Глава 4 Местное население при немцах и партизанах

Глава 4

Местное население при немцах и партизанах

Политические и административные меры партизан

В тех районах Смоленской области, которые перешли под контроль партизан в 1942 году, была восстановлена советская власть. Органы местной советской администрации – сельские и районные Советы – возобновили свою работу. Генералом Беловым или партизанскими группами в различных населенных пунктах проводилось назначение новых чиновников местных администраций. Была восстановлена городская администрация Дорогобужа[22]. Предпринимались попытки восстановить в этом районе работу комсомольской организации. Кроме того, было взято в руки сельскохозяйственное использование земли, восстанавливались колхозы, назначались руководители и воссоздавалась обычная советская система.

Восстановление советской власти в контролируемых партизанами частях Смоленской области подробно описывается в кратком донесении немецкой разведки: «Кроме того, были восстановлены сельские Советы. Частично они были укомплектованы бывшими членами, а частично людьми, которых принудили войти в состав Совета. Вместе с тем назначенные немцами старосты, а также люди, находившиеся на службе у немцев, были расстреляны… Поскольку было проведено восстановление колхозов, весенние полевые работы проводились колхозниками… Обрабатывались и приусадебные участки…»

Затем в донесении приводится цитата из доклада одного из партизан на партийном собрании: «Партизаны нашего района освободили от немецких оккупантов девять населенных пунктов. В них теперь снова работают колхозы, есть амбулатории и госпиталя, были восстановлены машинно-тракторные станции».

Также приводится цитата из направленного Сталину письма, которое подписали 15 000 партизан и жителей одного из районов Смоленской области:

«Проживая на территории, временно оккупированной немецкими варварами, мы испытали четыре месяца кошмара, издевательств, грабежей, убийств и насилия фашистской нечисти.

Было тяжело жить в отрыве от Родины и вдыхать зловоние лживой фашистской пропаганды. Наши сердца наполнялись болью, когда отдельные предатели – предатели Родины – становились лакеями гитлеровских бандитов и вместе с ними грабили и издевались над нашими людьми.

Теперь на земле нашего района и части соседних районов больше не осталось фашистских оккупантов. Тысячи их были уничтожены. В одном только марте мы убили 1300 и ранили более 1000 фашистских варваров. Одновременно с уничтожением гитлеровских оккупантов мы безжалостно мстим их холуям и предателям нашей Родины.

Вместе с частями Красной армии, нашими героическими гвардейцами-кавалеристами[23], мы упорно защищаем нашу родину, освобожденную от фашистов, создаем новые партизанские отряды в тылу врага, освобождаем от оккупантов новые деревни и города, разрушаем железные дороги и мосты и сражаемся в тылу у фашистской армии.

В освобожденных от немецких оккупантов селах и городах мы восстановили органы советской власти. Колхозы начали проведение весеннего сева. Мы знаем, что не только оружие, но и хлеб нужен для победы над гитлеровскими бандитами…»

Отчет о событиях в деревне Преображенск, находящейся в восточной части этого района, иллюстрирует изложенное выше. Некий Болотников был назначен немцами в районное лесничество. Когда в конце января или начале февраля 1942 года партизаны и советские десантники заняли деревню, Болотников выдал семерых местных полицаев НКВД. Полицаев казнили, сам Болотников поначалу тоже попал под подозрение за свою прошлую деятельность. Однако затем Болотникова назначили старостой, и несколько советских офицеров останавливались в его доме. С 25 февраля по 24 мая (видимо, пока он был старостой) Болотников снабжал партизан и десантников припасами. Когда немцы начали наступление в этом районе, Болотников скрылся[24].

В этом эпизоде упомянуты те, кто сотрудничали с немцами и были подвергнуты наказанию. Сотрудничавших с немцами людей, являвшихся старостами или служивших во вспомогательной полиции, партизаны арестовывали. Часть из них отправляли в тюрьму в Глинке, где их допрашивали. Оттуда коллаборационистов пересылали в тюрьму в Дорогобуже, где происходило дальнейшее рассмотрение их дел, после чего некоторых из них приговаривали к тюремному заключению. Такие люди, по всей вероятности, составляли большинство из семидесяти русских, находившихся в тюрьме Дорогобужа в начале апреля. Тех, кого не приговаривали к тюремному заключению, партизаны либо расстреливали, либо принимали в свой состав. Так, например, шестнадцатилетнего полицая после поимки отделили от старших по возрасту пленных. «В первый день он не получал никакой пищи, на второй день ему дали немного хлеба, на третий день ему сообщили, что теперь он является партизаном». Показательный случай, связанный с наказанием партизанами находившихся на службе у немцев членов вспомогательной полиции, имеет отношение к судьбе полицаев из села Данина, расположенного к югу от Ельни. Приведенный ниже отчет основан на материалах трех допросов двух бывших полицаев и жителя Данина. В конце марта 1942 года партизаны атаковали Данино, и в конце концов им удалось сломить сопротивление местного гарнизона, состоявшего из одних полицаев. Большинство из них взяли в плен и куда-то отправили вместе с несколькими другими местными жителями, являвшимися, по всей видимости, бывшими красноармейцами, не присоединившимися к партизанам. Из сорока или пятидесяти арестованных шестеро, скорее всего, служили в органах правопорядка при советской власти, этих людей казнили сразу. Тридцать пять человек отправили в соседнюю деревню, где их допросили старший офицер и комиссар. Затем их всех построили, первые девятнадцать человек были расстреляны; шестнадцать остальных разбили на мелкие группы и распределили по находившимся в этом районе партизанским ротам. Там они поначалу находились под тщательной охраной, а затем их официально приняли в число партизан.

Приведенные выше свидетельства, в частности случай с полицаями из Данина, подтверждают гипотезу об обращении партизан с коллаборационистами. В отличие от немцев, часто прибегавших к массовому террору без всякого разбора (а это обычно означало, что по большей части наказанными оказывались мирные граждане, тогда как большинство партизан оставались невредимы, и тем самым усиливалось сопротивление), партизаны, при наличии у них времени, стремились дифференцировать наказания тех, кто действительно сотрудничал с немцами. Не существует свидетельств расправ партизан над теми, кто не являлся коллаборационистами. Наказанием для сотрудничавших с немцами был либо расстрел, либо их насильно заставляли вступать в партизаны против их воли; оба этих вида наказания должны были способствовать укреплению мощи партизанского движения путем предотвращения сотрудничества с врагом. Придерживаясь такого курса, партизаны, видимо, в большей степени рассчитывали на то, что часть бывших коллаборационистов не станут настоящими партизанами и впоследствии вернутся к немцам (что на самом деле и происходило) и судьба казненных послужит предостережением для желавших дезертировать.

В тот период, когда партизаны занимали большую часть Смоленской области, они призывали местное население на службу двумя путями. Во-первых, в ряде населенных пунктов данного региона партизаны пытались создать нечто вроде вспомогательного партизанского движения в форме народного ополчения. Во-вторых, так называемые трудовые батальоны, состоявшие из местных жителей, должны были оказывать помощь партизанам, выполняя особые задания, такие, например, как строительство лодок для переправы через Днепр. Довольно скудные сведения, относящиеся к этой проблеме, вызывают необходимость ее изучения в других регионах партизанских действий.