Глава 1 Нашествие «двунадесяти языков»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Нашествие «двунадесяти языков»

В 1796 с императрица Екатерина II умерла, и на престол взошел ее 42-летний сын Павел (1754–1801). Одной из первых его реформ стала реформа армии. Суворовская школа воспитания и подготовки солдат, базировавшаяся на сознательности, высокой боевой выучке и дисциплинированности, была заменена прусской, основанной на палочной дисциплине. Маневренную тактику русских войск, которая получила развитие в 70-е гг. XVIII в., сменила устаревшая прусская линейная тактика. Преобразования в армии после вступления на престол Павла начались с введения новой формы, полностью копирующей прусскую. Вводился длинный мундир, узкие лосины, чулки с подвязками и лакированные черные башмаки. Внешний вид русского солдата дополняли: низкая приплюснутая треуголка на напудренной голове, коса установленной длины, туго перевязанная проволокой с черной лентой на конце, и пара насаженных буклей над ушами[562].

13 ноября 1796 г. Павел I издал указ об упразднении Генерального штаба и возвращении всех его чинов в армию. Вместо него была учреждена «Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части», подчиненная непосредственно императору[563]. Функции свиты четко определены не были. В мирное время офицеры занимались преимущественно топографическими съемками в Финляндии и Литве. В том же году Павел I поручил генерал-адъютанту Г. Г Кушелеву учредить «Собственное Его Величества депо карт», которое хранило, составляло и издавало разного рода карты, планы и чертежи. В 1796 г. был принят новый устав русской армии. Устав гласил, что «главным предметом в учении и в маршировании долженствовал быть тот, чтобы солдат держал ружье порядочно, почти во всю руку, крепко и прямо на плече, вверху не близко к голове, а внизу недалеко от тела… дабы ружье не шевелилось»[564]. Искусству стрельбы в уставе почти совсем не уделялось места. Обучение штыковому бою, который со времен Александра Васильевича Суворова был сильной стороной русской армии, не предусматривалось. Павловский устав, как и прусский, предусматривал действия войск в линейном строю, что исключало всякое маневрирование в бою. В связи с этим на две трети было сокращено число егерских войск, т е. стрелков, действовавших обычно в рассыпном строю или небольшими группами, задачей которых являлась стрельба «с совершеннейшим прицеливанием».

Устав предполагал, что неприятель будет неподвижно и спокойно дожидаться окончания всех сложных построений русских войск. Наступления армии начинал авангард. Его задача заключалась в том, чтобы привлечь внимание противника на второстепенный участок фронта, тем самым отвлечь от места нанесения главного удара. На определенном расстоянии от авангарда следовали главные силы, разделенные на две части. Одна часть под прикрытием авангарда вела наступление против центра вражеских войск. Вторая часть, пользуясь успехом наступления, выстраивалась в общую линию фронта. Затем в бой вступал резерв, а за ним кавалерия, которая преследовала бегущего противника. Идя в атаку в трехшереножном развернутом строю, солдаты время от времени останавливались и стреляли по противнику. Причем это делалось не столько для поражения врага, сколько для того, чтобы пехота не была без дела до момента непосредственного соприкосновения с противником. К положительным изменениям в армии можно отнести: централизацию управления артиллерией и улучшение ее материальной части, укрепление дисциплины в войсках, улучшение быта солдат, увеличение оклада жалования офицерам и др.

В царствование Павла I русское правительство продолжило борьбу против республиканской Франции, начатую еще при Екатерине II. Буржуазная революция во Франции 1789 г., казнь короля Людовика XVI в 1793 г, успехи наполеоновской армии в Европе привели к созданию против Франции коалиции, в состав которой вошли Англия, Австрия, Турция и Россия. Осенью 1798 г. Россия направила в Средиземное море Черноморскую эскадру под командованием Ф. Ф. Ушакова. В 1799 г. начались военные действия русской сухопутной армии под командованием А. В. Суворова. Однако усилившиеся противоречия между Россией и Англией и Россией и Австрией привели к тому, что в январе 1800 г. Павел отдал приказ Суворову вернуться с войсками в Россию. В том же году он заключил мир с Францией и стал готовиться к войне с прежними союзниками. Павел заключил союз с Пруссией против Австрии и союз с Пруссией, Швецией и Данией против Англии. Но дворцовый переворот и убийство императора 11 марта 1801 г. прекратили эти приготовления.

Новым императором стал сын Павла I Александр I (1777–1825). Деятельность императора началась с проведения реформ. По части управления страной она ограничилась учреждением в 1802 г. министерств по образцу западноевропейских стран, заменивших петровские коллегии. Вначале было учреждено восемь министерств: Министерство военно-сухопутных сил (Военное министерство с 1812 г.), Морское министерство, Министерство внутренних дел (МВД), Министерство иностранных дел (МИД), министерства финансов, юстиции, коммерции и народного просвещения. В области внешней политики первым шагом Александра Павловича было восстановление летом 1801 г. дружественных отношений с Англией. В октябре того же года Александр I заключил мирное соглашение с Наполеоном. В 1802 г. мирный договор с Францией заключила и Англия. Однако после захватов Наполеоном новых территорий в Европе Англия в мае 1803 г. объявила войну Франции. В этом конфликте Россия становится на сторону Англии. В 1804 г. происходит открытый разрыв между Россией и Францией. В этом же году против Франции создается коалиция в составе Англии, России и Австрии. В 1805 г. началась война коалиции с Францией. Наполеон стремительным маршем двинул свою армию от берегов Ла-Манша, где он готовился к высадке в Англию, и окружил австрийскую армию генерала Мака в Баварии в районе Ульма. Не вступая в сражение, генерал Мак капитулировал.

Двумя русскими армиями, которые шли на соединение с австрийцами, командовали генералы М. И. Кутузов и Ф. Ф. Буксгевден. Поскольку австрийская армия уже не существовала, то Кутузову, выдвинувшемуся вперед и располагавшему лишь 33 тыс. солдат против 150-тысячной армии Наполеона, пришлось применить тактику отступления для соединения с армией Буксгевдена. Отступление русской армии продолжалось около месяца. Оно началось 13 октября и закончилось 10 ноября 1805 г. За это время армия Кутузова прошла 400 км, ведя почти непрерывные арьергардные бои. Во время отступления русской армии, в руки Кутузова попали письма начальника штаба французской армии маршала Л. А. Бертье и Наполеона к австрийскому императору Францу I (1768–1835). Письма свидетельствовали о тайных переговорах между австрийским императором Наполеоном, о заключении сепаратного мира. «Теперь, — доносил Кутузов царю, — я имею все основания считать, что существуют переговоры между Австрией и Францией»[565].

Задерживая противника упорными арьергардными боями, Кутузов отошел на левую сторону Дуная к городу Ольмюцу (Оломоуц), где соединился с основными силами Буксгевдена. Отступательный маневр Кутузова был проведен с большим успехом, и в результате русские армии получили возможность соединиться. На военном совете в Ольмюце в ноябре 1805 г. было принято решение дать генеральное сражение Наполеону, который, заранее осведомленный через своих шпионов о готовившемся наступлении союзников и их планах, оставил Аустерлиц (г. Славков) и изготовился к бою за ручьями Гольдбах и Бозеницкий. Замысел Наполеона был прост: ударом по центру надвигавшейся на него союзной армии разобщить австро-русские войска на две изолированные части, выйти во фланг и тыл главной группировки союзных войск и уничтожить их по частям. Сражение произошло 20 ноября 1805 г. Наполеону не удалось до конца осуществить свой план полного разгрома австро-русских войск, но потери союзников были огромными. Русские потеряли убитыми и ранеными 21 тыс. человек, а австрийцы около 6 тыс. человек[566].

Через год после Аустерлица Россия начала войну против Франции в составе новой коалиции. Место Австрии, заключившей с Наполеоном сепаратный мир, заняла Пруссия. Но Пруссия оказалась еще более слабым союзником России, чем Австрия. Наполеон разбил прусские войска под Иеной и Ауэрштедтом и в октябре 1806 г. занял Берлин. Пруссия как самостоятельное государство перестала существовать. После поражения Пруссии Россия осталась в одиночестве. Англия после объявления Наполеоном в ноябре 1806 г. континентальной блокады не могла больше поддерживать Россию ни материально, ни политически. В сложившейся обстановке Александр I согласился на переговоры с Францией о мире. В 1807 г. в Тильзите начались секретные переговоры между двумя императорами. Условия Тильзитского мирного договора наметили раздел между Францией и Россией сфер политического влияния в Европе. Наполеон предоставил свободу действий России в отношении Швеции и Турции, Александр I признал за Наполеоном свободу действий в Западной Европе.

Подписание мирного договора вовсе не означало, что войны с французским императором не будет. В правящих кругах России это прекрасно понимали, поэтому своевременное получение информации о политических и военных планах Наполеона приобрело первостепенное значение. В 1807 г. Александр I, встревоженный положением дел во Франции, послал в заграничную командировку молодого генерал-адъютанта, князя Петра Михайловича Волконского, с целью разведать состояние наполеоновской армии. В начале 1810 г., возвратившись в Петербург, Петр Волконский представил отчет «О внутреннем устройстве французской армии и генерального штаба». Отчет получил высокую оценку военного министра Михаила Богдановича Барклая де Толли и императора Александра I. Князю Волконскому было поручено возглавить в армии квартирмейстерское дело.

Квартирмейстерекая часть в то время не имела никакой организационной структуры и была чем-то непонятным не только для войск, но и для высших начальников. В 1810 г. Волконский проводит реорганизацию управления квартирмейстерской частью. Он сосредотачивает ее центральное управление в канцелярии, состоявшей из четырех отделений. Первое отделение занималось текущими делами, второе — проводило топографические съемки, третье — занималось составлением маршрутов для передвижения войск и их расположением по квартирам и лагерям, четвертое — занималось хозяйственными вопросами и архивом[567]. Окончательное устройство квартирмейстерекой части было закончено в 1815 г. С этого момента началось реальное развитие квартирмейстерской службы в России.

В 1810 г. Барклай де Толли, находясь под влиянием отчета князя Волконского, поставил перед Александром I вопрос об организации постоянного органа стратегической военной разведки. Инициатива военного министра получила поддержку императора Александра I. Таким органом стала Экспедиция секретных дел при Военном министерстве, образованная в январе 1810 г. В январе 1812 г. она была переименована в так называемую Особенную канцелярию при военном министре. Круг обязанностей ее сотрудников определялся «особоустановленными правилами»[568], а результаты их работы не включались в ежегодный министерский отчет. Под разряд «особенных дел», которыми занималась канцелярия, подпадал сбор разведывательной информации, ее анализ и выработка рекомендаций для командования. С самого начала своего существования Особенная канцелярия военного министра работала в условиях строгой секретности. Особенная канцелярия совмещала в себе сразу несколько функций. К ним относились: ведение стратегической разведки (сбор важных стратегических сведений за границей), ведение тактической разведки (сбор данных о войсках противника на границе) и контрразведки (выявление и нейтрализация вражеской агентуры)[569]. Приоритетным направлением работы в предвоенные годы являлась, безусловно, стратегическая разведка.

Особенную канцелярию в первую очередь интересовала информация военного характера: численность войск иностранных государств, их вооружение и боеспособность, уровень подготовки командного состава, состояние и обустройство крепостей, наличие резервов и др. Важное значение придавалось сведениям о внутриполитическом положении в стране, о состоянии экономики, о «характере и духе народа» и т. д. Для ведения стратегической разведки в русские посольства за границей были направлены тщательно подобранные, всесторонне образованные офицеры. Действуя под видом чиновников Министерства иностранных дел, они должны были тайно собирать сведения военного, экономического и политического характера. Каждому из направлявшихся за границу офицеров вручались подробные письменные инструкции. Первоначально таких офицеров было семь человек.

В Дрезден поехал бывший адъютант генерала Д. С. Дохтурова майор В. А. Прендель, в Мюнхен — бывший адъютант генерала А. П. Ермолова поручик П. X. Граббе, в Мадрид — поручик П. И. Брозин. В Париже подобного рода функции были возложены на полковника А. И. Чернышева, который формально являлся особым курьером по переписке между Александром I и Наполеоном. При русских миссиях в Вене и Берлине находились, соответственно, полковники Ф. В. Тейль фон Сераскеркен (ранее уже выполнявший военно-дипломатические задания) и Р. Е. Ренни (назначенный формально военным адъютантом посла X. А. Ливена). После отзыва Ренни в 1811 г. его заменил поручик Г. Ф. Орлов. К подбору кандидатов на должности военных агентов подходили весьма тщательно. Все агенты знали несколько иностранных языков. Майор В. А. Прендель владел пятью языками, полковники Р. Е. Ренни и Ф. В. Тейль — тремя. Александр Иванович Чернышев, Григорий Федорович Орлов и Павел Иванович Брозин получили прекрасное домашнее воспитание. Потомок бедного дворянина Павел Христианович Граббе окончил шляхетский кадетский корпус, воевал в конной артиллерии генерала А. П. Ермолова. Все военные агенты (за исключением Г. Ф. Орлова, потерявшего ногу в Бородинском сражении и вышедшего в 22 года в отставку в чине полковника) дослужились до генеральских чинов.

В интересах добывания разведывательных сведений военного характера Барклай де Толли «с высочайшего Государя Императора соизволения» впервые от имени военного ведомства поставил конкретные разведывательные задачи послам в ряде западноевропейских стран. Во второй половине 1810 г. он обратился с просьбой содействовать в получении разведывательных сведений к послам: в Пруссии (графу X. Ливену), в Австрии (графу П. А. Шувалову), в Саксонии (генерал-лейтенанту В. В. Ханыкову), в Баварии (князю И. И. Барятинскому), в Швеции (П. К. фон Сухтелену) и во Франции (князю А. Б. Куракину).

Вскоре от военных агентов и из дипломатических представительств в Военное министерство начали регулярно поступать сведения о состоянии французской, австрийской, саксонской, польской армий. В сентябре был получен новейший план укрепления Варшавы. К концу 1810 г. русское командование располагало подробными сведениями о военном состоянии Польши, ее крепостях и укреплениях Варшавы, Модлина, Сероцка, Сандомира, Замостья. В январе 1811 г. Барклай де Толли на основании полученных разведывательных данных представил Александру I доклад, в котором дал анализ политической ситуации в Европе. Военный министр выдвинул два варианта действия русской армии в случае, если Наполеон нарушит мир с Россией. Предполагалось или самим начать превентивное наступление на герцогство Варшавское и Пруссию, или «укрепиться в оборонительных позициях внутри пределов наших».

Разведывательные данные, получаемые из-за границы, позволяли постоянно следить за передвижениями французской армии и ее союзников, за состоянием польских и немецких крепостей, за созданием баз для снабжения войск. Так, летом 1811 г. стало известно, что Гданьск укрепляется под руководством французских инженеров, а укрепление Сероцка наоборот приостановлено. Были получены сведения, что несколько тысяч человек постоянно работают в крепости Модлин под началом полковника Малле, который «имеет много понятия и способности к соделанию вообще плана кампании». В декабре 1811 г. А. Б. Куракин сообщил из Парижа, что «военные приготовления продолжаются непрерывно и в настоящее время уже не скрываются; значительные силы отовсюду сдвигаются на север Германии… Императорская гвардия изготовлена к походу»[570].

Кроме стратегической разведки, была создана и активно действовала тактическая разведка. На нее возлагалась задача получения военно-политической информации на сопредельных территориях. Четкой организационной структуры она не имела. Разведкой занимались специальные резиденты, военные коменданты пограничных городов, офицеры частей, расквартированных вблизи границ. Большую помощь им оказывали гражданские и полицейские чиновники. По приказу Барклая-де Толли с 1810 г. командиры русских частей начали посылать агентов в соседние государства. Так, в марте из Пруссии вернулся капитан Коцебу, который «сделал многим местам военные обозрения» и представил описание с планами крепостей Данцига и Пулавы. Работу с агентами вели резиденты на границе: в Прибалтике подполковник М. Л. де Лезер, майор А. Врангель, капитан И. В. Вульферт, в Белостоке полковники И. И. Турский и К. П. Щиц, в Бресте В. А. Анохин, во 2-й армии И. О. де Витт. В городе Радзивиллове был создан пункт связи для передачи экстренных сообщений от закордонной агентуры непосредственно военному министру Барклаю де Толли. Резидентами являлись братья А. К. и К. К. Гирсы, капитан и почтмейстер. Именно в этот город стекались все разведывательные донесения из Европы. В качестве агентов использовались и местные жители пограничных районов, выезжавшие за границу.

В ходе подготовки к войне были приняты и другие меры оборонительного характера. В 1810 г. Военное министерство разработало и представило проект усиления защиты западных границ России. Проект предусматривал, прежде всего, укрепить оборонительную линию по рубежу рек Западная Двина и Днепр, соорудить в местах, прилегающих к этим районам, крепости, создать запасы продовольствия, боеприпасов, обмундирования и др. Однако наскоро возведенные укрепления не могли служить надежной опорой не только для полевых войск, но и для находившихся в них гарнизонов.

Существенные изменения произошли в армии. Поражение русских войск под Аустерлицем наглядно показало, что «прусские» методы ведения войны себя изжили. В 1811 г. был принят «Воинский устав пехотной дивизии», в котором подчеркивалось, что победа в войне достигается только в результате активных наступательных действий. Большое место в уставе отводилось боевой подготовке войск; необходимости обучения войск только тому, что требует боевая обстановка; развитию самостоятельности и инициативы у подчиненных. Устав требовал: «Не шумом берут неприятеля, но прицельным выстрелом… Нет нужды доказывать, сколь важно и необходимо, чтобы солдаты обучены были цельно стрелять. Опыты поучают, что и самые успехи в военных действиях много от совершенства в искусстве сем зависят»[571]. В 1811 г. завершилось перевооружение пехоты новыми ружьями, вместо прежних мушкетов. Увеличилось число егерских полков, учреждаются пехотные корпуса, создаются артиллерийские полки. В организационном отношении русская армия делилась на корпуса, дивизии, бригады, полки, батальоны. Пехотный корпус состоял из двух дивизий, дивизия из двух-трех батальонов. Кавалерия делилась на корпуса, полки и эскадроны. Артиллерия была сведена в бригады, полки и роты. Инженерные войска состояли из пионерских и понтонных рот. Принятая в русской армии организация позволяла более эффективно осуществлять взаимодействие и управление войсками в ходе боя.

В ходе подготовки к войне с Наполеоном были приняты меры к усилению внутренней безопасности Российской империи. В 1811 г. из МВД выделилось Министерство полиции. Оно было создано по инициативе ближайшего советника императора Александра, автора плана либеральных преобразований M. М. Сперанского. В 1809 г. им было закончено «Введение к Уложению государственных законов». Большой раздел этого труда был посвящен предполагаемому устройству полиции. 5 июля 1810 г. Александр I издал манифест «О разделении государственных дел на особые управления, с означением предметов, каждому управлению прилежащих». Шестой параграф манифеста превращал МВД в сугубо хозяйственное ведомство, а параграфом третьим «для общего соображения и главного управления всех предметов, принадлежащих к государственной полиции» учреждал Министерство полиции. Министром полиции был назначен Александр Дмитриевич Балашов. Вопросами политической полиции занималась Особенная канцелярия Министерства полиции[572]. К ведению Особенной канцелярии министерства были отнесены все дела, связанные с иностранцами: их въезд в Россию, выезд из империи и все перемещения внутри страны, все дела по цензуре и, наконец, «дела особенные… кои министр полиции сочтет нужным предоставить собственному его сведению и разрешению». Возглавил эту канцелярию Я. И. де Санглен. Министр полиции получал самые широкие полномочия. Так, он имел право для получения необходимых сведений непосредственно сноситься с чиновниками других ведомств через головы их начальников, а иногда и в совершенной тайне.

27 января 1812 г. для организации полевого управления войсками в военное время было принято «Учреждение для управления Большой действующей армии». К этому документу Александр I подписал три секретных дополнения: «Образование высшей воинской полиции», «Инструкцию директору высшей воинской полиции» и «Инструкцию начальнику Главного штаба по управлению высшей воинской полиции». Эти документы разъясняли задачи Высшей воинской полиции, которые сводились, в основном, к организации контрразведки в армии. Курировал русскую контрразведку непосредственно начальник Главного штаба армии. Именно к нему поступали доклады от директора Высшей воинской полиции, которым стал Я. И. де Санглен. Начальник Главного штаба, в свою очередь, сообщал о них главнокомандующему[573].

Первоначально планировалось создать Высшую воинскую полицию во всех западных русских армиях, но в итоге удалось организовать ее только в Первой армии. Жизнь внесла свои коррективы и конкретизировала задачи войсковой разведки, которые вышли далеко за пределы контрразведывательной деятельности. С началом военных действий сотрудникам новой службы значительно в большей степени пришлось заниматься организацией войсковой разведки, чем отыскиванием шпионов в собственной армии. Таким образом, с созданием Высшей воинской полиции впервые в русской армии произошло совмещение разведывательных и контрразведывательных функций в одном органе. В основу деятельности военной полиции были положены принципы, сформировавшиеся в русской армии к концу XVIII в., когда ведение разведки и контрразведки вменялось в обязанность не только командирам отдельных частей и комендантам приграничных крепостей, но и стоящим над ними воинским начальникам. В таком виде Высшая воинская полиция просуществовала до 1815 г.

В последние месяцы перед войной значительно активней стала действовать тактическая разведка. По свидетельству генерала Л. Л. Беннигсена, командование почти ежедневно получало в Вильно «известия и рапорты о движениях различных неприятельских корпусов»[574]. На базе этих сведений Барклай определил, что основные силы Наполеона составляют приблизительно 450 тыс. человек и располагаются между Ковно и Гродно. Однако, несмотря на всю активность русской разведки переправа Наполеона через Неман в ночь с 11 на 12 июня 1812 г. оказалась для Александра I неожиданной. В Вильно, где он находился, узнали об этом только через сутки. Сообщение пришло от генерала В. В. Орлова-Денисова, чей полк находился на самой границе. Неожиданность вторжения французских войск внесла некоторую дезорганизацию в управление войсками и разведкой. Точных данных о направлении движения главных сил наполеоновской армии русское командование не имело. В дневнике Н. Д. Дурново, который состоял в начале 1812 г. в свите начальника квартирмейстерской части Главного штаба П. М. Волконского, есть следующие записи. «27 июня… Главная квартира его величества осталась в Янчинах, Барклая де Толли — в Дворчанах, в двух верстах от нашей. Не было никаких известий о движении неприятеля. Одни предполагают, что он направился на Ригу, другие — что на Минск; я придерживаюсь последнего мнения… 28 июня. Весь день прошел за работой. Нет никаких сведений о французах. Наши аванпосты проделали двадцать верст от своих позиций, не встретив ни одного неприятеля. Евреи предполагают, что Минск занят самим Наполеоном»[575].

Положение осложнялось еще и тем, что у русского командования по существу не было четкого плана ведения войны. Перед войной, начиная с 1810 г., Александру I было представлено несколько планов, записок и соображений. В одних записках предлагались наступательные действия, в других — оборонительные. Перед самой войной М. Б. Барклай де Толли, находясь уже в Вильно, предложил Александру двинуть армию через Неман для последующих наступательных действий против Наполеона. Но этот план не был принят. Поэтому русская армия вынуждена была действовать в начале войны по плану, предложенному ближайшим советником царя прусским генералом Карлом Людвигом Августом Фулем. В случае наступления французов против армии Барклая де Толли она должна была отходить к Двине, к Дрисскому укрепленному лагерю, чтобы привлечь на себя противника. В это время другая русская армия под командованием П. И. Багратиона должна была действовать во фланг и тыл наполеоновской армии, чтобы заставить Бонапарта отступить.

Однако этот план совершенно не учитывал реальной обстановки войны, а главное — соотношения сил французской и русской армий. Вследствие этого плана силы русской армии (200 тыс.) были расчленены на три части. Первая армия под командованием Барклая была расположена вдоль Немана с центром в городе Вильно. В ее задачу входило удерживать неприятеля с фронта с возможностью дальнейшего отхода в Дрисский лагерь. Вторая армия П. И. Багратиона была расположена в Южной Литве, около города Волковыска. Третья, резервная армия генерала А. П. Тормасова стояла на Волыни с опорой на город Луцк. Таким образом, русские войска оказались растянутыми приблизительно на 600 км с интервалами между тремя армиями в 100–200 км. Используя такое расположение русских армий, Наполеон надеялся стремительным выходом к Вильно рассечь армию Барклая де Толли, перерезать ей дороги, ведущие в глубь страны, уничтожить главные силы русской армии и тем самым расчистить себе путь на Москву.

С началом военных действий М. Б. Барклай де Толли начал отступление к Дрисскому лагерю, а затем продолжил отступать в сторону Витебска. Естественный ход событий заставил русское командование стремиться к скорейшему объединению всех трех армий. Пока Барклай де Толли отходил к Витебску, Багратион отступал к Минску. Но французские войска успели занять Минск. Тогда Багратион, минуя Минск, повел свою армию к Смоленску. Барклай де Толли оставил Витебск и пошел со своей армией на соединение с Багратионом к Смоленску. 22 июля русские армии соединились под Смоленском. Их силы не превышали 120 тыс. человек. Армия Наполеона на пути от Немана до Смоленска растеряла до 150 тыс. человек. У Смоленска Наполеон имел примерно 190 тыс. человек. Здесь он рассчитывал дать генеральное сражение русской армии. Но Барклай де Толли, не вступая в сражение, продолжил отступление по направлению к Москве.

Серьезность военного положения, в котором оказалась страна после оставления Смоленска, решение Барклая де Толли об отступлении к Москве вызвали широкое недовольство в народе и армии действиями главнокомандующего. В создавшихся условиях Александр после больших колебаний вынужден был пойти навстречу требованиям военной и гражданской общественности и назначить главнокомандующим всеми русскими армиями генерал-фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. Кутузов принял командование отступающей армией в августе 1812 г., когда ему шел 68-й год. Вступая на должность главнокомандующего, Кутузов никакого плана ведения войны не получил. В этом отношении ему предоставлялась большая самостоятельность. Общий стратегический замысел Кутузова сводился к тому, чтобы максимально ослабить и измотать силы противника при одновременном наращивании мощи русской армии. Конечной целью своих тактических мероприятий главнокомандующий ставил переход в контрнаступление и изгнание Наполеона из России. Осуществляя план всемерного ослабления противника, чтобы подготовить переход в дальнейшем к контрнаступлению, Кутузов решил дать Наполеону генеральное сражение у Бородино.

Численность русской армии в Бородинском сражении составляла 120 тыс. человек и 640 орудий, против 130–135 тыс. человек и 587 орудий у французов[576]. Местом сражения стало поле за Можайском в 110 км от Москвы. Решающее сражение произошло 26 августа 1812 г. После многочисленных и кровопролитных атак французские войска значительно потеснили русскую оборонительную линию, захватили Семеновские флеши на левом фланге и батарею Раевского в центре русской позиции. Но все попытки Наполеона обойти фланги и прорвать центр русской армии не удались. Умелыми маневрами, фланговыми контрударами и применением резервов русским войскам к вечеру удалось восстановить первоначальное положение. В итоге французские войска отошли на исходные позиции. Обе армии стояли друг против друга, готовясь к продолжению боя. Потери русских войск убитыми и ранеными составили почти 44 тыс. человек, французы потеряли более 55 тыс. человек[577]. Сражение не дало явного успеха ни той, ни другой стороне. В сложившейся ситуации Кутузов, для сохранения армии и подготовки условий для перехода в контрнаступление, принял решение об отступлении и оставлении Москвы без боя. 2 сентября 1812 г. армия Наполеона вступила в Москву.

Тем временем, русская армия стала скрытно отступать по Рязанской дороге, стараясь скрыть от разведки противника маршрут своего движения. Армия б?льшую часть марша совершала в ночное время, выступая в поход в 2 или 3 часа ночи. Двигаясь двумя колоннами по проселочным дорогам, войска соблюдали во время марша строгую дисциплину, ни один человек, от генерала до рядового, не имел права отлучаться от своего места. Всем генералам Кутузов приказал неотлучно находиться в линиях при своих корпусах[578]. Марш-маневр главных сил армии прикрывался сильным арьергардом, в задачу которого входило не только обеспечение планомерного и безопасного движения войска, но и дезориентация противника. С этой целью часть войск арьергарда совершала движение в ложном направлении, увлекая за собой отряды противника. 5 сентября Кутузов приказал командовавшему арьергардом генералу М. А. Милорадовичу направить казаков по Рязанской дороге для «фальшивого движения». «Движение всего Вашего арьергарда должно быть так скрытно в ночи, — предупреждал главнокомандующий, — чтобы ни малейшего следа на фланговой нашей дороге неприятель не открыл»[579]. Войска арьергарда не только успешно выполнили свои обязанности, но также установили направление движения и численность наполеоновских войск.

Несмотря на то, что Наполеон разослал по всем дорогам отряды, чтобы установить направление движения главных сил русской армии, ему так и не удалось правильно определить это направление. В течение двух недель, вплоть до 14 сентября, Наполеон не знал, где находится русская армия. В это время армия Кутузова, пройдя 30 км по Рязанской дороге, переправилась через Москву-реку у Боровского перевоза и неожиданно повернула на запад. 6 сентября армия форсированным маршем перешла на Тульскую дорогу и сосредоточилась в районе Подольска. Через три дня она уже находилась на Калужской дороге и остановилась лагерем у села Красная Пахра. Для отвлечения сил неприятеля от русской армии Кутузов выделил из состава армии крупный отряд под командованием генерал-майора И. С. Дорохова, состоявший из трех казачьих полков, одного гусарского и одного драгунского полков. Отряд был направлен на Смоленскую дорогу в район села Перхушкова и только за одну неделю своих боевых действий в тылу противника уничтожил до четырех кавалерийских полков. Кроме того, отряд захватил большие обозы и взял в плен более 1500 солдат и офицеров. Всего же партизанскими отрядами еще до Тарутина было взято в плен более 5 тыс. французских солдат и офицеров[580].

Армия Кутузова простояла на отдыхе в Красной Пахре пять дней. Затем она совершила еще два перехода по Калужской дороге, и 21 сентября, перейдя реку Нару, войска остановились в Тарутине. Этим маневром прикрывалась не только Калуга, где были сосредоточены огромные запасы для армии, но и Тула с ее оружейными заводами. Крупнейшее стратегическое значение марш-маневра состояло еще и в том, что он открывал широкие возможности для развертывания наступательных действий русской армии и партизанских отрядов.

В ходе подготовки армии к контрнаступлению Кутузов уделял огромное внимание разведке. В предписании генералу M. И. Платову Кутузов писал в октябре 1812 г.: «при нынешних обстоятельствах мне непременно нужно, чтобы Ваше высокопревосходительство доставляли как можно чаще сведения о неприятеле, ибо, не имея скорых и верных известий, армия сделала один марш совсем не в том направлении, как бы ей надлежало, отчего весьма вредные следствия произойти могут»[581]. Чаще всего для сбора сведений о противнике использовались партизаны. Партизанское движение в период пребывания русской армии в Тарутине приняло невиданные размеры. Армейские партизанские отряды создавались преимущественно из казачьих войск и были неодинаковыми по своей численности: от 50 до 500 человек. Перед отрядами ставились следующие задачи: уничтожать в тылу противника его живую силу, наносить удары по гарнизонам, подходящим резервам, выводить из строя транспорты, лишать противника продовольствия и фуража, следить за передвижением неприятельских войск и доносить об этом в Главный штаб русской армии.

Первый армейский партизанский отряд был сформирован подполковником Д. В. Давыдовым. Отряд направился в тыл французской армии сразу после Бородинского сражения. Затем такая практика стала постоянной. В своих воспоминаниях генерал А. П. Ермолов писал: «Вскоре по оставлении Москвы докладывал я князю Кутузову, что артиллерии капитан Фигнер предлагал доставить сведения о состоянии французской армии в Москве и буде есть какие чрезвычайные приуготовления в войсках; князь дал полное соизволение… Князь Кутузов был весьма доволен первыми успехами партизанских его действий, нашел полезным умножить число партизан, и вторым после Фигнера назначен гвардейской конной артиллерии капитан Сеславин, и после него вскоре гвардии полковник князь Кудашев»[582].

Командиры партизанских отрядов регулярно информировали Главный штаб русской армии о передвижении французских войск и их численности. В одном из своих донесений Александр Самойлович Фигнер сообщал дежурному генералу штаба главной армии П. П. Коновницыну: «Вчера я узнал, что Вы беспокоитесь узнать о силе и движениях неприятеля. Чего ради вчера же был у французов один, а сегодня посещал их вооруженною рукою, после чего опять имел с ними переговоры. О всем случившемся посланный мною к Вам ротмистр Алексеев лучше расскажет, ибо я боюсь расхвастаться»[583].

Особый интерес представляли донесения партизанских отрядов о положении наполеоновской армии в Москве и о времени ее выхода из города. Так, 2 октября 1812 г. командир партизанского отряда капитан Александр Никитич Сеславин сообщал: «Император и гвардия находятся на всех дорогах между Боровскою и Калужскою дорогами». 4 октября А. С. Фигнер доносил, что «армия неприятельская стоит на прежнем месте в 15 верстах от Воронова к Калуге. В Москву недавно пошел отряд, который должен будет прикрывать большой транспорт с провизиею. В Москве еще и теперь находится вся гвардия В Воронове стоят два пехотных полка, которые могут быть в 2 часа истреблены отрядом генерала Дорохова и моим, за истребление их ручаюсь головою»[584].

Разведывательные данные партизанских отрядов перепроверялись и дополнялись показаниями многочисленных пленных офицеров и солдат, а также перехватом корреспонденции противника. Так, отряд полковника H. Д. Кудашева во время боя у Тарутино 5 октября захватил предписание маршала Бертье одному французскому генералу об отправлении всех тяжестей на Можайскую дорогу. Это позволило Кутузову принять правильное решение. Он отказался от преследования разбитого авангарда маршала Мюрата и сосредоточил основные силы на Калужской дороге, закрыв тем самым путь французам на юг. Еще одним свидетельством важности перехвата неприятельской корреспонденции для принятия русским командованием важных решений служит письмо Кутузова командующему 3-й армией адмиралу Павлу Васильевичу Чичагову от 30 октября. В письме Кутузов пишет: «Господин адмирал! Для большей уверенности посылаю еще раз вашему превосходительству достоверные подробности, почерпнутые из переписки, вплоть до писем самого Наполеона, — копии с которых я вам уже отослал. Из этих выдержек Вы увидите, господин адмирал, как в действительности ничтожны те средства, коими располагает противник в своем тылу в части продовольствия и обмундирования…»[585].

Кроме сбора информации о наполеоновской армии, партизанские отряды занимались распространением дезинформации. В период подготовки армии к контрнаступлению в Тарутине было крайне необходимо, чтобы армия Наполеона как можно дольше оставалась в Москве. Для этого по приказу Кутузова распространялись ложные слухи о слабости русской армии и желании русских скорее окончить войну, о скором заключении мира, на что будто бы ожидается разрешение царя. Вся эта дезинформация доходила до Наполеона и внушала ему надежду на возможность подписания мирного договора.

Широко поставленная разведка позволяла штабу русской армии вовремя узнавать о передвижениях войск Наполеона не только вблизи Москвы, но и в глубоком тылу. О каждом выходе главных сил французской армии и направлении движения становилось известно в Тарутине. Такая разведка велась в основном с помощью конных разъездов и партий казаков, которые высылались в глубокий тыл неприятеля. Появление русской конной разведки в тылу французской армии очень беспокоило Наполеона. Французский генерал А. Коленкур писал: «Император был очень озабочен и начинал, без сомнения, сознавать затруднительность положения, тогда как до сих пор он старался скрыть это даже от себя. Ни потери, понесенные в бою, ни состояние кавалерии и ничего вообще не беспокоило его в такой мере, как это появление казаков в нашем тылу»[586].

В период пребывания в Москве Наполеон пытался создать собственную сеть агентов из местного населения. Так, например, купец Жданов не успел выехать из Москвы, был взят в плен французами. В штабе маршала Л. Н. Даву ему предложили проникнуть в расположение главной русской армии и собрать нужные французам сведения, за что ему обещали большое вознаграждение. Жданов решил «согласиться». Под строжайшим секретом ему вручили бумагу, в которой содержалось задание, изложенное в 14 пунктах. Содержание задания показывает, что больше всего интересовало французов. Жданов должен был: «1) Идти в Калугу. 2) Рассмотреть и расспросить, сколько русской армии. 3) Кто начальником армии. 5) Куда идет армия? 6) Укомплектованы ли полки после Бородинского сражения? 7) Подходят ли вновь войска? 8) Что говорит народ о мире? 9) Разглашать, что в Москве весь хлеб цел остался, не сгорел. 10) Распустить слух, что зимовать хотим в Москве. 11) Если русская армия идет на Смоленскую дорогу, то, не доходя до Калуги, возвращаться в Москву как можно скорее. 12) Возвратясь, ни в чем не лгать, лишнего ничего не прибавлять, что видел и слышал, о том только и говорить. 13) Сие предписание под великим опасением никому не открывать. 14) Возвратясь назад, на первом французском посту объявить о себе, с тем чтобы доставили к князю Экмюльскому»[587].

Получив от французов список с интересующими их вопросами и оказавшись в расположении русских войск, Жданов немедленно потребовал доставить его к генералу М. А. Милорадовичу и подробно рассказал ему о полученном от неприятеля задании и его положении в Москве. Кутузов, оценив патриотический поступок Жданова, принял его и наградил медалью. Патриотический подъем, который царил в русском народе, сводил на нет все попытки французов организовать разведку против русской армии. Тот же Коленкур писал в своих мемуарах, что «император все время жаловался, что он не может раздобыть сведения о том, что происходит в России. И в самом деле, до нас не доходило оттуда ничего; ни один секретный агент не решался пробраться туда. Ни за какие деньги нельзя было найти человека, который согласился бы поехать в Петербург или пробраться в русскую армию. Единственные неприятельские войска, с которыми мы приходили в соприкосновение, были казаки; как ни желал император раздобыть несколько пленных, чтобы получить от них какие-либо сведения об армии, нам при стычках не удавалось захватить пленных…, и так как ни один шпион не дерзал пробраться в расположение русской армии, то мы не знали, что там происходит, и император был лишен всяких сведений»[588].

Значение разведки в наибольшей степени проявилось во время оставления Наполеоном 7 октября Москвы. Французская армия численностью в 100 тыс. человек и с обозом в 40 тыс. повозок сделала попытку прорваться на относительно обеспеченную продовольствием Калужскую дорогу. При благоприятных обстоятельствах Наполеон рассчитывал занять и плодородные районы Украины. С этого времени Кутузов пристально следит за всеми передвижениями неприятеля. Для этого он направляет целый корпус Д. С. Дохтурова со своим начальником штаба генералом А. П. Ермоловым. 11 октября командир партизанского отряда Сеславин сообщил Дохтурову, что он лично видел Наполеона с его свитой и гвардией. Вся французская армия идет на Новую дорогу к Малоярославцу. Захваченный Сеславиным в плен гвардейский унтер-офицер показал на допросе: «Четыре уже дня, как мы оставили Москву. Тяжелая артиллерия и кавалерия, утратившая лошадей, и все излишние тяжести отправлены по Можайской дороге под прикрытием польских войск Понятовского. Завтра главная квартира императора будет в Боровске. Далее войска направляются на Малоярославец»[589].

Получив подробные донесения Дохтурова о неприятеле, штаб Кутузова принял энергичные меры для срыва плана Наполеона. Малоярославец, небольшой город, расположенный в 120 км от Москвы, лежал на пути к Калуге. Именно на Калужскую дорогу и пытался вывести свою армию Наполеон. 12 октября войска Дохтурова подошли к Малоярославцу и преградили путь авангарду французской армии. Завязался бой, который продолжался несколько дней. Город восемь раз переходил из рук в руки. 14 октября французская армия начала отступать. В рапорте Александру I о сражении при Малоярославце Кутузов писал: «…Партизан полковник Сеславин действительно открыл движение Наполеона, стремящегося со всеми его силами по сей дороге (Калужской) к Боровску. Сие то побудило меня, не теряя времени, 11 числа октября пополудни со всею армиею выступить и сделать форсированный фланговый марш к Малоярославцу… Сей день есть один из знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собой пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции»[590].

После боя под Малоярославцем войска Наполеона вынуждены были отступать по Смоленской дороге, по которой несколько месяцев тому, назад они шли на Москву. Кутузов, развивая контрнаступление, ставил целью не только изгнать неприятеля из России, но и уничтожить его военную силу. Заняв фланговое положение по отношению к отступавшей вражеской армии и следуя параллельно ей, русские войска держали французов в районе Смоленской дороги, закрывая им доступ в южные продовольственные районы. Одновременно Кутузов навязывал французам кровопролитные сражения, стремясь уничтожить живую силу противника. Из 100 тыс. французов, выступивших из Москвы, до Смоленска дошло всего 60 тыс. человек. Тем временем вокруг войск Наполеона смыкалось кольцо окружения русских армий. Основные силы русской армии преследовали захватчиков по пятам, с севера подходил корпус генерала П. X. Витгенштейна, а с юга — армия адмирала. П. В. Чичагова и генерала А. П. Тормасова. На переправе через реку Березину, у города Борисова, кольцо окружения должно было сомкнуться.

Операция по проведению окружения требовала четких взаимодействий всех русских армий. Добиться такого взаимодействия в то время было очень трудно. Основным средством связи были курьеры. Неточность и несвоевременность получения сведений о положении своих же войск могли привести к несогласованным действиям армий. 10 ноября 1812 г. войска Чичагова и Витгенштейна подошли к Березине. В результате в районе Борисова образовался «мешок», куда русские войска и партизаны загоняли армию Наполеона. Утром 11 ноября Чичагов попытался соединиться с войсками Витгенштейна. Но его авангард под командованием генерала П. П. Палена, двигавшийся без достаточного охранения, неожиданно был атакован авангардом французской армии под командованием маршала Ш. Н. Удино. Удино имел приказ Наполеона овладеть переправой у Борисова. Войска Палена, застигнутые врасплох, отступили к Борисову. Чичагов принял авангард Удино за основные силы французской армии и поспешил отвести войска на правый берег Березины. Удино занял Борисов и начал постройку переправ выше Борисова у деревни Студенки.