42. КАЗАКИ ПРОТИВ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
42. КАЗАКИ ПРОТИВ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
В то время, когда царь вел войну на западе, важные события происходили и на востоке. В Средней Азии усиливалась Бухара. Хан Абдула подчинил таджиков, одерживал победы над Хорезмом, казахами. А его брат Кучум одолевал вассала Москвы Сибирского хана Едигера. Из-за дальности расстояний царь не мог оказать реальной помощи подданному. А Кучум, кроме бухарских отрядов, привлек на свою сторону башкир, часть ногайцев, в 1563 г. разгромил Едигера, пленил и умертвил, провозгласив ханом себя. Но сибирские племена не признали власть узурпатора. Чтобы покорить их, ему пришлось ввязаться в долгие и нелегкие бои. Однако России Кучум побаивался. Направил в Москву посольство, согласился быть «под государевой рукой» и обещал платить такую же дань, как Едигер, тысячу соболей в год.
А на юге обстановка была напряженной. Девлет-Гирей даже слышать не желал о примирении, объявлял, что денежных выплат ему недостаточно, и «многими кунами мысль моя утешена не будет». Требовал Казань, Астрахань. Передовой линией обороны против татар по-прежнему были казаки. Правда, Сигизмунду удалось оторвать часть днепровских казаков, привлечь к войне против русских, но этим соблазнились немногие. Те, кто шел в королевское войско, по сути становились наемниками, причем второго сорта — деньги, которые удавалось наскрести, предназначались в первую очередь шляхте и немецким ландскнехтам.
Большинство же казаков оставалось на Днепре. Да и то сказать, от противников короля украинцы никакого зла не видели, а вот от крымских «союзников» им доставалось очень крепко. В 1567 г., как раз когда ожидался переворот в России, Сигизмунд собрал большую армию, истратил на нее все средства и не смог вовремя послать дань хану. И Девлет-Гирей за такое прегрешение вполне «официально», испросив разрешение султана, устроил набег. Хотя понятно, что задержка дани была лишь хорошим предлогом — хватать полон по украинским селам было куда проще и безопаснее, чем лезть на русские крепости и полки.
Но казаки отвечали адекватно. Из Стамбула и Бахчисарая к Сигизмунду катились жалобы, что они «из года в год, зимой и летом» совершают нападения, угоняют скот, берут пленных. Писали, что в Черкассах, Каневе, Киеве, Брацлаве, Переяславле находится больше тысячи татарских женщин и детей, а дороги через степь стали настолько опасными, что гонцы с ханскими письмами не могут проехать в Польшу — приходится везти их кружным путем, через Турцию. Король реагировал, слал казакам гневные требования не трогать татар, угрожал карами. Зато от Ивана Грозного они получали деньги, оружие, боеприпасы. Вот и посудите сами, кого из монархов казакам было логично считать «своим», кому из них служить?
Государеву службу несло и донское казачество. Наблюдало за передвижениями татар, захватывало и пересылало воеводам «языков». Крымцы, разумеется, злились, при всяком удобном случае старались отыграться, нападая на казачьи городки — опять же, вдруг получится подзаработать, «ясырь» захватить? Чтобы противостоять врагу, одного героизма и воинского мастерства было недостаточно. Требовалось сплочение, взаимовыручка. Сперва центром организации на Дону стало низовое казачество. Оно жило в отрыве от России, при опасности могло рассчитывать только на собственные возможности. И чтобы действовать совместно, ряд городков объединился в Нижнее Большое Войско. А после того, как в состав России вошла Астрахань, места у Переволоки стали более безопасными. Исчезла «преграда», разделявшая низовых и верховых казаков.
Но процессы централизации были далеко не автоматическими и не простыми. На Дону и его притоках оседали не только казаки. Были разбойничьи шайки, знать не желающие казачьих законов. Были «самостийные» атаманы, предпочитавшие жить сами по себе. Что ж, казаки Нижнего Войска умели быть дипломатами. Приглашали представителей других городков на круги, посылали свои делегации, вели переговоры. Важную роль в объединении Дона сыграл атаман Михаил Черкашин. О нем уже упоминалось в этой книге. Под его началом казаки впервые совершили морской рейд на Кафу в 1556 г., победили на Северском Донце в 1559 г. Вероятно, он участвовал и в ливонских, литовских походах. Казаки верили в его удачу, считали его «характерником» — полагали, что он может заговаривать пули и ядра, предсказывать будущее, и авторитет он имел огромнейший [117].
Впрочем, бывало и так, что авторитеты не действовали, а убеждения не помогали. Но тогда уж казаки не останавливались перед крайними мерами. Не хотите понимать и подчиняться большинству — не обессудьте. Некоторые городки брались «на щит», смутьянов и самостийников казнили. Однако благодаря этому донское казачество превратилось в единую силу, Войско Донское. Нет, в то время оно еще не имело четких войсковых и управленческих структур. Просто на казаков «всех рек», всех притоков Дона, распространялось общее войсковое право. Все городки обязаны были участвовать в ежегодных общих кругах, выполнять их решения, помогать друг другу, выступая «заедин». Но и такая организация оказалась крайне необходимой и весьма своевременной.
В 1566 г. резко изменилась ситуация в Османской империи. В венгерском походе умер Сулейман I, и на трон взошел Селим II. Султан, чье имя так и не украсили почетные титулы Великого, Непобедимого, Завоевателя. В турецком народе его прозвали Селим-Пьяница. И тут-то стало понятным, какие же силы поддерживали его, какие «друзья» его спаивали. Он круто изменил политику отца, немедленно прекратил войну на западе и вступил в переговоры. Сошлись на том, что император ежегодно платит 30 тыс. дукатов, а султан за это отдает ему почти всю Венгрию (кроме Трансильвании). Надо сказать, что большинство венгров было против, они предпочитали турецкое подданство Габсбургам. Но, невзирая на это, мир был подписан, и Селим развернул подготовку к другой войне…
В 1566–1567 гг. в Россию понаехали «турские купцы». Они регулярно бывали в нашей стране, но летописи отметили особенный наплыв. Естественно, среди них были не только купцы. Османская империя в ту эпоху славилась прекрасной разведкой [17]. Турецкие эмиссары снова появились в Поволжье, у ногайцев, на Северном Кавказе. Казанские и астраханские сепаратисты обещали им: как только к ним придут турки или крымцы, они поднимут восстание. Девлет-Гирей опять получил османские пушки и возобновил операции по покорению Кавказа. В Дагестане шамхал Тарковский и хан Тюменский объявили себя союзниками султана. Почуяв, что расклад сил коренным образом меняется, на сторону хана перекинулись ногайский князь Тинехмат, черкесские князья — сочли, что теперь будет выгоднее рассчитывать не на покровительство царя, а вместе с крымцами грабить русских.
А на князей, сохранивших верность России, посыпались удары. И царский тесть Темрюк Идарович Сунжалей обратился в Москву. Просил прислать ратников, чтобы находились у него постоянно. Зять откликнулся. В 1567 г. из Астрахани был отправлен отряд стрельцов и заложил на Тереке, возле устья Сунжи, первую русскую крепость на Кавказе — Терский городок. В строительстве участвовали гребенские и нижнетерские казаки, вместе с царскими воинами они составили гарнизон. Но появление крепости на Тереке турки, в свою очередь, использовали для антироссийской пропаганды. Преподносилось, будто царь влез чуть ли не в османские владения, угрожает Закавказью, хочет захватить Азов. В 1568 г. Девлет-Гирей получил приказ султана готовиться к походу. В Крым приехал новый наместник Касим-паша, которому предстояло возглавить армию. С ним прибыли корабельные мастера, специалисты по осадам крепостей.
1569 г. начался с подлого удара Литвы. Отряд Полубенского, переодетый опричниками, подошел к Изборску. Крепость была сильной, но кто посмеет не пустить приближенных государя? Литовцы захватили город, учинили резню и грабеж, погромили церкви. Закрепиться в Изборске они не успели, сразу же подошли русские войска и вышибли обманщиков. В ответ царь направил свои полки потрепать литовские земли.
Но по весне в Азове стали сосредотачиваться османская армия и флот. Корабли привезли артиллерию, команды землекопов, 2 тыс. янычар. Сухим путем пришли 15 тыс. спагов, отборной конницы. Присоединились 40–50 тыс. крымцев. Предстояло выполнить все тот же старый проект — прорыть канал из Дона в Волгу, провести туда флот и захватить Астрахань и Казань. Девлет-Гирей против плана горячо возражал, доказывал, что он нереальный. Предлагал вместо этого ударить на Рязань или Тулу. Но тут уж Касим ничего не мог поделать, приказ утвердил сам султан. А кто навязал Селиму эту авантюру, вскоре стало ясно. Султанский гонец приезжал к Касиму вместе с польским посланником! Уж кого-кого, а ляхов ничуть не волновало, что для турок план гиблый и невыполнимый. Главное, что для русских он был очень опасным, одно лишь появление османов на Волге должно было вызвать восстания в Астрахани и Казани.
И в июне началось вторжение. По Дону двинулось более 100 судов. Войско, по русским данным, достигало 90 тыс. человек (вместе с рабочими). Царского посла Мальцева, ехавшего к ногайцам, турки захватили в плен и везли, привязав к мачте — пусть увидит триумф султанского оружия. Казаки такой лавине сопротивляться не могли, да и не пытались. Многие из них находились на службе в Ливонии и Литве. А те, кто был дома, уходили, бросая свои городки. Однако план сразу стал давать сбои. Большие турецкие суда были не приспособлены для плавания по реке. То и дело садились на мели, их приходилось разгружать, стаскивать. Армада ползла до Переволоки полтора месяца и добралась лишь в августе. Касим-паша разбил лагерь и распорядился приступить к работам.
Царь в полной мере осознавал нешуточную угрозу. Еще в начале года, узнав от своей агентуры и дипломатов о цели неприятельского похода, он отправил в Астрахань воеводу Долмата Карпова с подкреплениями. А когда дошли вести о турецком наступлении, повелел собирать армию в Нижнем Новгороде, командующим назначил Владимира Старицкого. Военными талантами он не обладал, но было важно имя царского брата. Это позволяло избежать местничества среди воевод, должно было повлиять на волжские племена, чтобы удержались от восстания. Не дожидаясь, пока стянутся все силы, государь приказал экстренно послать в Астрахань «плавную рать» во главе с Петром Серебряным — посадить на струги тех, кто есть под рукой, и выручать город. Но князь, недавно бросивший крепость Копие, опять проявил вдруг робость. На Волге у турок и татар никаких плавсредств еще не было. Несмотря на это, Серебряный дошел лишь до Царицына острова, узнал, что на Переволоке стоят крупные силы и, не пытаясь проскочить мимо них, отступил вверх по реке. Остановился, ограничившись наблюдением за противником.
Царь пытался использовать и дипломатические меры, его послы поехали к паше Кафы, выразили недоумение, что турки двинулись на Россию без всякого повода, без предъявления претензий, объявления войны. Паша пожимал плечами, уверял, что операция предпринята совсем не против русских, а против Ирана — эдакий глубокий обход через Каспий. Три дня он радушно принимал послов, угощал пирами, а на четвертый… бросил в тюрьму. Но одновременно Иван Грозный разослал и призывы к казакам. И вот это неприятель очень быстро стал ощущать! На помощь донцам прибыли 5 тыс. днепровских казаков с гетманом Ружинским, откликнулись и яицкие, волжские казаки, кабардинцы с гребенцами. А еще один отряд днепровских казаков совершил нападение на окрестности Очакова, угнал 15 тыс. овец, 3 тыс. волов, табуны коней.
Тем временем Касим-паша успел убедиться, что прорыть канал и впрямь невозможно. Велел перетащить суда волоком, с помощью катков, но они были слишком тяжелыми, ничего не получалось. Ну да ладно, тут же обозначился иной вариант. К паше прибыла делегация астраханских татар и заверила, что корабли ему не понадобятся. Пусть лучше турки быстрее наступают, а уж астраханцы обеспечат их судами, будут снабжать войско, откроют ворота города. И Касим согласился. Отправил флот с артиллерией и припасами обратно в Азов, а армия двинулась налегке, взяв лишь 12 орудий. 16 сентября турки и татары подошли к Астрахани, и «астороханские люди со многие суда к ним приехали». Начали строить осадный лагерь.
Спас Астрахань не Владимир Андреевич. Он долго ехал до Нижнего Новгорода, по пути устраивались торжества, чествования князя. И полки, собравшиеся под его началом, вообще ничего не предпринимали, так и простояли в бездействии. Астрахань спасли гарнизон Карпова и казаки. Воевода изготовил крепость к обороне, взял под контроль городские кварталы, ввел дежурства и патрулирование, чтобы не допустить мятежа, и ворота перед турками не открылись. А казаки развернули партизанскую войну, пресекли сообщение между армией Касима и Азовом и нанесли удар по тылам. Не по вражескому войску, а по изменившим астраханцам, захватили и разметали «многие суда». Отряды казаков явились к Серебряному, сообщили, что путь по Волге расчищен, и беспрепятственно провели его рать в город.
Для турок же казачий удар по астраханцам обернулся бедствием — они остались без снабжения. Перед ними была крепость с сильным гарнизоном. Штурмовать ее с 12 легкими пушками нечего было и думать. А вести осаду — значило зимовать в голой степи, в кольце казачьих отрядов. Припасов уже не хватало, голодные воины начали бунтовать. И 26 сентября Касим поджег лагерь, повел армию назад. Вскоре его встретили гонцы от султана и поляков. Селим писал, чтобы паша непременно держался под Астраханью до весны, что придет новая армия, и вслед за Астраханью предполагается вторжение в саму Россию, об этом уже договорились с Сигизмундом. Поляки тоже убеждали Касима вернуться, обещали помощь — нанести удар и отвлечь русских на себя.
Куда там! Распространялся слух, что вслед за Серебряным идут многочисленные царские полки. А казаки клевали со всех сторон. Турки и татары сочли, что их уже окружают, запаниковали, и армия, теряя управление и дисциплину, покатилась дальше. Причем и прямой путь по Манычу оказался перекрыт казаками [117]. Не зная их численности, пробиваться не рискнули, свернули южнее — пошли через степи и предгорья Северного Кавказа, без еды, по безводным местам. Падали кони, умирали люди. По пути подверглись ударам терских казаков и кабардинцев. Лишь через месяц жалкие остатки воинства добрались до Азова.
Ну а в завершение неприятельских бедствий казаки и в Азов подпустили «красного петуха». От пожара взорвались пороховые запасы, разрушив крепость. Погибла пристань со многими военными коряблями [49]. Турецкий поход, намеченный на следующий год, после такого провала был отменен. А казаков Иван Грозный похвалил за верную службу и наградил щедрым жалованьем. Оценив такое отношение со стороны царя и вольную жизнь на Дону, часть казаков, пришедших с Ружинским, решила здесь остаться. В 1570 г. они основали Черкасский городок — будущую столицу Войска Донского.