Разгром советских войск на Керченском полуострове
Разгром советских войск на Керченском полуострове
(8-20 мая 1942 года)
Немецкое командование, планируя в новой кампании лета 1942 года удар на южном крыле советско-германского фронта в сторону Закавказья, решило предварительно, до наступления главных сил, улучшить оперативное положение своих войск в первую очередь захватом всего Крыма. Оно наметило вначале блокировать Крымский полуостров и отрезать его от Новороссийска и других портов Кавказа, разгромить наиболее сильную группировку советских войск в Крыму — Крымский фронт и овладеть Керченским полуостровом, а затем решительным штурмом взять Севастополь. Захват Крыма создавал противнику благоприятные условия для наступления на Кавказ от Ростова как сухопутным путем, так и через Керченский пролив. Победа давала возможность усилить давление на Турцию и другие страны Среднего Востока (и Балкан), а также высвобождала сильнейшую 11-ю армию вермахта и румынский корпус для участия в главной операции (на Кавказе).
План новой кампании был объявлен Гитлером на совещании 28 марта 1942 года.
Советское Верховное Главнокомандование приняло решение на ведение весной и летом 1942 года стратегической обороны. Однако оно хотело удержать в своих руках стратегическую инициативу, с трудом добытую в боях под Москвой. Поэтому были спланированы активные действия на отдельных направлениях. В том числе намечалось провести большое наступление в районе Харькова и освободить Крым.
Вместе с тем, после неудачных попыток предпринять решительное наступление в феврале — марте 1942 года, перейдя к обороне, командование Крымского фронта не предприняло всех необходимых мер по реорганизации боевых порядков. Они по-прежнему были рассчитаны на ведение наступательных действий. Все 3 армии располагались в одном эшелоне, тогда как необходимо было иметь по меньшей мере одну армию в резерве. Дивизии располагались в одну линию, а их боевые порядки были крайне уплотнены. Каждое из соединений занимало для обороны полосы протяжением в среднем до 2 км. Меры по созданию глубокоэшелонированной обороны командованием фронта приняты не были даже тогда, когда стали поступать сведения, что противник готовится к активным наступательным действиям. Правда, отдельные дивизии все же начали выводить в резерв, однако задачи им не были определены, и рубежей, выгодных для обороны, они не занимали.
Замена некоторых дивизий первой линии не проводилась; так, на участке прорыва противника находилась бессменно 63-я горнострелковая дивизия. В ней были перебежчики на сторону врага, убийство уполномоченного особого отдела и командира полка. Это был сигнал к реорганизации, но дивизия даже не сменялась со своего участка.
По боевой подготовке соединений и частей были даны указания, составлены многочисленные планы, но ход их учебы никто не контролировал.
Группировка войск по своему построению отвечала идее наступления, с нанесением главного удара правым крылом. Артиллерия также имела наступательную группировку и к обороне подготовлена не была.
В условиях действий на открытой местности, характерной для Керченского полуострова, нужна была эшелонированная противотанковая и противовоздушная оборона, хорошо оборудованная в инженерном отношении и обеспеченная сильными резервами, размещенными вблизи дорог и достаточно удаленными от передовых позиций. Этим требованиям оборона войск Крымского фронта не отвечала.
В начале апреля противник увеличил силы в Крыму, в том числе морские и воздушные. На аэродромах Крыма появился 8-й бомбардировочный авиакорпус генерала Рихтгофена; в портах — итальянские и немецкие подводные лодки, торпедные катера, десантные баржи.
В первой декаде апреля вражеская авиация начала блокаду берегов Крыма: минировала подходы к Севастополю и Керчи, наносила систематические бомбовые удары по портам Севастополя, Керчи, Новороссийска, судам и кораблям в море. Было зарегистрировано 28 налетов на Керчь, Камыш-Бурун и корабли, находящиеся в проливе, отмечено сбрасывание с самолетов в пролив 169 мин. Часть населения Керчи и Новороссийска, спасаясь от систематических изнуряющих бомбежек, ушла из города.
Возникли перебои с обеспечением продовольствием, боеприпасами, с подвозом пополнения. Из-за этого не удалось возместить потери, понесенные в ходе февральско-апрельских боев, а они составили более 225 тысяч человек. Тем не менее общее соотношение сил и средств к началу мая оставалось в пользу советских войск. К 8 мая 1942 года в составе Крымского фронта находились 16 стрелковых и одна кавалерийская дивизии, 3 стрелковые и 4 танковые бригады, 3 танковых батальона, 9 полков артиллерии резерва Главного Командования, 3 полка гвардейских минометов и другие, более мелкие части. Противник уступал: в живой силе — в 2 раза, в танках — в 1,2 раза, в артиллерии — в 1,8 раза. Немцы, правда, располагали большей по численности авиацией — в 1,7 раза.
Блокировать Севастополь противник начал с самого начала войны постановкой мин с самолетов. Средств борьбы с донными магнитными минами тогда еще не было. Вечером 22 июня 1941 года подорвался на мине и затонул буксир, через день подорвался плавучий кран, 30 июня — шаланда, а 1 июля получил повреждение от подрыва на мине эскадренный миноносец «Быстрый».
Авиация и мины создавали большую опасность для плавания советских кораблей и судов. Эта опасность увеличивалась от собственных минных заграждений, поставленных в первые дни с целью обороны баз и побережья. В 1941 году у своих берегов и баз были поставлены 8371 мина и 1378 минных защитников, в том числе 675 мин в Азовском море, 150 мин в Керченском проливе, свыше 4 тысяч мин на подходах к Севастополю и Евпатории.
Обычно к минным заграждениям прибегают при угрозе вторжения или нападении более сильного флота. В данном случае не исключалась возможность прохода в Черное море кораблей итальянского и немецкого флотов. Но этого не случилось, а поставленные заграждения затрудняли собственное судоходство и приводили к случаям подрыва своих кораблей.
Фарватеры, проложенные между заграждениями, ограничивали свободу маневрирования. Зимой и весной 1942 года по ним ежедневно в среднем проходило по 60 судов. Это использовал враг, обстреливая суда и корабли дальнобойной артиллерией.
Блокадные действия противника еще больше изолировали между собой Керчь, Севастополь и порт снабжения Новороссийск. Все это говорило о подготовке немецкого командования к активным наступательным действиям.
На Керченском полуострове, несмотря на имевшиеся сведения о готовившемся наступлении, войска фронта оставались в наступательной группировке, которая была создана с целью полного освобождения Крыма от противника.
Сложилась противоречивая и очень опасная ситуация: группировка войск фронта к маю 1942 года оставалась наступательной, однако наступление по ряду причин все откладывалось, а оборона не укреплялась. Тыловые оборонительные рубежи фронта — Турецкий вал и Керченские обводы — существовали лишь на оперативных картах. Лишь 6 мая, то есть всего за сутки до вражеского наступления, И. В. Сталин распорядился, чтобы «войска Крымского фронта прочно закрепились на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности, путем захвата кой-асановского узла». А ведь еще 21 апреля Верховный Главнокомандующий ставил задачу на продолжение операций по очистке полуострова от противника.
Во многом именно по этой причине требование Ставки ВГК об усилении обороны оказалось невыполненным. Оборонительной группировки войск для отражения ожидаемого наступления врага не было создано. Все 3 армии (47, 51-я и 44-я, всего 21 дивизия) находились в одном эшелоне фронта. Небольшие резервы, так же как и пункты управления, располагались близко к переднему краю, что ставило их под угрозу ударов вражеской артиллерии. Главная полоса протяженностью 27 км не имела необходимой глубины (она не превышала 4 км), а вторая была создана лишь на правом фланге. Левый, приморский фланг не обеспечивался прикрытием со стороны моря. Там не было кораблей, которые поддерживали бы фланг сухопутных войск. Артиллерийские противотанковые резервы фронтового и армейского подчинения не были созданы, противовоздушная оборона войск также не была организована должным образом. Фронтовой тыловой рубеж — позиции Турецкого вала и керченского оборонительного обвода — в инженерном отношении не были завершены и войсками не занимались.
Не последнюю роль в этом сыграла и позиция представителя Ставки ВГК. В конкретной обстановке апреля — начала мая он уверовал в неспособность немцев к наступлению. «Не принимайте ложные маневры противника за истину», «надо смотреть вперед, готовить колонные пути и мосты, отрабатывать действия по разграждению» — на таких позициях, по воспоминаниям генерал-полковника инженерных войск А. Ф. Хренова, стоял Мехлис. Громя «оборонительную психологию некоторых генералов», он отрицательно влиял тем самым на командование фронта.
Л. З. Мехлис в докладе И. В. Сталину признавал позднее: «Обстановка требовала перехода войск Крымского фронта к жесткой обороне и решительного изменения группировки, в основном сохранявшей неизменно наступательный характер…» Но к осознанию этой истины он пришел, когда все уже было кончено. А пока, едва получив указание продолжать наступление, он 22 апреля шлет телеграмму Сталину на уже привычную тему: «Время идет, фронт в большом долгу перед Ставкой, в части вливается пополнение… ведется работа по устранению выявленных в ходе боев крупных недостатков и очистке частей от сомнительных элементов. Во всей этой работе Козлов по сути стоит в стороне, подмахивая подносимые штабом бумаги. Вопрос о руководстве больше, чем назрел, ибо пора более решительно подготовить большую операцию с привлечением части сил Приморской армии…
Л. Мехлис, П. Дегтярев».
Верховный и на сей раз не поддался на уговоры армейского комиссара, однако наступательный пыл у последнего это не охладило. «Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л. З. Мехлис считал вредными, а меры предосторожности — излишними», — вспоминал адмирал Н. Г. Кузнецов, побывавший 28 апреля вместе с маршалом С. М. Буденным на командном пункте Крымского фронта в селе Ленинское. Будучи уверенным в «слепоте» немцев, Лев Захарович отвергал даже самые скромные предположения, что им известно местоположение штаба фронта. Подобная самонадеянность обошлась очень дорого.
Противнику же удалось определить слабое место в обороне наших войск и сосредоточить здесь крупные силы авиации и танков.
Все эти обстоятельства в совокупности с открытым характером местности Керченского полуострова предопределили успех немецких войск.
Противник силами шести пехотных дивизий и одной легкой дивизии занимал укрепленный рубеж Киет — Кой-Асан — Дальние Камыши, имея в непосредственном тылу подвижные войска — танковую дивизию и кавалерийскую бригаду. В состав указанной группировки противника входили: 170, 182, 186, 46-я и 50-я пехотные дивизии, 26-я легкая пехотная дивизия, 19-я румынская пехотная дивизия, 22-я танковая дивизия и 8-я кавалерийская бригада румын.
Число танков и самоходных орудий противника на Керченском направлении в начале мая 1942 года доходило до 200. Сюда были подтянуты основные силы 22-й танковой дивизии, 190-го и 197-го дивизионов штурмовых орудий. 190-й легкий дивизион штурмовых орудий перед началом операций на Керченском полуострове получил в свой состав (18 StuG III) батарею новейших самоходных установок StuG III Ausf.F.
Готовясь к наступлению, в конце апреля и начале мая противник производил усиленную авиационную разведку Керченского полуострова, систематически производил удары бомбардировочной авиацией по путям сообщения наших войск, производил усиленный подвоз боеприпасов, сосредотачивал авиацию на аэродромах в Крыму и на Черноморском побережье, пополнял танковые части.
Войска Крымского фронта после безуспешных попыток путем частных операций захватить Кой-Асан и другие пункты, имея значительные потери, приводили себя в порядок (восстанавливали матчасть, пополнялись личным составом), перейдя к обороне. Театром военных действий в тот момент являлся Керченский полуостров (протяженностью с севера на юг от 18 до 24 км, с востока на запад — 80 км — от Керчи до Кой-Асана, не считая самой узкой части на восток от Керчи).
Танковые войска фронта состояли из четырех танковых бригад (39, 40, 55, 56 тбр) и трех отдельных танковых батальонов (229, 124, 126 отб).
В боях также участвовали бронедивизион 72-й кавалерийской дивизии и с 14 мая — бронепоезд № 74, построенный на заводе имени Войкова в Керчи.
Имея значительные потери в предшествовавших боях, танковые части пополнялись новой техникой, производили восстановление боевых машин и к 8 мая заканчивали его.
8 мая 1942 года боевой состав танковых соединений и частей характеризовался следующими данными.
Все танковые бригады и 229-й отдельный танковый батальон находились в подчинении командования фронта, но в случае перехода противника в наступление поступали в подчинение командующих армиями: 55-я танковая бригада — 47-й армии; 40-я танковая бригада и 229-й отдельный танковый батальон — 51-й армии, 56-я и 39-я танковые бригады — 44-й армии. 124-й и 126-й отдельные танковые батальоны входили в состав 44-й армии.
55, 40-я и 56-я танковые бригады и отдельные танковые батальоны были расположены в зоне артиллерийского огня противника.
Вне зоны артогня находилась только 39-я танковая бригада, расположенная в 17 км от линии фронта.
Между тем события приобретали все более грозные очертания. 6 мая, в день получения распоряжения Сталина о переходе фронта к обороне, от начальника штаба Северо-Кавказского направления генерал-майора Г. Ф. Захарова поступила информация чрезвычайной важности. Перелетевший линию фронта летчик-хорват предупреждал: немцы готовятся наступать. Информацию подтверждали и другие источники. В ночь на 7 мая военный совет Крымского фронта направил в войска соответствующие распоряжения, но сделано это было так неспешно, что к утру до многих адресатов они так и не дошли. Свою губительную роль явно играла уверенность, что не немцы нам, а мы им «закатим большую музыку».
7 мая весь день вражеская авиация бомбила расположения штабов фронта и армий, боевые порядки войск, их тылы, зенитные батареи. Была полностью нарушена связь, противовоздушная оборона, парализована работа штабов. Рано утром 8 мая вражеская авиация нанесла сильный удар по городу Керчь и порту. Но здесь они встретили отпор истребителей и огонь зенитных батарей.
К этому времени Крымский фронт располагал общим численным превосходством над противником в силах и средствах: в дивизиях — в 2 раза, в людях — в 1,5, в артиллерии — в 1,4, в самолетах и танках силы были примерно равны.
Наступлению сухопутных войск противника (более 6 дивизий 11-й немецкой армии) предшествовал еще один массированный удар вражеской авиации по плотным боевым порядкам 44-й армии. Ряд пунктов был подвергнут бомбардировке за день до 10 раз.
Войска, особенно на участке 44-й армии, в течение всего дня непрерывно подвергались бомбардировкам и атакам авиации. При этом, как 8 мая, так и в последующие дни, атаки авиации были особенно ожесточенными по тем районам, куда впоследствии противник вводил в прорыв танки. В период с 8 по 11 мая над Керченским полуостровом находилось до 800 самолетов одновременно.
После бомбардировки авиацией последовала мощная артиллерийская обработка участка прорыва на 5–6 км в районе расположения 63-й горнострелковой дивизии и частично 276-й стрелковой дивизии 44-й армии. Артиллерийский и минометный огонь по частям первого эшелона продолжался в течение часа, а затем был перенесен в глубину.
Сбросив огромное количество авиабомб и снарядов, противник взорвал наши минные поля, разрушил препятствия на участке прорыва и подорвал устойчивость частей 63-й горнострелковой дивизии. После авиационной и артиллерийской подготовки противник перешел в наступление, используя танки и пехоту, нанося главный удар на участке 63 гсд. Осью движения он избрал дорогу Феодосия — Керчь, применяя излюбленный им метод действия на дорогах. Одновременно на побережье Феодосийского залива, в районе горы Ас-Чалуле, 15 км северо-восточнее Феодосии, в тыл 63 гсд был высажен шлюпочный десант в количестве около 250 человек. Высадка десанта противнику удалась практически безнаказанно, так как этот участок охранялся малыми силами, если вообще охранялся.
Оборонявшиеся в первом эшелоне две стрелковые дивизии не выдержали удара трех немецких дивизий, поддержанных значительными силами пикирующих бомбардировщиков, и были вынуждены отступить на восток. Отступление происходило в беспорядке и походило на бегство. Для приостановки отступления были задействованы 72-я кавалерийская дивизия и даже ремонтно-восстановительный батальон 44-й армии, но эти попытки ни к чему не привели.
Когда командованию фронтом стало ясно, что противник основной удар наносит на своем правом фланге, был отдан приказ парировать этот удар частями 44-й армии и частью сил 51-й армии, но из-за нарушенной связи своевременная реализация этого приказа была затруднена.
Ввиду того что местность была совершенно открытой, все расположения и передвижения наших войск были хорошо известны противнику. Вместе с тем ведение авиационной разведки с нашей стороны стало практически невозможным.
По боевым порядкам немецких войск открыл стрельбу 25-й гвардейский минометный полк под командованием майора М. М. Родичева. Наступавшие танки и мотопехота «отхлынули» от участка местности, накрытого полковым залпом «катюш».
Однако несмотря на ожесточенное сопротивление наших войск, противник к исходу дня прорвал обе полосы обороны 44-й армии на участке 5 км по фронту и до 10 км в глубину.
Докладывая об этом Верховному Главнокомандующему, Л. З. Мехлис сетовал на господство вражеской авиации, острый недостаток снарядов и мин, просил перебросить с Таманского полуострова стрелковую бригаду для занятия обороны на Керченском обводе. Вот когда стала доходить до его сознания вся пагубность пренебрежения мерами обороны!
Представитель Ставки не мог не отдавать себе отчета, что события развиваются совершенно иначе, нежели он предполагал. Срочно потребовался «козел отпущения».
Из телеграммы Л. З. Мехлиса И. В. Сталину 8 мая 1942 года: «Теперь не время жаловаться, но я должен доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7-го мая, то есть накануне наступления противника, Козлов созвал военный совет для обсуждения проекта будущей операции по овладению Кой-Асаном. Я порекомендовал отложить этот проект и немедленно дать указания армиям в связи с ожидаемым наступлением противника. В подписанном приказании командующий фронтом в нескольких местах ориентировал, что наступление ожидается 10–15 мая, и предлагал проработать до 10 мая и изучить со всем начсоставом, командирами соединений и штабами план обороны армии. Это делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дня показывала, что с утра противник будет наступать. По моему настоянию ошибочная в сроках ориентировка была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижению дополнительных сил на участке 44-й армии». Донос, однако, успеха не имел. Верховный был настолько раздосадован неудачей на юге, что в ответной телеграмме не посчитал нужным сдержать гнев даже в адрес своего любимца.
8 мая в боях с наступающим противником приняли участие танковые соединения и части, расположенные в полосе 44-й армии — 126-й отдельный танковый батальон, 39-я танковая бригада и 56-я танковая бригада. 126-й отдельный танковый батальон, приданный 276-й стрелковой дивизии, перешел в контратаку от совхоза Арда-Эли в направлении феодосийской дороги на юго-запад. В результате контратаки батальон достиг противотанкового рва, уничтожив 2 средних танка противника, 8 противотанковых орудий, 6 станковых пулеметов и до двух рот пехоты, потеряв при этом 4 танка Т-26, 4 человека убитыми и 24 ранеными.
Части 56-й танковой бригады 8 мая уничтожили 7 танков (средних) противника, 5 противотанковых орудий, до трех рот пехоты и артиллерийский обоз противника на феодосийской дороге, потеряв при этом 17 танков (из них 7 KB), 15 человек убитыми и 25 ранеными.
39-я танковая бригада, имея задачу уничтожить прорвавшегося противника в районе совхоза Арда-Эли, высота 50,6, выдвинулась для поддержки контратаки 404-й стрелковой дивизии РККА. При подходе к Балке Черная командир бригады получил донесение от своей разведки, что 16 средних танков и до полка немецкой пехоты подходят к высоте 50,6, и решил с ходу атаковать части вермахта. В результате враг был отброшен. В течении дня бригада отразила еще несколько атак противника на данном направлении, оказав поддержку 404-й стрелковой дивизии. Немецкие части, потеряв 8 танков и около 400 человек убитыми, 8 мая в этом направлении новых попыток наступления больше не предпринимали. Потери бригады составили 7 танков (из них 2 KB), 47 человек убитыми и ранеными, 25 человек пропали без вести.
В итоге 8 мая 39-я танковая бригада, выдвинутая командованием 44-й армии с запозданием из занимаемого района, вела встречные бои с наступавшим противником, задержав его продвижение. Отходившие части 63-й горнострелковой дивизии практически не оказывали сопротивления противнику, а части 404-й стрелковой дивизии, действовавшие в направлении Кош, совхоз Арма-Эли, оказали бригаде слабую поддержку.
К исходу первого дня вражеского наступления оборона войск 44-й армии оказалась прорванной на 5-км участке и в глубину до 8 км. В результате действий авиации противника было потеряно управление фронтом, армиями, нарушено управление дивизиями, парализованы войска. Продвижение войск и тылов из-за непрерывных налетов авиации также было затруднено.
В результате действий 8 мая практически только танковые части Крымского фронта оказали серьезное сопротивление противнику, задержав его продвижение на рубеже высоты 63,8, совхоза Арма-Эли, Балка Черная. Отход частей 276-й и 404-й стрелковых дивизий и отсутствие сопротивления противнику частей 63-й горнострелковой дивизии не дали возможности закрепить успех, достигнутый танковыми частями.
Одновременно противник с целью демонстрации вел в наступление на фронте 47-й и 51-й армий, но его атаки были отбиты.
В первый день наступления противника, 8 мая, его авиация вывела из строя более половины зенитных средств; тем самым были обеспечены благоприятные условия для ее действий в последующие дни. И если 7–9 мая самолеты противника вели налеты в основном на высотах 1000–2000 метров, то 10 и 11 мая — уже на высотах 300–700 метров.
9 мая на фронте 47-й армии противник активности не проявлял, на фронте 51-й армии пытался незначительными силами овладеть высотой 69,4 (юго-западнее Крым-Шибани), но безуспешно.
Части противника, действовавшие против 44-й армии, к полудню достигли Сейтджеут и совхоза Арма-Эли, которым вскоре овладели. Возникла реальная угроза левому флангу 51-й армии.
Между тем вечером 8 мая командование Крымского фронта отдало приказ, согласно которому основной удар по прорвавшемуся противнику должна была наносить 51-я армия. Ей передавались также все части, ранее приданные 44-й армии.
Атака была назначена на утро 9 мая, однако части в установленный срок не сосредоточились в указанных районах, и командующий 51-й армией генерал В. Н. Львов перенес атаку на 14.00. Но и к этому времени части также не сосредоточились. К вечеру противник сам перешел в наступление на этом направлении. Стрелковые части под непрерывным бомбометанием и атаками танков не проявляли должной стойкости.
Основной удар на себя приняли 56-я танковая бригада и 229-й отдельный танковый батальон. Несмотря на превосходство сил противника, они продержались на рубеже Мезарлык-Оба до полудня 10 мая, после чего под натиском танков и пехоты противника начали отход на север.
В этом же направлении в ночь с 10 на 11 мая отступали и части 47-й армии, что привело к дезорганизации управления и неразберихе. Отходом практически никто не руководил, и он не был организован. Дело доходило до того, что отдельные автоматчики противника просачивались в боевые порядки и открывали огонь по отступающим.
Боевой состав танковых частей к утру 9 мая выглядел следующим образом:
124, 126-й отдельные танковые батальоны и 39-я танковая бригада 9 мая и в дальнейшем оставались в составе 44-й армии, 40-я танковая бригада — в составе 51-й армии, этой же армии в ночь на 9 мая были переподчинены 56-я танковая бригада и 229-й отдельный танковый батальон. 55-я танковая бригада оставалась в составе 47-й армии.
Танковые части 44-й армии с утра 9 мая вступили в бой с противником. 124-й отдельный танковый батальон, сосредоточенный на западных скатах горы Кабуш-Убе, около 10.00 получили от заместителя командующего 44-й армии задачу атаковать танки противника, которые к этому времени подходили с запада в район горы, и в дальнейшем прикрывать отход частей армии.
Батальон атаковал танки и пехоту противника, двигавшиеся в направлении феодосийской дороги. В результате боя батальон подбил 5 немецких танков, уничтожил 6 противотанковых орудий, 2 минометных батареи и рассеял до батальона пехоты противника. 124-й отб потерял 5 танков.
В дальнейшем батальон отошел к Кошаю, где находился в обороне до вечера 9 мая. После вторичного короткого боя в районе Кошая батальон отошел и занял оборону западнее Карач.
126-й отдельный танковый батальон, отведенный по приказу заместителя командующего 44-й армией в район Сейтджеута для совместных действий с 39 тбр, с 9 часов утра вел бой в этом районе, отражая атаку 40 танков и пехоты противника. В ходе боя было уничтожено 5 бронемашин, 2 средних танка, 4 противотанковых орудия с расчетами и до роты пехоты. К вечеру батальон отошел к феодосийской дороге, где огнем с места сдерживал наступление превосходящих сил противника. Задень потери 126-й отдельного танкового батальона составили 5 танков, 5 человек убитыми и 20 ранеными.
39-я танковая бригада совместно со 126-м отдельным танковым батальоном и во взаимодействии с 643-м стрелковым полком в течении дня 9 мая удерживали высоту 46,5 и Сейтджеут, отбивая атаки превосходящих сил противника. К исходу дня бригада с боем отошла к Обенчи-Корсан, где атаковала мотоколонну противника, двигавшуюся по дороге на Сарылар. В дальнейшем бригада отошла в Дабиюш, где находились остатки 404-й стрелковой дивизии и других частей. В условиях отсутствия связи со штабом 44-й армии и соседями командир бригады объединил под своим командованием имеющиеся группы пехоты: 47 человек 63 гсд, 227 человек 404 сд, 229 человек школы младших лейтенантов, 176 человек 276 сд и 276 человек 54 мп, организовав оборону. В течении дня бригада уничтожила 4 танка противника, одно самоходное орудие, 5 автомашин, около 100 человек, потеряв при этом 2 танка Т-60.
Танковые части 51-й армии действовали следующим образом.
40-я танковая бригада к утру 9 мая сосредоточилась в 1 км севернее кургана Кош-Оба, в готовности для контрудара совместно со 128-й стрелковой дивизией. Около 20.00 бригада атаковала танки противника в направлении кургана Сюрук-Оба, подбив 6 танков. После этого бригада вернулась на исходное положение.
56-я танковая бригада с ротой 18-го мотоциклетного полка обороняла район Мезарлык-Оба, после чего отошла к Пяти Курганам, где заняла оборону, отражая атаки численно превосходящего противника (до 100 танков при поддержке пехоты). В этих боях бригада потеряла 9 танков Т-26, 15 человек убитыми и 12 ранеными.
Особенно ожесточенные бои 9 мая вел 229-й отдельный танковый батальон, занимавший оборону на северных скатах кургана Сюрук-Оба. Встретив огнем с места противника, наступающего из района Арма-Эли, батальон уничтожил 28 танков неприятеля, потеряв 5 тяжелых танков КВ. В дальнейшем в отражении танковой атаки приняла участие артиллерия. После боя, длившегося до темноты, противник потерял 50 подбитыми танков.
55-я танковая бригада 9 мая боевых действий не вела.
Таким образом, танковые части 51-й армии отразили атаку до 100 танков противника в направлении кургана Сюрук-Оба, а части 44-й армии в направлении феодосийской дороги в течении дня методом подвижной обороны и контратаками сдерживали наступление превосходящих сил противника в восточном направлении.
Действия танковых частей не были закреплены усилиями стрелковых дивизий.
К исходу 9 мая в полосе 44-й армии уже не имелось сплошного фронта. Остатки занимавших оборону стрелковых дивизий мелкими группами непрерывно отходили в восточном направлении. Части 72-й кавалерийской дивизии, имевшие задачу остановить поток отступавших, не смогли ее выполнить.
На левом крыле 51-й армии в связи с отходом 236-й стрелковой дивизии с ночи на 10 мая 1942 года также образовался промежуток от Пяти Курганов до городка Кайман, не занятый частями Крымского фронта.
После того как 9 мая нашему командованию не удалось ликвидировать прорыв немцев и его глубина возросла до 30 км, причем в полосе не только 44-й, но и 51-й армии, представитель Ставки был вызван к прямому проводу. Переговоры командования Крымским фронтом с Верховным Главнокомандующим состоялись 10 мая в 2 часа 55 минут.
Мехлис, Козлов и Колосов доложили, что левый фланг они отводят за Акмонайские позиции. Задержать противника они надеются силами 12-й и 143-й стрелковых бригад и 72-й кавалерийской дивизии. 156-я стрелковая дивизия ставилась на Турецкий вал. Они просили также с Тамани 103-ю стрелковую бригаду, а также разрешения перенести КП фронта, в связи с непрерывной бомбежкой, в каменоломни, на северную окраину Керчи.
Ответ был таков:
«СТАЛИН:
1) Всю 47 армию необходимо немедля начать отводить за Турецкий вал, организовав арьергард и прикрыв отход авиацией. Без этого будет риск попасть в плен.
2) 103 бригаду дать не можем.
3) Удар силами 51 армии можете организовать с тем, чтобы и эту армию постепенно отводить за Турецкий вал.
4) Остатки 44 армии тоже нужно отводить за Турецкий вал.
5) Мехлис и Козлов должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала.
6) Не возражаем против перевода штаба на указанное вами место.
7) Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова.
8) Примите все меры, чтобы вся артиллерия, в особенности крупная, была сосредоточена за Турецким валом, а также ряд противотанковых полков.
9) Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением. Все.
МЕХЛИС: Сделаем все в точности по вашему приказу…
СТАЛИН: Скоро придут три полка авиации в Ейск и в Новороссийск в распоряжение Буденного. Можете их взять для вашего фронта. Торопитесь с исполнением указания, время дорого, вы всегда опаздываете… Все приказы главкома, противоречащие только что переданным приказаниям, можете считать не подлежащими исполнению…»
Итак, окончательно поняв, что ни Мехлис, ни Козлов «пороха не изобретут», Верховный ставит им как задачу максимум: отвести свои части и задержать части противника на рубеже Турецкого вала. Напомним, что как сам вал, так и Керченские обводы фактически не были оборудованы в инженерном отношении и серьезной преграды для противника не представляли.
Неразворотливость, пассивность командования Крымского фронта и представителя Ставки служила врагу дополнительной подмогой. Приказ на отвод своих 47-й и 51-й армий генералы Колганов и Львов получили из штаба фронта лишь к концу 10 мая, а начали его реализацию еще сутки спустя. Между тем уже к исходу 10 мая передовые части немцев вышли к Турецкому валу. До Керчи им оставалось чуть более 30 км. Частям 47-й армии — в два с половиной раза дальше.
На прибрежную полосу шириной не более 1 км, по которой отступали дивизии обеих армий, обрушился шквал огня. Берег сплошь усеяли тела погибших. Их участь разделил и генерал Львов, командующий 51-й армией.
Танковые части за сутки боев в общей сложности потеряли более 40 машин, и к утру 10 мая их боевой состав выглядел следующим образом:
10 мая 55-я танковая бригада была переведена в подчинение 51-й армии, распределение остальных танковых частей по армиям осталось без изменений.
Действия танковых войск 51-й армии. 56-й танковой бригаде с ротой 13-го мотопехотного полка была поставлена задача удержать рубеж Пять Курганов (западнее кургана Сюрук-Оба).
Противник накапливался перед фронтом бригады, сосредотачивая танки и пехоту для наступления. Район расположения бригады находился под сильным артиллерийским и минометным огнем. К полудню 10 мая в бригаде осталось три танка Т-60 и два Т-26, батарея ПТО расстреляла все свои снаряды. Командир бригады принял решение остатки частей отвести на Огуз-Тобе, где они вечером 10 мая были подчинена командиру 55-й танковой бригады.
40-я танковая бригада днем 10 мая получила приказ поддержать 650-й стрелковый полк, на участке которого противник перешел в наступление. Командир бригады решил с ходу атаковать противника танками KB, которые выбили неприятеля с высоты 63,2, восстановив положение 650 сп. В этом бою бригада уничтожила 4 танка и 2 противотанковых орудия противника, потеряв 2 танка KB и один — Т-34. После атаки танки бригады вернулись в исходное положение.
55-я танковая бригада, расположенная на северо-восточных склонах кургана Огуз-Тобе, получила задачу атаковать противника во взаимодействии с 77-й горнострелковой дивизией. В момент выступления во второй половине дня бригада подверглась массированному налету авиации противника. При подходе к железной дороге танки бригады были встречены огнем танков противника, находившихся с другой стороны железнодорожного полотна, и противотанковых орудий. Одновременно по бригаде вели огонь танки противника со стороны кургана Сюрук-Оба.
В ходе боя, длившегося до темноты, бригада потеряла 7 танков KB, семь Т-26, 2 танка KB вышли из строя по техническим причинам. При этом было уничтожено около 20 танков противника. Оставшиеся танки 55-й танковой бригады были отведены на юго-восточные скаты городка Огуз-Тобе.
5 танков 229-го отдельного танкового батальона, из которых 4 были неисправны, вели огонь по танкам противника с места из района северо-восточных скатов высоты 42,7. При этом был подбит один танк КВ.
Танковые войска 44-й армии 10 мая активных действий не вели. 124-й отдельный танковый батальон в течение дня по приказу сверху дважды в течении дня менял позиции, боевых действий не вел.
126-й отдельный танковый батальон был отведен на рубеж Турецкого вала, где занял оборону.
39-я танковая бригада совместно с остатками различных стрелковых частей (63 гсд, 404 сд, 276 сд, 54 мп) занимала оборону в районе Джаб-Тобе. К вечеру 10 мая бригада была подчинена командиру 404-й стрелковой дивизии.
11 мая противник продолжал наступление против левого крыла 51-й армии, пытаясь овладеть городом Огуз-Тобе и выйти к Арабатскому заливу. Вражеская авиация нанесла сильный удар по командному пункту 51-й армии. Погиб один из наиболее решительных командиров Крымского фронта генерал Львов. Командование принял начальник штаба армии полковник Г. П. Котов.
В полосе 44-й армии противник продолжал наступление, преимущественно используя танки и моторизованные части, преследуя отступающие разрозненные части армии.
В течении всего дня продолжались массированные налеты авиации, самолеты противника действовали, как правило, на малых высотах, так как зенитной обороны уже практически не существовало.
В целях объединения действий авиации Крымского фронта и Авиации дальнего действия, Ставка приказала авиацию Крымского фронта, флота и Северо-Кавказского направления временно подчинить заместителю командующего Авиацией дальнего действия генералу Н. С. Скрипко. Были приняты и другие меры по оказанию помощи войскам Крымского фронта. Однако события развивались стремительно в неблагоприятную для нас сторону.
После проведенных накануне боев 11 мая боевой состав танковых частей выглядел следующим образом:
55-я танковая бригада совместно с 77-й стрелковой дивизией и оставшимися танками 56-й танковой бригады с утра 11 мая вела ожесточенный бой с танками и пехотой противника в районе города Огуз-Тобе. В ходе этого боя, длившегося до полудня, было уничтожено 12 танков противника. При этом в обеих бригадах боеготовых танков не осталось, и командующий 51-й армией отдал приказ отвести их штабы в тылы.
Находившаяся неподалеку, севернее кургана Кош-Оба, 40-я танковая бригада бездействовала. Командир бригады не проявил инициативы, не атаковал противника во фланг и тыл, что ему следовало бы сделать в сложившейся обстановке. Во второй половине дня 11 мая по приказу командующего 51-й армией бригада начала отход в направлении на Ак-Монай и далее по берегу Арабатского залива. В район Керчи прибыло 8 оставшихся танков Т-60 бригады, где они действовали до 18 мая совместно с частями 51-й армии.
229-й отдельный танковый батальон получил приказ на отвод оставшихся танков в тыл для восстановления, однако по пути в районе Семь Колодезей 2 танка были уничтожены. Оставшиеся 2 танка 13 мая дошли до Турецкого вала, где вели бой с противником, уничтожив 6 его танков. При этом батальон потерял свои последние две машины…
Основная часть сил 51-й армии уже не вела организованной обороны, и 11 мая командующий армией отдал приказ на отвод дивизий к рубежу Турецкого вала. Это решение не было проведено в жизнь. Сам приказ был недостаточно вразумительным, ставилась задача «отходить на Турецкий вал». Однако этот рубеж не был подготовлен к обороне, и многие части проходили мимо него, открывая тем самым путь для движения противника. Попытки формирования отрядов из отступающих не увенчались успехом, так как они практически сразу же разбегались после налетов авиации. Лишь на левом участке части 72-й кавалерийской дивизии, 39-й танковой бригады и погранчасти сдерживали противника. Но это не дало должного эффекта, так как немецкие войска вышли на шоссе Султановка — Керчь. Созданные наспех отряды по Керченскому обводу также оказались неустойчивыми. Частей и тем более дивизий как самостоятельных боевых единиц уже не было. Поток неуправляемой массы людей устремился к переправе.
Части 47-й армии беспорядочно продолжали отход по берегу Арабатского залива.
Видя, что командование фронтом и представитель Ставки окончательно утратили нити управления и положение наших войск становится все более угрожающим, Ставка ВГК 11 мая в 23.50 отдает по «Бодо» приказ главкому Северо-Кавказского направления маршалу Буденному:
«Ввиду того, что Военный совет Крымфронта, в т. ч. Мехлис, Козлов, потеряли голову, до сего времени не могут связаться с армиями, несмотря на то, что штабы армий отстоят от Турецкого вала не более 20–25 км, ввиду того, что Козлов и Мехлис, несмотря на приказ Ставки, не решаются выехать на Турецкий вал и организовать там оборону Ставка Верховного Главнокомандования приказывает Главкому СКН маршалу Буденному в срочном порядке (фактически такой выезд состоялся только 13 мая. — Авт.) выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок в Военном совете фронта, заставить Мехлиса и Козлова прекратить свою работу по формированию в тылу, передав это дело тыловым работникам, заставить их выехать немедленно на Турецкий вал, принять отходящие войска и материальную часть, привести их в порядок и организовать устойчивую оборону на линии Турецкого вала, разбив оборонительную линию на участки во главе с ответственными командирами. Главная задача — не пропускать противника к востоку от Турецкого вала, используя для этого все оборонительные средства, войсковые части, средства авиации и морского флота»[403].
12 мая Козлов и Мехлис, вняв наконец приказу Ставки, выехали на Турецкий вал в район Султановки, куда вышли части 44-й армии генерала Черняка. Представитель Ставки позднее докладывал Сталину, как штаб 44-й армии и представители фронта останавливали отходящие в беспорядке разрозненные подразделения и отдельных людей. Очень похожая картина предстала перед Мехлисом и севернее, в районе железной дороги:
«Части 47 армии беспорядочно отходят под жесточайшим воздействием авиации. Отход был неорганизованный. Ни одной части найти не удалось. Шли разрозненные группы»[404].
Отсутствие нормальной связи, утрата управления войсками, беспорядочность, а то и паника усугублялись действиями Мехлиса и других руководителей. Резонны, на наш взгляд, упреки, высказанные по этому поводу адмиралом Н. Г. Кузнецовым: «…Мехлис во время боя носился на „газике“ под огнем, пытаясь остановить отходящие войска, но все было напрасно. В такой момент решающее значение имеют не личная храбрость отдельного начальника, а заранее отработанная военная организация, твердый порядок и дисциплина».
А они-то, как ни прискорбно, отсутствовали. Так или иначе, но лишь 13 мая, то есть спустя трое суток после приказа Ставки, «основные оставшиеся части и соединения, — как доложил Мехлис Сталину, — сосредоточились на линии Турецкого вала и приступили к занятию обороны»[405].
Действия танковых частей 44-й армии. 124-й отдельный танковый батальон по приказу начальника штаба фронта к вечеру 11 мая совершил марш из района Семь Колодезей к Турецкому валу, где занял оборону совместно с частями 143-й стрелковой бригады. В бою 13 мая батальон уничтожил 6 танков противника, 2 штурмовых орудия и 8 машин с мотопехотой, потеряв при этом 6 своих танков. Оставшиеся 2 машины были переданы в 126-й отдельный танковый батальон.
126-й отдельный танковый батальон в ночь с 11 на 12 мая по приказу Члена военного совета фронта был отведен в район Айман-Кую и Сараймин. 12 мая он был пополнен 12 танками, скорее всего, из 79-го учебного танкового батальона, а также трофейными: 5 Т-26, ХТ-133, 2 Pz.Kpfw.IV Ausf.F1, 4 Pz.Kpfw.38(t). В указанном районе с 13 мая по 15 мая батальон совместно с 417-м стрелковым полком занимал оборону, отражая атаки превосходящих сил противника, подвергаясь при этом многократным ожесточенным налетам вражеской авиации. В этих боях батальон потерял все танки, а оставшиеся 3 неисправные машины взорвал. За 2 дня боев 13 и 14 мая батальоном уничтожено 17 танков противника, 8 противотанковых орудий, 3 бронемашины до роты пехоты и около эскадрона конницы противника.
39-я танковая бригада 12 мая по приказу заместителя командующего 44-й армией была отведена в район Марфовки, а затем — в Чурбан, где заняла оборону. В бою 14 мая бригада уничтожила 4 танка противника. В этот же день по приказу командования бригада была переброшена на окраину города Керчь. В течении всего дня 15 мая остатки бригады (5 Т-60, 1 Т-26) совместно с бронедивизионом 72-й кавдивизии и пехотой 156-й и 404-й стрелковых дивизий обороняли город Керчь, а с 16 мая танки бригады действовали в обороне совместно с частями 157-й стрелковой дивизии.
Потеряв в ожесточенных боях всю материальную часть, оставшийся в живых личный состав бригады 15–16 мая был переправлен на восточный берег.
Майские события показали, что противник не ждал, а навязывал свое развитие событий. 13 мая танками и пехотой при активной поддержке с воздуха он нанес удар на фронте Султановка — Ново-Николаевка. К исходу дня 156-я стрелковая и 72-я кавалерийская дивизии были оттеснены на линию Андреевка — Чурбаш. Турецкий вал был, таким образом, прорван.
На следующий день положение войск фронта усугубилось еще больше. Из доклада Л. З. Мехлиса И. В. Сталину:
«В течение 14.5 бои на всем фронте Керченского обвода продолжались с неослабевающей силой. Противник танками и пехотой по-прежнему наносил удар по нашему центру в направлении Андреевка — Керчь и по левому флангу Чурбаш — Керчь, нанося одновременно непрерывные мощные бомбовые удары по нашим войскам, скоплениям обозов и разрушая все пристани и причалы в порту Камыш-Бурун, Керчь, завод Войкова и на переправах в Еникале, Опасная и Жуковка. Войска несли тяжелые потери, особенно в материальной части. Недоставало огнеприпасов.
Обозы и тылы трех армий, собравшиеся на узком пространстве восточной части Керченского полуострова, разбивались авиацией. Армии к этому времени (к утру 15 мая) в своем составе имели только отдельные организованные части и соединения»[406].
Героизм, стойкость отдельных частей, подразделений, групп бойцов и командиров были не в состоянии переломить общую обстановку, отход наших войск при непрерывной бомбежке приобретал все более стремительный и неуправляемый характер. Под угрозой оказалась Керчь — место дислокации штаба фронта.
Видя, что командование Крымским фронтом окончательно утрачивает нити управления, Ставка отдает приказания, которые, как ни прискорбно, способны были разве что облегчить агонию. Но и они носили противоречивый характер.
Так, на рассвете 14 мая из Москвы поступило распоряжение Сталина о начале отвода войск на Таманский полуостров. К вечеру (в 18.10) И. В. Сталину доложили ответную телеграмму:
«Бои идут на окраинах Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать [его] к западу от Булганак.
Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной. Командный пункт переходит Еникале. Мы опозорили страну и должны быть прокляты. Будем биться до последнего. Авиация врага решила исход боя.
Мехлис»
Очевидно, панический тон телеграммы заставил Верховного Главнокомандующего принять решение, фактически отменявшее распоряжение о начале эвакуации. 15 мая в 1.10 Верховный телеграфирует генералу Д. Т. Козлову:
Данный текст является ознакомительным фрагментом.