Ошибка резидента

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ошибка резидента

Кардинал Виссарион вполне подходит на роль прилежного помощника венецианцев в деле приобретения надежных партнеров по борьбе с османским натиском. Энергичный и последовательный сторонник удара католического Запада по турецкой экспансии, он изо всех сил пытался помочь своей обреченной родине и тем самым загладить свою вину перед ней, которую в глубине души, похоже, осознавал. Во время попытки организации морского похода из Анконы Виссарион на свои средства даже снарядил галеру. В июле 1453 года, рассказывая в письме дожу Франческо Фоскари о падении Константинополя, он взывал к помощи венецианцев, отмечая, что нужно остановить турок в Греции, пока они не напали на Италию.

В 1458 году Виссарион произносит речь на съезде представителей западных монархов в Мантуе, призывая их к новому крестовому походу. Летом 1463 года папа отправляет Виссариона в Венецию, чтобы побудить республику к войне с турками. Венецианцы не только оказали кардиналу воистину королевские почести, но и действительно выступили против султана. После своего последнего посещения Венеции в 1464 году Виссарион завещал передать Сеньориссиме свою библиотеку, превышавшую фонды папского книгохранилища. В акте дарения, заверенном Сенатом, говорилось, что библиотека посвящается Св. Марку, а ее здание должно быть построено на площади имени святого евангелиста. В ответ благодарные венецианцы внесли греческого эмигранта в знаменитую «золотую книгу», в которую обычно попадались знатные сеньоры, чьи предки заседали в составе Большого Совета.

Разумеется, все брачные планы в отношении Зои получали благословение ее попечителя Виссариона, который сохранил в сердце признательность к морской республике и проддерживал тесные связи с ее элитой. У Виссариона и правителей Республики Св. Марка были одни враги — турки. Венецианцы настойчиво искали союзников для борьбы с ними. Во время первого венецианско-турецкого конфликта 1415 года Сеньориссима пыталась организовать два антитурецких альянса — на юге во главе с сельджкуским князем из Малой Азии, а на севере — с воеводой Валахии. В июле 1463 года Венеция снова вступила в войну, причем ее целью стало освобождение от турок бывшей вотчины Фомы Палеолога — Мореи. Венеция в очередной раз озаботилась поиском союзников. «Блокостроительство» стало жизненно важным для венецианцев после захвата турками в 1470 году Негропонте (Эвбеи) — эта потеря оказалась крайне болезненной для морской республики.

В этих условиях Москва не могла не попасть в сферу интересов Венеции. Виссарион рад был помочь старым друзьям, но загадочная Русь находилась слишком далеко от Ватикана. Однако он мог рассчитывать на человека, в руках которого находились все ниточки, тянущиеся к Москве, Риму и Венеции, и способного связать их воедино. Его звали Джованни Делла Вольпе.

Этот ловкий интриган вполне оправдывал свою фамилию: «volpe» — лиса. Этот гибрид Лоуренса Аравийского и Хлестакова, по происхождению дворянин из Виченцы, города, находившегося под управлением Венеции с 1404 года. Первоначально он жил в Золотой Орде, в 1459 году перешел на службу в Москву в качестве монетного мастера и стал зваться Иваном Фрязиным. И в Орде, и в Москве он оказывался, вероятно, по воле своих венецианских патронов.

Проект брака родился в голове ушлого денежника, либо авторство замысла принадлежит Виссариону, а реализацию плана венецианцы поручили своему резиденту в Москве. Именно Вольпе направил в 1468 году в Италию Джисларди и Траханиота, которые, вероятно, зондировали почву относительно возможности матримониального союза и получили положительный ответ от папы Павла II, кстати, венецианца по рождению. Вместе с посольством 11 февраля 1469 года в Москву «…приидоша и Фрязи: Карло, имянемъ, Ивану Фрязину Московскому денежнику брат большой, да братанич, старейшаго их брата сын, Антон». То есть с посланником Виссариона прибыли брат и племянник «московского» Делла Вольпе (Никон. С.120) Их появление в Москве подтверждает, что великокняжеский денежник имел связь с Апеннинами и теми лицами, от которых получал важные поручения, в том числе и относительно сватовства Зои Палеолог.

Библиотека Св. Марка в Венеции

В следующем году уже сам Вольпе-Фрязин отправился в Рим на переговоры и привез из Ватикана «икону» принцессы. Он же надоумил подчеркнуть в грамоте из Ватикана православие Зои — это известие предназначалось в первую очередь для московского духовенства. Несмотря на проявленную пронырливым денежником предосторожность, переговорный процесс замер почти на год — очевидно, митрополит Филипп стал противиться браку с девушкой, чья конфессиональная принадлежность вызывала столько сомнений. В конце концов, был найден компромисс: в Москве светские и церковные власти договорились, что перед венчанием Зою окрестят по православному обряду. Вольпе продолжил начатое. В июне 1471 года в Риме во время церемонии заочного обручения Зои и Ивана III Вольпе «представлял» отсутствовавшего жениха.

В январе 1472 года Вольпе отправился за невестой в Рим. 21 мая состоялся торжественный прием российских послов у папы Сикста IV, на котором присутствовали представители Венеции, Милана, Флоренции, герцог Феррарский. На пути в Москву невесту «белого императора», как именовал Ивана III в своем послании миланский герцог Франческо Сфорца, торжественно встречали в итальянских городах, в том числе на родине Вольпе — Виченце. В ноябре того же года «Деспина» и ее спутники прибыли в Москву. Несомненно, без Делла Вольпе появление Зои-Софьи в Москве трудно представить.

Однако за блистательным взлетом Ивана Фрязина вскоре последовало еще более стремительное падение. Эта почти детективная история началась с того, что высокопоставленный венецианский чиновник Джан Баттиста Тревизан на основании постановления сената республики от 2 апреля 1471 года отправился в Орду в качестве посланника Синьории. Отношения между Ордой и Венецией были прерваны еще в 1379 году после нашествия Тамерлана, который разрушил венецианские поселения в Крыму и на Азове.

От Тревизана требовалось оценить на месте возможность заключения союза с ханом Ахматом для совместных действий против Турции. Кроме того, венецианцы намеревались доставлять по Волге и Каспию огнестрельное оружие для своего союзника персидского шаха Узун Хасана. И посольство в Орду, и союз с Узун Хасаном, и замужество Зои Палеолог следует считать составными частями одного грандиозного плана: Сеньориссима намеревалась окружить османов с севера полукольцом союзных государств, в дополнение к южному морскому театру военных действий.

Путь Тревизана пролегал через Москву, куда он прибыл в сентябре 1471 года вместе с племянником Ивана Фрязина Антоном. Посланник заявился к главе семейного клана, по версии летописца, «понеже бо той Иван Фрязин тамошние земли рожение и знаемъ тамо». На самом деле Тревизан поступил в полное распоряжение московского резидента своего правительства. Вольпе, зная о напряженных отношениях между Русью и Ордой, посоветовал Тревизану скрыть свои действительные намерения и представил его великому князю в качестве очередного родича, очевидно, рассчитывая в дальнейшем при удобном случае отправить его к конечной цели путешествия. В январе 1472 года, как уже отмечалось, Вольпе-Фрязин отправился в Италию, и Тревизану пришлось ждать его возвращения до ноября — веское доказательство того, что без Вольпе венецианец не мог ступить ни шагу.

Лев св. Марка. Установлен в честь победы при Лепанто над воротами Арсенала. Венеция

Затянувшееся безделье в чужой стране притупило бдительность дипломата. Обрадованный наплывом соотечественников, прибывших с Софьей Палеолог, Тревизан излишне разоткровенничался с людьми из свиты Деспины. Дело кончилось тем, что некий доброжелатель поведал великому князю об истинной цели визита Тревизана в Москву. Государь «въсполевся на них»: Вольпе заковали в кандалы и сослали в Коломну, а Тревизана, чьи действия расценили как шпионаж, ожидала казнь. Только заступничество папского легата и прибывших с Софьей Палеолог итальянских гостей спасло неудачливого дипломата от верной смерти.

Иван III направил в Венецию гневную отповедь. Однако, после обмена грамотами между великим князем и венецианским дожем, Тревизана не только освободили, но и, в конце концов, отпустили-таки с провожатыми до конечной цели его путешествия. Причем улаживать инцидент пришлось Антону Фрязину, который с этой целью посетил Венецию и вел там непростые переговоры. Как видно, дядина опала нисколько не отразилась на репутации племянника.

Иван III не просто простил Тревизана. Он «подмогши его всем, отпустил к царю Ахмату въ Болшую Орду съ своим послом о ихъ деле, чтобы пожаловал, шел им на помочь на турскаго салтана к Царюграду». Московский властитель таким образом поддержал предложение венецианцев, даже адресованное своему врагу — ордынскому хану. Поход на Цареград-Константинополь, о котором ни венецианцы, ни тем более ордынцы и не помышляли, упомянут летописцем умышленно, дабы предупредить недоумение русского читателя — с какой стати московский государь энергично способствует дипломатической миссии, цель которой столь далеко отстоит от интересов Москвы.

Успешное разрешение конфликта с Тревизаном показало, что в окружении Ивана III появились влиятельные особы, успешно лоббирующие интересы Венеции. Сеньориссима делается преимущественным поставщиком строителей, пушечных мастеров и прочих специалистов для России. Сношения с республикой приобретают регулярный характер. Но главная цель республики Св. Марка: сформировать антиосманский блок с участием Московии — не была достигнута. Впрочем, изначально эта затея, основанная на искаженном представлении о ситуации в Восточной Европе, была обречена на провал.

Турецкий фактор стал сказываться на московских делах — прежде всего торговых — чуть позже после захвата Кафы османами в 1475 году. Первый контакт москвичей с подданными султана состоялся десятилетие спустя и то благодаря стечению обстоятельств — русское посольство возвращалось из Венгрии через Аккерман (ныне украинский Белгород-Днестровский), который незадолго до этого турки отбили у волошского господаря Стефана Великого. После этого, а именно в 1486 году, московский посол Юрий Траханиот в переговорах с Венецией, Миланом, Римом затрагивал тему турецкой угрозы.

Тем не менее османский вопрос до середины XVII века останется для Москвы второстепенным: границы владений султана и великого князя московского разделяло огромное расстояние, внешнеполитические интересы двух государств почти не пересекались и не вступали в жесткое противоречие друг с другом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.