8.1.3. Когда вспомнили о подземной Москве и что хранилось в некоторых её палатах

8.1.3. Когда вспомнили о подземной Москве и что хранилось в некоторых её палатах

Итак, подземная и наземная Москва стала фактически одним из чудес света. Библия назвала возведённую столицу «Новым Иерусалимом», см. выше. Но затем, как мы уже говорили, в эпоху Великой Смуты, подземный город погрузился во мрак легенд. Понятно почему. Романовы вырезали ордынскую династию, «монгольские» чиновники и администрация в Москве уничтожены. Сам факт существования Великой = «Монгольской» Империи постарались предать забвению. Вся жизнь в России круто переменилась. Началась эпоха иностранной оккупации. Многие планы, чертежи, карты и книги были утеряны или уничтожены. В частности, на подземную Москву опускается туман забвения. Считается, что интерес к подземной Москве возродился лишь во второй половине XVII века.

В июне 1663 года грек Паисий Аигарид (1614–1678), монах ордена св. Василия, безместный газский митрополит, сыгравший «весьма выдающуюся роль в длинной и полной трагических моментов процедуре суда над патриархом Никоном» [147], с. 175, обратился с письмом к царю Алексею Михайловичу. Аигарид писал следующее:

«О священнейший и благочестивейший ИМПЕРАТОР! (Отметьте, что Алексея Михайловича Романова всё ещё именуют по инерции Императором, то есть титулом, которым ранее называли только царей-ханов Великой = „Монгольской“ Империи, см. [12]). ВЕРТОГРАД, ЗАКЛЮЧЁННЫЙ ОТ АЛКАЮЩИХ, И ИСТОЧНИК, ЗАПЕЧАТЛЁННЫЙ ОТ ЖАЖДУЩИХ, ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ ПОЧИТАЕТСЯ НЕСУЩЕСТВУЮЩИМ. Давно уже известно о собрании вашим величеством из разных книгохранилищ многих превосходных книг, потому нижайше прошу дозволить мне свободный вход в ваши хранилища для рассмотрения греческих и латинских сочинений…» Цит. по [147], с. 178.

О реакции Алексея Михайловича на письмо Лигарида ничего не известно. И.Я. Стеллецкий отмечает: «Прав Забелин, что в России „в XVII столетии никто и понятия не имел о потерянном сокровище“…» [147], с. 179.

Через некоторое время письмо попало к царевне Софье Алексеевне, старшей дочери царя. «Её издавна влекли подземные тайны Кремля, да и знала она по личному опыту, что под Кремлём существуют подземные ходы, выводящие из Кремля. Одним из таких ходов она не раз пробиралась тайком из Кремля во дворец в Охотном, на зеркальную кровать к своему „Васеньке“» [147], с. 180.

«Царевна вспомнила о своём верном Василии Макарьеве… Призвала и наказала: обо всём, что увидит в подземном Кремле нового, невиданного, небывалого, доложить ей и только ей одной… Дьяк Макарьев волен был выбрать любой пункт, откуда мог бы проникнуть в подземный Кремль. Он выбрал Тайницкую башню. Почему?.. Мы не знаем. Но, конечно, одного названия ему было мало: он знал кое о чём более конкретном — о подземном тайнике из-под Тайницкой башни ПОДО ВСЕМ КРЕМЛЁМ к башне Собакиной у р. Неглинной… Люк приводит в тоннель, идущий в противоположные стороны — ПОД МОСКВУ-РЕКУ, с одной стороны, и к Успенскому собору, с другой стороны. Дьяк Макарьев направился тем путём, что ведёт к собору. Он мог выйти в собор и тем ограничиться, но личное любопытство, разбуженное всем виденным, повлекло его дальше под землёй, мимо собора… Дьяк Макарьев п?ходя, на глаз, установил ширину и высоту тоннеля (3?3 метра). Дьяка повергло в немалое изумление ПЛОСКОЕ ПЕРЕКРЫТИЕ ТОННЕЛЯ ИЗ БЕЛОКАМЕННЫХ ПЛИТ… На известных промежутках под Алевизовской стеной сделаны пустоты или камеры (6?9 метров) с коробовыми сводами. Одна из таких камер в районе Троицкой башни оказалась закрытой железной дверью и висячими замками и проёмными „чепями“. Вверху, над дверями, дьяк заметил два оконца без слюды, за железными решётками. Как-то приспособившись, Макарьев смог через решётки осветить внутренность камеры. Глазам его представилась необычная картина: камера до самых кирпичных сводов („до стропу“) была загружена таинственными коваными ящиками…

Дальнейший путь дьяка тоннелем вдоль Алевизовской стены привёл его в башню „Тайник“ (Собакину), в герметически закупоренное, со сферическим сводом, круглое помещение. Влево имелась широкая кирпичная лестница вниз, ведущая на дно тайника, в кирпичном дне кругло чернела вода итальянской цистерны Солари. Прямо перед ним манило к себе узкое отверстие потайного хода в стене. Он поднялся по узким ступеням (до восемнадцати) и вышел на первый этаж круглой Собакиной башни. Там и тут по двухметровым стенам башни зияли большими отверстиями ниши.

Дьяк, оглядевшись, пошёл по направлению к одной из них, выводившей в крепостной ров на Красной площади. Ныне ниша эта замурована; тогда же она имела дверь… Дьяк благополучно взобрался на противоположный берег рва и вступил в так называемый тогда Точильный ряд» [147], с. 182–183.

Дьяк отчитался царевне Софье. «Его рассказ привёл царевну в неописуемое волнение» [147], с. 184. Она потребовала молчать. Якобы Макарьев действительно не рассказывал об увиденном много лет и лишь перед смертью передал сведения о кремлёвских подземельях звонарю Конону Осипову, который через несколько лет решил пересказать их приближённым Петра I. Рассказ Осипова вызвал большое удивление при дворе [147], с. 190–191. Вот одно из кратких сообщений тех лет: «И О ТЕХ ПАЛАТАХ доносил в [1]718 году ближнему стольнику князю Ивану Фёдоровичу Ромодановскому на словах, в Москве, в Преображенском приказе. И велено его допрашивать, почему он о тех палатах сведом? И он сказал: стал сведом от Большия казны от дьяка Василья Макарьева; сказывал он, был де он по приказу благоверныя царевны Софии Алексеевны посылан под Кремль-город тайник и в тот тайник сошёл близь Тайницких ворот, а подлинно не сказал… Благоверная царевна до государева указу в те палаты ходить не приказала». Цит. по [147], с. 190–191.

Однако князь Ромодановский почему-то ничего не передал царю. Прошло ШЕСТЬ ЛЕТ. И тогда Конон Осипов, потеряв терпение, направил «письменное доношение, но не царю, а в Канцелярию фискальных дел, как требовалось по положению. Канцелярия признала дело настолько значимым, что немедленно передала доношение в Сенат. Сенат признал последнее бредом сумасшедшего, тем не менее, увидел себя вынужденным информировать царя. Пётр, едва выслушав, с жаром ухватился за это сообщение и приказал изумлённому Сенату немедленно дать делу „полный ход“» [147], с. 192.

«Царь велел безотлагательно организовать проверочную экспедицию, о результатах работы которой московский архивный документ не сообщает» [147], с. 186. Тем не менее, уцелели фрагменты отчёта Осипова: «Повелено было мне под Кремлём-городом в тайнике оные ДВЕ ПАЛАТЫ ВЕЛИКИЕ, наставлены полны сундуков, отыскать, И ОНОМУ ТАЙНИКУ ВХОД Я СЫСКАЛ, и тем ходом итить стало быть нельзя». Цит. по [147], с. 193. Считается, что в этот раз палаты найти не удалось. Однако, надо полагать, что поиски всё же завершились успехом. Либо в это время, либо позже. Хотя точного документального свидетельства о подъёме ящиков на поверхность до нас не дошло. Но часть сундуков, скорее всего, достали. Аргументы в пользу такого мнения см. ниже.

Считается, что в сундуках, увиденных дьяком Макарьевым, хранился царский архив Грозного. Более того, «СОХРАНИЛАСЬ ПЕРЕЧНЕВАЯ ОПИСЬ ЭТОГО АРХИВА („Акты археографической экспедиции“, № 289). Ящиков по описи двести тридцать — достаточно, чтобы загромоздить помещение до сводов… Забелин горько сожалел ОБ УТРАТЕ ЭТОГО АРХИВА» [147], с. 187–188. Забелин писал: «ВОТ ГДЕ БЫЛО ИСТИННОЕ НАШЕ СОКРОВИЩЕ, КОТОРОЕ, СОХРАНИВШИСЬ, МОГЛО БЫ ПРОЛИТЬ ИСТИННЫЙ И ОБШИРНЫЙ СВЕТ НА НАШУ ИСТОРИЮ ОТ ВРЕМЁН БАТЫЯ. В СТО СОРОК ВОСЬМОМ ЯЩИКЕ ЗДЕСЬ СОХРАНИЛИСЬ ДЕФТЕРИ СТАРЫЕ ОТ БАТЫЯ И МНОГИХ ЦАРЕЙ, С ОТМЕТКОЮ, ЧТО „ПЕРЕВОДУ ИМ НЕТ, НИКТО ПЕРЕВЕСТИ НЕ УМЕЕТ“. (Поясним, что дефтери, или девтери, по В. Далю, — это старинное слово татарского происхождения, означающее „ханский ярлык или грамота о выходах, т. е. о пошлине, дани, сборах“, см. [51] — Авт.). В СОРОК СЕДЬМОМ ЯЩИКЕ, НАПРИМЕР, ГРАМОТЫ ДОСКОНЧАЛЬНЫЕ И ГРАМОТЫ ДУХОВНЫЕ И КНИГИ ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ СТАРЫХ. Перечислить все драгоценнейшие памятники, хранившиеся в этих ящиках, нет возможности. Некоторые, например, 138-й ящик, с духовными грамотами московских князей, к счастью, сохранились, издавна и доныне сохраняются в архиве Мининдел. Это обстоятельство доказывает, что ящики были целы, быть может, ещё в XVII столетии». Цит. по [147], с. 188.

Отсюда следует, что, скорее всего, в XVII веке или в XVIII веке, по приказу Романовых, все 230 ящиков, после их обнаружения в подземном Кремле, были немедленно извлечены на свет. Ведь говорят же нам, что материалы именно из некоторых этих ящиков до сих пор хранятся в московском архиве. Итак, надо полагать, весь архив Грозного достали, вскрыли и тщательно пересмотрели. Затем, вероятно, разделили его на две весьма неравные части. Очень большую и очень маленькую. В большую кучу небрежно свалили всё то, что не устраивало Романовых. Что рассказывало о подлинной истории Руси-Орды XIV–XVI веков. Можно быть уверенным в том, что эту большую часть старых документов тут же уничтожили. Старые бумаги горят хорошо. Особенно если это дефтери времён Батыя и вообще документы старых ордынских князей. Так превратили в пепел подлинную историю Великой = «Монгольской» Империи. Греясь у инквизиционного костра, удовлетворённо потирали руки.

С меньшей частью поступили по-другому. Вероятно, решили изготовить для широкой общественности «подлинные древние русские документы». Чтобы было, что показывать в музеях. Эту группу документов переписали, предварительно отредактировав в нужном Романовым ключе. То есть, попросту говоря, подделали, фальсифицировали русскую историю. Как мы только что узнали из записей Забелина, «случайно сохранились» духовные грамоты московских князей, бывшие в 138-м ящике царского подземного архива. Но ведь мы уже показали в [12], в разделе «Тугра как признак подлинности средневековых царских документов», что показываемые нам сегодня «подлинные духовные грамоты» НЕ НЕСУТ НА СЕБЕ ТУГРЫ. В отличие от многих других старинных документов, как ордынских и османских = атаманских, так, кстати, и от документов самих Романовых XVII–XVIII веков. На которых ТУГРА, ГАРАНТИРУЮЩАЯ ПОДЛИННОСТЬ, ЕСТЬ в обязательном порядке. Следовательно, иногда выставляемые сегодня в музеях так называемые «старинные княжеские грамоты» — но без тугры! — являются романовскими подделками.

Спрашивается, что сделали потом с подлинниками «меньшей части царского архива»? По нашему мнению, их тоже уничтожили. После чего Романовы и их историки вздохнули свободнее. Улик стало заметно меньше. Алиби стало крепче. Отпала, кстати, и необходимость корпеть над переводами старых дефтерей эпохи Батыя. Недаром же сами написали: «переводу им нет, никто перевести не умеет». Решили просто: ну и не надо. Проще кинуть в потрескивающий костёр.

По-видимому, завершив всю эту «деятельность» по уничтожению подлинников, стали громко всем рассказывать, будто «ДОСТАТЬ СУНДУКИ НЕ УДАЛОСЬ». А 138-й ящик оказался, мол, в Мининделе «случайно», сам собой, как-то даже незаметно для сотрудников. И ещё несколько сундуков вместе с ним. Понятно, почему начали так громогласно рассуждать. Потому, что независимые учёные, не посвящённые в подобные романовские хитрости и не подозревавшие о масштабах романовских фальсификаций, могли простодушно спросить. Раз у вас оказался, по крайней мере, один сундук под номером 138, то где же ОСТАЛЬНЫЕ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ? Ведь там, наверное, очень много интересного. Вот и в уцелевшей описи царского архива (опись, кстати, Романовы «проморгали», не догадались вовремя сжечь) перечислены поразительные по важности документы. На такие «неправильные» вопросы тут же раздавался уверенный и авторитетный «романовский ответ». Дескать, при Петре I ящики достать не удалось. (Хотя, как сами признают, ПО ПРИКАЗУ ПЕТРА I делу немедленно был дан «полный ход»). Тут, понимаете ли, неожиданно некий архитектор помешал. Побоялся, что своды обрушатся [147], с. 194. И ПРИКАЗ ПЕТРА, якобы, тут же «заглох». Не был выполнен. Потому что авторитетный был архитектор. И через десять лет, уже при Анне Иоанновне, в 1734 году, тоже как-то всё не удавалось достать заветные сундуки. Каждый раз упорно не получалось. Не везло. Да и вообще донесение Конона Осипова, было, мол, ложным.

Вы только вчитайтесь в версию архивиста А. Зерцалова, начавшего призывать (мы цитируем!) «НЕ ДОВЕРЯТЬ РАССКАЗУ КОНОНА, так как он ПРИДУМАЛ весь свой заманчивый рассказ о таинственных тайниках, имея в виду заинтересовать им правящие сферы и отклонить от себя взыскание казённого долга». Цит. по [147], с. 200. А раз придумал, то нечего больше нас, историков, спрашивать про какой-то там старинный царский архив. А тем более про дефтери эпохи Батыя. Не было их. И архива не было. Всё это зловредные выдумки. От кого вы их, кстати, услышали?

После всего сказанного особое звучание приобретают и другие донесения Конона Осипова, в которых он, оказывается, УТВЕРЖДАЛ, ЧТО «ПОКЛАЖ», ТО ЕСТЬ КАКИХ-ТО ХРАНИЛИЩ, В ПОДЗЕМНОМ КРЕМЛЕ ИМЕЕТСЯ НЕСКОЛЬКО. Как сообщает И.Я. Стеллецкий, «Осипов указал такие места:

1) от Тайницких ворот;

2) от Констянтиновской Пороховой палаты (близ церкви Константина и Елены);

3) под церковью Иоанна, списателя Лествицы;

4) от Ямского приказу попереч дороги до Коллегии иностранных дел (близ Архангельского собора)» [147], с. 197.

О чём тут шла речь? Историки молчат. Неинтересно, мол. А ведь не исключено, что Конон Осипов докопался до сведений о ещё каких-то палатах-хранилищах, причём, не исключено, не только с книгами и документами. Может быть, в подземной Москве где-то хранилось, например, оружие. Что было более чем естественно. Какова судьба всех этих хранилищ?