МИФ «НАРОДНОГО ОРГАНИЗМА

МИФ «НАРОДНОГО ОРГАНИЗМА

Еще одним, сравнительно малоизвестным широкой публике, но обозначенным как одно из важнейших следствий расовой теории, является требование «расовой гигиены» своего народа, «очищения» его от «неполноценных» элементов, что позволило бы затем создать породу идеальных, предельно расово «полноценных» людей, которых один из создателей «научного расизма» Ваше де Ляпуж назвал «расой полубогов».[613] «Чистых» нордических людей, по мнению нацистов, осталось мало даже в немецком народе; по сути, искомую расу «чистых арийцев» предстояло создать заново.

Значение этому придавалось огромное, не случайно Гитлер в своем обращении к партийному съезду в сентябре 1937 г. сказал: «Но величайшую революцию Германия совершила, впервые планомерно принявшись за народную и расовую гигиену. Следствия этой немецкой расовой политики для будущего нашего народа будут важнее, чем действие всех других законов, потому что они создают нового человека».[614] Иначе говоря, это важнее, чем уже принятые два года назад «нюрнбергские расовые законы» о защите немцев от «расового смешения». Ибо, как подчеркнул фюрер в речи 23 ноября того же года перед эсэсовцами: «расой — по крайней мере в сознательном смысле — мы еще должны стать».[615]

Об истоках «расовой гигиены» и «евгеники» (от греч. Eugenes — «породистый», т. е. о выведении «чистопородных» людей) в Германии подробно пишет профессор Института генетики Кельнского университета Б. Мюллер-Хилл:

«Все началось в 1921 г., когда в Германии появился первый учебник по генетике человека, написанный Эрвином Бауэром, Эугеном Фишером и Фрицем Ленцом. Большой раздел этой превосходной книги, вместившей в себя все, что было тогда известно о генетике человека, посвящен евгенике. По мнению ее сторонников, основные физические характеристики и особенности поведения человека наследуются генетически. Разумеется, они знали о такой вещи, как воспитание, но природа, на их взгляд, играла более важную роль. Кроме того, они были убеждены в существовании «худших» (inferior) людей с низким уровнем умственного развития (некоторые из них обладают криминальными склонностями), размножающихся гораздо быстрее «лучших», или «высших» (superior) представителей человечества.

Сторонники евгеники считали, что европейская и американская культуры могут просто исчезнуть с лица Земли, если не сопротивляться процессу быстрого размножения членов этой группы, куда они включали всех чернокожих и часть лиц белой расы. В качестве эффективной меры рассматривалось принятие законодательства, подобного тому, которое действовало тогда в США и ограничивало браки между белыми и черными. Еще одним методом борьбы за «чистоту расы» признавалась стерилизация».[616]

«Учебник быстро распродавался. Его издатель Юлиус Леманн, достаточно преуспевающий человек, выпускал медицинские, политические, националистические и антисемитские книги. В 1923 г. вышло второе издание учебника. В том же году Гитлер предпринял неудачную попытку путча, во время которого несколько часов скрывался в доме своего друга Леманна. После провала путча Гитлера арестовали и посадили на девять месяцев в тюрьму. Леманн посылал ему туда (разумеется, бесплатно) свои новые издания, среди них и упомянутый учебник. Тот, кто читал «Майн кампф», написанную Гитлером во время пребывания в тюрьме, должен был обнаружить большой раздел, где автор рассуждает о том, что можно назвать генетикой человека, или евгеникой».[617]

«Фишер, Бауэр и Ленц (как и их коллеги) искали поддержки среди политиков, которые могли бы помочь им реализовать свои программы. Но в то время (в 20-х годах) они не нашли ни одного союзника: все демократические партии выступали против стерилизации в любых ее формах. Единственной партией, которая благосклонно отнеслась к этому предложению, была партия нацистов. Еще больше привлекала ее выдвинутая Фишером концепция двух рас: белой — «нордической, высшей» и черной — «негроидной, низшей». Нацистам понравилась его теория недопущения смешения рас, хотя они и находили, что в ней недостаточно выражен антисемитизм.

На выборах в 1930 г. партия нацистов набрала большое количество голосов. Ленц сразу же написал рецензию на книгу Гитлера «Майн кампф», которая была опубликована в одном из немецких научных журналов. Основная мысль рецензии состояла в том, что Гитлер — единственный из тогдашних политиков, кто действительно понимал значение генетики и евгеники. В 1932 г. руководство нацистской партии обратилось к Фишеру, Ленцу и некоторым другим их коллегам с официальным предложением участвовать в работе по «гигиене рас». Предложение было с восторгом принято, но с условием сохранения учеными научной независимости.

Наступил 1933 год, и генетики получили все, чего желали».[618] Издаваемые Леманном книги стали школьными и институтскими учебниками (у большинства «расологических» книг времен Рейха, процитированных мной в книге, указан и их издатель — J. F. Lehmann).

Кстати, упомянутый выше «один из немецких научных журналов», в котором Ленц опубликовал хвалебную рецензию на «Mein Kampf» — это журнал «Архив расовой и общественной биологии» («Archiv f?r Rassen — und Gesellschaftsbiologie») за 1931 г.,[619] научным его счесть довольно трудновато — выпускал его с 1904 г. один из известнейших идеологов евгеники и расизма, автор книги «Основы расовой теории» (1895 г.) и основатель первого в Германии Общества расовой гигиены (1905 г.) Альфред Плетц.[620] С цитатами из этого псевдонаучного журнала по данной тематике мы еще встретимся далее.

Мюллер-Хилл недостаточно осветил такой один немаловажный момент — важную роль в формировании этого аспекта нацистской идеологии сыграла возникшая вне Германии, в англосаксонских странах (точно так же как и расовая теория) лженаука «евгеника» (от греческого eugenes — «улучшение породы»), чьим основателем стал англичанин Фрэнсис Гамильтон, чья первая книга «Наследственный талант и характер» вышла еще в 1865 г. В первые десятилетия XX в. евгеника приобрела в Великобритании и США огромный вес — в 1921 г., когда в Германии вышла первая популярная книга на эту тему, в Нью-Йорке с помпой прошел II Международный конгресс евгенистов (выступление на котором Ваше де Лапужа я уже цитировал ранее). I Международный конгресс евгенистов прошел в 1912 г. в Лондоне. Все те идеи, которые в 30-е гг. начнут воплощать в жизнь нацисты, на этом конгрессе уже были заявлены и уже тогда подверглись критике. Так, освещавший работу конгресса в Лондоне Виктор Шкловский писал в журнале «Русское богатство»: «у читателей возникает целый ряд вопросов: каковы те точные признаки, на основании которых можно выделить «неприспособленного», достойного «агрегирования» или «эвтаназии»? Что значит «слабоумный», «паупер» или «астеник»? Основываясь на том, что Шелли относился совершенно безразлично к деньгам и целые часы мог стоять у ручья, пуская бумажные кораблики, на родине его провозгласили слабоумным. Кант и Вольтер были «астеники», Аеонарди — калека, а Гомер — «какоэстетик», то есть слепой».[621]

В 1932 г. в Музее естественной истории в Нью-Йорке президентом Всемирной Федерации евгеники был избран профессор психиатрии из Германии Эрнст Рудин. Уже в следующем, 1933 году он будет назначен нацистами руководителем Общества по расовой гигиене и станет соавтором закона о принудительной стерилизации и всех последующих нацистских законопроектов против «неполноценных людей».

Откровеннее и подробнее сказал сам Эрнст Рудин в канун 1943 г. на страницах уже упомянутого «Архива расовой и общественной биологии»: «непреходящая историческая заслуга Адольфа Гитлера и его соратников заключается в том, что они осмелились сделать шаг на пути не только к чисто научным знаниям, но и к гениальному делу расовой гигиены немецкого народа. Именно он и его соратники осуществили на практике положения теории и требования нордической расовой мысли», «начали борьбу с такими паразитическими чуждыми расами, как евреи и цыгане» и «профилактику размножения больных наследственными болезнями и наследственно неполноценных людей».[622]

Я не случайно поместил эту главу после главы, посвященной религиозным симпатиям нацистов, — антихристианство нацистов отменяло для них Десять заповедей, данных Богом Моисею, и в том числе Шестую заповедь — «не убивай». Наоборот, идея «сверхчеловека», «белокурой бестии», родившаяся в воспаленном мозгу Фридриха Ницше, давала им новую мораль: «Пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? — Сострадать слабым и калекам — христианство» («Антихристианин»).

В отношении немцев, не соответствовавших «арийскому стандарту», нацисты провели целый ряд карательных мер; именно на них были опробованы механизмы уничтожения людей, которые в годы войны обрушатся на соседние народы.

В годы войны в концлагерях тысячи заключенных из числа евреев, цыган и славян подвергались принудительной стерилизации (хирургической операции, лишающей людей возможности иметь потомство). На немцах все это было проведено еще в 30-е гг.

Инициатором этой кампании стал министр внутренних дел Вильгельм Фрик (чья роль в первые годы власти нацистов было выше, чем у Гиммлера, а чей интерес к расовой теории и покровительство «расологам» были уже описаны в начале второй главы). Вообще, в Рейхе у правоохранительных органов были гораздо более важные цели, нежели защита прав его граждан; так, на проходившем в июне 1934 г. заседании комиссии по уголовному праву министерства юстиции Рейха в ходе прений ее участники специально подчеркнули свою общую позицию: «Мы все осознаем, что защищаем не индивидуальные права, а чистоту нашей крови».[623]

Немецкий историк Гизела Бок пишет:

«В июне 1933 г. министр внутренних дел произнес программную речь о расовой и демографической политике. Он нарисовал картину «культурного и этнического упадка», вызванного влиянием «чуждых рас», особенно евреев. Нации угрожало «расовое смешение» со стороны почти миллиона людей с «наследственными физическими и психическими болезнями», со стороны «слабоумных и низших» людей, чье «потомство более не было желательным», особенно, когда доля их рождаемости была выше среднего. Он полагал, что целых 20 % населения в Германии, т. е. двенадцать миллионов человек, были нежелательны в качестве отцов и матерей; наоборот, процент рождаемости «здоровых немцев» должен вырасти на 30 % (около трехсот тысяч в год). «Чтобы увеличить число детей со здоровой наследственностью, наш первый долг — помешать появлению детей с дурной наследственностью».[624]

Подробнее об этом пишет в своем исследовании профессор истории Оксфордского университета Клаудиа Кунц:

«В конце июня 1933 г. министр внутренних дел Вильгельм Фрик созвал Комитет по вопросам демографической и расовой политики. Приглашенные имели, на первый взгляд, между собой мало общего: руководительница объединения женщин-нацисток, эксперт Министерства внутренних дел по расовым проблемам, историк искусства, верховный судья нацистского партийного суда, мэр Дармштадта, а также ряд всемирно известных специалистов в области евгеники, партийных идеологов и реформаторов в сфере здравоохранения. Далеко не все из приглашенных являлись членами партии. Были все основания думать, что Фрик собирался предложить новые антисемитские меры, однако в своей 45-минутной вступительной речи он ограничился достаточно расплывчатыми упоминаниями об опасностях «расового смешения и расового вырождения» и «инородных элементов» («Fremdst?mmigen»). Объектом новой расовой политики были не евреи, а неполноценные арийцы.

Фрик объявил, что всесторонняя нравственная революция, призванная возродить общественные ценности, должна включать в себя полномасштабную переоценку «генетической ценности нашего народного тела» (Volksk?rper)».[625]

«Неделю спустя Фрик разъяснил принципы новой этнической нравственности уже всей Германии, выступив по радио. В былые времена природа заставляла слабейших погибать, перед тем как они достигнут зрелости. Современная медицина, создающая условия для «искусственного» выживания слабых, в конечном счете вредит здоровью Volk [народа]. Отвергая «устаревшую» заповедь «возлюби ближнего своего», Фрик пропагандировал евгеническое вмешательство со стороны государства, призванное выполнить «желание природы».[626]

(Примечательно, что это была точка зрения не одного Фрика, такие же цифры называли другие видные «расологи» Третьего рейха, входившие в указанный Комитет: уже ранее названный как предтеча нацистов в этой сфере «всемирно известный евгеник Фридрих Ленц подсчитал, что из 65 млн немцев должен быть стерилизован один миллион как откровенно слабоумных, а министр сельского хозяйства Дарре утверждал, что в стерилизации нуждаются по меньшей мере 10 млн».[627])

«Правительство подчеркивало, что «биологически низший наследственный материал» должен быть искоренен, особенно среди «бесчисленных низших» людей, которые бесконтрольно размножались. Стерилизация «должна привести к постепенному очищению этнического тела», и, чтобы достичь этой цели, необходимо стерилизовать полтора миллиона человек, причем четыреста тысяч из них — как можно скорее».[628]

Две недели спустя, как отмечает О. Ю. Пленков, был подписан соответствующий закон:

«14 июля 1933 г. вышел «Закон о предохранении от наследственных болезней подрастающего поколения» (Gezetz zur Verhtung erbkranken Nachwuchses); в § 1 этого закона признавалась необходимость принудительной стерилизации наследственных больных. Решение о стерилизации мог принять врач или врачебная инстанция, и осуществлялась она помимо воли пациента. В Третьем рейхе этот закон открыл серию действий против «неполноценных в расовом отношении» людей».[629]

Закон вступал в действие с 1 января 1934 г.

«По существу, начало стерилизации было первым прецедентом массовых убийств, ибо при стерилизации женщин существовал большой риск смертельного исхода». «У женщин стерилизация производилась путем опасной полостной операции (женщинам перевязывали трубы, а мужчинам удаляли семенники); по некоторым данным, в результате операций погибло около 5 тыс. женщин».[630]

И вот итог: «До начала войны в Германии было стерилизовано 350 тыс. мужчин и женщин».[631] Некоторые исследователи называют цифру и в 400 тыс. стерилизованных.[632] И это лишь до Второй мировой войны, а в целом число подвергшихся этой чудовищной операции намного больше. Критерии определения подлежащих стерилизации (как позже — детей, убиваемых как «наследственно больных») определялись очень широко вплоть до таких безобидных дефектов зрения, как дальтонизм (когда человек не различает некоторые цвета): «нацисты стерилизовали женщин, не различавших цветов, — Рейху не нужны были солдаты-дальтоники».[633]

Впрочем, на этом нацисты не собирались останавливаться — спустя всего два года после принятия закона о стерилизации они перешли уже к убийствам «неполноценных» немцев. Начали с детей. Об этом, кстати, нацисты говорили еще задолго до прихода к власти: «во время партийного съезда 1929 г. Гитлер высказался по поводу стерилизации, отметив, что если бы из миллиона новорожденных десять тысяч менее желательных умерли, это принесло бы несомненную пользу Volk [народу]».[634]

26 июня 1935 г. Гитлер подписал «Закон о необходимости прерывания беременностей по причине наследственных болезней», основные положения которого гласили:

«Если, в силу закона, Совет по наследственному здоровью вынес решение о стерилизации женщины, которая беременна к моменту операции, если плод еще не способен к самостоятельной жизни или если прерывание беременности не влечет серьезной опасности для жизни и здоровья самой женщины.

Плод следует считать неспособным к самостоятельной жизни, если прерывание беременности имеет место до истечения 6-месячного срока».[635]

Гизела Бок называет цифру жертв этого закона: «В период нацистского режима было сделано около тридцати тысяч евгенических абортов, многие из них — принудительно».[636]

Абортами нацисты не собирались ограничиваться — уже имелись планы масштабных убийств уже родившихся детей, которые лишь временно откладывались. Согласно свидетельству личного врача и поверенного в медицинских делах Гитлера Карла Брандта, об этой идее фюрер заговорил уже в том же 1935 г., после съезда НСДАП в Нюрнберге в сентябре 1935 г., на котором среди прочих речь произносил и руководитель Национал-социалистического союза врачей Герхард Вагнер, потребовавший принятия мер против размножения «расово неполноценных». «Согласно послевоенным показаниям Брандта, Гитлер сказал Вагнеру, что следует дождаться начала войны; потом он (Гитлер) санкционирует программу эвтаназии в национальном масштабе; Брандт также добавляет, что «фюрер считал, что любая программа может достичь эффекта более легко и быстро во время войны, и что в ходе военных потрясений открытое сопротивление Церкви не будет играть такой сильной роли»,[637] как в мирное время.

Упомянутый термин «эвтаназия» переводится как «легкая смерть» (по-гречески — «хороший» и — «смерть»), якобы этим «неполноценные» сами освобождались от непереносимых страданий. Впрочем, это было лишь словесное выражение, прикрывавшее суть, которая была предельно ясна и самим авторам этой программы, — уничтожение по признаку «неполноценности». Соавтор теории эвтаназии врач А. Хохе высказывался по поводу намеченных к убийству так: это «пустые стручки», «люди-балласты», «дефектные люди», «разрешение на уничтожение абсолютно бесполезных духовных мертвецов».[638]

Помимо появления лишающей жертв самого статуса человека фразеологии, в будущем примененной уже к представителям других народов, на эвтаназии немцев готовились и кадры убийц в концлагерях: «У историков нацистского геноцида принято считать так называемую «программу эвтаназии», осуществление которой началось осенью 1939 года, своеобразной школой для персонала последующих лагерей смерти».[639]

«В деле «эвтаназии» направляющую и организующую роль играла личная канцелярия Гитлера под руководством Булера, который подключил к осуществлению программы «Имперский комитет по научному исследованию наследственных и приобретенных болезней» (Reichsausschlu zur wissenschaftliche Erfassung von erb — und anlagebedingten schweren Leiden). Адрес этого комитета был: Берлин, Тиргартенштрассе, дом 4, отсюда и кодовое название программы по эвтаназии — «Т4»; на служебном жаргоне организация также называлась «Т4».[640]

Программа убийств началась перед запланированным нападением на Польшу и, как и планировалось нацистами задолго до этого, с новорожденных детей:

«С 18 августа 1939 г. акушерки роддомов обязаны были сообщать по инстанции о родившихся детях-калеках; родители были обязаны зарегистрировать в комитете («Т4») своих детей — душевнобольных или калек в возрасте до трех лет; позднее возраст калек, подлежащих обязательной регистрации, был продлен до 17 лет. До 1945 г. было зарегистрировано около 100 тыс. пациентов, из них 5–8 тыс. было убито. Экспертом по убийству детей-калек был Хайнц Хайнце — с осени 1939 г. он руководил 30 «детскими отделениями» (Kinderfachabteilungen); детей убивали передозировками медикаментов или инъекциями яда».[641]

В специальном исследовании, посвященном нацистской программе эвтаназии, об этом рассказано более подробно: «Первоначально эти клиника находились в Бранденбург-Гордене, Лейпциге, Нидермарсберге, Штейнхофе и Эглфинг-Хааре. В ходе войны [т. е. с сентября 1939 г. ] были созданы еще клиники: в Валдниле близ Андернаха, Ансбахе, Берлине, Эйхберге, Гамбурге, Калменхофе, Кауфберене, Хадамаре, Гроссшвейднице, Лобене, Люнебурге, Мезеритц-Обравалде, Шлезвиге, Шверине, Штадтроде, Штутгарте, Ухтспринге и Вене. Некоторые крупные центры, такие как в Гамбурге или Лейпциге, состояли из двух и более клиник, чье общее число достигало тридцати».[642]

Вот данные о жертвах старейшей клиники в Эглфинг-Хааре: «Дети из Баварии были собраны в педиатрическом блоке Хаара. Между ноябрем 1940 г. и маем 1945 г. здесь было убито 332 ребенка, в основном сильными дозами сильнодействующего снотворного люминал. Эти дозы (по 0,5 г) смешивались с их утренней и вечерней едой. Через несколько дней находившиеся без сознания дети подхватывали пневмонию, бронхит и другие смертельные заболевания легочных путей. Некоторым делали смертельные инъекции морфина-скополамина».[643] Статистика неполная, потому что убийства начались задолго до ноября 1940 г., до этого детей здесь убивали в течение более чем года. В наши дни журналисты говорят о более чем 900 убитых за все время работы клиники детях.[644]

Самым страшным было то, что четких критериев «неполноценности» не было — часто их формулировал на свое усмотрение уполномоченный нацистами врач. О том, как все это происходило в присоединенной к тому времени к Рейху Австрии, можно прочесть уже в современных газетах:

«Фашистский режим потерпел крах 57 лет назад, но открываются все новые его преступления. Как сообщила «Немецкая волна», 28 апреля [2002 г. ] в Вене были преданы земле останки 600 детей, убитых в рамках нацистской программы эвтаназии. 61 ребенок был родом из немецких городов Бад Кройцнаха, Менхенгладбаха и Гамбурга. На центральном кладбище австрийской столицы в присутствии федерального президента Томаса Клестиля были погребены урны с прахом четырехлетней девочки и восемнадцатилетнего юноши. Мозг и ткани детей, принадлежность которых была документально установлена, хранились несколько десятилетий в качестве препаратов для научных исследований.

Части мозга, похороненные 28 апреля 2002 г., исследовал венский врач-нацист Генрих Гросс. В 2000 г. ему было предъявлено обвинение в убийстве 9 детей. Нацистов в Австрии не судили уже 25 лет. После войны Гросс сделал блестящую карьеру, стал ведущим экспертом страны в области судебной психиатрии. В годы нацизма в крупнейшей австрийской психиатрической клинике в пригороде Вены, где работал Гросс, проводились опыты над детьми. Ткани умерших детей затем исследовались. В газете «Вечерний Нью-Йорк» от 23 марта 2000 г. рассказывается о том, как сестра одной из погибших девочек, Вальтруда Хаупль несколько лет вела свое расследование. «Моей сестре Анне-Марии было четыре года. Она была совершенно здорова и физически, и психически, но доктор Гросс все равно забрал ее в клинику и поставил диагноз умственной неполноценности, — говорит эта женщина. — После того как я все узнала, я поняла, что, видимо, мозг моей сестренки очень заинтересовал Гросса».

Всего за годы осуществления нацистской программы эвтаназии в Вене были убиты 772 неполноценных, по фашистским понятиям, ребенка. После войны директор клиники был приговорен к повешению как военный преступник. А Генрих Гросс заявил, что непричастен к этим преступлениям и что специально ушел на фронт, чтобы не принимать участия в программе эвтаназии. Гросса обвинили лишь в непредумышленном убийстве, и он отсидел в тюрьме только несколько месяцев. В телеинтервью в 1997 г. на вопрос, сколько детей было замучено в клинике, Гросс ответил: «Может быть, 300 или даже больше. Но я к этому отношения не имел». Но вскоре после этого антифашистский центр в Вене обнаружил в архивах восточногерманской секретной службы Штази документы, доказывающие, что доктор Гросс лгал — во время войны он не был на фронте, а добровольно работал в зловещей клинике. Суд над врачом-убийцей, однако, был приостановлен из-за нездоровья 84-летнего Гросса».[645]

Эти совмещаемые с убийствами опыты больше всего напоминают те, что проводились в годы войны в Освенциме. Но тут пока еще врачи-убийцы «набивают руку» на немцах… Примечательно, что Эрвин Якелиус, директор венской клиники «Am Spiegelgrund», где происходили убийства детей (по его показаниям, ежемесячно врачи его клиники убивали от 6 до 10 пациентов), был после войны осужден к 25-летнему заключению за убийство в концлагерях 4 тысяч военнопленных в рамках нацистских медицинских программ.

Продолжением этих убийств детей стали убийства взрослых «бесполезных едоков», как неизлечимо больных, так и просто старых и дряхлых. Происходили они часто в тех же клиниках, только в других блоках.

«В октябре 1939 г. Гитлер указанием через Булера и Брандта дал разрешение определенным врачам умерщвлять неизлечимых больных. Не только уничтожение больных в больницах и приютах, но и проведение этих акций в концентрационных лагерях стало заботой нацистских врачей. Был создан специальный комитет, руководимый юристом Г. Бон, тщательно разработана техника удушения жертв газом в помещениях, якобы предназначенных для умывания и дезинфекции, а для перевозки и концентрации их в определенных «санитарных учреждениях» Хархейма, Графенека, Бранденбурга, Зоненштейна, Беренбурга, Хадамера организована специальная транспортная служба.

10 декабря 1941 г. инспектор концлагеря главного административно-хозяйственного управления СС при рейхсфюрере СС Либехеншел дал указание администрации 8 концентрационных лагерей о проведении комиссиями врачей СС проверок и отбора заключенных для осуществления «особого обращения Т-4–13», что означало распространение операции «Т-4» на лагеря и указывало на способ уничтожения посредством газа («13»)».[646]

Так что «газенвагены», в которых с 1942 г. начнут убивать граждан оккупированных областей СССР и заключенных в концлагеря евреев и цыган, и крематории, в которых будут сжигать тела убитых людей, были первоначально тоже «опробованы» нацистами на намеченных ими к уничтожению немцах. В подготовленном в 1941 г. докторами службы докладе о программе эвтаназии сообщалось: «Убийства главным образом совершались в Мюзингене (земля Вюртемберг) и в Линце-на-Дунае; там было построено несколько газовых камер с непосредственно прилегающими к ним крематориями».[647]

Стартовав осенью 1939 г., маховик убийств быстро набирал страшные обороты. 31 января 1941 г. Геббельс отметил в своем дневнике о проведенной встрече: «С Булером. Вопросы негласной ликвидации душевнобольных. 80 000 ликвидировано, с 60 000 это предстоит сделать. Это жестокая, но также и необходимая работа. И нам надлежит ее теперь выполнить».[648]

Если Геббельс говорит о 140 (80 плюс 60) тысячах предназначенных для убийства душевнобольных, то в целом количество немцев, «недостойных жить», по мнению нацистов, и обреченных ими на смерть, было гораздо большим. В уже процитированном выше докладе той самой «медицинской службы» от декабря 1941 г. говорится о «приблизительно 200 тысячах слабоумных, ненормальных, имеющих невротические заболевания, вообще медицински негодных, неизлечимых больных, и приблизительно 75 тысяч престарелых».[649] Старые, попавшие в дома престарелых люди тоже обрекались на убийство, просто как «ненужные люди», «бесполезные едоки»…

19 декабря 1940 г. Гиммлер уточнил некоторые детали в ответе на пришедшее письмо председателя Верховного суда Вальтера Буха, который был обеспокоен страшными слухами об убийствах в замке Графенек (в Вюртемберге близ Штутгарта): «Я могу конфиденциально проинформировать тебя, что все, что происходит в этом месте, санкционировано фюрером и осуществляется группой врачей… СС лишь помогают им с грузовиками, машинами и тому подобным».[650] (Убиваемых людей перевозили на серых грузовиках СС.) Но рейхсфюрер лукавил — многие из врачей-убийц, таких, например, как психиатр Ганс-Йоахим Зеверинг, отправивший более 900 детей на смерть в Эглфинг-Хааре, уже с 1933 г. состояли в СС…

Как происходили вывозы больных на смерть, описала в 1948 г. медсестра, работавшая в годы программы эвтаназии в психиатрической больнице в Кауфбойрене (упоминание об этой больнице мы еще встретим далее): «Третья перевозка женщин произошла 9 декабря 1940 года. Для нас как медсестер было особенно трудно отправить этих пациентов, о которых мы заботились много лет, как будто скот, — на практически верную смерть. Персонал автобусов из Берлина был очень грубый и с вселяющим ужас характером, частично женщины, частично мужчины. Они грубо хватали пациентов и привязывали их в машинах, иногда даже цепями. У меня было впечатление, что это переодетые эсэсовцы. Машины скорой помощи подъезжали не к главному входу, а приезжали до рассвета, собирали пациентов во внутреннем дворе так называемого загородного дома и оставляли больницу до рассвета. Пациенты постепенно понимали, что происходило, ужасно пугались, все время рыдали и кричали. Отбор пациентов происходил в соответствии со списком, который имелся в офисе инспектора. Многие пациенты предчувствовали свою судьбу заранее. Одна пациентка, которую перевели из палаты F3b в так называемый загородный дом, откуда отправлялись перевозки, говорила «Теперь я знаю, что впереди [ждет] меня». Перед тем как ее увезли, она попросила о прощальных блинах и сходила исповедаться. Во время исповеди она горько плакала. Через некоторое время после ее депортации ее сестру известили о том, что пациентка умерла в результате дизентерии».[651]

Самым страшным было то, что об этих скрываемых убийствах начали догадываться, а затем точно узнали и пациенты, и жившие вокруг клиник и центров убийств люди, от мала до велика. В ноябре 1940 г. председатель окружного суда Штутгарта отметил: «сведения об этом распространяются… Школьники приносят такие новости домой из школы и с улицы».[652] 25 ноября 1940 г. швабская аристократка Эльзе фон Аовис-Менар писала об этом центре убийств своей знакомой, жене председателя Верховного суда Вальтера Буха: «ты не можешь себе представить, что тут происходит, каких масштабов это достигло и какое ужасное впечатление производит на местное население!»[653] Действительно, трудно себе представить, насколько страшно было жить рядом с подобным кошмаром, зная, что никто не застрахован от такого убийства в случае болезни, травмы или просто старости.

13 августа 1941 г. епископ Лимбурга направил официальное письмо в Министерство юстиции по поводу этих беззаконных убийств, в котором писал:

«Относительно сообщения, сделанного 16 июля председателем Фульдской конференции епископов кардиналом Бертрамом, я считаю необходимым представить следующие факты уничтожения так называемых «недостойных жить».

Примерно в восьми километрах от Лимбурга, в маленьком городке Хадамар, на холме, возвышающемся над городом, имеется учреждение, которое прежде служило для различных целей, но с недавнего времени использовалось как инвалидный дом. Это учреждение было отремонтировано и оборудовано как место, в котором, по единодушному мнению, — приблизительно с февраля 1941 года в течение месяцев систематически осуществляется предание людей вышеупомянутой «легкой смерти». Этот факт стал известен за пределами административного округа Висбаден, потому что свидетельства о смерти из Хадамар-Мюнхберг рассылаются по общинам (Мюнхберг — название этого учреждения, это был монастырь францисканцев до секуляризации в 1803 г.).

Несколько раз в неделю автобусы с довольно большим числом таких жертв прибывают в Хадамар. Окрестные школьники знают этот автобус и говорят: «Вот снова идет ящик смерти». После прибытия автобуса граждане Хадамара видят дым, поднимающийся из трубы, и с болью в душе думают о несчастных жертвах, в особенности когда до них (в зависимости от направления ветра) доходит отвратительный запах.

Эффект от содеянного таков: дети, ругаясь между собой, говорят: «Ты сумасшедший, тебя отправят в печь в Хадамар».

Те, которые не хотят или не имеют возможности жениться, говорят: «Жениться?! Никогда! Произвести на свет детей с тем, чтобы их потом бросили в эти мясорубки». Часто можно слышать, как старики говорят: «Не посылайте меня в государственную больницу: после того как будет покончено со слабоумными, настанет очередь следующих бесполезных едоков — стариков».

Все верующие расценивают это убийство беспомощных людей как тупое беззаконие. И если почти каждый говорит, что Германия не сможет выиграть эту войну, то это не из-за нелюбви к Родине, а из-за беспокойства за судьбу наших людей».[654]

Еще ранее, «28 июля 1941 г. епископ граф Клеменс фон Гален возбудил в прокуратуре при Министерском земельном суде дело о групповом убийстве душевнобольных».[655] 3 августа 1941 г. этот епископ, прозванный в народе за бесстрашие в обличении нацистов «мюнстерскцм львом», произнес в церкви святого Ламберта в Мюнстере громовую речь против убийств ни в чем не повинных людей и грозящей всем такой же угрозе. В итоге 24 августа 1941 г. Гитлер распорядился остановить программу «Т-4».

Точного числа ее жертв мы не знаем. Согласно одному из документов по подсчету ее жертв, составленному также в недрах нацистского аппарата в конце 1941 г. и найденному уже после войны в замке Хартхейм близ австрийского города Линца (служившего в 1940–1941 гг. одним из главных центров эвтаназии), говорится о 70 273 убитых (из которых 35 224 были убиты в 1940 г. и 35 049 — в 1941 г., из них 10 002 убиты в 1941 г. в Хадамаре[656]). Однако в дневнике Геббельса (имевшего доступ к самым точным данным Рейха) в январе 1941 г. говорится о уже убитых 80 тысячах (т. е. о вдвое большей цифре, чем 35 тысяч убитых в 1940 г. плюс еще несколько тысяч убитых в январе 1941 г., что дает «хартхеймская статистика»). Соответственно, и итоговое число убитых явно намного больше заявленных 70 тысяч,[657] вполне вероятно, что число 70 273 убитых — это лишь число убитых газом[658] (а часто убивали и инъекцией яда), а в целом чаще всего историки говорят о минимум 100 тысячах убитых за 1939–1941 гг.

Однако и после отмены эвтаназии врачи-убийцы продолжали искать способы убийства «неполноценных» пациентов. Новый путь для их убийства очень быстро, уже в сентябре 1941 г.[659] нашел и начал применять на практике доктор Валентин Фальтхаузер, директор психиатрической больницы в Кауфбойрен-Ирсее, одном из центров убийства душевнобольных, придумавший морить больных жестокой «диетой» (попросту говоря, доводя их до голодной смерти). Таким образом так же, как и при использовании ядов и сильнодействующего снотворного, достигалась повышенная смертность. Микаэль Кранах (ставший в 1980 г. директором психиатрической клиники в Кауфбойрене) пишет: «Диета-Е, которая существовала до конца войны, сильно увеличила уровень смертности в больницах. В 1943, 1944 и 1945 гг. в Кауфбойрене умерло 1808 пациентов. Свободные постели тут же заполнялись пациентами из других психиатрических клиник, которые освобождали, чтобы использовать для различных целей. Также в больницы отправляли так называемых «восточных рабочих» (Ostarbeiter), русских, поляков и прибалтов, принужденных работать и ставших душевнобольными в лагерях, в которых они содержались. Директива из Берлина предполагала, что доктора прекратят какое-либо лечение, если пациент будет не способен вернуться к работе в течение четырех недель. Это означало смерть».[660] Его оценку подтверждает и исследователь Дик де Милдт из Института криминалистики в Амстердаме, который пишет, что только в последний год войны (т. е. с января по апрель 1945 г.) в Кауфбойрене было убито «немногим менее 300 пациентов».[661]

(«Неполноценных» немцев и представителей в целом «неполноценных» народов, как видим, убивали подчас в одних и тех же больницах одни и те же убийцы в медицинских халатах — не случайно Эрнст Рудин в приведенной выше цитате ставил рядом действия «расовой гигиены» против «чуждых народов» и «неполноценных немцев».)

Столь «ценный» опыт не остался незамеченным — согласно послевоенным показаниям директора одной из психиатрических больниц в Баварии (многие из которых были в то время вовлечены в программу эвтаназии), уже «в ноябре 1942 года все директора клиник в Баварии были созваны на встречу в Министерство внутренних дел в департамент здравоохранения в Мюнхене. Собрание тут же было объявлено государственной тайной… Затем председатель объявил, что в психиатрических больницах умирает слишком мало пациентов и что нет необходимости лечить большинство болезней, которые случаются. После этого директор психиатрической больницы Кауфбойрена коротко рассказал о своей собственной практике: вначале он был настроен против эвтаназии, но потом ему сообщили об официальной программе, и сейчас он сожалеет об отмене эвтаназии. Теперь в своей клинике он сажает пациентов, которых раньше отобрали бы для эвтаназии, на абсолютно безжировую диету, подчеркивая слова безжировая. В течение трех месяцев эти пациенты умирали от голода. Он порекомендовал эту процедуру всем психиатрическим больницам как соответствующую потребностям настоящего времени. Вслед за тем председатель приказал ввести так называемую диету голодания во всех психиатрических больницах и заявил, что никакого письменного приказа не будет, но что все психиатрические больницы будут проверяться на предмет исполнения данного приказа».[662]

Общее число убитых в ходе осуществления программы эвтаназии к момену крушения Рейха, по разным оценкам, доходит до 200–250 тысяч человек.[663] Вспомним, примерно столько (275 тысяч, как указывалось выше) нацисты изначально и планировали убить…

Второй аспект «расовой гигиены» и евгеники состоит в том, что одновременно с «отбраковкой» и уничтожением «неполноценных» происходит отбор из общего числа особей, скрещивание и разведение «полноценных», точь-в-точь как с племенным скотом на фермах (не случайно это сравнивали с «коннозаводческими фермами»).

Эти выбираемые и размножаемые «расово полноценные арийцы» и должны были в итоге образовать «расу господ». По глубокому выводу западной исследовательницы Ханны Арендт: «Нацисты не думали, что немцы являются господствующей расой, которой принадлежит мир, но полагали, что немцы, как и все остальные нации, должны управляться господствующей расой и что эта раса только рождается. Зачатком господствующей расы были не немцы, а СС».[664]

(В свете этого приобретают понимание и особое значение упомянутые во второй главе «санкционированные расовым управлением СС браки германских, чистокровных арийских девушек с видными представителями политической, военной и экономической элиты Ирана»[665] — эта грядущая раса господ формировалась таким образом из избранных представителей носителей «чистой арийской крови» из разных народов.)

Попробуем подробнее обосновать этот тезис.

СС, как прямо подчеркивал глава этой организации Генрих Гиммлер, «возникли как продукт закона селекции. Мы сделали ее из наших среднестатистических людей».[666] В 1937 г., еще на заре формирования эсэсовской армии, он говорит о положенных в ее основу принципах «лучшей идеологической подготовки и расовой селекции».[667]

Не случайно именно в речи перед эсэсовцами, отобранными для высших ступеней подготовки в орденсбурге Зонтхофен, Гитлер 23 ноября 1937 г. сказал: «расой — по крайней мере в сознательном смысле — мы еще должны стать».[668] Иначе говоря, тот немецкий народ, который существовал к тому времени, в расовом плане его совсем не удовлетворял.

Эта же, отобранная и подготовленная в орденсбургах, верхушка С С должна была стать высшей управленческой элитой. Вот, например, в «Застольных разговорах» есть такое упоминание об этом (монолог Гитлера в его ставке 22 января 1942 г.):

«Нижняя Саксония, безусловно, родина властелинов. Английский господствующий слой родом оттуда! Именно там СС, используя свои методы, проводит набор руководящих кадров, с помощью которых через 100 лет можно будет управлять всеми территориями, не ломая себе голову над тем, кого куда назначить».[669]

Я уже многократно приводил близко совпадающие с записями Пикера места из самых разных источников, приведу и сейчас — вот запись в дневнике Геббельса за апрель 1941 г.:

Расовая карта рейха 1934 г.

^{Источник: сайт Немецкого научно- исследовательского сообщества (www.dfg.de)}

«Я сделал сообщение фюреру о бомбардировке В[ильгельмсхафена], весьма его заинтересовавшее. Он рад, что английские воздушные атаки коснулись наиболее чистой в расовом отношении составляющей нашего народа. Которая еще сохраняет блестящее самообладание».[670]

Вильгельмсхафен — военно-морская база немецкого флота, находящаяся как раз в Нижней Саксонии. Как видим, практически в то самое указанное время Гитлер на самом деле называл жителей Нижней Саксонии наиболее расово полноценными немцами. А о будущей роли С С как «правящей элиты» говорил в 1943 г. и Гиммлер: «Через 20–30 лет мы должны быть в состоянии дать Европе правящую элиту».[671]

А вот разговор в ставке фюрера (от 23 апреля 1942 г.) уже о том, как «расово полноценные» отобранные эсэсовцы должны были «улучшать породу» обычных среднестатистических «расово неполноценных» немцев:

«Шеф [т. е. Гитлер] заявил в этой связи, что явно чувствуется, насколько присутствие войск СС в Берхтесгадене благотворно сказалось на освежении крови жителей этой местности. Из-за того, что доброкачественные слои населения покинули эту местность, он, когда приступил к сооружению «Бергхофа», обнаружил здесь такое смешение кровей и рас, что всей душой возжелал привнести в нее свежую кровь. И если теперь в округе вновь бегает множество крепких и здоровых детей, то это заслуга лейб-штандарта СС. Поэтому вообще нужно туда, где состав населения не отличается чистотой крови, посылать элитные войска. Уже через 10–20 лет войска СС, подобно лейб-штандарту, воспринимают возложенную на них обязанность производить на свет детей как свой долг перед народом.

Именно сейчас, когда приходится беречь нашу ценную кровь, мы должны особенно близко к сердцу воспринять необходимость сохранить «род». И в Мазурский край, и в Баварский лес также без колебаний нужно направить отборные войска».[672]

Берхтесгаден — это местечко в горах Верхней Баварии (возвышенность Баварский лес), где была расположена вилла Гитлера — Оберзальцберг; Мазурские болота — Восточная Пруссия, где была построена его укрепленная ставка — Вольфшанце.

Взглянув на официальную карту, составленную еще в 30-е гг. «расологами» Третьего рейха,[673] мы убедимся, что именно юго-восточные области Баварии и восточные области Восточной Пруссии — те самые указанные Баварский лес и Мазурские болота — выделены как места проживания немцев, полностью лишенных даже примеси нордической расы; в Баварии указана динарская раса, в Восточной Пруссии — восточнобалтийская; по расовой классификации СС «полноценными», достойными «настоящих немцев» считались лишь «нордическая» и «фальская» подрасы.[674] Гиммлер в произнесенной в 1943 г. речи также говорит (и именно касаясь роли войск СС) о некоей «пропитке» не особенно «расово полноценных» немцев нордической кровью: «Чуждые потоки крови (Blutskan?le) впадали в наш народ, но он, несмотря на страшные трудности и страшные удары судьбы, сохранил силу в самой основе [своей] крови (Blutskern), чтобы через это победить. Люди пропитываются (durchtr?nkt) ею и скрепляются воедино нордической и фальской германской кровью, так, чтобы можно было все еще говорить о германском народе».[675]

Как видим, разговоры, содержащиеся в записях Пикера, точно совпадают в оценке расовой ситуации с мнением нацистов и в том числе лично Гитлера (зафиксированных в других, независимых и более чем достоверных источниках). Поэтому не верить им в других деталях нет никаких оснований.

Как видим, невысоко ставили нацисты и расисты своей родной немецкий народ — то тут, то там «расово неполноценные», «недостойные жить», которых они насчитывали сотнями тысяч и миллионами (счет доходил до 20 % населения Германии); именно на этих «неполноценных» немцах нацистами были впервые испытаны газовые камеры и убийства для медицинских опытов (врачам нужен был «человеческий материал» для изучения). И ведь такое отношение к своему народу закономерно следует из «расовой теории», далекой от реальности. Еще ее основоположники в XIX в., Артюр де Гобино и Жорж Ваше де Ляпуж, презирали свой народ и искали идеальные типы среди скандинавов и англосаксов (примеры чему приведены в конце второй главы).

В заключение отмечу, что, пожалуй, самым мерзким в программе эвтаназии было то, что ее осуществляли в том числе ради «экономии продуктов» — в уже процитированной выше записке из Хартхейма подчеркивается, что, как пишет историк Генри Фридлендер, «убийство 70 273 пациентов позволило сэкономить Германии 13 492 440 килограмм мяса и колбасы»…[676] Вы впервые слышите о недостатке продуктов в «тысячелетнем рейхе», этом картинном «обществе народного счастья»? Этому и посвящена следующая глава.