идти на самую Москву. В 1480 году он повторил свой набег. Оставив вправо от себя верховья Оки, Ахмат пришел на р. Угру, в пограничные между Москвою и Литвою места. Но и здесь он не получил никакой помощи от Литвы, а Москва встретила его сильною ратью. На Угре и стали друг против друга Ахмат и Иван III – оба в нерешимости начать прямой бой[45]. Иван не отважился напасть на татар. В свою очередь, и Ахмат, простояв на Угре с лета до ноября месяца, дождался снегов и морозов и должен был уйти домой. Он скоро был убит в усобице, и самая Золотая орда окончательно распалась (1502). Так окончилось для Москвы «татарское иго», спадавшее постепенно и в последнюю свою пору бывшее номинальным. Но не окончились для Руси беды от татар. Как крымцы, так и казанцы, и нагаи, и все мелкие кочевые татарские орды, близкие к русским границам и «украйнам», постоянно нападали на эти украйны, жгли, разоряли жилища и имущество, уводили с собою людей и скот. С этим постоянным татарским разбоем русским людям пришлось бороться еще около трех столетий.

§ 51. Внешняя политика Ивана III. Литва и Ливония. Сношения с Западом. Отношения Ивана III к Литве не были мирными. После Витовта усиление польского влияния и католической пропаганды создало в Литве много недовольных князей (§ 41); они уходили в московское подданство со своими вотчинами. Когда в Литве вокняжился Александр Казимирович (§ 41), Иван III начал войну против него и добился того, что Литва формально уступила ему земли всех князей, перешедших в Москву (Вяземских, Новосильских, Одоевских, Воротынских, Белевских), и, кроме того, признала за московским великим князем титул «государя всея Руси». Заключение мира было закреплено тем, что Иван III выдал свою дочь Елену замуж за Александра Казимировича. Александр был сам католик, но обещал не принуждать к католичеству своей православной супруги. Однако он не сдержал своего обещания под внушениями своих католических советников. Судьба великой княгини Елены Ивановны была очень печальна, и ее отец напрасно требовал от Александра лучшего с ней обращения. С другой стороны, и Александр обижался на московского великого князя. К Ивану III на службу продолжали проситься православные князья из Литвы, объясняя свое нежелание оставаться под властью Литвы гонением на их веру. Так, Иван III принял к себе князя бельского и князей новгород-северского и черниговского с громадными вотчинами по Днепру и Десне. Война между Москвою и Литвою стала неизбежна. Она шла с 1500 по 1503 год, причем сторону Литвы принял Ливонский орден, а сторону Москвы – крымский хан. Окончилось дело перемирием, по которому Иван III удержал за собою все приобретенные им княжества. Было очевидно, что Москва в ту минуту была сильнее Литвы, точно так же, как она была сильнее и ордена. Орден, несмотря на отдельные военные удачи, заключил с Москвою также не особенно почетное перемирие. До Ивана III, под напором с Запада, Московское княжество уступало и проигрывало; теперь московский великий князь сам начинает наступать на своих соседей и, увеличивая с запада свои владения, открыто высказывает притязание на присоединение к Москве всех вообще русских земель.

Воюя со своими западными соседями, Иван III искал дружбы и союзов в Европе. Москва при нем вступила в дипломатические сношения с Данией, с императором, с Венгрией, с Венецией, с Турцией. Окрепшее русское государство входило понемногу в круг европейских международных отношений и начинало свое общение с культурными странами Запада.

§ 52. Великий князь Василий III Иванович. Иван III, по примеру своих предков, составил завещание, в котором поделил свои владения между своими пятью сыновьями. По форме это завещание было похоже на старые княжеские душевные грамоты, но по сути своей оно окончательно устанавливало новый порядок единодержавия в Московском государстве. Старшего своего сына, Василия, Иван III делал прямо государем над братьями и ему одному давал державные права[46].

Василий III наследовал властолюбие своего отца, но не имел его талантов. Вся его деятельность была продолжением того, что делал его отец. Чего не успел довершить Иван III, то доканчивал Василий. Покорив Новгород, Иван оставил прежнее самоуправление во Пскове. Внутренняя жизнь Пскова не давала тогда поводов к вмешательству в его дела. Во Пскове не было внутренних усобиц. Находясь на окраине Русской земли, в постоянной опасности от литвы и немцев, Псков крепко держался Москвы, был ей послушен и всегда имел у себя вместо самостоятельного князя московского наместника. Однако послушание псковичей великому князю не обеспечивало их от притеснений со стороны московских наместников. Псковичи жаловались на своих «князей» в Москву, а наместники жаловались на псковичей. В 1510 году, после одной из таких ссор, Василий III уничтожил вече во Пскове, взял в Москву вечевой колокол и вывел из Пскова на жительство в Московские волости 300 семей псковичей, а на их место прислал столько же семейств из московских городов. Псков не оказал великому князю никакого сопротивления; псковичи только слезами оплакивали потерю своей вековой вольности и жаловались, что город их поруган и разорен, «а псковичи бедные не ведали правды московские».

То же было сделано и с Рязанью: Василий арестовал последнего рязанского князя, а его волость присоединил к Москве (1517). Как во Пскове, рязанцев толпами выводили в Московские волости, а на их место селили москвичей. Такой «вывод» из покоренных земель делали для того, чтобы уничтожить в них возможность восстаний и отпадений от Москвы. Оставались еще князья Северской земли, перешедшие к Ивану III от литовского великого князя со своими волостями. Василий III, воспользовавшись их распрями, выгнал этих князей из их городов и взял их владения к Москве (1523). Таким образом, все так называемые «уделы» были упразднены, и в Московском государстве остались только простые служилые князья, которые в своих вотчинах не имели уже никаких державных прав и служили великому князю, как простые бояре.

Внешняя политика Василия была продолжением политики предшествующего княжения. Москва по?прежнему притягивала к себе выходцев из Литвы (князья Глинские), а Литва, как и ранее, не могла примириться с уходом князей и земель из литовского подданства. Дважды вспыхивала война между Москвою и Литвою. Василий III овладел в 1514 году Смоленском, имевшим важное военное значение. Как ни старались литовцы вернуть себе Смоленск, эта крепость осталась в московских руках, и Литва была вынуждена заключить (в 1522 году) перемирие с уступкою Смоленска Москве до «вечного мира», или «докончания». Но этого «докончания» так и не было достигнуто в течение более чем столетия, ибо Литва и Москва никак не могли размежевать между собою спорные промежуточные между ними русские волости.

Татарские отношения после падения Золотой орды не стали легче для Москвы. Со стороны Крыма и Казани на русские области совершались постоянные набеги. На южных границах Московского государства грабили крымцы; в местах нижегородских, костромских и галицких – казанские татары и подчиненная им мордва и черемиса. От татарской и черемисской «войны» русские люди не могли жить спокойно у себя дома и не имели возможности колонизовать ни плодородной черноземной полосы на юге от Оки (так называемого «дикого поля»), ни лесных пространств за Волгою по рекам Унже и Ветлуге. Вся восточная и южная окраина государства была в постоянном страхе татарских набегов. Мало того: если татарам удавалось не встретить на границах Руси московской сторожевой рати, они устремлялись в центральные русские волости и добирались даже до самой Москвы. Василию III оставалось только сторожить свои границы и при случае вмешиваться во внутренние дела татар и укреплять среди них свое влияние. В Казани это и удавалось. Крым же, к сожалению, был так далек от Москвы, что нельзя было хорошо следить за крымцами и влиять на них. Московское правительство ограничивалось тем, что посылало в Крым посольства с «поминками», то есть подарками, которыми думало задобрить и замирить врага; а в то же время ежегодно летом на южной границе государства (шедшей по берегу средней Оки и потому называвшейся тогда «берегом») ставились войска, чтобы стеречь «берег» от внезапных набегов. Сверх того, в наиболее опасных местах строили на Оке и за Окою недоступные для татар каменные крепости (Калуга, Тула, Зарайск) и помещали в них войска.

Василий III был женат на Соломонии, из боярского рода Сабуровых, и не имел детей. Он, однако, никак не хотел оставить великого княжения своим братьям (Юрию и Андрею), так как, по его мнению, они и своих уделов не умели устроить. Поэтому, с разрешения митрополита (Даниила), он заставил свою жену постричься в монахини (с именем Софии) и отправил ее на житье в Суздальский женский Покровский монастырь. Сам же он женился вторично, взяв за себя княжну Елену Васильевну Глинскую, из рода литовских выходцев. В этом браке у него было два сына, Иван и Юрий. Старшему из них было всего 3 года, когда Василий III заболел случайным нарывом и умер, не дожив до 60 лет. Личный характер Василия и его поступок с первою женою вызывали неодобрительные отзывы окружавших его старых бояр. Властный и строгий, Василий не обладал достоинствами Ивана III, зато еще более него любил власть и привык окружать себя простыми, раболепными чиновниками, «дьяками». Таков был последний «собиратель» Руси.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.