Мэри Рид (Mary Read)

Мэри Рид (Mary Read)

(ок. 1685–1721), Англия

Парадокс заключается в следующем: единственное, что нам реально известно о Мэри Рид, так это то, что в 1720 году она на пару со своей подругой Энн Бонни пиратствовала в Карибском море. Когда королевские корабли захватили судно пирата Джэка Рэкхема, на борту были обнаружены и эти две женщины.

Поначалу суд отнесся к ним достаточно благосклонно, даровав им помилование. Тем не менее, когда принялись заслушивать свидетельские показания, выяснилось, что дамочки своей свирепостью и кровожадностью играючи затмевали мужчин! Суд тотчас изменил свой вердикт, приговорив и Мэри Рид наряду с Энн Бонни к повешению.

Обе пиратки воззвали к суду, уверяя, что беременны, и прося о снисхождении. Казнь отложили. Но потом, согласно одним источникам, Энн Бонни удалось бежать, а Мэри Рид, после разрешения от бремени, все-таки угодила на виселицу. Однако другие источники утверждают, что сбежать удалось обеим.

Все, что вы сейчас прочитали, относится к области фактов. Однако даже сейчас куда более востребованной является совсем иная версия судеб – как Мэри Рид, так и Энн Бонни. Дело в том, что Даниэль Дефо в своей «Истории пиратов» представил свое видение проблемы. И его история оказалась настолько популярной, что, по сути, затмевает саму истину. Ниже мы специально приводим ее, но просьба помнить: все, кроме имени героини, это чистый вымысел Даниэля Дефо!

А пока читайте и наслаждайтесь!

«Мэри Рид родилась в Англии, мать ее молоденькой девушкой вышла замуж за человека, который имел отношение к морю и, уйдя в плавание вскоре после женитьбы, оставил ее тяжелой, и она разрешилась мальчиком.

^{Мэри Рид. Старинная гравюра}

Что до супруга, потерпел ли он крушение или умер в пути, Мэри Рид не могла сказать; однако он более не вернулся, и все же мать, бывшая совсем молодою и ветреною, столкнулась со случайностью, каковые часто приключаются с женщинами молодыми и не слишком осмотрительными; а именно с тем, что она скоро вновь оказалась с ребенком – без мужа, который был бы ему отцом, но, как или от кого, никто, кроме нее, не мог сказать, ибо она пользовалась довольно хорошею репутацией среди соседей. Обнаружив, что бремя ее растет, она, дабы скрыть свой позор, устраивает формальный уход от родных мужа, объявив тем, что отправляется жить к своим друзьям в деревню. В соответствии с сим планом она уехала и увезла с собою маленького сына, коему в то время было меньше года. Вскоре после отъезда сын умер, но Провидение, в возмещение того, соблаговолило дать ей дочь, которою она благополучно разрешилась в своем убежище; это и была наша Мэри Рид.

Здесь мать жила три или четыре года, пока те деньги, что у нее были, почти все не вышли. Тогда она задумалась о возвращении в Лондон, а принимая во внимание, что мать ее мужа была довольно зажиточной, она не сомневалась, что смогла бы уговорить ту обеспечивать ребенка, если бы только можно было выдать его за того, который был прежде, но превращение девочки в мальчика казалось трудным делом, а обмануть искушенную старую женщину в таком вопросе было почти невозможно. Однако она рискнула одеть дочь как мальчика, привезла ее в город и представила свекрови как сына своего мужа. Старуха хотела было взять его к себе на воспитание, но мать сделала вид, что если она расстанется с ним, то сие разобьет ее сердце. Потому между ними было решено, что ребенок будет жить с матерью, а мнимая бабушка станет выплачивать по кроне в неделю на его содержание.

Таким образом мать достигла своей цели и воспитывала свою дочь, как мальчика, а когда та в определенном смысле выросла, сочла, что ее надлежит посвятить в тайну ее рождения, дабы побудить скрывать свой истинный пол. Случилось так, что бабушка умерла, по каковой причине поддержка, исходившая с той стороны, прекратилась, и они все более и более стеснены были в обстоятельствах. В связи с чем она принуждена была отдать дочь в услужение некоей французской даме в качестве пажа, и в то время ей было от роду тринадцать лет. Здесь она не прожила долго, ибо, выросши дерзкой и сильной и имея склонность к бродяжничеству, самочинно поступила на военный корабль, где прослужила какое-то время, затем покинула и его, перешла к фландрийцам и вступила кадетом в пехотный полк. И во время всех боевых действий вела себя с превеликою храбростью, но все же не могла получить офицерского чина, ибо почти все они покупались и продавались. Посему она оставила службу в пехоте и перешла в кавалерийский полк, где так хорошо проявила себя в нескольких схватках, что снискала уважение всех своих офицеров. Но поскольку ее сотоварищ, фламандец, по случайности оказался красивым парнем, то она в него влюбилась и с того времени стала несколько пренебрегать своим долгом, так что, кажется, Марсу и Венере невозможно служить одновременно. Оружие ее и экипировка, кои всегда содержались в наилучшем порядке, были теперь в полном небрежении; правда, если товарища ее назначали в разъезд, она обычно шла туда без приказания и часто ввергала себя в опасности там, где дело ее не касалось, лишь бы быть рядом с ним. Остальные кавалеристы, подозревая тайную причину, побуждавшую ее к таковому поведению, вообразили, что она сошла с ума, а сам ее товарищ не мог объяснить сей странной перемены в ней, но любовь изобретательна, и, поскольку они спали в одной палатке и постоянно были вместе, она нашла способ дать ему обнаружить ее истинный пол, не подавая виду, что сие было проделано намеренно.

Он же был весьма удивлен тем, что обнаружил, и сие доставило ему немалое удовольствие, ибо он считал само собою разумеющимся, что ему должно иметь любовницу для себя одного, что в военном походе есть вещь необычная, поскольку здесь редко встретишь одну из тех самых полковых леди, и это в равной мере верно и для кавалерии, и для пехоты; итак, он не думал ни о чем, кроме как об удовлетворении своей страсти без особых церемоний. И тут обнаружилось, что он здорово ошибся, ибо она оказалась очень сдержанной и скромной и отвергла все его притязания, и в то же время была столь любезною и вкрадчивою в обхождении, что совершенно переменила его намерения, так что, удалясь от мысли сделать ее своею любовницей, он теперь добивался ее в жены.

Сие было величайшим желанием ее сердца; короче говоря, они обменялись обещаниями, и, когда кампания закончилась и полк отправился на зимние квартиры, они купили для нее женские одеяния на такую сумму, какую только могли набрать совокупно, и в открытую поженились.

Россказни о двух кавалеристах, вступающих друг с дружкою в брак, наделали много шума, так что некоторых офицеров любопытство побудило принять участие в церемонии, и они сговорились меж собою, что каждый из них сделает невесте небольшой подарок для обзаведения домашним хозяйством, из уважения к тому, что она была их товарищем-солдатом. Будучи таким образом обеспечены, они, как оказалось, возымели желание оставить службу и обосноваться в миру; невероятная история их любви и брака снискала им столь великое расположение, что они легко получили отставку и тут же открыли харчевню, или кофейню, где подавались дежурные блюда; она имела вывеску „Три подковы“ и была подле замка Бреда, где их дело вскорости пошло на лад, ибо очень многие офицеры стали обедать у них постоянно.

Но счастье их продолжалось недолго, ибо муж скоро умер, а, поскольку подписан был Рисвикский мир, офицеры более не посещали Бреду, как то было раньше; так что вдова, имея скудную торговлю или вовсе оной не имея, принуждена была закрыть свое заведение, а поскольку ее сбережения мало-помалу совсем истощились, она вновь облачается в мужское платье и, приехав в Голландию, нанимается там в пехотный полк, расквартированный в одном из приграничных городов. Здесь она долго не осталась, а, так как в мирное время продвижение по службе едва ли было возможно, решилась искать счастья другим путем; и, уволившись из полка, села на судно, направлявшееся в Вест-Индию.

Случилось так, что этот корабль захвачен был английскими пиратами, а поскольку Мэри Рид была единственною на борту английской подданной, они оставили ее себе, судно же, разграбив, отпустили. После того они занимались сим ремеслом еще какое-то время, пока не вышел королевский указ, который оглашен был во всех уголках Вест-Индии, о помиловании тех пиратов, кои добровольно сдадутся к определенному дню, там объявленному. Команда Мэри Рид воспользовалась тем указом и, сдавшись, спокойно жила на берегу; но, ощутивши стесненность в средствах и прослышав, что капитан Вудс Роджерс, губернатор острова Провиденс, снаряжает нескольких приватиров в поход против испанцев, она и еще несколько других сели на корабль и отправились на тот остров, в надежде прожить за счет приватирства, ибо решили обрести удачу не одним путем, так другим.

Не успели сии приватиры снарядиться, как на некоторых те матросы, кои ранее были помилованы, взбунтовались против командиров и обратились к старому своему ремеслу. В их числе была и Мэри Рид. Правда, она часто заявляла, что всегда питала отвращение к пиратской жизни, и вела таковую лишь по принуждению и на сей раз, и прежде, намереваясь оставить ее, как только представится удобный случай. Однако некоторые из тех, кто свидетельствовал против нее на суде, а то были люди, взятые силою и плававшие вместе с нею, показали под присягой, что в бою не бывало никого решительнее ее и Красотки Энн – шла ли речь о готовности пойти на абордаж или об ином рискованном деянии; а особенно в том бою, когда их атаковали и захватили, ибо, когда корабли оказались в тесном соседстве, никто не остался оборонять палубу, кроме Мэри Рид, Красотки Энн и еще одного. После чего она, Мэри Рид, призвала тех, кто был под палубою, выходить и драться, как подобает мужчинам, и, обнаружив, что они даже не пошевелились, разрядила свое оружие в трюм, в самую толпу, одного убив, а иных ранив.

Сию часть свидетельств против себя она отрицала; но, верны они или нет, несомненно то, что она не искала славы храбреца и, более того, оставалась замечательно скромною, в соответствии со своими понятиями о добродетели. Ее истинный пол едва ли заподозрен был хоть одним человеком на борту, пока Красотка Энн, которая отнюдь не была столь сдержанною в том, что касалось целомудрия, не прониклась к ней особою симпатией; короче говоря, Красотка Энн приняла ее за пригожего юношу и по каким-то причинам, ей лучше известным, первой открыла свой истинный пол Мэри Рид. Мэри Рид, зная, с чем ей придется столкнуться и чувствуя явную свою несостоятельность в этом отношении, принуждена была подвести ее к пониманию истины и, к великому разочарованию Красотки Энн, дала ей понять, что и она тоже женщина; их сближение, однако, так встревожило капитана Рэкхема, бывшего любовником и кавалером Красотки Энн, что в нем поднялась бешеная ревность, почему он заявил Красотке Энн, что перережет глотку ее новому любовнику, а потому, дабы успокоить его, она посвятила в тайну и его.

Капитан Рэкхем (поскольку он был связан обещанием) хранил дело в тайне от всей команды корабля, однако же, несмотря на всю хитрость и сдержанность Мэри, любовь отыскала ее и в мужском обличье, не позволив забыть про свой истинный пол. В том походе они захватили множество судов, кои принадлежали Ямайке и другим краям Вест-Индии, направлявшихся в Англию или из Англии; и если им попадался какой-нибудь искусный мастер или иной человек, который мог бы так или иначе принести многую пользу их команде, то, когда он не изъявлял желания присоединиться к ним по своей воле, у них в обычае было удержать его силою. Среди таковых искусников был юноша, весьма привлекательный и обходительный, или, во всяком случае, бывший таковым в глазах Мэри Рид, которая настолько сражена была его внешностью и обращением, что не могла обрести покоя ни днем ни ночью. Но поскольку нет ничего изобретательнее любви, то для нее, уже искушенной в сих уловках, не составило большого труда изыскать способ обнаружить перед ним свой истинный пол. Вначале она обрела его доверие, высказываясь против пиратской жизни, к коей он питал совершенное отвращение, так что они стали сотрапезниками и близкими приятелями. Когда же она убедилась, что он питает к ней искреннюю мужскую дружбу, то позволила ему свершить открытие, неосторожно явив его взору свои белоснежные груди.

У юноши, который был из плоти и крови, зрелище сие возбудило такое любопытство и желание, что он не переставал изводить ее расспросами, покуда она не призналась, кто она.

Теперь начинается сцена любви.

Пока она скрывалась под вымышленною личиною, он питал к ней приязнь и почтение, теперь же они превратились в обожание и желание; ее страсть была не менее сильна, и она выразила ее, возможно, одним из самых великодушных деяний, какие когда-либо внушала любовь. Случилось так, что тот юноша поссорился с одним из пиратов, а поскольку их корабль стоял тогда на якоре близ некоего острова, они решили сойти на берег и сразиться, согласно обычаю пиратов. Мэри Рид была до крайности обеспокоена и встревожена судьбою своего возлюбленного. Ей не хотелось бы, чтобы он не принял вызов, ибо не вынесла бы мысли, что его заклеймят как труса; с другой же стороны, она страшилась исхода события, предчувствуя, что тот задира окажется для него слишком силен. Когда любовь поселяется в груди того, кто обладает даже проблесками великодушия, она побуждает сердце к самым благородным поступкам; оказавшись пред лицом сей дилеммы, она доказала, что печется более о его жизни, нежели о собственной, ибо решила сама поссориться с тем задирою и, пригласив его на берег, назначила время на два часа раньше того, когда он должен был встретиться с ее возлюбленным, и в указанный час билась с ним на саблях и пистолях и убила на месте.

Правда, ей случалось биться и раньше, когда ее задевал кто-нибудь из этих парней, но теперь причиной всему был ее возлюбленный, и она была как бы препоною меж ним и Смертью, словно не могла без него жить. Если б до той поры он не обращал на нее внимания, поступок сей навсегда привязал бы его к ней. Но в этом случае не было нужды привязывать или обязывать, ибо его склонность к ней была достаточно сильна. В общем, они дали друг другу обеты, что, по словам Мэри Рид, по совести нужно считать столь же истинным браком, как тот, что свершает священник в церкви. И тем объясняется большой живот, коим она отговаривалась, дабы спасти свою жизнь.

Она объявила, что никогда не совершала адюльтера, или прелюбодеяния, ни с одним из мужчин, и вверила себя справедливости суда, пред коим она предстала, дабы тот распознал природу их преступлений; ибо ее супруг, как она его называла, и еще несколько человек были оправданы. И будучи спрошена, кто он таков, она не пожелала ответить, но сказала, что он честнейший человек и не имел склонности к подобным деяниям, и что оба они решили при первой возможности покинуть пиратов и начать зарабатывать на жизнь честным трудом.

Без сомнения, многие сочувствовали ей, однако суд не мог не признать ее виновной, ибо между прочим один из свидетельствовавших против нее показал, что, будучи захвачен Рэкхемом и удерживаем какое-то время на борту его корабля, он случайно вступил в разговор с Мэри Рид, которую он, приняв за молодого человека, спросил: что за удовольствие она находит в таких предприятиях, где жизнь ее непрестанно под угрозою огня или меча; и более того, она может быть уверена, что умрет позорною смертью, если будет взята живьем? <…> Она же отвечала, что не считает повешение тяжким испытанием, ибо, если бы не виселица, любой трус мог бы податься в пираты, и море так засорилось бы сими паразитами, что храбрецам пришлось бы голодать. <…> Что, если бы пиратам был предоставлен выбор, они сами бы не приняли наказания меньшего, чем смерть, страх пред которой заставляет некоторых трусливых негодяев быть честнее. Что многие из тех, кто ныне обманывает вдов и сирот и притесняет несчастных соседей, не имеющих денег, чтобы добиться справедливости, разбойничали бы тогда на море, и океан был бы забит мошенниками, как и суша, и ни единый торговец не отважился бы высунуть туда нос; так что торговля в малое время стала бы нестоящим занятием.

Поскольку установлено было, что она носит под сердцем ребенка, ее казнь, как уже отмечалось, была отложена, и, возможно, она бы получила помилование, но вскоре после суда ею овладела сильная лихорадка, от коей она умерла в тюрьме».