Калка

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Калка

События 1237–1240 гг. имеют определенную предысторию. В 1223 году состоялся первый выход татар на историческую сцену Руси. В 1223 году произошла печально известная битва на Калке (ныне Кальчик, река, приток реки Кальмиус, в Донецкой области Украины).

Вот как развивались события, по мнению большинства историков.

В 1221 году Чингисхан завершил завоевание государства хорезм-шахов, занимавшее территорию частично Средней Азии, частично Ирана (Персии). Корпус под командованием Субедея и Джебе, обогнув с юга Каспийское море, вторгся в Закавказье. Здесь монголы разбили грузинское войско, перешли через Кавказский хребет и вышли в северокавказскую степь и встретили алан и половцев. Монголы вступили в переговоры с половцами и заключили с ними мир, расколов тем самым аланско-половецкий союз. «Персидский автор Рашид ад-дин (ум. в 1318 г.) рассказывает, что монголы дали знать кыпчакам: „Мы и вы — один народ и из одного племени, аланы же нам чужие; мы заключим с вами договор, что не будем нападать друг на друга и дадим вам столько золота и платья, сколько душа ваша пожелает, [только] предоставьте их [аланов] нам“». (Черепнин Л. В. «Татаро-монголы в Азии и Европе»).

Аланы, оказавшись в одиночестве, были монголами разбиты. Затем пришел черед и половцев. Не выдержав монгольского натиска, они бежали к границам Южной Руси. Половецкий хан Котян находился в родстве с галицким князем Мстиславом Мстиславичем Удалым (с тем самым, который разбил войско Юрия и Ярослава при Липице в 1216 году) и обратился к нему и киевскому князю Мстиславу Романовичу за помощью.

Далее, на совете южнорусских князей решено было помочь пострадавшим родственникам, послы монголов, явившиеся с целью предотвратить образование русско-половецкого военного альянса, были зарезаны, и в начале мая 1223 года объединенное войско южнорусских князей выдвинулось к Олешью, где к нему присоединились отряды половцев.

В состав русского корпуса входили киевская, черниговская, смоленская, курская, трубчевская, путивльская и галицкая дружины.

Владимиро-суздальские князья в данном мероприятии участия не принимали. Историки, однако, на основании летописных известий утверждают, что Юрий Всеволодович хотел оказать поддержку южнорусскому воинству и даже выслал ему в подмогу ростовского князя Васильке с дружиной, который добрался только до Чернигова, где и узнал о результатах битвы. Результаты были печальны.

«Причины поражения (на Калке. — К. П.) русско-половецкого войска также выяснены. Оказывается, у русских не было общего командования, потому что три Мстислава — Галицкий (Удалой), Черниговский и Киевский — народились в такой ссоре, что не могли заставить себя действовать сообща. Затем отмечена нестойкость половцев, кстати, давно известная. Наконец, в предательстве обвинен атаман бродников Плоскиня, уговоривший Мстислава Киевского сдаться монголам, чтобы те его выпустили за выкуп» (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»). Здесь у нас упоминаются бродники.

«Бродники, население побережья Азовского м. и нижнего Дона в XII–XIII ее., возможно славянское. Участвовали в междоусобицах русских князей, русско-половецких и русско-татарских сражениях» (БЭКМ).

Некоторые историки, в частности Л. Н. Гумилев («Древняя Русь и Великая степь»), считают бродников предками казаков. На мой взгляд, более предпочтительной является концепция, выдвинутая историком А. А. Гордеевым, который считал, что предками казаков является русское население в составе Золотой Орды, поселенное «татаро-монголами» на будущих казачьих землях.

БЭКМ дает такое определение казачеству: «Казачество, этническая, социальная и историческая общность (группа), объединившая в силу своих специфических особенностей всех казаков, в первую очередь русских, а также украинцев, калмыков, бурят, башкир, татар, эвенков, осетин и др., как отдельные субэтносы своих народов в единое целое. Российское законодательство до 1917 рассматривало казачество как особое воинское сословие, имевшее привилегии за несение обязательной службы».

Мое мнение таково, что казачество — это и есть Орда, и национальный состав казачества — это и есть национальный состав Орды.

И это прямо следует из определения БЭКМ.

Однако мы отвлеклись.

Потери южнорусского войска были очень велики — из 18 князей, участвовавших в сражении, домой сумела вернуться половина и только около десятой части рядовых бойцов. Монголы преследовали русских до Днепра, затем повернули в степь и пошли походом на Волжско-Камскую Булгарию.

Галицко-Волынская летопись под 1224 годом сообщает о битве на Калке следующее:

«Въ лето 6732 (1224). Приде неслыханая рать, безбожнии моавитяне, рекомыи татаръве, придоша на землю половецькую, Половцемь же ставшим, Юрьгий Кончакович бе болийше всихъ половець, не може стати противу лицю их, бегающи же ему, и мнози избьени быша до рекы Днепра. Татаром же возвратившися, идоша в вежа своя. Прибегшимъ же половцемь в Рускую землю, глаголющимъ же имъ рускимъ княземь: „Аще не поможете нам, мы ныне исечени быхомъ, а вы наутрее исечени будете“.

Бывшю же свету всих князей во граде Кыеве, створиша светъ сице: „Луче ны бы есть прияти я на чюжей земле, нежели на своей“. Тогда бо беахуть Мьстиславъ Романовичь в Кыеве, а Мьстиславъ в Козельске и Чернигове, а Мьстиславъ Мьстиславичь в Галиче, то бо беаху старейшины в Руской земли. Юрья же князя великого Суждальского не бы в том свете. Се же паки млади князи Данилъ Рома-новичь, Михаил Всеволодичь, Всеволод Мьстиславичь Кыевьскый, инии мнозии князи. Тогда же великый князь половецкый крестися. Басты Василка же не бе, бе бо в Володимере млад.

Оттуду же приидоша месяца априля, и придоша к реце Днепру, ко острову Варяжьскому. И приеха ту к нимъ вся земля Половецкая, и черъниговцемь приехавшим, и кияномъ и смоляномъ, инемь странам всянамъ. По суху же Днепр перешедшим, якоже покрыти воде, быти от множества людии. А галичане и волынци киждо со своими князьми. А куряне и трубчяне и путивлици, и киждо со своими князьми придоша коньми. А выгонци галичькыя придоша по Днестру и воидоша в море, бе бо лодей тысяща, и воидоша во Днепр, и возведоша порогы, и сташа у рекы Хорьтице на броду у протолчи. Бе бо с ними Домамеричь Юрьгий и Держикрай Володиславичь.

Пришедши же вести во станы, яко пришли суть виолядии рускыхъ, слышавъ же Данилъ Романовичь и гна вседъ на конь видети невиданьноя рати, и сущий с ними коньници и инии мнозии князи с ним гнаша видити невиденое рати. Онемъ же отшедшимъ, Юрьги же имъ сказываше, яко: „Стрелци суть“. Инии же молвяхуть, яко: „Простии людье суть, пущей половець“. Юрьги же Домамиричь молвяшеть: „Ратници суть, и добрая вой“.

Приехавъше же сказаша Мьстиславу Юрьиги же все сказа. И рекшимъ молодым князем: „Мьстиславе и другий Мьстиславе, не стоита. Поидемь противу имъ“. Переидоша же вси князи Мьстиславъ и другий Мьстиславь Черниговьскый реку Днепр, инии князи предоша и поидоша в поле половецкое. Переидоша же Днепр во день во вторник, и усретоша татареве полкы рускыя. Стрелци же рускыи победита и, и гнаша в поле далеце секуще, и взяша скоты ихъ, а со стады утекоша, яко всимъ воемъ наполнитися скота.

Оттуду же идоша 8 дни до реки Калкы. Стретоша и сторожьеве татарьскыи. Сторожемъ же бившимъся с ними, и убьенъ бысть Иванъ Дмитреевичь, иная два с нимъ.

Татаром же отъехавшим, на прочьне реце Кальке, устретоша и тотарове половецкыя полкы рускыя. Мьстиславъ же Мьстиславличь повеле вперед перейти реку Калку Данилови сполкы, инемъ полкомъ с нимъ, а сам по нем нереиде, еха же сам во стороже. Видившу же ему полкы татарьскыя, приехав рече: „Воружитеся!“ Мьстиславу же и другому Мьстиславу, седящема во стану не ведущема, Мьстиславъ же не повела има зависти ради, бе бо котора велика межю има.

Съразившимся полкомъ на место. Данилъ же выеха на перед, и Семьюнъ Олюевичь и Василко Гавриловичь поткоша в полкы Тотарьскыя, Василкови же сбодену быв-шю. А самому Данилу бодену бывшю в перси, младъства ради и буести не чюяше ранъ бывших на телеси его. Бе бо возрастом 18 летъ, бе бо силенъ.

Данилови же крепко борющися, избивающи тотары. Видивъ то Мьстиславъ Немый, мневъ, яко Данилъ сбоденъ бысть, потче и сам в не, бе бо мужь и тъ крепок, понеже ужика сый Роману от племени Володимеря, прирокомъ Маномаха. Бе бо велику любовь имея ко отцю его: ему же поручивше по смерти свою волость, да я князю Данилови.

Татаром же бегающим, Данилови же избивающи ихъ своим полкомъ, и Олгови Курьскому крепко бившимся инемъ полкомъ сразившимся с ними. Грех ради нашихъ, рускимъ полкомъ побежёнымъ бывшимъ.

Данилъ видивъ, яко крепцейши брань належить в ратных, стрельцемъ ихъ стреляющим крепце, обрати конь свой на бегъ, устремления ради противныхъ. Бежащю же ему и вжада воды, пив почюти рану на телеси своем, во брани не позна ея, крепости ради мужьства возраста своего. Бе бо дерзъ и храборъ, от главы и до ногу его, не бе на немь порока.

Бысть победа на вси князи рускыя. Тако же не бывало никогда же. Татаром же победившим русьскыя князя за прегрешение крестьяньское, пришедшим и дошедшим до Новагорода Святополчьского. Не ведающим же руси льсти ихъ, исходяху противу имъ со кресты, они же избиша ихъ всих.

Ожидая Богъ покаяния крестьянского, и обрати и воспять на землю восточную, и воеваша землю Таногустьску и на ины страны. Тогда же и Чаногизъ кано ихъ таногуты убьенъ бысть. Их же прельстивше и последи же льстию погу-иша. Иные же страны ратми, наипаче лестью погубиша».

Типографская летопись дополняет рассказ Галицко- волынской летописи разного рода подробностями, которые носят довольно ехидный характер:

«Сей же Котяк бысть тесть князю Мстиславу Мстиславичю Галичьскому. И прииде с поклоном съ князи Половецкими к зятю князю Мстиславу в Галичь и къ всемъ княземъ Роускымъ и дары принесе многы: кони и велъблуды, боуволы и девкы и одари все князи Роускиа, глаголаше к нимъ сице: „Нашю землю днесь отъяли Татарове, а вашю заоутра возмуть, пришедъ, то побороните насъ; аще ли не поможете нам, то мы ныне иссечени будем, а вы на оутрее иссечени боудете“. И нача молитися Котякь зятю своему о пособи. А Мстислав нача молитися братии своей, князем Русским, река: „Аще мы, братие, сим не поможемъ, то предадятся им же, боудеть то болши сила ихъ“».

В этом сообщении Типографская летопись определенно свидетельствует, что конфликт имел, дескать, некоторую шкурную подоплеку, отсюда легко сделать и тот вывод, что если бы южнорусские князья не прельстились на девок и верблюдов, то и крови бы не пролилось. Далее, Типографская летопись приводит еще одно сообщение, которое может утвердить читателя, что татары совершенно не хотели никакой войны, а все время искали мира:

«Оуведаша же Татарове, яко идоуть князи Роустии противу имъ, и послаша, послы ко князем Рускымъ, ркоуще: „Се слышим, оже противу насъ идете, послоушав ше Половець, а мы вашей земли не заяхомъ, ни городов ваших, ни сель, ни на васъ приидохомъ, но приидохомъ Богом попоущени на холопи наши и на конюси сван, на поганыа Половцы, а вы възмите с нами миръ, зане рати с вами нам нетъ. А аще побежать к вам Половци, и вы ихъ бейте отъ себе, а товар емлите себе, слышахомъ бо, яко много зла и вам творятъ, того же деля мы ихъ отселе бьемъ“. Князи же Роустии того не послоушаша, но и послы Татарский избита, а сами поидоша противу имъ и, не дошедше Отшелиа, сташа на Днепре. И прислаша Татарове дроугыа послы, глаголюще: „Аще есте послоушали Половець и послы есте наши избили, а идете противу нам, то вы пойдете, а мы васъ не замали ничимъ, а всемъ нам Богъ“. И отпустиша послы ихъ».

Пожалуйста, читатель может убедиться, что татары суть были люди мирные, два раза послов посылали, увещевали, вразумляли, вот только некоторые южнорусские князья, знаете ли… короче, смотри вышеприведенные слова о девках и верблюдах.

И союзнички-половцы, представьте себе, таковы вояки, что, поддай им чуток, так они бегут в ужасе и сами не видят, куда бегут:

«Пакы же вскоре побегоша Половци и потопташа, бежаще, станы Роусскихъ князей, а князи не оуспевше ополчитися противу ихъ и смятошяся вси полци Роусстии, и бысть сеча зла и люта, грех ради нашихъ. Роусскымъ полкомъ побеженомъ бывшимъ, Данил же, видев, яко кречае брань Татарьскаа належить, обрати конь свой и побеже отъ оустремление противныхъ».

А уж каковы южнорусские князья и каково их поведение!

«Князь же Мьстиславъ Мстиславичъ тогда преже всехъ перебеже Днепр и перевезся зань, повелеладии сжещи, а иные сещи и отринута отъ берега, бояся по себе погони оть Татар, а сам едва оубежа в Галич, а мелодии князи прибежали вмале людей, а князь Володимеръ Рюриковичь прибегъ в Киев, съде на столе».

Князь сам спасся на лодке, а другие лодки, чтоб его татары не догнали, сжег, порубил и отбросил от берега и обрек на смерть множество русских людей. Каков! Да все они там такие, кто же их, южнорусских князей, не знает!

А подмогу Владимиро-Суздальское княжество (будущее Московское царство) высылало, только вот не успела она. Так уж получилось…

«Егда же почаша князи Роусстии совокоупляти полкы противу безбожных Татар, тогда и въ Володимеръ къ князю Юрью Всеволодичю, помощи просяще, же посла к нимъ сыновца своего Василка Костянтиновича с Ростовцы и с прочими вой. Василко же поиде вскоре, но не оуспе прийти к нимъ. Но бывшю ему оу Чернигова и слыша зло, сътворшееся над Рускими князьми, и възвратися въспять, съхраненъ Богом и силою Креста честнаго. Я прииде въ свой Ростов, славя Бога и святую Богородицю. Сих же злых Татар — Таоурменъ не свъдаемъ, откоудоу быша пришли на насъ и камо ся дели опять».

Итак. Разница во взглядах очевидна. Отметим, что Галицко-Волынская летопись — южнорусская, а Типографская — поздняя московская.

«Типографская летопись — общерусский летописный свод, составленный в конце 20-х гг. XVI в. в Троице-Сергиевом монастыре лицами из окружения митрополита Даниила. В основе Типографской летописи лежали: летопись, близкая Лаврентьевской, с ростовскими дополнениями; сокращённый московский свод 1479; ростовский свод архиепископа Тихона; троице-сергиевский летописный свод с местными записями и др. источники. Многие известия Типографской летописи являются уникальными. В 1558 Типографская летопись была продолжена в том же Троице-Сергиевом монастыре материалами Никоновской летописи и повестями о взятии Казани. В 1784 и 1853 Типографская летопись издавалась московской Синодальной типографией, в библиотеке которой она хранилась» (БСЭ).

Галицко-Волынская же летопись является составной компонентой южнорусской Ипатьевской летописи.

Ипатьевская летопись — летописный свод, содержащий сведения об истории южнорусских княжеств и Галицко- волынской Руси. Ипатьевская летопись получила свое наименование по старшему списку (первой четверти XV в.), принадлежавшему Костромскому Ипатьевскому монастырю. Остальные 6 списков относятся к XVI–XVII ее.

Самое главное отличие Галицко- волынской летописи от значительно более поздней Типографской состоит в том, что галицко-волынская летопись знает, кто такие татары, а Типографская нет.

«Сих же злых Татар — Таоурменъ не свъдаемъ, откоудоу быша пришли на насъ и камо ся дели опять» (Типографская летопись).

Галицко-волынская же сообщает:

«Ожидая Богъ покаяния крестьянского, и обрати и воспять на землю восточную, и воеваша землю Таногустьску и на ины страны. Тогда же и Чаногизъ кано ихъ таногуты убьенъ бысть. Их же прельстивше и последи же льстию погубиша. Иные же страны ратми, наипаче лестью погубиша».

Т. е. галицко-волынский летописец знает кто такие татары, что предводителем татар является Чингисхан и он «тогда же» воевал с тангутами и его убили в тангутской земле. Но Чингисхана убили в походе на тангутекое государство в 1227 году. Этот факт достаточно точно установлен историками. Следовательно, мы имеем дело с поздней записью. Остается вопрос — когда сделали эту запись? И зачем?

Ипатьевская летопись относится к первой четверти XV века и является третьим по старшинству среди списков Русских летописей после Лаврентьевской летописи и после Синодального списка Новгородской летописи, который считается древнейшим.

Лаврентьевская летопись о татарах под 1224 годом сообщает:

«Того же лета (1224) Явишась языци, ихже никтоже Добре ясно не весть, кто суть и отколе изидоша и что язык Ихъ, и которого племени суть и что вера ихъ и зовуть я Татары, а инии глаголють Таурмены, а друзии Печенези, ини Глаголють яко».

Новгородская первая летопись старшего извода (Синодальный список) сообщает:

«Том же лете, по грехомъ нашим, придоша языци незнаеми, их же добре никто же не весть, кто суть и отколе изидоша, и что язык ихъ, и котораго племене суть, и что вера ихъ; а зовуть я Татары, а инии глаголють Таурмены, а друзии Печенези; инии же глаголють, яко се суть, о них же Мефодии, Патомьскыи епископъ, съведетельствуеть, яко си суть ишли ис пустыня Етриевьскыя, суще межи въстокомь и северомъ».

И в конце рассказа:

«Татари же възвратишася от рекы Днепря; и не съведаемъ, откуду суть пришли и кде ся деша опять: Богъ весть, отколе приде на нас за грехы наша…»

Что мы знаем о Синодальном списке Новгородской летописи?

«В Синодальном списке выделяются две части. Древнейшая часть, доводящая изложение до 1234 г. (л. 1–118 об.), может быть датирована второй половиной XIII в. Считалось, что она переписана двумя писцами, но, согласно новейшим наблюдениям А. А. Гиппиуса, здесь на самом деле представлен почерк одного писца. Вторая часть (л. 119–166 об.) охватывает содержание 1234–1330 гг. и скопирована около 1330 г., так как после этого следуют приписки разными почерками известий 1331–1333, 1337, 1345 и 1352 гг. По своему содержанию указанные приписки связаны с новгородским Юрьевым монастырем» (Б. М. Клосс, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, предисловие к изданию 1999 г.).

Типографская летопись повторяет известия Новгородской, т. е. древнейшие известия, а галицко-волынский летописец переписывает сообщения других, очевидно более поздних летописцев, опуская неприглядные детали. Из Лаврентьевской летописи кратко, без каких-либо подробностей.

Но вот что интересно — в Новгородской летописи об избиении половцев татарами говорится, как о воздаянии половцам за грехи, совершенные ими против русской земли:

«Слышахомъ бо, яко многы страны поплениша, Ясы, Обезы, Касогы, и Половьчь безбожьныхъ множество избиша, а инехъ загнаша, и тако измроша убиваеми гневомь Божиемъ и Пречистыя Его Матере; много бо зла створиша ти оканьнии Половчи Русьскои земли, того ради всемилостивый Богъ хотя погубити безбожныя сыны Измайловы Куманы, яко да отмьстять кръвь крестьяньску, еже и бысть над ними безаконьными».

О том же утверждает и Лаврентьевская летопись и Типографская, а вот Галицко-Волынская никакого осуждения половцев, как вы могли сами убедиться, не высказывает. И половцы у нее приличные люди, и киевские князья безупречные витязи. В чем дело? Дело в том, что Южная Русь с половцами дружит, а Северо-Восточная нет. Владимиро-Суздальскому княжеству явно эти самые «безбожные куманы» как нож острый.

Ипатьевский список относится к первой четверти XV века и к тому времени, конечно же, на Руси давно уже Должны были выяснить, кто такой Чингисхан. И выяснили, как то следует из текста списка.

Но Типографская летопись составлена аж в 20-х годах XVI века и, тем не менее, повторяет все то же самое: «ихже добре ясно никтоже съвесть, кто суть и откоудоу приидоша и что язык ихъ и которого племене соуть и что ВеРа ихъ».

Так — то вот. Знать не знаем, и все тут…

При этом совершенно неясно, почему не знают, если, как минимум, с 1216 года в ставке Чингисхана присутствуют русские попы и другие бывшие с ними.

Давайте же зададимся вопросом, почему отношение Южной Руси и Владимиро-суздальской к татарам значительно различаются, даже и при том, что формально оценки суздальцев совпадают с оценками галичан?

В чем дело?

Дело в том, что между Владимиро-суздальским и Галицко- волынским княжествами шло серьезное соперничество за контроль над степью. При этом галицко-волынские князья смогли добиться некоторых (впрочем, весьма условных) успехов, чем суздальцы. Долго ли было ожидать от суздальцев чего-нибудь «этакого»?

В Новгородской летописи о «миссии» Василька Константиновича в помощь киевлянам не сказано ничего, равно как и в Ипатьевской. Об этом пишется в Типографской и Лаврентьевской, причем одно и то же.

Одно только непонятно, почему, узнав о результатах битвы, Васильке Константинович «прииде въ свой Ростов, славя Бога и святую Богородицю»? Чему он радовался?

«Считается, что Васильке Константинович шёл на помощь южнорусским князьям, но опоздал. Однако непонятно, за что, в таком случае, Васильке славит Бога и святую Богородицу? Что уберегли от гибели? Так он что, шёл, заранее зная, что битва будет проиграна? Сомнительно. Более того, появление на Калке суздальских полков могло изменить исход сражения. Тут не Бога славить надо, а поминальные молитвы заказывать по павшим. А вот если шёл на соединение как раз с татарами — тогда всё понятно. Есть за что Бога восславить. Что послал победу, избавив при этом от необходимости терять своих воев» (Пивоваров С. «„Батыев погром“ — нашествие или объединение?»).