Арест

Арест

Я последовал за офицером. Меня переполняли разные чувства, но я вел себя сдержанно, стараясь не показывать, что происходит у меня внутри. Последствия варварской жестокости, которые я видел на своем пути, приводили меня в ужас. Один немецкий солдат лежал на дороге, раздавленный танком.

Наконец мы остановились на ночь в старой школе. Нас было около пятидесяти человек, которых заперли в одном помещении. В коридоре перед классом сидела группа русских дезертиров, пойманных своими же солдатами. Они были заняты тем, что снимали ботинки с немецких жителей. Один русский примерил сапоги и обнаружил, что они ему малы. Тогда он вырвал кожаные стельки и засунул ноги в сапоги. Никто не обращал на него внимания.

В окно я увидел языки пламени где-то на горизонте. Люди, запертые вместе со мной в школе, рассказывали, что русские переходили от фермы к ферме, от дома к дому, поджигая здания, и что уже половина зданий выгорела дотла.

Потом переводчик объявил, что готов начать допрос. Каждый должен был говорить с ним индивидуально. О себе я доложил, что мне пятнадцать лет и что меня задержали за то, что я прятался на сеновале. Я понял, что быть сыном фермера само по себе являлось преступлением.

– Ты был в гитлерюгенде? – спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

У него был недоверчивый вид, и он что-то записал на бумаге.

На следующий день «партизаны», постоянно досаждавшие простым жителям Германии, были собраны и отправлены в другое место. Вместе с остальными немцами мы оставались еще три дня. За это время людей стало больше. Когда всех построили в колонну и пересчитали, нас оказалось около двухсот человек, мужчин и женщин. По возрасту здесь были люди от тринадцати до семидесяти восьми лет. Сначала записывались наши имена, а потом нас сосчитали. После этой процедуры, построенных в шеренги, нас отправили в сторону Прусской Голландии. Охраняли нас несколько человек поляков, говоривших на ломаном немецком. За тот день мы преодолели довольно большое расстояние и на ночлег остановились в деревне, в двух милях от города. Был ужасный холод. Мужчинам велели идти спать на чердак. Я долго ворочался и не мог заснуть до утра, хотя очень устал.

Утром мы снова продолжили свой путь, сопровождаемые русскими, сидящими в повозках. Добравшись до Прусской Голландии, мы остановились, чтобы подождать другие колонны пленных, которые должны были присоединиться к нам из соседних деревень. Напротив нас стоял огромный трехэтажный дом, построенный в современном стиле. Сотни жителей выглядывали из больших окон. Я увидел знакомые лица. Среди них была девушка, которая работала на почте в нашей деревне. Я кивнул ей. С такого расстояния ничего нельзя было услышать. Кроме того, любое общение пресекалось на корню.