6.4. Кривда Г. Попова о «бесчинствах» советских войск в Германии

6.4. Кривда Г. Попова о «бесчинствах» советских войск в Германии

Что бы Г. Попов ни написал о Великой Отечественной войне (впрочем, как и Л. Млечин, Н. Сванидзе, А. Минкин и др. антисоветчики) у него чаще всего вместо правды получается кривда, и не одна, а много и разных. Особенно мерзко выглядят потуги Г. Попова облить грязью поведение советских солдат в покоренной Германии.

Он много чего написал на эту тему и не постеснялся резюмировать: «Русская армия за свою историю не раз и не два вступала в страны Европы. Но почему только в эту войну — с начала 1945 г. — среди одетых в шинели русские люди оказались чуть ли не толпой грабителей, мародеров, насильников?..».

Для опровержения клеветы Попова сначала выдержка из дневника 16-летнего берлинца Дитера Борковского. 15 апреля 1945 г. он описал, как солдат, награжденный двумя железными крестами, кричал в вагоне метро: «Мы должны выиграть эту войну… Если выиграют другие — русские, поляки, французы, чехи — и хоть на один процент сделают то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца. Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах».

А теперь обратимся к статистике. Фашистская агрессия унесла жизни (по разным оценкам) от 16 до 20 млн. мирных советских граждан. В Германии в течение войны погибло 1,0–1,5 млн. гражданского населения. Из них от англо-американских бомбардировок немецких городов погибло 0,5–0,7 млн. чел. (по данным Госдепартамента США, один лишь налет на Дрезден 13 февраля 1945 года вызвал 250 тысяч жертв). Еще около 0,3 млн. чел. стали жертвами гитлеровских концлагерей. Следовательно, от боевых действий Красной Армии в Германии погибло 0,2–0,5 млн. чел. Это значит, что в Германии от действий Красной Армии мирных жителей погибло как минимум в 30 раз меньше, чем в Советском Союзе от действий гитлеровской армии. На фоне этого всякие рассуждения о «насилиях» и «бесчинствах» Красной Армии в Германии просто циничны.

Циничны рассуждения Г. Попова о реституции. Об утраченных культурных ценностях он пишет: «Даже после возврата в ГДР большого количества культурных ценностей правительство ФРГ считает, что у нас все еще находится 200 тыс. немецких музейных экспонатов, примерно 2 млн. немецких книг и 3 километра папок с архивными материалами. Наш встречный иск составил 4 тома со сведениями о 40 тыс. утраченных во время войны ценностей. Для сравнения «исков» можно сказать, что только в одной Пивной башне Троице-Сергиевой лавры находится 165 тыс. единиц «трофейных» фондов».

Во-первых, упомянутые Поповым 4 тома — это только первые тома многотомного «Сводного каталога культурных ценностей, похищенных и утраченных в ходе Второй мировой войны». Предполагается, что этот каталог будет содержать сведения о нескольких сотнях тысяч наименований (называется цифра в 700 тыс. экспонатов) документально подтвержденных утраченных культурных ценностей.

Во-вторых, большое число утраченных во время войны ценностей невозможно идентифицировать из-за уничтожения немцами всей документации музеев. В 1957 г. на запрос Министерства культуры СССР о количестве утраченных во время войны культурных ценностей, Министерство культуры Украины исчерпывающе ответило: «Конкретного количества утраченного и вывезенного в Германию установить невозможно, поскольку оккупанты уничтожали всю музейную документацию… Приблизительно, утрачены сотни тысяч экспонатов». О масштабах немецкого грабежа можно судить из примеров, приведенных на конференции «Культурная карта Европы: судьба перемещенных ценностей в третьем тысячелетии» (Москва, 10–11 апреля 2000 г.) в докладе Н. Никандрова «Культурные ценности Советского Союза, перемещенные на территорию Германии в годы Второй мировой войны. Поиски и находки»: «В отчетах Штаба Розенберга, занимавшегося так называемой конфискацией культурных ценностей на оккупированных фашистами территориях России, Украины, Белоруссии, самые распространенные единицы измерения: «вагон», «ящик»; но чаще всего «тысяча», «сотни тысяч». Так, в мае 1943 года из Прибалтики, Минска и Смоленска в Ригу направляются до 130 000 томов книг, 6 вагонов с архивами Смоленска, из Риги же в рейх в апреле 1944 года отправлено 2 вагона (81 ящик) с фарфором, мебелью, а один вагон с культурными ценностями из Пскова «потерян…».

Таким образом, в действительности утраты культурных ценностей у СССР были во много раз больше, чем у Германии.

* * *

Наконец, Г. Попов, безапелляционно заявляет, что в конце войны «рекорд грабежа в XX веке поставила именно коммунистическая бюрократия».

Известно, по части грабежа гитлеровская номенклатура во время Второй мировой войны была вне конкуренции. Это убедительно отражено в документах Нюрнбергского процесса (раздел «Военные преступления», подразделы «Расхищение и разграбление государственной, общественной и частной собственности на оккупированных территориях», «Разрушение и разграбление культурных и научных ценностей, культурно-бытовых учреждений, монастырей, церквей и других учреждений религиозного культа»).

Впрочем, не утрата Поповым знаний школьного уровня удивляет. Поражает то, что, имея прямое отношение к действительно рекордному грабежу XX века — расхищению государственной собственности Советского Союза в 90-х годах прошлого века, Гавриил Попов считает для себя допустимым гневно осуждать генерала Телегина и маршала Жукова за вывезенные из Германии жалкие мебельные гарнитуры и ковры. Тут у Гавриила Попова не только со знаниями исторических реалий плохо, но и с совестью явно что-то не так.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.