8.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

8.

4-й механизированный корпус Власова (находился в подчинении командующего 6-й армией генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко) дислоцировался в районе Львова и войну встретил непосредственно в Львовском выступе.

К сожалению, сегодня не представляется возможным в полном объеме оценить Андрея Андреевича в роли командира корпуса в первые дни – недели войны. Для этого есть много причин, и одна из них, пожалуй, самая главная – это крест, поставленный на его имени властью сразу же после войны. Долгие десятилетия умалчивания и сыграли свою роковую роль. Ушли из жизни многие очевидцы и свидетели, начальники и подчиненные Власова. Многих документов просто не найти. Поэтому нам остались лишь обрывки, куски, штрихи и не более.

В три часа 22 июня 1941 г. командир 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса получает приказ выдвинуться в район Янова. Начинается война. Далее, 63-й танковый полк этого соединения получает задачу сосредоточиться в районе Судова Вишня, но на полпути приходит новое распоряжение: повернуть на Рава-Русскую, где у деревни Краковец прорвались немцы, выбить их и восстановить положение.

Первые часы войны. Ожесточенные удары немецкой авиации на глубину до 300 – 400 км. Внезапность. Массированные удары противника срывают организованный выход советских войск первого эшелона приграничных округов к госгранице. Советская авиация уничтожается тут же, на земле, и несет катастрофические потери.

Штабы армий и корпусов до 5 – 6 часов утра принимают меры по доведению боевого приказа на приведение частей и соединений в боевую готовность. Только в 8 часов утра первого дня войны штаб Юго-Западного фронта (ЮЗФ) – КОВО – прибывает на командный пункт в Тернополь. Связь со штабами 5-й и 6-й армий устанавливается к 10 утра. В 10.30 по радио поступает первый доклад от командующего 5-й армии (генерал-майор М.И. Потапов): «Сокаль и Тартанов в огне, 124-я дивизия к границе пробиться не могла и заняла оборону севернее струмиловского укрепрайона».

Первое донесение в Москву штаб Юго-Западного фронта отправил в 15.00, вплоть до вечера 22 июня он так и не мог определить направление главного удара. Обстановка была неясной, данные о противнике отсутствовали. Каждый видел то, что делалось на его участке. Единое управление войсками не представлялось возможным. Объединения и соединения фронта действуют чаще самостоятельно, сначала по плану прикрытия, а затем в соответствии с обстановкой, решением командиров и командующих.

Согласно директиве № 3, отправленной наркомом обороны маршалом Тимошенко в 21.30, Юго-Западный фронт должен 23 июня силами 5-й и 6-й армий, не менее чем пятью механизированными корпусами фронта и всей авиацией фронта нанести мощный контрудар по сходящимся направлениям, окружить и уничтожить группировку противника в районе Владимира-Волынского, Сокаля и Крыстонополя и к исходу 24 июня овладеть районом Люблина. Учитывая все силы и средства фронта и противника, решение такой задачи было вполне реальным, но, к сожалению, она уже не соответствовала той обстановке, которая сложилась на Украине к исходу первого дня войны.

Двух суток, отведенных для овладения Люблином, до которого войскам предстояло пройти свыше 120 км, было явно недостаточно.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев считал, что только для сосредоточения механизированных корпусов потребуется не менее трех-четырех суток. Поэтому он предложил создать на рубеже укрепрайонов вдоль старой госграницы прочную оборону и сначала остановить врага, а потом перейти в наступление и разгромить его. Но командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос, соглашаясь с начальником штаба, все же решил выполнять приказ: «Приказ есть приказ, и его надо выполнять», – сказал он. Его поддержал член военного совета корпусной комиссар Н.Н. Вашугин.

Таким образом, командующий ЮЗФ принял решение нанести два удара по флангам главной группировки противника с севера и юга, каждый силами трех механизированных корпусов (около 3, 7 тыс. танков). Генерал армии Г.К. Жуков, прибывший в штаб фронта вечером 22-го, одобрил это решение. Для первого этапа контрнаступления командование Юго-Западного фронта имело только три механизированных корпуса южной ударной группировки – 4-й генерал-майора А.А. Власова, 8-й генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева и 15-й генерал-майора И.И. Карпезо. Из них 15-й уже сосредотачивался для наступления, а остальные два необходимо было перебросить в исходный район с запада. Северную ударную группировку в составе 22-го (генерал-майора В.С. Тамручи), 9-го (генерал-майора К.К. Рокоссовского) и 19-го (генерал-майора Н.В. Фекленко) мехкорпусов планировалось ввести в сражение позже, после сосредоточения указанных корпусов в районе Владимира-Волынского.

В 9 утра 23 июня был подписан приказ на наступление 15-го мех-корпуса: «С утра 23.06.41 во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом и 3-й кавалерийской дивизией 6-й армии нанести удар в направлении Радзехов – Сокаль и уничтожить танковую группу противника, действующую в направлении Сокаль – Радзехов».

Затем во все корпуса были направлены представители штаба фронта, которые должны были лично ознакомиться с ситуацией и проконтролировать выполнение приказов.

Однако случилось непредвиденное: оборвалась связь со штабом 5-й армии и выяснилось, что 4-й мехкорпус генерала Власова срочно нужен командующему 6-й армией для нанесения контрудара на запад от Янова, куда, по поступившей в штаб 6-й армии информации, ночью прорвались немецкие танки. Поэтому кроме трех батальонов генерал Власов на Радзехов более ничего не выделил. Два батальона средних танков 32-й танковой дивизии и один батальон мотопехоты 81-й моторизованной дивизии были выделены для нанесения удара на Жолнев и во взаимодействии с частями 15-го мехкорпуса должны были уничтожить пехоту и танки противника в районе Радзехова.

Остальные части 4-го механизированного корпуса должны были выдвигаться в западном направлении на Краковец и Радымно с целью уничтожения противника, прорвавшегося в район Дуньковице.

Но информация о прорыве немцев оказалась ложной – в полосе 6-й армии противник был задержан на линии укрепрайонов и до 23 июня не добился значительного продвижения.

Хотелось бы обратить внимание на такой факт: силы механизированного корпуса Власова практически сразу же были разделены на части для решения абсолютно разных задач.

Будучи на службе у немцев, А.А. Власов в открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», мягко говоря, приврал, высоко оценивая себя в роли командира мехкорпуса. Это была не более чем самореклама. «Мой корпус в Перемышле и Львове принял на себя удар, выдержал его и был готов перейти в наступление, но мои предложения были отвергнуты».

Думаю, что это слишком. А на самом деле все было гораздо сложнее.

Власов в лучшем случае мог знать обстановку на своем участке, и его выводы по оценке противника могли не соответствовать реальному положению дел.

В течение дня 23-го связь с армиями практически отсутствует. В этот день успела выдвинуться и атаковать противника лишь часть сил 15-го и 22-го мехкорпусов, причем в 15-м мехкорпусе действовал один-единственный передовой отряд 10-й танковой дивизии. Два батальона 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса занимали оборону на окраине Радзехова, остальные части 32-й танковой дивизии действовали в районе Великих мостов. Этим воспользовался противник, и к исходу 23 июня его танковая дивизия подошла к Берестечко.

В это время основные части 4-го и 8-го мехкорпуса находились от района предполагаемого сосредоточения едва ли не дальше, чем к моменту появления приказа на контрудар. Вечером 23 июня начальник штаба ЮЗФ генерал Пуркаев докладывает командующему: «С утра 24-го числа участвовать в контрударе смогут только 22-й и 15-й мехкорпус, да и то не всеми силами (в 22-м корпусе будет задействована лишь одна дивизия). Четвертый корпус задействован на Львовском направлении, 9-й и 19-й корпуса подойдут только через двое суток, стрелковые части – через несколько дней».

И генерал Кирпонос принимает решение вводить соединения в операцию поэшелонно: 24-го – 22-й мехкорпус и 135-я стрелковая дивизия при поддержке 1-й противотанковой артбригады наступают на Владимир-Волынский, 15-й мехкорпус соединяется с 124-й дивизией. Позже с подходом сначала 4-го и 8-го, а затем 9-го и 19-го корпусов сила удара утроится. Тут же командир 8-го мехкорпуса получил приказ повернуть на восток и выдвигаться в район Броды. А вот про 4-й мк забыли. Основные части приказа о переброске не получили и продолжали сосредотачиваться в лесах западнее Янова (30 км к северо-западу от Львова). Выдвигающийся от Новгород-Волынска 9-й мехкорпус накануне получил от командующего 5-й армией генерала Потапова приказ: выйти на р. Стырь и занять оборону по ее восточному берегу на участке Жидичи – Луцк – Млынов с целью не допустить прорыва немцев на восток. Но вечером 23-го на дороге возле Здолбунова (к югу от Ровно) штаб корпуса неожиданно наткнулся на немецкую разведку. К утру 24 июня, не достигнув намеченного рубежа, части 9-го мехкорпуса втянулись в бой с противником восточнее и юго-восточнее Луцка.

Наступление 24 июня было безуспешным и привело к тяжелым потерям в танках и личном составе.

Противник начал с юга обтекать Луцк, где был остановлен 9-м и 19-м мехкорпусами.

Следует сказать, что решающую роль в разгроме врага могли сыграть 4-й и 8-й мехкорпуса. Оба они имели в своем составе свыше 1700 танков. Особенно сильным был, как уже говорилось выше, 4-й механизированный корпус, в котором только новых танков Т-34 и КВ было более 400 машин. Однако считается, что усилиями командующего 6-й армией Н.И. Музыченко и начальника Генштаба Г.К. Жукова 4-й мк был раздроблен на части. Его 8-я танковая дивизия должна была наносить удар по противнику, прорвавшемуся северо-западнее Львова, в район Немирова, а 32-я – на юго-запад, где по данным, как потом выяснилось – ложным, действовало до 300 танков противника.

Нельзя не сказать и о том, как осуществлялось общее руководство мехкорпусами в первые дни войны. Так, вечером 22 июня командир 8-го мехкорпуса генерал Рябышев, находясь юго-западнее Львова, получил задачу вывести свои соединения в район восточнее города и поступить в подчинение командующего 6-й армии. Но генерал Музыченко, не ознак омленный с задачей к орпуса, поверну л его на запад. В свою очередь генерал Кирпонос, который считал, что 8-й мехкорпус уже сосредоточился восточнее Львова, потребовал от его командира ускорить выдвижение на север, в район Броды, чтобы с утра 24 июня совместно с 15-м мехкорпусом атаковать и уничтожить танки противника, прорвавшегося к Берестечко. Лишь после этого Музыченко поставил Рябышеву соответствующую задачу. На выдвижение корпусу потребовалось двое суток. Только к утру 26 июня он вышел к Бродам. Из 858 танков осталось не более половины. Другая половина из-за возможных поломок отстала на пятисоткилометровом маршруте.

Командование фронта, по сути, ежедневно меняло боевые задачи, поэтому боевые действия корпусов сводились то к обороне частью сил, то к изнуряющим передвижениям с целью занять исходное положение для удара по противнику сначала в одном направлении, потом – в другом.

Фронтовой контрудар был предпринят с 25 по 29 июня, вылившись в крупнейшее танковое сражение начального периода войны. Проводя контрудар, командование фронта решило в то же время создать позиционный фронт обороны. 26 июня выдвигающимся резервам фронта (31-й, 36-й и 37-й стрелковые корпуса) было приказано занять прочную оборону на рубеже Луцк, Кременец, Гологуры, отвести в последующем за него мехкорпуса, которыми подготовить мощный контрудар с целью разгрома вклинившегося противника. Это решение было единственно верным, однако Ставка ВГК его отменила, и начавшийся контрудар продолжался.

Исходя из этого, 36-й стрелковый корпус получил приказ нанести удар на Дубно с юго-восточного направления, 8-й мехкорпус – с юго-западного. Части 15-го мехкорпуса должны были изменить направление наступления с северо-западного на северное, выйти к Берестечко и, перерезав основные коммуникации 1-й танковой группы, тоже повернуть на Дубно. 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса (единственная, которую удалось перебросить с левого фланга 6-й армии на правый) заняла позиции между Полоничной и Лопатином, слева от 15-го мехкорпуса. В дальнейшем она должна была возобновить движение на Радзехов, куда ранее наступал 15-й мехкорпус.

В ночь на 25 июня генерал армии Г.К. Жуков приказал повернуть 8-ю танковую дивизию 4-го мк на северо-восток. К тому времени она уже потеряла в боях 92 танка. Еще большие потери были связаны с техническими неисправностями. К концу дня 27 июня из 385 танков в исходный район прибыло 65 машин, сведенных в один танковый полк. Только за период боев в районе Радзехов – Броды 8-я тд из 50 танков КВ потеряла 43. Наступление танковой группы противника было задержано до конца июня. Однако ликвидировать прорыв войскам фронта не удалось.

Основные причины низкой эффективности контрударов заключались в их поспешной подготовке, отсутствии единого руководства и надежной противовоздушной обороны.

Мехкорпуса вступали в сражение после 200 – 400 км марша, в ходе которого они несли значительные потери от ударов вражеской авиации.

Большое количество танков вышло из строя по техническим причинам. А контрудар превратился в разрозненные действия соединений. Одни начинали атаку, другие завершали ее, а третьи еще подходили. В окружении оказались многие части и соединения, в том числе основные силы 8-го мехкорпуса. Таким образом, мехкорпуса так и не успели стать орудиями «Глубокой операции».

Это касается и корпуса Власова. Все они были трудноуправляемыми соединениями.

Отсутствие бесперебойной связи (оперативная связь штаба округа со штабами армий, мехкорпусов, стрелковых и кавалерийской соединений на период развертывания предполагалась по двум каналам, а также «подвижными средствами») штаба фронта с армиями, корпусами и дивизиями, а значит, отсутствие твердого и непрерывного управления войсками – все это привело к неизбежному запаздыванию приказов и распоряжений (осуществлялось курьерами), а нередко и к их взаимоисключению. В таких условиях быстро меняющейся обстановки решение вопросов взаимодействия даже теоретически было невозможно.

Решающее значение имело и отсутствие элементарного снабжения горючим, боеприпасами, запасными частями и питанием. Тогда, летом 41-го, было допущено распыление мехкорпусов, а поставленные перед ними боевые задачи не осуществлялись последовательно.

Но нельзя забывать и о том, что в то же время их эффективность ограничивалась полным господством в воздухе авиации противника. Кроме того, немцы использовали свои танковые соединения массированно. В начальном периоде особенно характерно отсутствие у них шаблона. Их действия на широких пространствах, высокая маневренность и огневая мощь, быстрое и внезапное использование своей ударной силы на решающих направлениях, глубокое и стремительное вклинивание в расположение советских войск летом 1941-го стало для них полной неожиданностью. Немцы впервые показали Красной армии, что такое война маневренная, которую тогда по моде называли «стихией танков». Я не зря, хотя и очень поверхностно остановился на боевых действиях наших мехкорпусов на Юго-Западном фронте, так как писать о 4-м мехкорпусе без представления, в какой обстановке он воевал, невозможно. Мехкорпуса создавались для потрясения фронта противника, но практически все они, раздробленные и измученные, не смогли удержать своего собственного.

По некоторым источникам потери наших мехкорпусов только в июне составили 2648 танков. Если учитывать, что в сражении принимали участие всего 6 корпусов ЮЗФ – 4089 танков (24-й и 16-й не участвовали), то после сражения их численность могла составить – 1441 боевая машина.

Интересно, что 1-я танковая группа противника при вторжении насчитывала всего 799 танков разных типов!

Как мы уже говорили, 4-й механизированный корпус генерала Власова был одним из самых мощных в КОВО – ЮЗФ. Тем не менее Андрей Андреевич был лишен возможности руководить им в его полном составе. Корпус оказался раздроблен на части. И в любом случае те части, которые остались под командованием Власова (в распоряжении 6-й армии), в боях подо Львовом ничем особым себя не проявили.

Следует отметить, что из всех мехкорпусов успешно действовал 9-й мк генерала К.К. Рокоссовского. Выдвигаясь из глубокого тыла, он сначала контратаковал и потеснил левый фланг 13-й танковой дивизии, а затем вел активную оборону на р. Стырь в районе Луцка, фактически удерживая весь левый фланг 5-й армии. Тем более что он был одним из самых слабых корпусов в КОВО и имел порядка 300 (по одним источникам – 298, по другим – 316) танков старых типов. Удивительно и то, что на 7 июля в его корпусе осталось 164 танка! В 22-м мехкорпусе было 712 танков, а на 7 июля осталось 340. Генерал Власов выглядел намного бледнее. Из 979 боевых машин на 7 июля в его корпусе осталось лишь 126!

1 июля начался отвод войск ЮЗФ в укрепленные районы на старую границу (на глубину 300 – 350 км).

А 7 июля 1941 г. началась Киевская оборонительная операция, которая началась борьбой за укрепленные районы по старой границе. 5-я и 6-я армии не успели занять укрепрайоны на направлении наступления немецкой 1-й танковой группы, соединения которой к 10 июля овладели Бердичевым и Житомиром. В последующие два дня они продвинулись на 110 км и к исходу 11 июля вышли к Киевскому укрепрайону, где упорной обороной были остановлены.

В результате войска фронта оказались расчлененными на две части – северную (5-я армия – Коростенский укрепрайон) и южную – (6-я, 26-я и 12-я армии, Новгород-Волынский и Литечевский укреп-район).

Против них действовали 27 пехотных дивизий 6-й и 17-й армий противника, а между ними вырвавшаяся на 150 км вперед 1-я танковая группа (9 танковых и моторизованных дивизий).

17 июля Власова вызвали в Киев.