Зимбабве

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Зимбабве

Большой Зимбабве – это скопление каменных развалин, расположенных в нескольких километрах от главной дороги, связывающей Хараре, столицу Зимбабве, с Йоханнесбургом в Южной Африке. Эти развалины, наряду с прочими руинами, пользуются славой и уважением за умелое соединение глыб и сложность замысла, за высокие окружные стены и башни, круглые ворота и очевидную мощь, единство и упорядоченность.

Два строения выделяются на фоне остальных. Первое, известное как «Акрополь», является мощным оборонительным сооружением на вершине холма. Второе, называемое «Храмом» или «Эллиптическим зданием», покоится внизу, в долине. Они сделаны из местного гранита, умело отколотого от широких «листов» отслоившейся от скал горной породы. В целом комплекс сооружений, расположенных в долине или возвышающихся на каменистых копях вверху, обладает некой целостностью и удивляет целесообразностью, которой нечего противопоставить.

На первый взгляд, зубчатые стены производят то же впечатление, какое они оказывали на случайных открывателей семьдесят и восемьдесят лет тому назад, – впечатление, которое вызвали бы древние крепости средиземноморской Европы. Ощущение силы и мастерства остается и при более пристальном рассмотрении, но экзотический образ исчезает. Чем больше размышляешь об этих зданиях, тем больше они кажутся созданными местными умельцами и искусниками, трудившимися, не испытывая никакого внешнего архитектурного влияния, способного помочь или направить их фантазию в определенное русло. Эти строения во всем отличаются оригинальностью, кажется, ничем не обязанной остальному миру.

Птица из стеатита, мыльного камня, официальный символ древнего Зимбабве

Интересно не только то, что стены впритык соединены друг с другом без раствора. Это было отличительной чертой азанийской каменной кладки, подобные образцы можно увидеть и севернее – в стенах Джебель-Ури в Дарфуре. Поражает тот факт, что крепостные здания словно сами по себе выросли из огромных глыб, и так являющихся отличными оборонительными укреплениями, и строения, от которых остались фундаменты, кажется, были созданы в попытке построить из камня то, что раньше строили из глины и соломы.

Так или иначе, тогда, как и сейчас, повсюду лежали огромные пласты отслоившегося гранита, и уже имелась необходимость в строительстве внушительных зданий. Требовалось лишь немного воображения, чтобы превратить эти блоки в хорошие каменные «кирпичи» или отщепить их еще больше, разведя на скалах огонь. В железном веке начиная с первого тысячелетия до н. э., в стране усиливалась централизованная власть – практически тогда же, когда и в Западном Судане, и это неизбежно вызывало необходимость защищаться от соперников и демонстрировать богатство и могущество. Научившись обрабатывать железо и испытав политические амбиции, люди столкнулись с теми же явлениями, что и в остальном мире.

С течением времени простая каменная кладка превратилась в арочные ворота, двери с деревянными перемычками, ступенчатые ярусные ниши и альковы, крытые коридоры, платформы, встающие стройными силуэтами монолитов, и прочие черты, свойственные Зимбабве. Крепостные стены росли все выше и выше, пока не достигли величия и неприступности, заметных и сегодня: «Эллиптическое строение» имеет девяносто метров в длину и около семидесяти метров в ширину, а окружные стены достигают девяти метров в высоту и шести в ширину.

Развалины башен Большого Зимбабве, возведенных в XIV веке, когда торговля золотом и слоновой костью с арабами была в самом разгаре

Эти стены защищают место, где жил правитель могущественного государства. Они были покрыты лепниной, которая либо скопирована с образцов на берегу, знакомых торговцам, путешественникам и государевым посланникам, либо придумана на месте. Стены охраняли загадки тех, кто плавил золото и другие металлы. Другие – поблизости – скрывали птицеподобных богов из стеатита (мыльного камня) и дома-храмы божественных правителей, чья сила тоже росла с годами. Сверху люди громоздили глиняные и каменные постройки, сосредоточенные то тут, то там и становившиеся с развитием ремесел и торговли все более многочисленными. Их влияние распространялось на тех, кто отправлялся на побережье, а их странные рассказы долетали до морских держав Европы, заставляя ученых мужей в библиотеках думать, что наконец-то найден престол самого пресвитера Иоанна, легендарного правителя внутренней Африки.

Эти истории были приукрашены, но, если поразмыслить, не так уж сильно. Не будучи пресвитером Иоанном из затерянного христианского мира, Мономотапа был религиозной фигурой отнюдь не нищенского ордена. Он не являлся правителем всей внутренней Африки, но, без сомнения, был главой феодального государства, объединявшего разные племена, чей авторитет в период расцвета правления простирался на земли, что были ненамного меньше, чем Мали, унаследованный его современником Канкой Мусой. Его двор не сиял великолепием дворов Священной Римской империи или Англии эпохи Плантагенетов, а его слуги были безграмотны. Но в глазах людей того времени, по крайней мере, в Африке и в Европе, он выглядел богатым и представительным.

И, если верить записям, европейцы так до него и не добрались. Из внешнего мира сюда не попадал никто, кроме торговцев, получивших особое разрешение, и путешественников с побережья – африканцев и арабов, не оставивших после себя никаких письменных следов. Образ жизни внутренней цивилизации, ее боги и обычаи, учения, верования и общественное развитие вращались исключительно вокруг своей собственной оси. Они достигли большого развития, но не осуществили революционного разрыва с традицией. На них не влияли внешние культуры, которые могли бы оплодотворять культуру местную, принося хорошие результаты. Но истинное величие достижений этих южных строителей лучше всего мерить степенью изолированности, в которой они пребывали.